Нить

[2 года, 7 месяцев] Пытаясь вспомнить, какой черт тебя дернул, ты зарываешься пальцами в волосы и с досадой смотришь на белый лист. Не зря ты никогда не пишешь писем. Обременять бумагу своими чувствами, эмоциями? Облачать их в слова, которые кто-то потом прочтет – и, возможно, не один раз? Ну уж нет. Вот только именно этим ты сейчас и занимаешься – с более чем скромным успехом. Ты села за стол полчаса назад. Дорогая… Вилланель? Оксана? Виллсана? Или это слишком несерьезно? Дальше обращения дело пока не идет. Вдруг она разозлится из-за «Вилланель»? Она ведь мучается опасениями, что ты все еще видишь ее такой, как в самом начале, и не хочешь ничего другого. Но если ты напишешь «Оксана» – имя, символизирующее всю вашу теплоту и близость последних лет, – не покажется ли это запрещенным приемом? Прошло тридцать минут, а ты сидишь над первой строкой. Курам на смех! Она без каких-либо видимых усилий писала тебе целые страницы прекрасной прозы; ты же застряла на втором слове. Зачем вообще надрываться? Потому что ты облажалась. Потому что бросила ее. Потому что была неправа. Потому что должна теперь сделать хоть что-то, что не повлечет за собой огнестрельных или ножевых ранений. Потому что хочешь, чтобы она чувствовала: ты готова приложить ради нее усилия. Вот зачем. Просто «дорогая»? Нет. Любимая моя? Тоже не то. Привет? Не годится. В результате ты решаешь просто сказать ей, что ты затрудняешься с выбором варианта. Оксана, Вилланель – ты не видишь разницы, потому что это всё оттенки одного и того же цвета. Ты любишь обеих. Это она придала каждому имени особое значение. Один абзац готов, хорошо. Не то чтобы тебя охватило вдохновение, но дело хотя бы сдвинулось с мертвой точки. Проходит пятнадцать минут… двадцать… двадцать пять. Господи, это какая-то катастрофа. Что ты должна ей сказать? Что там, где она усматривала нити судьбы, притягивающие вас друг к другу, ты видела лишь неизбежность, которая вас разлучит? Что чем теснее переплетались ваши жизни, тем ближе чувствовался конец? Или что страх потерять ее был так силен, что ты сама начала ее отталкивать? Какие жалкие отговорки! И все же… разве не именно это в итоге произошло? Чем нежнее, чем благоговейней она с тобой была, чем больше показывала, как сильно тебя любит, тем невозможнее становилось это принять. Однажды ты сказала Нико, что вся его жизнь вертится вокруг тебя, – таким тоном, словно предъявляла претензию. Может быть, ты слишком тяготилась осознанием, что кто-то считает тебя важнее всех на свете, хоть ты этого и не достойна. Но как объяснить такие вещи, не создав впечатления, будто ищешь отговорки? Наверное, надо просто попытаться. За время, которое вы были вместе, ты получила от нее с десяток писем, но видела, как она пишет, только однажды. Это было на следующее утро после того, как она рассказала тебе о судьбе, о том, что вы предназначены друг для друга. Иногда она казалась ужасно сентиментальной, и от одного этого воспоминания слезы наворачиваются на глаза. Когда ты проснулась, она сидела спиной к изголовью, строча в тетрадке, а возле кровати валялись скомканные листы бумаги. Ты сонно моргала, медленно приходя в сознание после ночного марафона, а она все писала и писала, не обращая на тебя внимания и сосредоточенно хмуря свои прекрасные брови. Она едва посмотрела на тебя, когда ты спросила, что из этого выйдет. Очевидно, любовное послание. Обведя глазами вырванные страницы, ты не могла не поинтересоваться, все ли идет хорошо. Она ответила, что это часть процесса и, чмокнув тебя в щеку, вернулась к своей тетради. Ты помнишь коробку, хранившуюся у Анны. Для Оксаны письма всегда значили многое – вот почему ты теперь сидишь здесь и пытаешься, пытаешься… Проглотив стыд и смущение, ты выводишь следующие строки. Ты знаешь, что несколько недель до того, как уйти, ты вела себя с ней как последняя сволочь. Начала избегать ее нежности. Не могла переносить чувства, захлестывающие тебя, когда она показывала, как много ты значишь для нее. Ты специально подбирала слова так, чтобы они ее ранили, – надеясь, что она сделает первый шаг и тебе не придется самой принимать это решение. Надеясь, что доведешь ее до какого-нибудь ужасного срыва, после которого единственным разумным шагом будет уйти. Когда ничего такого не произошло, ты неделями собиралась бросить ее, но у тебя просто не хватало сил. В результате, закрывая за собою дверь, ты ожидала почувствовать свободу, а ощутила лишь пустоту. Ты можешь остаться здесь, в Лондоне, одна, но не хочешь. Ты не представляешь себе жизни без нее и сделаешь все возможное, чтобы снова завоевать ее доверие. Вне зависимости от того, позволит она тебе вернуться домой или нет, ты сдержишь свое обещание и будешь любить ее вечно. Ты хочешь, чтобы она оказалась права насчет всего, что сказала тебе той ночью под пустым черным небом, когда вы кутались в плед, – что это судьба, которая всю жизнь ощутимо пытается свести вас вместе. Но если даже это не так и она ошибалась, несмотря на всю свою убежденность, если какие-то невидимые силы пытаются вас разлучить, ты будешь бороться за то, чтобы быть с ней, чего бы это ни стоило. Вот и все. Подписавшись, ты складываешь лист. Лучше не перечитывать: пусть смеется над твоими ошибками, лишь бы снова услышать ее голос. Проведя пальцами по сгибу, ты представляешь себе, как она повторит это движение, когда получит письмо. Оно не идеально, однако мало что в ваших отношениях заслуживало такого эпитета. И все же ты прилагаешь усилия – и больше всего на свете хочешь, чтобы она это знала. __________ От автора: Интересный момент насчет этой главы: чтобы написать ее, я сначала сочинила письмо Евы, которое оказалось довольно длинным. А затем я написала главу о том, что доверить свои чувства бумаге чертовски сложно, потому что знаешь: другой человек не только прочитает о них, но и увидит, в какие слова ты решила это облечь. Странный был опыт. Процесс меня смутил, что, откровенно говоря, нелепо: ведь это даже не мои чувства! Или мои? Я же все это придумала. Может, у меня проблемы с доверием? Или просто слишком много свободного времени? Да, наверное. В любом случае, результат казался мне весьма изобличающим. Так что если с моей очаровательной семьей у меня как-то не сложится и мы с вами, дорогой читатель, закрутим жаркий роман, любовные письма в нем фигурировать не будут. Никогда. Заранее прошу прощения.