Глубина

      Дима стоял перед большим зеркалом, которое располагалось в их с Диной спальне, и критично себя рассматривал. То волосы причесывал на одну сторону, то на другую, то переодевал рубашки, то менял ремни на штанах… «Да, господи, я как будто на свидание собираюсь!» — внезапно мелькнула непрошеная мысль. Хотя вполне можно было назвать эту встречу «свиданием». Он наедине с любимым человеком собирался заняться делом, которое, по идее должно принести удовольствие обоим… «Да что за пиздец у меня в голове! — опять одернул себя Доманов. — нужно быть готовым к совместным мукам творчества, а не воображать себе всяческую ванильную хрень.… О! Стоп! Ванильная хрень! Надо будет сказать Филу, это вполне подходящее рабочее название для песни…» Хорошо, что хоть Дины не было дома, и она не подкалывала его всячески на эту тему. Все должно быть в меру, и голубые шуточки в том числе. Нет, иногда конечно, они доставляли, особенно когда были в нужное время и в нужном месте, но не постоянно. Путь лежал через метро Варшавская, к апартаментам Августа, где и располагалась его студия. Задержав дыхание, Дима позвонил в дверь и едва не уронил челюсть, когда та распахнулась.  — Привет! — оскалился Фил, покачнувшись на высоких, не меньше десяти сантиметров, каблуках, и непринужденно ухватился за притолоку. — Ну, чего уставился? Мне нельзя, что ли в собственной квартире вестибулярный аппарат разрабатывать? Фил снова ухмыльнулся, словно классический диснеевский злодей. Если учесть, что этот злодей ходит на шпильках. Злодей-шпилькоман.  — Ну, проходи, чего стоишь?  — Эээ… — Дима неуверенно вошел внутрь, и, наблюдая, как его друг вихляет из стороны в сторону, словно несет на себе гигантские коромысла, спросил, — Это ты разрабатываешь новый сценический образ перед туром?  — Точняк! — Фил захлопнул за ним дверь и от резкого движения снова покачнулся. — Раммштайнова Агата! Воображаемые каблуки у нее были уже давно, теперь я решил выйти на новый уровень. А чё, прикинь, как все офигеют, если я так выйду на сцену? Правда, я ещё не определился со шмотьем.  — Ну, думаю, ничего подходящего у тебя в гардеробе точно нет. Надо искать по женским магазам, если ты на такое вообще пойдешь, — хмыкнул Дима, уже нарисовав себе в воображении картину, как Фил ковыряется в платьях, перебирая их одно за другим. Тот фыркнул, пригладил волосы и подбоченился, стараясь принять классическую позу моделей с подиума. Надо сказать, у него почти получилось, но не успел Дима открыть рот, чтобы похвалить друга, как тот снова покачнулся на каблуках и почти рухнул на Диму, пытаясь схватиться за его плечи. Диме чудом удалось подхватить Фила, чтобы тот не свалился со своих длинных каблучищ окончательно.  — Осторожно, не хватало еще, чтобы ты ногу себе сломал перед гастролями — проговорил он, ощущая слегка сбивчивое дыхание у себя на плече. Интересно, как эта картина выглядела со стороны? Два мужика стоят в обнимку, причем один из них на каблуках. Если бы раньше кто-то сказал Диме, что он — один из этих мужиков, Доманов бы точно не поверил. Но теперь уже было поздно переживать. — Зато буду, как Мэрилин Мэнсон пару лет назад: жирный и на костылях! — хохотнул Фил и попытался выровняться, отстраняясь, хотя Диме показалось, что он делал это с явной неохотой. Фил доковылял до дивана, где громоздилось несколько книг, скомканное одеяло, большая мягкая игрушка в виде енота и почему-то одна из фигурок Дарта Вейдера. Фил плюхнулся на диван так, что заскрипели пружины.  — Как только девки на них ходят? Понятия не имею! — сообщил он, стаскивая сапоги и задумчиво рассматривая каблук.  — Ну что, может быть, перейдем к нашим баранам? — мягко напомнил Дима, пытаясь отвлечь друга от погружения в свое женское начало. — Ты вроде говорил, что у тебя есть какие-то наметки для совместки. Очень интересно, что же там. И, я так понимаю, к Аверсам и Стимфонии, ну то есть, Детям Гёте, это не будет иметь никакого отношения, как наши любимые «Убивать» и «Отражение»? Филипп сунул ноги в тапочки, украшенные вышивкой в виде шлема Дарта Вейдера. В этой квартире почти все, что не выглядело, как енот, было похоже на данного персонажа. Наверное, даже на трусах у Фила красуется черный шлем.  — Точно, — серьезно кивнул Фил, поднимая на Диму глаза. — Все у нас будет лучше, чем любые из прошлых отношений. И громко расхохотался, видя, как Дима непонимающе моргнул, уставившись на него.  — Да шучу я, Димон! — Фил поднялся и пихнул его в плечо. — Идём!  — Да не, ничего, я просто было уже подумал, ну там мало ли, вдруг это уже заочно пойдет как строчка из песни, — все еще не отрывая глаз от Фила, сказал Дима, и, видя, как теперь уже Фил упер в него взгляд, продолжил. — Да ладно тебе, ну, а что, всякое может быть. Подумаешь, похоже на какой-то рэперский речитатив, ничего страшного. Подколдуем, подрихтуем, делов-то! Я вот и название придумал, правда, надеюсь, что оно пока что будет рабочим. «Ванильная хрень»! Как тебе, а?  — Ошизеть, как здорово! — Фил уселся за синтезатор, с хрустом размял пальцы и взял пару аккордов. — Смотри, думаю, это будет припев… Они провели несколько часов, наигрывая вариации основной темы, которую сочинил Фил. Брались то за гитару, то за бас, то за синтезатор. Фил ржал, то и дело пихал Диму в бок, шептал на ухо какие-то дурацкие шутки, даже пару раз шлёпнул по заду. Что самое удивительное, со стороны Фила это выглядело настолько естественно, что нельзя было к чему-то придраться или вспылить. Когда они решили прерваться, за окнами уже стемнело. Фил притащил огромные кружки чаю, который пачками закупал в своей любимой чайной, и тарелку разнокалиберного печенья.  — Переходи на темную сторону Силы! — провыл Филипп, подмигивая Диме.  — Ооо, печеньки с чаечком, это так-то ты хочешь перетянуть меня на темную сторону? Я думал, будет чего покрепче, — шутливо протянул Дима, но все же с удовольствием отхлебнул горячий напиток, закусывая вкусняшкой. Ибо после нескольких часов продолжительной работы, хоть она и была в удовольствие, сделать «перерыв на какаушко», как говорилось в одном сериале, было прямо святым делом. А про «покрепче» — это так на него влияло времяпровождение с Филом. Как говорится — с кем поведешься…  — Куда «покрепче»? Я ж в завязке! — Фил залез на диван, нахохлился, и сразу стал похож на невероятно грустного енота, у которого растворился в воде большой кусок рафинада. — И теперь, так как сладость алкогольного угара больше мне не доступна, а наркотики я не употребляю, остаётся только одно удовольствие в жизни… Диме показалось, что Фил посмотрел на него как-то странно, будто бы со значением.  — Угадай, какое?  — Рок’н'ролл? — с невинным видом предположил Дима, ибо для того, чтобы выдвинуть, как вариант, третью «радость» из знаменитой крылатой фразы, он был еще слишком трезвым.  — Почти, — Фил заграбастал с тарелки печенье, надкусил, и блаженно улыбнулся: — Вкусня-а-шки!  — Ну, я так и подумал, — ответил Дима, тоже похрустывая печенькой, — но все-таки, разве бацать старый злой рок — для тебя не удовольствие?  — Ещё какое, особенно, если в приятной компании таких же темных личностей! — Фил ухмыльнулся снова, выразительно качнув бровями, и придвинулся ближе, чтобы пропеть. — «Нас слишком мало таких ёб… уникальных! А может, все наоборот! И сингулярность тащит нас…» — Фил ухватил Диму за воротник указательным пальцем и подтянул ближе, заглядывая в глаза, — «Квантовым крюком… Прямо в хаос!» Несчастная печенька так и норовила застрять у Димы в горле, но кое-как он все же проглотил ее, подхватывая взгляд Филиппа, и не смея прервать зрительный контакт. Чего только не было за время их дружбы: и мацанья за задницу, и обнимашки со спины, и медленные танцульки на сцене. Но, вот так, чтобы они находились наедине вместе, в такой непосредственной близости друг от друга, было впервые. И у парня внутри все просто-напросто ходило ходуном от того, что могло произойти сейчас… «Могло произойти». Ну прям, как у девчонки, честное слово! А Фил как будто искренне наслаждался происходящим. По крайней мере, его улыбка была не только насмешливой, как обычно, но и вызывающей. Словно он провоцировал Диму на что-то… Черт знает, на что.  — Люблю… — выдохнул Фил, будто намеренно выдерживая секундную паузу, и отпустил воротник приятеля, возвращаясь в исходную позицию на диване, — эту песню. Давай споём ее как-нибудь вместе?  — Да, я тоже ее люблю, — ответил Дима, будто бы все еще прибывая в трансе. «Как и все твои песни! — мысленно кричало его сознание. — И вообще все в тебе. Даже это вот твое поведение. Что ты со мной творишь, чертяка?»  — Договорились! — расцвел Филипп, протянул лапищу и дружески потрепал Диму по волосам. — Идем сочинять дальше, а то время уже позднее, нужно много успеть! Через минуту Фил уже как ни в чем не бывало бренчал на гитаре, что-то мурлыкал себе под нос, отбивая ритм тапочком с Дартом Вейдером и, казалось, больше ничего не предвещало беды. Но это только казалось.