***
Пока лифт летел вверх, заставляя уши закладываться, Виктор активно изучал носки своих ботфортов. Не имело значения, что от взгляда напротив уже почти горела одежда и волосы — и Виктор не мог понять, что там в этом взгляде, но жар чувствовал почти физически. Может, он просто решил его спалить? Нет человека — нет проблемы. Пока Лето возился с ключами, Виктор, продолжая отыгрывать отчаявшегося загнанного в угол пацана, отрыл родной «хеннессик» и сделал большой глоток, который обжог еще и изнутри. Мужчина стрельнул в него взглядом, голубые глаза в полумраке были сине-серыми. Виктор не нашел ничего более остроумного, чем ответить широкой предельно вежливой улыбкой — пусть подавится, долбанный сноб. И вот Виктор снова переступил порог квартиры, в которой вчера натерпелся столько страха… И не только его. Странное чувство подцепило его сразу, как он вдохнул кондиционированный воздух: внутри улавливался едва заметный запах, почти что нейтральный, но почему-то именно для шведа он олицетворял их вчерашний секс — даже не так: их бешеную еблю — и это против воли заставляло заводиться. К тому же голубоглазый демон стоял прямо перед ним и, не включая свет, всматривался в неуклюжие попытки Виктора стянуть сапоги одной рукой. — Дай сюда свою драгоценную бутылку, — наконец проговорил Лето, шагнув к парню и заставляя того замереть, — в стакан тебе налью, если так не терпится набухаться. Когда он ретировался на кухню, Виктор смог дышать спокойнее. Крадучись двинулся следом и нашел себя в просторной кухне, совмещенной с гостиной. Опрятненько, явно дорого, но везде у Лето был натыкан этот спорный модерн-арт, к примеру, если светильник, то с ножкой в виде странной скульптуры, и снова абстракция на стенах. Среди нескольких картин для Виктора узнаваемой оказалась только репродукция Кандинского. Хотя не факт, что репродукция, размышлял он про себя. Не пьяный и не трезвый, Виктор пребывал в состоянии непрекращающегося отходняка. Он так и не смог понять игру Лето, хотя скоро все прояснится, думал швед: апатия и меланхолия, его лучшие друзья на данный момент, крепко держали за руки. Меж тем Джаред закончил раскладывать продукты по полкам и холодильнику и достал два стакана: покидав туда льда, в один плеснул воду из стеклянной бутылки, во вторую налил принесенный Виктором коньяк. — Садись в кресло, — не смотря на парня, он кивнул на два кресла ближе к окну, — сейчас что-нибудь из закусок сделаю. Садясь, Виктор подумал, что нужно бы ему сказать, что на него можно ничего не делать, — в этой ситуации кусок в горло не полезет, — но лучшие друзья посоветовали промолчать: какая, по сути, разница. Вскоре Джаред подошел с подносом, на котором возвышались стаканы и несколько тарелок с закусками, и аккуратно поставил его на маленький столик между креслами. Виктор поймал себя на мысли о том, как же это необычно — наблюдать за его попытками проявить гостеприимство. Серьезно, что же он за человек?.. Но когда мужчина опустился в кресло напротив и вперился взглядом в то ли гостя, то ли пленника, швед снова почувствовал реальную расстановку сил: на него опять смотрел его вчерашний «хозяин». Лето просто смотрел и просто сидел, но даже этим в Викторе все нагнеталось. Спокойная холодность — естественная основа его поведения — и подчеркнутое превосходство над существом, которое сидит напротив, создавали в парне ощущение вдавленности в свое место, а еще уверенности, что Лето сейчас про себя раскладывает на отдельные части его личность. Швед уже ждал, когда сканирование закончится, и он просто скажет: «ну все, я все понял, пшел вон» либо «вставай, спальня там, чего сидишь». Вопреки ожиданиям, он начал допрос: — Можешь объяснить, что тебя в клуб понесло в таком виде? — ну начинается. Вот реально, что он докопался, своих дел не хватает? — В каком таком виде? — Виктор, давай сыграем в игру, — мужчина говорил быстро и не скрывал свое раздражение, — я задаю вопросы, ты на них отвечаешь, а не наоборот. