***
Кирс врывается в кабинет чёрной формой, розовым пятном волос и неясным поначалу писком возмущения. На стол Бранденбурга приземляется не пустой бумажный пакет. — Что это такое? — стараясь не пищать, Кирс взмахивает рукой, держащей чёрный кружевной кусочек ткани — назвать это полноценной вещью у неё не поворачивается язык даже в мыслях. — Нижнее белье? — Бранденбург изгибает бровь и откладывает очередной отчёт. — А если быть точным, — он прищуривается, сосредотачивая взгляд на ткани. Кирс вздрагивает и краснеет. — Я знаю, что это такое. Почему это лежало в моей комнате, на моём столе? Бранденбург моргает, вопросительно вглядываясь в Кирс. — Почему ты вообще решила, что я знаю ответ? Кирс напряжённо замирает. Эта мысль не приходила ей в голову. Такая теория казалась верной. До его прямого вопроса. — А кому ещё придёт в голову подсовывать мне это? — Кирс двумя пальцами удерживает ткань, приподнимая почти на уровень своего лица. — Вас это вообще не должно волновать! — У «этого» есть название. Неужели ты даже не можешь сказать слово… — Могу! Но это не имеет значение. Как эта вещь вообще оказалась в моей комнате? — Я похож на сторожевого пса? — Бранденбург откидывается на спинку и складывает руки на груди. — Какого чёрта ты вообще врываешься в мой кабинет, как к себе домой? Твоя личная жизнь интересует меня в последнюю очередь. Кирс задыхается возмущением и замахивается чёрным кружевом в Бранденбурга. Скрипит дверь. — Заксен, будь так добр, сделай что-нибудь со своими собачками, они чуть не загрызли меня своими зубками. О! Милая леди, и вы здесь? — Эльткрид закрывает дверь и зацепляется взглядом за замершую в миге от полёта горемычную ткань. — О, так вы уже нашли мой подарок. Ну и как он вам? Понравился? Я старался выбирать самое лучшее. Кирс застывает, когда осознание обухом бьёт по голове. Бранденбург хмуро смотрит на незваного гостя, едва заметно напрягшись. — А, — Кирс сглатывает и опускает руку, — в честь чего такой… подарок? — слово даётся с видимым трудом, но Эльткрид этого будто и вовсе не замечает. — Ох, я просто хотел поднять вам настроение, моя прекрасная леди, — он аккуратно поправляет очки, не убирая странной улыбки с лица. — Ах, точно — невинно поправляется он, — не моя, а сэра Заксена, — он многозначительно стреляет глазами в сторону сидящего мужчины. Бранденбург хмурится сильнее, переводит взгляд на Кирс, покрасневшую, кажется, с ног до головы — по крайней мере до рук краснота тоже дошла. — Сэр, вы неправильно поняли мои слова, — уверенно выпрямляется она, но горящая кожа никуда не испаряется одной силой воли. — Тогда я имела в виду… — Я вам здесь не мешаю? — Кирс читает в голосе Бранденбурга собирающуюся, или, скорее, восстающую из лужи его терпения, злость. — Кирс, прекрати размахивать руками и положи, наконец в пакет свои… — Хорошо! — она спешно направляется к столу, забрасывая в пакет подарок, затем, словно опомнившись, достаёт вновь и аккуратно складывает. — А ты что здесь вообще забыл? Эльткрид довольно улыбается — впрочем, кажется, он наслаждается любой ситуацией. — Пришёл узнать, что думает прекрасная мисс Тистелла о моём подарке, и заодно решил заглянуть к доброму другу. — Разрешите идти? — Кирс по стойке смирно дожидается взмаха руки командира и идёт к двери, нервно сжимая в руке пакет. — Удачного дня, леди-рыцарь, — добродушно желает Эльткрид быстро кивнувшей Кирс.***
— Кирс, подожди, тебе тут письмо, — Ральф мило улыбается, протягивает руку с конвертом. Вскрытым и заново запечатанным, конечно. — Спасибо, — она кивает, осторожно забирая письмо. Ральф потирает нос, кажется, ему неловко. — Извини, что тогда я, ну то есть ты, пошла туда одна. Я не знал, что на той улице… — Всё в порядке. Я знаю, что ты не знал об этом. Это я повела себя самоуверенно. Нужно было идти вдвоём. — Так ты не держишь на меня зла? — голубые глаза поблёскивают надеждой из-под упавших на лицо каштановых волос. Кирс улыбается. — Конечно нет. Ты тоже меня извини, тебя ведь нака… Кирс не успевает договорить, как Ральф, улыбаясь, сгребает