***
Инес слишком часто поправляет волосы, одёргивает пиджак и то и дело застёгивает и расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки. Кирс невольно улыбается — хочется наговорить этому одному большому волнению много-много приятных и успокаивающих слов. — Всё будет хорошо, Инес. Он вздрагивает, растерянно смотрит на неё и, помедлив, кивает. Сегодня — сейчас — они в последний раз дежурят вместе. Душный кабинет становится даже уютным, старый диван с вылетающими пружинами и ужасный деревянный стул — удобными, а маленькое расстояние — метр или около того — не кажется слишком маленьким. Инес уже единственный лучик тёплого солнца, и она не знает, как будет здесь справляться без него. — Ты опять меня идеализируешь? — Инес вздыхает. Кирс едва заметно краснеет, кивает головой и хихикает. — Что бы ты ни говорил, но ты всегда мне помогал. Я просто не могу не считать тебя хорошим человеком. — Инес качает головой, но уголки губ всё же не скрывают улыбку. Кирс прикрывает глаза и всё ещё ясно помнит первый месяц в штабе. Слёзы, усталость, горы отчётов, преследования Инеса в поисках правды о чужом прошлом. Первый разговор с Инесом в этой душной каморке приводит к открытию несчастной судьбы Тейи и её трусливому побегу в туалет. Только разве это ей чем-то помогло? Кирс кажется, что вот сейчас Инес уедет и снова к ней подберётся туман собственных мыслей. — Заксен не отпустил? — Кирс отрицательно качает головой. — Может, мне стоит самому с ним поговорить? — Нет, не надо, — она вздыхает. — Я… не могу оставить их, — она неопределённо указывает рукой в сторону города и прикусывает щёку. Диванчик жалобно скрипит, когда Инес поднимается, чтобы подойти и неуверенно положить руку на голову Кирс. Тистелла чувствует, как глаза начинает щипать, и тихо шмыгает носом. — Уверена, что не нужно? — Кирс снова машет головой. — Тогда, пожалуйста, присмотри за ним. И за собой тоже, — через паузу добавляет он. Кирс неуверенно смеётся и кивает. — Передашь моей маме письмо?***
Инес отправляется наверх утром. Один. Её нелепое предложение о новеньком отклонил не только Бранденбург, но и сам новенький, меланхолично поведав, что его там никто не ждёт, а раз уж он здесь, то, быть может, отыщет свою любовь, как в каких-то неизвестных ей книжках. Наверняка запрещённых в Верхнем мире — уже потом думает Кирс. Кирс чеканит каждый шаг на самой неприятной улице города — здесь чаще всего случаются преступления и здесь же она получила первое серьёзное ранение и первую — во всех смыслах — помощь Бранденбурга. Редко попадающиеся прохожие смотрят косо, прячут руки в рукава грязных, потрёпанных плащей или неприятным взглядом оглядывают с ног до головы. Кирс всё ещё не может привыкнуть к этой улице: когда здесь был Инес, он обычно брал её на себя. Но нагружать новенького не хочется, да и постоянное напряжение не позволяет думать о том, о чём не хотелось бы. — К-кирс? Тистелла вздрагивает и останавливается. Голос до замирания сердца знаком и до потеющих ладошек внушает страх. Рука привычно ложится на рукоять меча. — Это правда ты, Кирс? Она оборачивается на голос, но едва успевает вдохнуть, как её запястья хватают. Свои же волосы из-за резкого поворота путаются и лезут некстати — меч с лязгом выпадает из её руки. Короткие зелёные волосы больше не закрывают таких же глаз и она с паникой находит в них своё отражение. — Кирс, Кирс, — елейно наговаривает Финн, наступая на Кирс, заставляя её упереться спиной в стену. — Кирс, как же давно я тебя ждал. Кирс неприятно до одури и страшно. Слюна вязнет на языке, сердце громко отбивает бешеный бег. Она забыла. Она успела забыть о Финне, которого самостоятельно остановила в шаге от кровати родителей. О Финне, которого тут же повалила на пол, пробуждая шумом родителей и прислугу. О Финне, которого сама связала и держала до прихода полицейских и сэра Кордоа. О Финне, который когда-то нежно смотрел на неё. — Кирс. — Он сжимает оба её запястья одной рукой, второй едва касаясь проводит по щеке и следом вдыхает её запах. Кирс дёргается, пинает его, стремясь попасть в колено, но получает лишь пошатнувшегося Финна и окрепшую хватку. Он подходит ближе и ставит свою ног промеж её, упираясь коленом в кирпичную кладку. Кирс мутит в животе, в глазах рябит, она едва может слышать голос бывшего напарника, лишь частью разума ловя отдалённый смысл речей. Он любил — любит — её и не позволит просто уйти в этот раз. Кирс обмякает тряпкой, с трудом удерживаясь на ногах и опуская голову вниз. Тело пробивает дрожь. Воздуха едва хватает. Любить не того, кто предназначен святым — преступление. «Я хочу найти любовь прямо как в романах». — О, кажется, я не ошибся, когда свернул не туда, — пробивается сквозь кашу мыслей и чувств новый голос. — Ох, так это вы, прекрасная мисс Тистелла. — Иди куда шёл. Мы разберёмся сами, — голос Финна становится тише и злее. — Не могу просто пройти