За кадром

Я проснулся, когда уже стемнело. Спине было значительно легче, если брать во внимание то, что я не почувствовал сильной боли, когда перевернулся. Не открывая глаз, я провел рукой по месту возле себя. Постель была холодной. Как оказалось, все были на кухне, кроме Пола и бодигарда Гарри. И это, учитывая все обстоятельства, меня несколько удивило. Не было ничего странного в том, что Луи подкидывал овощи на сковородке, попутно орудуя ножом. Но вот видеть известного актера в фартуке мне еще не приходилось. – Как себя чувствуешь? – первым заметил меня Найл. – Скажешь, когда ты будешь достаточно здоров для того, чтобы я смог настучать тебе по голове. Вот она, неподдельная дружеская забота. Я лишь отмахнулся, игнорируя реплику Луи, и занял место возле Найла. – Лучше бы ты не отвлекался, у тебя овощи подгорают, – заметил Гарри, кивая на сковородку. – Разве ты не должен мне помогать? – проворчал Луи, исправляя ситуацию. Стайлс ухмыльнулся, склонившись к уху моего друга, и уже через несколько секунд мы наблюдаем, как Томлинсон краснеет. Овощи все-таки отправились в мусорное ведро. – Твою мать! – в сердцах кинул Луи, и кухню залил веселый смех кудрявого. – Это все ты виноват! Пошел вон из моей кухни, или, говорю при свидетелях, я точно что-нибудь с тобой сделаю. – Фактически, – исправил его Найл, – это не твоя кухня. – И ты тоже вон! Дальше я даже не пытался следить за разговором, потому что перевел взгляд на Зейна, который все это время молча мешал кофе в своей чашке. Он будто почувствовал мой взгляд и поднял глаза. Три. Пять. Десять. Я не отвернулся, сохраняя зрительный контакт, наблюдая, как на лице Малика медленно появляется ухмылка. И именно в этот момент, кажется, каждый из нас что-то для себя решил. Малик отодвинул чашку с напитком и, кинув последний взгляд на меня, поднялся со своего места. Все это заметили и просто затихли, пока дверь за ним не захлопнулась. – Он сегодня особенно неразговорчив, – нарушил тишину Стайлс. – Ли, ты не на работе, чтобы делать это, – напомнил Луи, когда я слез со стула. – Это Зейн, – выскальзывает непроизвольно. Будто это что-то должно было значить. Стайлс как-то странно ухмыльнулся, а друг подозрительно прищурился. Возможно, позже я ему что-то объясню. Сейчас осталось только понять, что именно. *** Я нашел Зейна на второй палубе. Как раз там, где несколько часов назад я совершил, наверное, самый необдуманный поступок в своей жизни. Он стоит, облокотившись о перила, повернутый в профиль. Я знаю, что он заметил мое присутствие, но не понимаю, почему он никак не реагирует на это. – Я ведь знал, что придешь. Но почему-то не могу найти причину, – рассуждает вслух. Я выдыхаю. Снова эти его тараканы, которые появились несколько дней назад и теперь не дают мне спокойно жить. Влезть бы к нему в голову и освободить ее от подобной чуши. Ну, или хотя бы найти хоть долю здравого смысла. Иначе – сумасшествие. – Должен? – это должно было звучать утвердительно. Зейн морщится, я могу это увидеть даже при таком слабом освещении. – Должен, – протягивает он, повторяя. Будто пытается распробовать это слово как можно лучше. Перекатывает его на языке, замолкает на какое-то время. Кривится – ему невкусно. Я качаю головой, ничего больше не говоря. Лишь облокачиваюсь о перила в паре шагов от него, смотря куда-то вперед. Чувствую, что он поворачивается в мою сторону, сверля какое-то время взглядом. – Ты до противного ответственный, компетентный и… правильный, – с еле заметным раздражением выпаливает он, ловя мой удивленный взгляд. – Работа. Всегда чертова работа. Ты даже на отдыхе ведешь