её в объятия, отрывая от пола и кружа. — Кирс, ты лучшая на свете! Вот бы влюбиться в тебя! Ральф отпускает девушку на пол, удерживает за плечи, чтобы она, покачивающаяся, не упала, и с восторгом смотрит на неё. — Жду не дождусь следующего дежурства! — лепечет он и почти вприпрыжку скрывается в коридоре за одним из поворотов. Она растерянно хлопает глазами, конверт мягким шелестом сминаемой бумаги напоминает о себе. Кирс, прижав колени к груди, сидит на стуле, медленно проходясь взглядом по строчкам. Мама первым делом спрашивает как дела у её любимой дочери, рассказывает о хрустящих коленях отца и чёрством хлебе на завтрак. С жаром благодарит «доброго мальчика», передавшего письмо дочери, о его смущении — стоило лишь пригласить на чай — и соглашается, что да, конечно, они помогут и поддержат такого приятного молодого человека, а тем более друга своей дочери, и передаёт от него привет, обещая обязательно отправить и его письмо тоже — как только он его напишет, конечно. Кирс улыбается, нежное тепло разливается по телу, впускает мягкую умиротворённость. «Ты писала о странном чувстве, которое рядом с одним человеком испытываешь. Я понимаю, что это такое. Хотя нет, не понимаю, ведь не могу дать верного названия, но такой покой я чувствую, когда рядом ты или твой отец. Знаешь, это как будто… как будто я дома». Кирс кладёт руку на грудь, сердце быстро стучит, отдаётся жаром на щеках, смущением и тихой грустью. Как будто дома? Разве можно чувствовать себя дома, если ты не дома? Она машет головой. Нет, такого не может быть. Скорее всего, мама просто ошиблась. Она дочитывает письмо, улыбается, видя неуклюжую приписку от отца с пожеланием удачи в работе, и аккуратно складывает письмо обратно в конверт, убирая в стол. Ответ она напишет чуть позже.***
Лампа на столе светит тускло и, кажется, напряжённо, как будто даже она не может расслабиться рядом с Бранденбургом. Он же, принимающий отчёт и непривычно пристально наблюдающий за Кирс, невольно заставляет напрячься, выпрямиться и чётче проговаривать слова. Она всеми силами старается не вспоминать о том, что произошло утром. Это было глупо и феерично — как и каждый раз. — Отчёт закончила. Бранденбург кивает, Кирс переминается с ноги на ногу. — Разрешите спросить? — Что ещё? — А что с… Финном? — Видя непонимание Кирс добавляет: — Ну, то есть с тем человеком, который напал на меня. — Когда? — Кирс моргает и бестолково смотрит на Бранденбурга. — Что? — Когда напал, — поясняет он, подпирая рукой подбородок. — В этом плане ты здесь довольно популярна. Кирс фыркает, но осознание правоты его слов прочно заседает в голове. — Когда я с Ральфом дежурила. Точнее без него. — Его не нашли, — Бранденбург пожимает плечами. — Хотя там были чёткие следы крови. Совсем разучились работать, — как будто в сторону говорит он и цыкает. Кирс кусает щёку и задумывается. Стоит быть более внимательной и не подвергать никого больше опасности. Хватило помощи сэра Эльткрида. В конце концов Финн тоже просто преступник, она уже немало их видела. Далёкий смех где-то в коридоре приводит её в себя. — Разрешите идти? — она выпрямляется и отдаёт честь. Бранденбург задумчиво кивает, Кирс разворачивается и идёт к двери — кажется, что чувствует его взгляд и вот-вот споткнётся. — Что ты сделала с подарком? — Что? — Кирс оборачивается и едва хмурится. — Вернула сэру Эльткриду. Всё же это было слишком с его стороны. — А если бы это был мой подарок? — Кирс замирает, хмурится — кажется, она стала делать это так же часто, как Инес, — и уверенно чеканит слова. — Это был не ваш подарок. Прошлое не терпит допущений. — А будущее? — К чему вы ведёте? — Кирс полностью разворачивается лицом к нему. — Мой папа всегда говорит, что не стоит делать вещей, о которых будешь жалеть. — Судя по всему, ты не придерживаешься этого правила. — Я не жалею ни об одном из своих поступков, чего желаю и вам, сэр. Спокойной ночи, — и она скрывается за дверью, оставляя за собой последнее слово, пока Бранденбург не успел припомнить ей что-нибудь неловкое.