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — с тоном этого козла просто нужно смириться. — Хотел отвлечься. Просто повеселиться, — Виктор ответил тихо, беря холодный хрусталь и делая маленький глоток. Когда уже его унесет, чтобы наконец появилось веселье, ради которого он из дома выходил? — Заедай чем-нибудь. Тебе двадцать лет, а я последние полтора часа наблюдаю, как ты чистяком глушишь сорокаградусное бухло, — Лето кивнул на миски. Беря крекер, Виктор думал, что, когда Джаред приобщал его ко всяким сомнительным удовольствиям, возраст парня особо не беспокоил: что же сейчас в нем нереализованный отцовский инстинкт просыпается? Они помолчали немного, играя в гляделки. Виктор осмелел настолько, что перестал отводить глаза, — видимо, приобрел временный иммунитет. Смотреть на Джареда было больно: несмотря ни на что, на все его отвратительное поведение, какой же он, сука, красивый. Стянул свое худи, оставшись в светлой майке с длинными рукавами и широким горлом. Взгляд приковывали высовывающиеся из-под ткани буквы татушки — он вчера успел увидеть почти все его татуировки, и снова Лето стоял особняком среди знакомых парня, у которых тоже были рисунки на теле: все, что было забито на нем, смотрелось удивительно гармонично, целостно и концептуально. Швед не особо знал, что они значат, — кажется, что-то связанное с его музыкой, — но идея чувствовалась за версту. Виктор едва заметно улыбнулся: в этом весь Джаред — всюду сплошные концепции. — Чем ты сегодня занимался? — нарушил тишину мужчина. Голос теперь звучал мягче, глубже, и Виктор чувствовал, что скоро от него поплывет. — Да ничем… Спал. Потом решил пойти развлечься. — Стресс снять? — Вроде того. Я подобным не то чтобы каждый день занимаюсь, — обоим было понятно, о чем идет речь. Диалог получался неконструктивным, но Виктор все еще ощущал копание в своем мозгу — Лето разбирался с его подсознанием, пытаясь что-то для себя понять. — Пойдем к окну, покажу кое-что, — они встали у окна с широким удобным подоконником, и Виктор понял, что дом — крайний из островка высоток рядом, за счет чего из него открывается просто фантастический вид в сторону океана, захватывающий остатки заката; он невольно ахнул. — Санта-Моника, видишь? — Джаред ткнул на светящееся вдалеке колесо обозрения: вся набережная и парк развлечений походили на игрушку в шаре, прекрасный маленький кусочек этого мира. — У вас был клип, кажется, прям рядом с тем местом снимали? — вспомнил Виктор. Он видел по «MTV» видео его группы несколько лет назад и сейчас вдруг подумал, что именно тогда его подсадили на себя эти голубые глаза, целеустремленный взгляд и узкие кисти, сильные, несмотря на изящность, которые в клипе сжимали велосипедный руль. Виктор наклонился и оперся на стекло, прогибаясь в пояснице. — За такой вид можно душу продать, — проговорил парень, все еще под впечатлением. Тут он ощутил кое-что, заставившее выдохнуть в стекло, которое мгновенно запотело: руку на своих кожаных шортах. Рука медленно изучала, давая свыкнуться с внезапным контактом. Ожидаемо, Виктор снова ощутил себя замершим кроликом, которого через секунду проглотит удав. — Ай! — резкий шлепок вывел из прострации, жжением отзываясь в поврежденных ягодицах. Он хотел обернуться, посмотреть на Лето со смесью испуга и негодования, но тот не дал: сам быстро наклонился, прислоняясь сзади и сжимая руку на длинной шее Виктора спереди. Шокированный происходящим парень подумал, что такими же четкими движениями кошку берут за шкирку, чтобы обездвижить, чтобы слушалась, а Лето сейчас проворачивает похожие приемчики со своей «зверушкой». Пальцы несильно, но ощутимо сдавливали гортань, не давая полностью вдохнуть и контролируя самую насущную функцию пленника — дыхание. Хотелось оттолкнуть его, но руки не слушались, продолжая пятнать стекло: он прикрыл глаза и уперся в него лбом, чувствуя, как вторая ладонь однозначно оглаживает ягодицы в шортах. — Забавно, правда? — заветный