себя как человек, просто работающий на меня. – А как я должен себя вести с человеком, на которого действительно работаю? – хмурюсь. – А мне казалось, что просто работникам не лезут языком в глотку. Я закашливаюсь. Кажется, даже он удивлен тем, что только что сказал. – Это было… – Я немного переборщил, – перебивает он, не давая закончить мысль. Отвратительно. Да, это то, что я хотел произнести. Это звучало именно так. Он глубоко вздыхает и двигается ближе ко мне, заставляя напрячься. Ладони непроизвольно сильнее сжимают гладкие холодные перила. Металл так четко контрастирует с моей кожей, которая все еще не в порядке. Или уже не в порядке. Тяжелая рука ложится на плечо, заставляя несильно дернуться. Медленно скатывается вниз, к запястью, останавливаясь на какое-то мгновение. Будто Зейн все еще обдумывает, что именно он хочет сейчас сделать. А я лишь успеваю громко сглотнуть, прежде чем он резко обхватывает мое запястье, отрывая руку от перил и разворачивая лицом к себе. – Ты тугодум, Лиам, – совершенно серьезно произносит он. – Ужасный тугодум. – Если бы я знал, что буду слушать оскорбления, не сдвинулся бы с места, – фыркаю, но вырваться не пытаюсь, позволяя ему опереться о перила позади меня, сократить расстояние, как тогда. Ухмыляется, его веселит моя реакция, словно это была безобидная шутка. Вот только в этот раз все намного серьезней. И его пальцы, почти невесомо касающиеся моей скулы и подбородка, никак не решают проблему. – А чего ты ожидал? – голос Малика звучит немного насмешливо, будто я ребенок, который не решил элементарную задачку на движение. – Я… Не могу закончить предложение, не могу даже спокойно выдохнуть. Потому что это сложно, когда чужой язык забирается тебе в рот. Тело реагирует мгновенно. Я не замечаю, как собственные ладони сжимают талию моего работодателя. Зейн скользит языком по моим зубам, двигаясь дальше, касаясь моего языка, получая моментальный ответ. Это все удар об воду, долгое нахождение на солнце, аллергия на лунный свет – все, что угодно, но не здравый смысл. Малик больно давит на местах, где подушечки его пальцев касаются моей кожи, приподняв футболку. Это не тот ступор. Кажется, я был готов к этому еще с той секунды, как Зейн ступил на борт Принцессы. И все это насквозь провоняло поисками новой работы. Но Малику все равно, он продолжает заражать меня своими тараканами. Покусывая губы, посасывая кончик языка, издавая при этом неприличные звуки, разрушающие тишину. Снова проталкивается внутрь, проходится по небу, не давая возможности руководить процессом. Он прижимает меня сильнее к перилам, пальцами сжимая бедра. Ладонь скользит ниже, к ширинке штанов, которые я успел натянуть, проснувшись. Воздух кончается, когда он сжимает пах. Оторваться получается через, кажется, «бесконечность», когда появляется хоть капля рассудка. Глаза Зейна блестят в сумерках, и губы блестят. От слюны и укусов. Отодвигаю его от себя и убираю руки, возвращая дистанцию. Малик тут же хмурится и качает головой. – И за это ты не заставишь меня извиняться. Закрываю лицо руками, сотрясаясь от беззвучного смеха. Я ждал далеко не извинений. *** Несмотря на то, что яхта была достаточно большой, спальные места распределить удалось с трудом. На Принцессе есть три каюты с двуспальными кроватями и одна с двумя разными, где и разместились Пол с бодигардом Стайлса. Конечно, Найл был в капитанской каюте, с этим никто и не спорил. Я отдал свое место Зейну, игнорируя все его недовольные комментарии. Там есть диван, но я решил, что намного безопаснее мне будет находиться в лобби. Да, безопаснее. А когда