мимо, когда обворожительная дама нуждается в моей помощи. Кирс слышит громкий хлопок. Руки, до боли сжимающие запястья, исчезают, она опирается на стену, стараясь снова взять под контроль дрожащие ноги, цепляется руками за шею. Голос Финна шипит что-то ужасное, другой — что-то насмешливое. Слышатся шаги, а затем её аккуратно опускают на землю. Сидеть приятнее и удобнее. Кирс закрывает глаза и по чьему-то совету медленно и глубоко дышит. Сердце замедляется. — Вот так, дорогая Тистелла. Вы прекрасно справляетесь, — голос спокоен, тих, чья-то рука медленно поглаживает её руку. — Вот, выпейте это. Она послушно берёт какую-то фляжку, подносит ко рту и залпом пьёт. Несколько секунд и горло обжигается чем-то новым и необычным. Кирс кашляет. — Что это? — Оу, выходит, что ранее неизвестный вам алкоголь. Но не беспокойтесь, я провожу вас до штаба. У вас же есть доктор? Кирс кивает, опирается на руки человека и поднимается на ноги. — Вы… сэр Эльткрид Валентин? — Как приятно знать, что вы, моя милая пугливая Кирс, запомнили моё имя. — Спасибо за помощь, сэр, но перестаньте называть меня вашей, — тихо говорит Кирс, поднимаясь благодаря поддержке Эльткрида. — Всё же я подчинённая Заксена Бранденбурга.***
— Заксен, не думал, что буду рад встретить тебя, — воркует Эльткрид, придерживая шатающуюся Кирс. Пока они добрались до штаба уже начало темнеть. Бранденбург лишь фыркает, оглядывая свою подчинённую. Через мгновение Эльткрид буквально толкает её на Бранденбурга — и, кажется, не без инициативы со стороны самой Кирс. Благо около ворот стоял спокойно покуривающий командир. — Что произошло? — спрашивает Бранденбург, старательно игнорируя крепко цепляющуюся за его руку девушку. — Фух, — Эльткрид громко выдыхает и поправляет очки. — Я уж думал не доведу. Ничего и не успело произойти благодаря моей безграничной благородности. Но всё же не стоит отпускать столь впечатлительную даму в одиночестве на столь непредсказуемую и опасную улицу. — Эльткрид задумывается на пару секунд, и уже разворачиваясь добавляет: — Кажется, этот неблагоразумный молодой человек знаком прекрасной мисс. — Он машет рукой и быстро скрывается вдали. Бранденбург цыкает, когда понимает, что Кирс всё ещё висит на его руке и что-то бормочет в его рукав около плеча. Он приподнимает её лицо рукой, замечая устойчивый алый цвет на щеках и далеко не характерный блеск в глазах. Кажется, этот недоумок решил дать ей алкоголь. Одним отчётом она точно не отделается. Был бы здесь Инес, он спихнул бы это невменяемое тельце ему, но его присутствием здесь больше и не пахнет, а доверять её кому-то из других Гончих Бранденбург не желает. Он вздыхает, разворачивается, медленно поворачивая и непривычно тряпочную Кирс и ступает в штаб. Они едва успевают доплестись до лестницы, как Бранденбург понимает, что бубнёж Кирс действует ещё более раздражительно, нежели её обычное состояние. Он останавливается, хватает её за плечи и несколько раз встряхивает. — Я не собираюсь с тобой нянчиться. Будь паинькой и помолчи, — цедит он, отчётливо проговаривая слова. Кирс поднимает поблёскивающие глаза и рассеянно-внимательно смотрит на него. Хмурится. Улыбается и хмыкает. — У тебя такой красивый цвет волос и глаз. Говорят, что подобный цвет вызывает яркие чувства: ненависть и раздражение или любовь… Но я тебя не ненавижу, — она задумчиво склоняет голову набок, а затем тихо всхлипывает. — У меня раньше был такой аметистовый плед, под которым я пряталась от проблем и боли. Он дарил мне такое тепло… В такие моменты я знала, что у меня всё получится, потому что я хотела обязательно ещё раз вернуться к нему. А ещё мне однажды подарил такие цветы Фин… Кирс резко обрывается, зажмуривается и цепляется руками в рукава формы Бранденбурга. — Мне было так страшно, — едва слышно шепчет она. — Я ничего не могла сделать. Бранденбург хмурится, картина в его голове проясняется и каждая краска находит своё место. — Что если бы я не смогла остановить его тогда, когда он стоял над мамой и папой. Что если бы я, — Кирс снова всхлипывает и вскидывает голову, направляя плывущий взгляд на Бранденбурга. — Я ведь училась… так хотела стать… слабая… Заксен едва разбирает слова из её истеричной речи. Он замирает, не понимая, что следует сделать. Кирс пользуется ослабевшим захватом и делает шаг ближе, цепляя руки за лацканы чёрной формы, прижимая лицо к его груди, продолжая тихо всхлипывать и что-то невнятно лепетать. Заксен замирает, вслушиваясь в тишину коридора и тихий голос Кирс. -…капитан… лорд… ты и даже Инес! Вы все говорите, что я делаю всё неправильно. — Она снова поднимает на него взгляд покрасневших и слегка опухших глаз. — Так научи меня! Она смотрит на него, ожидая ответа, случайно всё крепче сминая в руках пиджак. Заксен вздыхает и прикрывает глаза. — Ты ужасная ученица. Кирс распахивает глаза, растягивает губы в улыбке и вновь тихо всхлипывает. — Спасибо.