голос говорил в самое ухо, касаясь губами раковины, от чего электрические разряды плясали по всему телу, заставляя коленки подгибаться. — Только мы с тобой знаем, почему ты так вздрагиваешь от несильного удара… Потому что был наказан за свой проступок. Кстати, Виктор, — швед уже полностью поплыл: Лето за тридцать секунд взял управление его телом на себя, Виктору оно больше не принадлежало, — ты мне так и не рассказал… — пальцы собственнически погладили между ягодицами, заводя руку вниз и сжимая, отчего оба почувствовали, с какой готовностью напрягся член, — зачем тебе был мой телефон? Мм? — Лето немного подотпустил горло, позволяя сделать нормальный вдох, но до конца руку не убирая: он потер пальцем под подбородком, отчего стало немного щекотно и еще больнее от стояка, скованного тугими шортами и его захватом. Виктор думал, как бы не застонать во время своих признаний. — Просто хотел узнать, что вы любите, — прошептал он хрипло. Руки отпустили, но он почти мгновенно почувствовал их у себя на плечах: Лето развернул и посадил на подоконник. Требовательно взял за подбородок и сжал, безмолвно командуя открыть глаза. Когда Виктор выполнил задачу, он обнаружил нависающего сверху «хозяина», который смотрел напряженно. — Поясни. Виктор не смог сдержать легкую улыбку: он знал, что улыбался красиво, лицо при этом приобретало особенное «светящееся» выражение — многие об этом ему говорили, сопровождая комментарием, что он непременно должен улыбаться чаще. Чувствуя тепло от циркулирующего по венам коньяка и пальцев Джареда на своей коже, парень снова подумал, как же было бы замечательно ему понравиться — чтобы холодное чудовище влюбилось и хотело видеть его улыбку, а не слезы. — Я думал к вам подкатить, и мне нужно было подтверждение, что вам нравятся парни, — выпалил он на одном дыхании, облизывая пересохшие губы, — я не собирался никуда сливать ваши фотки… Вообще не собирался никак вам вредить, — закончил он и все-таки опустил ресницы. Пусть сам судит его и последующие свои действия. Лето перестал касаться и, кажется, даже отпрянул немного, растеряв на время свой жесткий доминирующий напор. Виктор меж тем откинулся на стекло, закрыл глаза, словив фантомное ощущение, что проваливается и летит вниз с двадцати этажей. — Простите. Я знаю, что сделал тупость, но я не задумывал ничего плохого против вас, — он вчера весь вечер хотел ему об этом сказать, но говорить же было нельзя… Еще через несколько секунд тишины Виктор был уверен, что Джаред сейчас наконец скажет ему что-то искреннее, что-то серьезное — нет, он не ждал извинений за вчерашнее, но надеялся на пару чистых слов, пробившихся сквозь лед. Но Лето вдруг наклонился ближе к его лицу и, упираясь в стекло по обе стороны от головы блондина, произнес: — Ну вот, ты выяснил, что мне нравится, Виктор, — вкрадчивое железо в голосе заставило мелко вздрогнуть и взбодриться. Романтичный момент был упущен, осталась только похоть, его и Виктора тоже, — пойдем, — не смотря ему в глаза, мужчина отлип от окна, взял его за руку и повел за собой. Шведу вспомнилась картинка из детской книжки, на которой мальчик тащит за лапку плюшевого медведя, частично волоча по полу. Апатия и меланхолия теперь не держали за руки: они с гордостью передали его ладонь тому, кто заторможенностью Виктора воспользуется с лихвой. Темный коридор, тот самый, из вчерашнего кошмара наяву. Страх вроде бы возвращался, но по второму кругу он был слегка притупленным. Он непременно испугается, когда будет уже слишком поздно что-то предпринимать. Та же комната, та же стремная абстракция, отпечатавшаяся на сетчатке глаза. Отпускает его на середине комнаты, возможно, там же, где Виктор вчера стоял, не имеющий разрешения пошевелиться. — Подожди секунду, сейчас вернусь, — отведя в центр своей пещеры, чудовище вернулось в коридор и свернуло, видимо, в ванную. Спальню освещал приглушенный серебристый свет ночника рядом с кроватью, даря пространству