Найл предложил нам с Луи разделить одну каюту, я сразу отказался. Ведь это значило, что Зейн тоже будет не один. Теперь я понимал, почему не хочу этого, но признавать отказывался. – Ты уверен? – снова спрашивает Найл. – Ты можешь поспать у меня, если не подходят другие варианты. Я не сразу ответил, потому что отвлекся на громкое фырканье Зейна, который, кстати, этим жестом привлек внимание остальных. Брюнету было плевать на вызванную реакцию, потому что он просто развернулся и ушел к себе. – Спасибо, но здесь мне будет удобно, – я улыбнулся блондину. – Ну, как знаешь, – он пожал плечами. – Всем спокойной ночи. – А я пойду отвоевывать свою кровать, – подал голос мой друг. – Ты ведь не думаешь, что я так просто сдамся? – игриво подмигивает Стайлс, вызывая возмущение Луи. И, клянусь, я даже поспал бы возле их каюты, чтобы лучше слышать это. Они ушли, а я оставил приглушенный свет, не собираясь пока засыпать. Можно быть уверенным, что остальные, кому не посчастливилось насладиться тишиной, тоже слышали ругань этих двоих. И теперь, кажется, я совсем не представляю, как дальше Луи будет жить без этих ворчаний в сторону кудрявого актера. Через какое-то время я услышал шаги и чуть приподнялся на локтях. Луи, который выглядел весьма раздраженным, швырнул подушку на диван, стоящий рядом, и плюхнулся на него. – Не желаю ничего слышать, – сразу пресек друг все мои попытки вставить комментарий. Я негромко рассмеялся, утыкаясь в подушку. Ожидаемо. Свет потух, а через какое-то время неподалеку послышалось сопение. Только вот я, проспав весь день, никак не мог уснуть. Примерно через полчаса темнота и размеренное дыхание моего друга начали убаюкивать. Веки медленно опускаются, грозя унести меня в царство Морфея. Но кто-то настойчиво мешает мне это сделать. Щекочет нос, щеку. Я морщусь, пытаясь избавиться от этого, думая, что это надоедливое насекомое. Но насекомое не может оседлать тебя. Мои глаза распахиваются. – Зейн? Он тут же закрывает мне рот рукой, кидая взгляд на Луи, который перевернулся на другой бок. – Настроение у него отвратное, а тут есть куча вещей, которыми он мог бы нас прикончить. Для нас же будет лучше, если мы будем вести себя тихо. – Что ты здесь делаешь? – уже шепотом спрашиваю я, убрав его ладонь. – Не знаю, – пожимает он плечами. – И не знаю, что ты тут делаешь, Лиам. Не успеваю я ничего спросить, как он встает с меня и, обхватив запястье, заставляет подняться с дивана. Я не возмущаюсь, просто позволяю тащить себя в каюту, пряча смущение, потому что только теперь осознал, что он в одном полотенце после душа, а я всего лишь в боксерах. Все происходит слишком быстро. Он спотыкается на ступеньках, ругается, но продолжает идти, а я прячу улыбку. Мы оказываемся в каюте, где не так давно я отдыхал. Нет, кажется, я даже не замечаю, как мы оказываемся здесь. В сознание меня вернули лишь холодные простыни, с которыми соприкоснулось мое тело. И вот теперь мне действительно нужно хоть что-то сказать. – Зейн, какого черта? – «Какого черта», Лиам, серьезно? – с легким раздражением произносит он, усаживаясь на меня. И мысль, что полотенце вот-вот сползет с его бедер, напрягает. – Идиот. Выдыхает и впивается в мои губы. Быстро, жестко, не давая вырваться – даже вздохнуть не могу. Тонкие пальцы оставляют полосы от плеч к животу, останавливаясь у резинки боксер. Мои глаза все еще распахнуты, а тело в ступоре. К этому я не был готов. Это весьма ожидаемо для Зейна. Особенно теперь, когда я понимаю, к чему все это вело. Но появляется липкий страх, что вот сейчас – конечная остановка. Дальше не будет ничего, если