Глубина

      В этот раз Дима был готов увидеть Фила уже в каком угодно виде, его уже было ничем не удивить. Но, естественно, господин Август не собирался сейчас заниматься ничем экстравагантным, все-таки намечался серьезный разговор, и было как-то не до разнообразных приколюх. По крайней мере, Дима надеялся на это.       Дверь квартиры распахнулась, являя Диме не слишком довольную физиономию Фила. На этот раз он был одет (к счастью), и даже не пытался «разрабатывать вестибулярный аппарат». Молча кивнул, приглашая войти, так же молча закрыл дверь. Насколько Дима успел узнать Фила, тот молчал обычно только когда ел или спал, да и то могли быть разные варианты. Дима невольно напрягся.       — Привет, — Дима попытался начать все как можно непринужденнее. Ибо кто знает, в каком тоне все покатится дальше. — Слушай, ты извини, что я вчера не пришел на концерт, настроения как-то ну вообще не было. Так что не хотелось портить его всем остальным своим видом, или как-то ещё напрягать тебя.       — Да забей, — Фил махнул рукой, достал из кармана мятую пачку сигарет, посмотрел на нее, сунул обратно. — Я тоже далеко не на всех твоих концертах бываю. Они прошли в кухню, Фил открыл окно и всё-таки закурил. Вид у него был непривычно подавленный.       И это как-то тревожило. Весь димин настрой рассказать эту историю как-то начал потихоньку снижаться в отрицательную сторону.       Но отступать было уже некуда, он пришел. Нужно было как-то начать. Только как? Лучше всего из далека, как обычно.       — Ну что там с песней, ты больше ничего не колдовал с ней?       Они поговорили о песне. Потом ещё о чем-то. Сути беседы Дима никак не мог запомнить. В его голове была единственная мысль: как начать разговор, ради которого он пришел? И чем дальше заходила беседа, тем невозможнее выглядела его затея.       «А может быть, ну его, это признание?» — с тоской подумал Дима. В конце концов, не умрет же он, если не скажет. И тут же вспомнил о неизвестном шантажисте. Ему стало ещё тоскливее. Наверное, где-то в этот момент он упустил нить разговора, ибо поймал на себе пристальный взгляд Филиппа, который стоял совсем рядом и явно ждал какой-то реакции. А Дима не имел понятия, какой и на что.       — Что, прости? — сказал он.       — Мастер Йода простит, — фыркнул Фил и потрепал Диму по голове. — Жопа ты с ушами. Я уже минут десять распинаюсь, как грустно быть трезвенником, сочувствия какого-то жду, а ты сидишь, как сыч, и молчишь. С Диной поругался, что ли?       — Да вроде нет, но нет никакой гарантии, что не поругаюсь… — все так же тоскливо пробормотал Дима, пытаясь придумать, как перевести разговор на нужную тему. Видя встревоженный взгляд друга, он добавил, — Сейчас у нас с ней все нормально. А вот что будет дальше… Я как раз и хотел об этом с тобой поговорить.       Фил посмотрел на него ещё более недоуменно, но промолчал, всем своим видом показывая, чтобы Дима продолжал.       — В общем, перед всем этим, мне хотелось бы подготовить тебя, так сказать. Нужно чтобы ты кое-что послушал. Я тебе скину эту запись. А пока ты слушаешь, я сбегаю в магазин за пивом…       — Какое пиво, я же тебе только что десять раз перетирал за всю эту алко-тему! — взвыл Август, доставая ещё одну сигарету.       — Прости, дорогой Филипп Олегович, но без этого я сомневаюсь, что должным образом потяну разговор. Ничего, просто представь, что я пью лимонад, и все, — невесело ухмыльнулся Доманов. — Я возьму тебе ещё твоих любимых вкусняшек, без них тоже никак.       — Ты что, дописал нашу песню без меня и теперь боишься, что я надеру тебе зад? — предположил Филипп, все ещё недоуменно взирая на приятеля. — Ладно. Я обещаю тебя не убивать, если только там не будет хип-хопа или соло на балалайке. К такому прорыву наша аудитория ещё не готова.       — Да я бы лучше песню дописал, честное слово, — ответил Дима, нервно постукивая пальцами по столу. — Вот только, как, по-твоему, песня может быть связана с Диной?.. Ладно, если ты не убьешь меня за то, что там будет, это уже хорошо. — И он полез в телефон, чтобы открыть почту.       Несколько щелчков, электронный адрес Фила, который Дима и так знал наизусть, и вот все готово.       — Все, я скинул. Тебе каких печенек взять: шоколадных, или со сгущенкой? Или нет, возьму и тех и тех. — И Дима пошел обуваться, а Филипп в это время открывал почту на телефоне. Увидел, сколько весит запись, и протянул:       — Ничего себе, и ты предлагаешь все это послушать? Если ты обещаешь, что я не помру со скуки, пока это слушаю, я точно тебя не убью!       — Ловлю на слове. И со скуки точно не помрёшь, скорее наоборот.       — Ну Димарик, ну интриган! Ладно уж, иди, и захвати там ещё чего-нибудь, раз уж собрался отовариться.       — Хорошо, — и вот, после того, как Фил захлопнул за ним дверь, Дима выкатился на улицу, пытаясь осознать, что процесс пошел, назад дороги нет, и отменить свое действие, и отобрать у друга этот несчастный аудиофайл он уже не может.       Длительность записи была около получаса, а ещё нужно было дать Филу время осознать услышанное, и перебеситься в случае чего. Значит, следовало пробыть на улице ещё немного дольше.       Выкатившись из подъезда, Дима нервно выкурил три сигареты, одну за другой. Не то чтобы это помогло, но хотя бы перестали дрожать руки. Затем он направился в ближайший супермаркет, свалил в корзину все, что собирался, и ещё пару пачек сигарет на всякий случай. И нарочно выбрал очередь у кассы подлиннее. Но чем дольше он оттягивал, нервно поглядывая на телефон, тем страшнее было возвращаться.       Как ни странно, телефон подозрительно молчал. От Фила не было ни звонка, ни даже ни единой смски.       Но, сколько не оттягивай, перед смертью не надышишься, как говорится. Черепашьим шагом, с пакетами, полными всякой жрачкой, Дима направлялся к резиденции Августа. Оказалось, дверь была не заперта. Хотя, в принципе, чему удивляться, предусмотрительность Фила была только на руку.       Диму буквально окутал с ног до головы сигаретный дым, как только он зашёл в квартиру. Бедный Фил, за невозможностью прибегнуть к алкоголю, он, по всей видимости, скурил все имеющиеся запасы табака.       — Дим, я надеюсь, ты купил сигарет? — донёсся из глубины кухни голос Фила.       — Да, все купил, не переживай на этот счёт, — отозвался Дима, все ещё не решаясь заходить на кухню, и посмотреть в глаза другу.       Он очень долго топтался в прихожей, стаскивая обувь и пытаясь поставить ее по фэн-шую. Куртку на вешалку пристраивал ещё дольше. И ещё пару минут стоял с шарфом в руках. Пока вдруг за спиной не послышался вкрадчивый голос Фила:       — Вешаться собрался? Так на нем неудобно, скользить плохо будет.       Причем это прозвучало с такой интонацией, как будто тот уже пробовал это на собственном опыте. В другой ситуации Дима непременно озвучил бы эту, несомненно плоскую шуточку, но не сейчас.       Закинув шарф на вешалку, Дима, пытаясь не смотреть в сторону друга, взялся за объемные пакеты, и неловко поковылял в сторону кухни. Фил молча последовал за ним, с мрачным видом, и скрещенными на груди руками.       Вывалив все на стол, Дима схватился за банку пива, и спросил:       — Слушай, можно пройти к тебе на балкон?       — А что, ты ещё не надышался? И так, вон сколько гулял… — после небольшой паузы, Фил все-таки согласился. — Ладно уж, пошли. Сейчас накидаю все на поднос только.       — Тебе помочь?       — Да не, сам справлюсь.       Апартаменты Филиппа располагались аж на 23 этаже, и оттуда открывался просто потрясающий вид на город. Этому способствовала полностью, в полный рост, застеклённая часть лоджии. На самом балконе располагалась пара удобных кресел и журнальный столик, что как раз отлично подходило для уютных посиделок. Правда, неизвестно, насколько уютными они обещали быть сейчас, но тем не менее.       Набрав в руки пива и сигарет, Дима поплелся в сторону комнаты, где находился балкон. Отворил щеколду, и зашёл.       Филипп проследовал за ним, все ещё не говоря ни слова на щекотливую тему. Они расселись, устроив поднос на столике. В полумраке лоджии вспыхнул огонек зажигалки.       — Значит, ты всё-таки поругался с Диной, — произнес Фил, выдохнув облачко дыма.       — С чего ты взял? Разве там было хоть слово об этом? — перед этой репликой Дима занимался тем, что залпом глотал пиво из горла, так что внутри у него было, если брать в общем, уже около литра, если не больше. Так что, от услышанного, он с трудом удержался, чтобы не поперхнуться. Хорошо, что он набрал различной закуси, так что хотя бы пьянеть будет не так стремительно, и сможет более-менее адекватно поддержать разговор.       — Хотя да, ты так подумал, потому что я сейчас примчался к тебе. Нет, она ничего не знает, как там и говорилось.       — «Там» было много слов, — голос Фила оставался спокойным. Он продолжал курить и, кажется, был совершенно невозмутим. — Не уверен, что все понял правильно, поэтому мне бы хотелось услышать от тебя суть проблемы, по возможности кратко и по существу. Пока ты не набрался снова до непотребного состояния.       У Димы ком встал в горле. Неужели ему придется пересказывать всю историю от начала до конца? Ему становилось стрёмно каждый раз, как он вспоминал, что на этой записи. Не говорить же: «Фил, я тут случайно влюбился в тебя, и совершенно случайно проговорился об этом своему бывшему другу, а он совершенно случайно это записал, и решил пошантажировать меня не понятно чем».       Но деваться некуда, надо было уже как-то двигаться.       — Давай так. Для начала, что именно из этого всего ты понял? И почему, по-твоему, я пришел к тебе сейчас? Я ведь не зря сейчас ходил в магазин так долго, мне хотелось дать возможность тебе переварить это. Если что, то по ходу дела, постараюсь пояснять все, по возможности.       Фил громко вздохнул, затушил окурок в пепельнице и повернулся, проникновенно глядя на друга.       — Я понял, Димочка, что у тебя сейчас непростой период в личной жизни. Это бывает, особенно когда отношения длятся достаточно долго. Вы охладеваете друг к другу, быт и рутина делают свое дело. Но ты же патологически честный парень и запасть на другую девушку, находясь в отношениях, не способен. Вот ты и переносишь свои чувства на того, кто ближе всех. В данный момент этим кто-то оказался я. Вот и все.       Дима не шибко удивился, услышав такое, так как понимал, что от Фила вполне можно было ожидать именно подобной реакции. И вот, Август озвучил ее, здесь и сейчас, а не в Домановской голове, и с этим что-то надо было делать.       Он отвел взгляд, перевел его на пресловутую банку с пивом, уже полупустую, глубоко и медленно вздохнул. Выдохнул, поднялся с кресла, и подошел к огромному балконному окну. Да, панорама вечерней Москвы впечатляла, хотя они даже находились не в центре. А сейчас, Диму до такой степени взяла тоска, что он, не раздумывая бы, открыл это окно, сделал шаг вперед, и проваливался и проваливался бы в бесконечную трясину, если бы она здесь была, и если бы это вообще было возможно.       Парень так и продолжил бы стоять, опершись лбом об стекло, и устремив невидящий взгляд вниз, если бы не услышал шаги за своей спиной.       — Эй, Димон, — ему на плечо опустилась теплая рука, — неужели все так плохо, а? Слушай, ты же сам ничего не говоришь. Тебе кто-то угрожает? Ну пойдем, набьем ему морду и дело с концом? Для тебя я даже вспомню приемы каратэ, дзюдо и ещё какие-то страшные слова! Только прекрати молчать. Иначе я решу, что после моей выходки с полотенцем ты проникся ко мне запретной страстью, впечатленный небывалым зрелищем!       — То есть, вот так все по-твоему, да? — Дима наконец повернулся, — Ты решил, что это все смехуечки очередные? Рутину приплел, честность… Может, скажешь еще, что я запутался, а? Как в той серии Южного парка? — охрипший голос парня понемногу становился все громче, — Знаешь, это ведь не за пять секунд мне в голову стукнуло. Я прекрасно отдаю себе отчет, что это длится уже достаточно времени.       Счет можно даже перенести в года. Просто… очень долго я ничего не осознавал, и не хотел принимать как факт. Но, слушай, — Дима наконец заметил свой достаточно громкий тон, абсолютно непривычный для него, и начал помаленьку замедлять обороты, — мои чувства сейчас — не самое главное. А важно, что кто-то еще, кроме нас, знает обо всем этом! И этот кто-то — скорее всего, даже не Серега… Конечно же, я позвонил ему, получив все это безобразие по почте. Конечно, можно сразу же подумать на него, ибо, кому еще это бы понадобилось? Но все же, наверно, это слишком банальный вариант… И, ты сам видел сообщение, этот «кто-то» даже и не угрожает мне в полном смысле этого слова. Денег ему не надо, или чего-то еще. Он просто ставит перед фактом, что скоро об этом узнают все, кому не нужно об этом знать! Вот и все.       Фил слушал его речь серьезно, без привычной насмешливой ухмылки. Все это время его ладонь лежала на плече друга, и только под конец монолога Фил сочувственно похлопал по нему, прежде чем убрать руку.       — Если исключить варианты, что ваш с Серегой разговор записали инопланетяне или агенты ФСБ, — сказал Фил, отступая, чтобы взять со стола банку пива, открыть ее и протянуть Диме, — значит, остается не так много людей, которые могли это сделать. Прежде всего, сам Сергей. Я бы поехал к нему и надавил, как следует. Хотя бы для того, чтобы послушать, на кого он свалит свою вину.       — Сказать то, что ты бы поехал, легко, — ответил Дима. — А вот как это сделать… Я же наорал на него, в конце еще и послал и бросил трубку. Сомневаюсь, что он меня примет просто так. Да и потом… — Бутылка пива уже не шла так легко, как предыдущие, и Доманов попятился в направлении столика с закусями, — а если после этого неожиданного визита все вылезет наружу? Или, если предположить, что это другой человек, вообще даже не после визита, а во время него? Что тогда?       — Что из этого больше всего тебя беспокоит? — поинтересовался Фил, внимательно выслушав весь обрушившийся на него поток слов. — Что это все действительно станет общеизвестно? Что об этом узнает твоя девушка? Или то, что ты сам не знаешь, верить себе или нет?       Дима неопределенно пожал плечами. Его настроение, и так вовсе не радужное, начало резко уходить в минус. Прямо пропорционально количеству выпитого пива. Хотелось, чтобы все это: дурацкий разговор, балкон, пиво, Серега и его таинственный шантажист, даже Фил, стоящий рядом и сверлящий его взглядом, куда-нибудь исчезли. Растворились, оказались сном или бредом. Только мысль о том, что все это — малодушие, удержала Диму от высказываний вслух.       — Хочешь, я развею одно из твоих сомнений? — вдруг подал голос Фил. Он вдруг оказался очень близко. Стоял рядом и заглядывал другу в лицо.       — Какое? — буркнул Дима, с трудом подавив желание отодвинуться. Слишком уж его волновала эта близость.       — А вот какое! — сказал Фил, а потом вдруг шагнул еще ближе, обхватил шею Димы лапищей и с чувством поцеловал в губы.       Что ж, серотонин в Диминой голове и крови, взыгравший от такого неожиданного поворота, да вперемешку со всем выпитым, дали о себе знать. На смену желанию провалиться сквозь землю, пришло такое естественное желание остаться вот в этом самом моменте навсегда… Только здесь и сейчас, и ничего больше. Хотя… как это ничего больше? Конечно же, хотелось намного больше, чего уж обманывать себя.       Дима прижался к парню, и его рука последовала к голове Фила. Доманову, если честно, поднадоел этот хвостик, который друг все чаще делал, ему так нравилось, когда тот распускал свою прекрасную, хоть и не очень густую, шевелюру. Так что, сейчас он самым беспардонным образом стащил резинку, и с наслаждением запустил руку в волосы Августа.       Но продолжалось все это недолго. По крайней мере, гораздо меньше, чем Диме бы хотелось. Фил немного отстранился, ухмыляясь как-то слишком паскудно, и вдруг водрузил лапу дорогому другу на пах.       — Что же, поздравляю, — произнес он, не прекращая ухмыляться и не убирая руки, — опытным путем мы выяснили, что ты, по меньшей мере, бисексуал.       — Знаешь что, — Диме уже все равно было, как прозвучит то, что он скажет, да и как это все выглядит со стороны, в принципе тоже, — Гей, натурал, би — какая разница? К чему эти идиотские стереотипы? Только не говори, что ты у нас весь из себя такой правильный, и с огромным энтузиазмом и самоотдачей выполняешь все общепринятые нормы общества. Я не прав? — Доманов старался смотреть ему в глаза с ответным нахальством, насколько это у него вообще могло получаться.       — А я думал, что тебя как раз сильнее всего волнует вопрос самоидентификации, — ответил Фил. — Ну там… Могу ли я, говно ли я, магнолия? И все такое.       — Меня сильнее всего волнует вопрос, что мне, блин, делать? Неужели ты так этого и не понял? — все показное нахальство у Димы начало испаряться, и он прямо чувствовал, что вот-вот опять начнет ныть, как на той записи, — Хотя… О чем это я. Я сам уже ничего не понимаю.       — Что делать, что делать… Снимать штаны и бегать. Чернышевского этот вопрос тоже сильно интересовал, — проворчал Фил, возвращаясь к столику, чтобы промочить горло. Он сел в кресло, отпил из бутылки, и выжидательно посмотрел на товарища.       — Димон, я ведь уже предложил тебе несколько вариантов. Осталось только определиться, чего именно ты хочешь. Вот и все.       — Ну, если ты о том, чтобы пойти набить Серёге морду, то это такой себе вариант, потому что все же что-то подсказывает мне, что это не он. Но давай со всей этой историей с записью разберемся позже. А вот о том, чего именно я хочу… — с этими словами Дима подошёл к другу, и забрал у него колу.       Фил от неожиданности даже не стал отбирать ее обратно. Ибо картина открывалась следующая: Дима откуда-то достал маленький пузырек с виски, вылил его в предусмотрительно взятую для этого кружку, сыпанул туда колу, и решительно выдул чуть ли не залпом.       — Я хочу поступить правильно. — Казалось, только что выпитое начало прибавлять Диме уверенности в геометрической прогрессии, — Но ещё сильнее я хочу… Тебя.       Фил удивлённо моргнул, явно не ожидая от приятеля столь рьяных поползновений.       «Руки прочь от комиссарского тела! — взвыл голос в его голове, просыпавшийся в самых неожиданных и безвыходных ситуациях. — У меня есть маузер!»       Но маузер здесь вряд ли может помочь. К тому же, Дима был серьёзен, как никогда.       — Да, немного иначе я представлял себе Темную Сторону Силы, — сказал он вслух. А потом вздохнул. — Кинем жребий, кто сверху или по старшинству?