непонятное неуютное холодное мерцание. В этом свете БДСМ-игрушки, лежащие аккуратно на том же столике недалеко от кровати, выглядели еще более зловеще. Наконец покрываясь испариной от страха, Виктор не смог не подойти ближе к столику: хотелось рассмотреть все его «инструменты». У звезды была целая коллекция девайсов: внизу лежало несколько плеток разной длины и размера, кнут, от вида которого разболелась спина, представляя его соприкосновение с кожей. Знакомая шлепалка соседствовала с еще одной — с металлическими заклепками. Виктор вспомнил ощущения на ладонях от касания гладкой шлепалки и постарался отключить фантазию, чтобы не думать, какие были бы ощущения от заклепок. Еще в глаза бросились многочисленные примочки для бандажа, а также несколько пробок разного диаметра и формы. Страпонов обнаружено не было — видимо, трахать Лето предпочитал своим членом. Виктор уже хотел отвернуться, прекратив мучить незажившую душу этим зрелищем, — он и так уже мелко дрожал всем телом, мерзкое вчерашнее ощущение вернулось, — как прямо над ухом прозвучал голос, который в контексте этого места и его предметов заставил подпрыгнуть, мгновенно топя в своей пугающей реальности: — Приглядел что-нибудь? — Лето обнял сзади поперек туловища и прижал — как Виктор желал бы почувствовать такое объятие при другом раскладе; но сейчас хотелось просто истерично заорать. Он обернулся внутри не выпускающих его объятий и посмотрел прямо: Лето улыбался широко, почти что счастливо, и оттого так зловеще, что закрадывались сомнения, человек ли он вообще. — Помнишь, какие вчера были этапы? «Бля, неужели снова…» — как можно было так тупо попасться, хуже мотылька в паутину: ловя ртом воздух, Виктор все-таки вывернулся из кольца его рук и шагнул спиной в сторону двери, не выпуская демонических глаз из виду. Шаг, два — больше глаза не позволили, снова останавливая, словно приклеивая невидимой субстанцией пятки к полу. — Джаред, нет… — только и смог выдавить из себя. Щипание в глазах усилилось, подтверждая плачевность ситуации. Лето выкинул вперед руку, опять ловя ладонь парня и цепляясь жесткими горячими пальцами. — Когда ты так смотришь, Виктор, садист во мне ликует, — прошептал мужчина, но улыбка вдруг сменилась каким-то задумчивым выражением, не таким жутким, — прекрасная, рожденная специально для меня жертва, — пробормотал он будто для себя. Вот они, слова с нужной степенью искренности, но по смыслу совсем не то, что бы хотел услышать Виктор. И поэтому он не мог простить глупому сердцу того, как оно забилось от услышанного: Лето сказал нечто страшное, но парадоксально, оно почему-то успокоило, убаюкало… А он все продолжал вливать в парня успокоительный елей: — Я лишь собирался сказать, что сейчас будет только второй этап, Виктор, — он шагнул на него, убирая напряжение из сцепленных рук, заглядывая в душу, — но ты иди, если хочешь. Я же обещал, что мы просто поговорим. И снова все по его сценарию: оба знали, что парень останется. Виктор прикрыл глаза, вдыхая запах мужчины, который он уже идентифицировал за эти сутки с небольшим, позволяя тому вести. Парадигма их взаимоотношений была однозначной: Лето — всемогущая власть, Виктор — жертва, ведомый, но тем не менее не существовало сейчас в шведе желания более правдивого, чем чтобы он начал уже его трогать, касаться — хотя бы так, жестко, собственнически, даже болезненно. Сценарий был уже написан и утвержден, а новый эпизод начался со снятого с плеч приталенного пиджака. Пальцы снова на шее парня, только сзади, и наконец произошло чудо: губы коснулись кожи — не губ, конечно, но Виктор получил свой утешительный приз в виде беглого поцелуя в шею, затем еще одного… Отрывисто, но горячо, оттягивая высокий ворот топика, затем мужчина отстранился и рывком потянул к кровати. Секунда — и парень уже в горизонтальном положении, а Лето истово, значительно больше демонстрируя страсть, чем в их прошлый раз, стащил резким движением топ, затем с