остановить поезд прямо здесь. Добраться до финиша – конец, остановиться – взрыв. Вся безвыходность моего положения не дает пошевелиться и выбрать, как действовать дальше. Ладонь Зейна скользит по ребрам, вниз, обводя ямку пупка. Еще ниже, касаясь всего на какую-то долю секунды, дразня, возвращаясь к запястьям. Малик резко сжимает их и поднимает над моей головой, пригвоздив к кровати. А губы жадно мнут мои. Влажный кончик языка скользит по зубам, убивая что-то уже совсем слабое, трепыхающееся. Кажется, это зовется здравым смыслом. И я позволяю чужому языку пробраться мне в рот, как несколько часов назад, как несколько дней назад. И, черт его знает, повторится ли это снова. И только вхожу в раж, как Зейн разрывает поцелуй, переходя на подбородок, скулы. Оставляет легкие поцелуи и покусывания, спускается к шее, одним широким движением языка оставляя влажную дорожку до уха. Прикусывает мочку, оттягивает, утяжеляет дыхание. И получает то, что хочет, – издаю еле слышный стон, но ему этого достаточно, чтобы действовать дальше. – Дьявол, как же долго терпел, – выпаливает на одном дыхании, присасываясь к коже на ключице. На самом, мать его, видном месте. – А ты чертов тугодум! – рычит, повторяясь. Прикусывает красное пятнышко и скользит губами ниже. Зейн уже отпустил мои запястья, но я не шевелюсь, лишь тяжело дышу, стараясь сохранять трезвость рассудка. Цепкие пальцы больно впиваются – на тонкой коже, покрывающей ребра, точно останутся синяки. Малик медленно ведет языком вдоль резинки боксеров, и я невольно изгибаюсь. Воздух кончается, когда он целует член сквозь тонкую ткань. Рука невольно опускается, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Уже не мальчишка, а боюсь кончить только от одного прикосновения. Брюнет ухмыляется и смотрит прямо мне в глаза. Цепляет резинку и не спеша тянет боксеры вниз. Выдыхаю и тут же шиплю, когда он касается меня. Медленно, растягивая мучительно приятное прикосновение, двигается по всей длине. Я опускаю взгляд вниз и, гребаный боже, лучше бы я этого не делал. Потому что Зейн, держащий в руке мой член и медленно облизывающий губы, не является тем зрелищем, которое может выдержать моя психика сейчас. – Ох, черт, – почти постанываю, когда он кончиком языка касается уздечки. Отдаляется и оставляет мелкие поцелуи на внутренней стороне бедра, продолжая двигать рукой. Большим пальцем размазывает выступившую смазку, языком проводит по всей длине, прослеживая выступающие венки. Сжимаю в руках простыни, чтобы хоть как-то сдержаться. Но мысли об этом улетучиваются, когда мой член почти полностью оказывается в горячем плену рта моего работодателя. Это крутится в голове. Интересно звучит, а на деле так вообще прекрасно. Зейн на какое-то время застывает, привыкая, и тут же начинает двигаться. Медленно, быстрее, наращивая темп. А я поджимаю губы, шиплю, сдерживаюсь. Потому что накатывает волна какой-то непонятной злобы. Просто приходит осознание того, что ему не впервой – кому-то было также хорошо. И я знаю каждого из них в лицо. Я отвозил Зейна к ним домой, потому что он никого не пускает в свою комнату. А все эти блядские улыбки, которые расползались на их лицах в предвкушении… Дерьмо. Резко опускаю руку, цепляясь за темные, все еще влажные волосы. Задаю темп, чувствуя, что теперь я могу руководить процессом. Может, я завтра извинюсь за все, но сейчас я толкаюсь все глубже, удивляясь, как он может дышать. А Зейн в отместку сильно впивается в бедро, оставляя полудуги от ногтей. Пухлые губы, которые еще не так давно терзали мои, теперь тугим кольцом обхватывают мой член. Двигаются