себя — майку. Его страсть хотелось есть, не упустив ни крупицы, ибо знаешь, что это холодное создание таким нечасто радует: Виктор позволил провести пальцами по его торсу и груди, получая в ответ довольную улыбку, подтверждающую, что он все делает правильно, — а Виктор ведь и правда перед ним терялся, словно девственник. С ним все было как в первый раз. Зато Лето трогал и мял его тело явно с высоты своего опыта — сколько же Виктор вчера упустил от того, что «хозяин» не снизошел до таких базовых поглаживаний. Сейчас он извивался под ним и почти подвывал, словно его резали; Лето стянул с него шорты с тонкими трусами, особо не церемонясь, заставляя шипеть от трения по воспаленным ягодицам. — Ммм… — он обхватил стояк парня, вырывая для себя протяжный скулеж, добивая шепотом в самое ухо, — в таких шортиках нужно ходить без белья и с пробкой в одном месте, знаешь об этом, Виктор? Вот здесь… — надавил и почти на сухую ввел палец. Боли почти не было: экстаз, в котором сейчас пребывал парень, глушил все остальные чувства. Лето все-таки сплюнул на пальцы, разводя его длинные ноги; из одежды на Викторе остались только пошлые гетры, напоминающие чулки. Сдавливая щиколотку и опаляя неестественно голубой радужкой, мужчина начал вводить два пальца: он наклонился почти к его губам, и парень, сквозь завесу ощущений тела, уже понадеялся, что сейчас случится тот заветный первый поцелуй, но Лето только прошептал: — Видел бы ты себя сейчас, Виктор… Ты действительно очень красивый, — в мозгу почему-то прокрутились сопровождавшие похвалу его внешности «тряпка» и «шалава», которыми Джаред его тоже награждал, но сейчас всепоглощающее желание не давало ни о чем переживать. Растяжка прекратилась быстро: Лето, видимо, решил, что и так сойдет, поэтому в несколько движений разделавшись со своими штанами и нацепляя непонятно откуда взявшийся презерватив, он закинул ноги любовника себе на плечи и, демонстрируя треугольник венок под правым глазом, начал входить. Виктор издал стон боли: разрывающее чувство наконец накрыло, смазки от презерватива явно было маловато. Он-таки шмыгнул носом, смотря на мужчину снизу вверх, доверчиво и открыто, не пытаясь отпихнуть и все прекратить, только безмолвно прося быть аккуратнее. Лето застыл на несколько секунд, отвечая на просьбу, успокаивающе поглаживая его живот и грудь, а затем снова начал продвигаться дальше, медленно, но настойчиво. Немного поменял угол, наклонился, и боль больше не играет такой роли — все чувства сосредоточились на одном-единственном месте внутри. Виктор простонал рвано, не в силах отвернуться от зрелища нависающего над ним красивого, но жестокого любовника, на один раз решившего пойти на компромисс. Джаред трахал неспешно, с наслаждением, покусывая губы и развоплощая взглядом худое юношеское тело под ним. Вовсе не такой темп, как обещала их условная прелюдия, — ему сейчас явно хочется потянуть удовольствие, и чтобы Виктор чувствовал все вместе с ним: для этого он зажимает хныкающему блондину член у основания, чтобы не смел кончать без разрешения. В обычный секс все равно вплетались его БДСМные привычки. Но даже Лето не смог контролировать себя слишком долго: сколько прошло времени, Виктор не знал, но мужчина вдруг резко ускорился, заставляя его выгибаться, упираться затылком и плечами в кровать, и затем несколькими своим фрикциями внутри и движениями ладони по члену парня снова добился их почти синхронного оргазма. Последнее, что запомнил Виктор из этого акта, это собственные отчаянные стоны, начинавшие походить на крики, и горячая ладонь, зажимающая рот. Движение воздуха над ним, и парень почувствовал, что Лето больше не нависает. Когда буря, которую они только что вместе пережили, подотпустила, Виктор ощутил, как саднят дополнительно натертые ягодицы, а еще жжение между ними: снова уколола горечь, констатировавшая, что мужчина не был с ним жесток, но особо нежен — тоже. И все было бы окей, если бы не… — Виктор? — опять этот сосредоточенный деловой тон, будто с ним говорил секретарь Лето. — Слушай, мне вставать завтра рано, я такси тебе вызову, хорошо? Голый, разложенный на кровати, Виктор понял, что даже глаза открыть стыдно. Джаред мастерски перепрыгивал обратно в свою вселенную и с собой туда не пускал. Развлекались — отлично, но их совместное время истекло. — Угу, — тихо проговорил он, привычно душа слезы и стараясь звучать так же по-деловому, хотя куда уж ему до Лето… Приоткрыв глаза, увидел, что Джаред стоит уже в джинсах, не застегнутых на пуговицу, и набирает что-то в телефоне. Виктор дезориентированно собирался, ища вещи и чувство собственного достоинства. От душевного расстройства отвлекли неприятные ощущения, когда он натягивал шорты, а еще несколько шагов до валяющегося на полу пиджака: парень понял, что Лето незаметно все-таки оттрахал его до состояния, когда чувствуешь недавнее веселье при ходьбе. Морщась, он подошел ближе к мужчине. — Адрес мне скажи, — Лето уже звонил. Виктор бесцветно озвучил название улицы и цифру, подумав, что несмотря на то, что его съемная квартира была вполне уютной, сейчас находиться там в одиночестве — после всего — будет просто мучением. Он бы разозлился, но так устал, что получалось только отстранено обижаться и жалеть себя. Такси вызвано, формальности соблюдены. Идя ломанным шагом по коридору перед Лето, он думал, что им осталось скрепить их стремную связь тем, что Джаред начнет пихать ему за пояс купюры. Ну, а что, шалава, он же сам сказал… — Ты чего хромаешь? — да неужто что-то похожее на беспокойство в голосе? — Мы перестарались? — Не мы, — совсем тихо ответил, силясь натянуть ботфорты, которые сейчас казались худшим, что он мог придумать обуть. — Есть чем обработать? И кожу еще раз помажь, — колкости не услышал или не обратил внимание. — Все нормально, — поскорее бы выйти и желательно больше никогда его не видеть. — Виктор, — вжимает в дверь, перехватывая руку, которая торопится открыть замок, — Виктор… — повторяет, словно мантру, хотя она скорее для хозяина имени, нежели для себя. Второй рукой проходится по щеке, как тогда в машине, всматривается в темноте своими голубыми в голубые глаза снова «дропнутого» его стараниями мальчика. — Напиши смс-ку, как приедешь. В клуб точно не пойдешь? — Смеетесь? — горько улыбается. — И вряд ли я напишу, у меня нет вашего номера. Мистер Лето, давайте я уже поеду… — эндорфиновое падение прибывает к земле: пусть прекратит его третировать, он сегодня и так получил все, чего добивался. — Дай телефон, я запишу, — Виктор порылся в кармане и достал мобильный, сквозь отторжение даже не радуясь, что сейчас заполучит его номер, — и хватит так формально обращаться, между нами уже слишком много всего было для «мистера». — Как скажете… Скажешь, — когда Лето отстраняется, давая ему открыть замок, Виктор ловит дежавю и глупо надеется, что на этот раз мужчина наконец проводит его правильно, завершит этот вечер так, что Виктор его за все простит, а потом они потонут в романтичных ванильных отношашках… Как бы не так. Лето просто стоял за спиной, молча и неподвижно, ожидая, когда случайный любовник покинет его квартиру. — Всего доброго, Джаред, — бросил через плечо. Зачем он это сказал? Просто сердце долбилось и умоляло хоть еще об одном слове мужчины. Чтобы не уходить вот так. — Пока, Виктор. Я жду смс, как доедешь.***
Войдя в квартиру, Виктор просто повалился на пол и сел, прислонившись спиной к двери. Жестко, больно, впрочем, как и у него в душе сейчас. Достал телефон, разблокировал — и несколько секунд с неверием смотрел на дисплей с открытым профайлом нового контакта. «Сукаааа!!!» — разнеслось по квартире, и он едва удержался от того, чтобы метнуть телефон об стену. Нервы сдавали, а Лето не прекращал его доставать даже на расстоянии. Заставляя взять себя в руки, зачем-то все-таки набрал два слова «я дома» и оправил смс-ку новому контакту, записанному в памяти телефона как «хозяин».