быстро, рождая пошлые звуки, принося чрезмерное удовольствие. Я держусь, стараясь оттянуть этот момент как можно дальше. Он вбирает всю длину и сглатывает, подавляя рвотный рефлекс. Движение горла стало последней каплей. Кажется, каждая клеточка, каждое ощущение стеклось к паху, заставляя избавиться от этого напряжения. Протяжно стону, и бедра автоматически приподнимаются. Зейн не отдаляется, глотает и не сразу отпускает. Не отпускает и это чувство эйфории – будто в первый раз. Моя рука все еще сжимает его волосы. Несильно тяну наверх, впиваясь в губы, пробуя себя же на вкус. Теперь поцелуй ленивый, медленный. Каждый уверен, что никто больше не сбежит. Но я знаю, что пока действительно хорошо было лишь мне, потому что уже давно слетевшее полотенце не скрывает этого. Я переворачиваю ничего не понимающего Зейна на живот и приподнимаю, заставляя встать на четвереньки. Он смотрит на меня через плечо и, кажется, я вижу панику. Значит, сверху? Но ничего, сегодня я ничего такого не планировал. И в доказательство успокаивающе целую в шею, мимолетно в губы, исследую все еще напряженную спину. Оглаживаю плечи, бока, оставляю влажные поцелуи вдоль позвоночника, двигаясь к пояснице. Зейн чуть изгибается, выглядя сейчас настолько… открыто. Несильно раздвигаю ягодицы и скольжу языком в ложбинку, чувствуя, как тело под моими руками напрягается. Зейн не понимает, что я хочу сделать, выстраивает неверные предположения. Нет, для того, что у него сейчас в голове, еще не время. Провожу ладонями по ягодицам, будто оставляя невидимые круги, и снова на мгновение касаюсь языком. Но теперь уже сжатого колечка мышц. Малик дергается и резко выдыхает от неожиданности. Поворачивается и растерянно смотрит через плечо: – Я не… В голове так и крутится язвительное «не из таких?». Но сдерживаю себя, потому что это не лучший момент, чтобы все испортить. – Ты мне доверяешь? – спрашиваю, заглядывая ему в глаза. Зейн смотрит на меня какое-то время, будто действительно задумываясь. Малик отворачивается и еле слышно выдыхает желанное «да». А я улыбаюсь, радуясь тому, что могу продолжить, могу разрушить очередную границу. Оставляю легкие поцелуи на ягодице, двигаясь к колечку мышц, напряженному, как и сам хозяин. Веду языком к дырочке, выпускаю больше слюны и слегка нажимаю, слыша, как охает мой работодатель. Это подстегивает, я обвожу колечко мышц, ощущая привкус чужого геля для душа. Не тот, который обычно ему покупаю я. С какой-то досадой замечаю, что нет никакого вкуса, кроме этого ароматизированного жидкого мыла. Несколько резких коротких движений языком, утяжеляя дыхание Зейна, и я сильнее нажимаю. Коленки брюнета подгибаются, и он хватается за спинку кровати, издавая стон. Спина Зейна прогибается сильнее, а ноги чуть разъезжаются. И я чувствую, что могу снова кончить только от этого зрелища. Держу за бедра, не давая упасть, ввинчиваясь языком в отверстие с новой силой. Поглаживаю уже изнутри, слыша пока еще сдерживаемые стоны. С каждым движением моего языка ему все сложнее. И я будто назло усиливаю темп, начиная буквально трахать языком. И вот тут просто музыка для ушей – Зейна начинает стонать уже всерьез. А я двигаюсь, иногда выходя и обводя колечко мышц, ощущая, как Зейн начинает сжиматься внутри. Одну руку убираю с его бедра и обхватываю давно стоящий член. Малик что-то невнятно бормочет и начинает еле заметно двигать бедрами. Усиливая трение, подставляясь прикосновениям моего языка. Зейн стонет громко, без перерыва. Я увеличиваю амплитуду своих движений, начиная еще быстрее работать языком. Наслаждаясь тем, как хрипло звучит голос моего работодателя сейчас. Кладу руку на собственный член и подстраиваюсь под этот ритм. Еще. Еще. И еще, все быстрее. Зейн громко и протяжно стонет, оглушающе в этой тишине. И тут будто кто-то отрезает тонкую нить, сдерживающую все это время. Еще несколько движений, Малик выгибается в спине, до хруста позвонков. Кончает мне в руку, и я следом за ним. Его ноги разъезжаются, и он обессилено падает на кровать. Я плюхаюсь рядом, все еще ослепленный этими звездочками в глазах. Такого мощного оргазма у меня не было очень давно. Тянусь к прикроватному столику, где валяется полотенце, и вытираю руки, избавляясь от своей и его спермы. Зейн жадно глотает воздух, не открывая глаз. У меня внутри загорается какая-то лампочка, которая заставляет забеспокоиться. Но темные глаза распахиваются и смотрят в упор на меня, а лицо их хозяина расплывается в слегка пьяной улыбке. – Это… Было… Охуенно. И даже это терпкое словечко сейчас подходит как нельзя кстати. *** Проснулся я от надоедливой мелодии собственного мобильного. Не открывая глаз, на ощупь попытался найти аппарат возле кровати, но, как оказалось, он все еще был в сумке. Нехотя поднявшись, я нашел телефон и, не глядя, нажал зеленую кнопку. – Алло. – Лиам, ты еще спишь? – от этого голоса мои глаза тут же распахнулись, сгоняя сон. – Мистер Коуэлл? С этим человеком я разговариваю очень редко, а виделся так вообще всего один раз, когда меня нанимали на работу. Все важное он передает мне через свою ассистентку, если поручение касается Зейна, но он не должен об этом узнать. В первый год моей работы он пристально следил за тем, как я справляюсь со своими обязанностями, чтобы удостовериться в безопасности Зейна, но позже я был отдан полностью в распоряжение Малика. Я сглатываю, осознав, что именно произошло сегодня ночью. И нет, это точно не входило в мою компетенцию. – Я знаю, что у тебя еще выходной, но это срочно, – я напрягаюсь, предчувствуя что-то неладное. – В чем нужна моя помощь? – Я знал, что ты не будешь задавать лишних вопросов, – отвечает мужчина. – Съемки фильма подходят к концу, и нам нужна хорошая реклама. Ажиотаж среди поклонников и поклонниц – лучший вариант. Только вот отдых Зейна и Мистера Стайлса не остался незамеченным. А ты знаешь, что ориентация Зейна всегда была одной из главных тем, хоть он и никогда не скрывал... Он что-то говорил, но я не слушал, куда-то улетев своими мыслями, осматривая каюту, где находились только мои вещи. Что за?.. – Поэтому мы должны подогреть интерес и других поклонниц, которые хотели бы видеть экранную пару, – продолжает Саймон. А у меня в голове всплывает фраза Зейна, когда он жаловался мне на «второсортную актрисульку». Это вот с ней он должен «быть», да? – В общем, Зейн запланировал совместную прогулку, и вы с бодигардом Кары будете их сопровождать. Чтобы все это выглядело чуть больше дружеской прогулки, но и не походило на какие-то конкретные отношения. Ваша задача… Отключаюсь. Сжимаю телефон. Хах – что-то нервное появляется. Я сжег визитку Стайлса, но не предвидел еще одну проблему. А в ушах лишь звенит «Зейн запланировал». Значит, он сам, и в этот раз Саймон не прикладывал к этому руку. Вот так вот? – Лиам, ты меня слышал? – возвращает мужчина меня из мыслей. – Да, – откашливаюсь. Вранье. Ничего я не слышал. – Через сколько ты сможешь быть в особняке? – Думаю, что за час управлюсь, – через силу, наступая на горло. – Отлично. Если что-то еще понадобится, Даниэль тебе позвонит. Красная кнопка прерывает разговор, а я оседаю на кровать. Кидаю мобильный возле себя и провожу рукой по простыне. Холодная.