Проклятие

Потрясение, испытанное Джаредом, невозможно было сравнить ни с чем. Эти несколько предложений, сказанные спокойным тихим голосом Дженсена, переворачивали представление Джареда обо всей его жизни с Дженсеном. Джаред внезапно осознал, что абсолютно не знает этого скрытного сукиного сына. Он перерыл полстраны для того, чтобы найти и наказать Дженсена за банальную измену, а теперь выясняются интересные подробности. Оказывается, корни ухода Дженсена крылись гораздо глубже, и это нельзя назвать простой изменой. Ему не хватало, блядь, радости обладания! Джаред давно уже ушел из собственных комнат, засел в трапезной и напивался. Ему сейчас нужно было побыть одному. Время, чтобы осознать и понять, как велика между ним и Дженсеном пропасть. «Скотина, – бормотал тихонько Джаред, чувствуя и растерянность, и злость, и вину одновременно. – Как же так… неужели нельзя было сказать, черт… Трахал бы этого мальчишку, я бы слова не сказал. Сотни брачных пар имеют на стороне таких любовников, чтобы… блядь, я же не знал, что ты тоже». А что «тоже» – сформулировать никак не получалось. Что Дженсен имел полное право воплощать свою роль в любовных играх, ту, что никогда не отдавал ему Джаред? Что имел полное право любить, кого захочет? Почему в их паре возникло такое тотальное непонимание, внешне абсолютно незаметное, а ведь казалось, что у них все в порядке, и в любви, и в постели. «Все ложь. Все ложь, сукин сын, он просто обманывал меня, терпел, притворяясь, что ему хорошо со мной. Зачем? Если бы сказал – я бы понял». Но Джаред знал: ничего бы он не понял, не отпустил бы любовника и боролся бы до конца, и плевать на то, что Дженсен имеет право, имеет такую же власть и деньги. Обман? Не похоже и на обман, невозможно так притворяться, невозможно кончать, притворяясь. Джаред со стеснением, не свойственным ему, со страхом думал: то, чего не хватало Дженсену в их отношениях, пожалуй, он дать ему не сможет. Или… сможет? Наверно, он слишком глуп, или слишком мало любил, если не в состоянии переступить через некоторые свои закостеневшие представления? Нащупав корни проблем, Джаред пока еще не мог себе представить, как можно было бы разрешить их, они пугали его. Страшнее всего Джареду теперь было оттого, что, сидя ночью в одиночестве в полутемной трапезной и глуша терпкое вино кубок за кубком, он вспоминал всю свою жизнь и понимал, что был слеп. Не раз и не два Дженсен пытался освободиться от его опеки, со свойственной ему гибкостью и мягкостью он отстаивал свою свободу, свои желания, но все его попытки разбивались о непробиваемую стену железной джаредовской уверенности в собственной правоте. Джаред уверен был: он знает, что лучше для его любимого. «Тупица, – стонал Джаред, вцепившись в собственные волосы. – Ах, какой дурак. Если бы раньше я послушал его, хоть раз выслушал до конца, а не прерывал – это глупости, я лучше знаю… Дженсен устал доказывать, а в последнее время было спокойно и тихо – и прекрасно, но это мне так казалось, а он просто отыскал в другом понимание, что не нашел у меня. Ты сам во всем виноват, гребаный Падалеки!» Джаред, к своему удивлению, понял, что не испытывает больше бешеной, злобной ревности к Лери. Ревность осталась, но неконтролируемые, ослепляющие порывы волшебным образом утихли. Джаред осознал теперь, если бы не этот мальчик – непременно появился бы другой, любой, на кого Дженсен смог бы выплеснуть свои нерастраченные чувства, реализовать себя в другой роли, не навязанной Джаредом и сложившимися обстоятельствами. С такой ревностью можно было бороться. «Ничего особенного в этом кайросе нет, зря я изводил себя. Это только я – особенный дурак, таких еще поискать. Редкий дурак. Так все испортить, и совершенно непонятно, как теперь все исправить!» Джаред отпил снова и отшвырнул кубок: он накачался вином настолько, что его уже тошнило, но горькие мысли не переставали терзать его, пока он там же, в кресле, не забылся тяжелым сном. Нелегко уйти из жизни, когда тебе всего двадцать шесть лет, когда хочется любить и быть любимым, когда есть силы, желания, кипит кровь в жилах. Совсем не хочется уходить, даже если все вокруг в черном цвете, и нужно приложить немало усилий, чтобы суметь воплотить задуманное, убедить себя в правильности принятого решения. Любовь. Самое, пожалуй, главное. Если бы оставалась хоть малейшая надежда на встречу, на воссоединение, Дженсен никогда бы не пошел на это. Но надежды не было, Джаред ясно сказал: Лери умрет в тот же момент, как они увидятся. Его любимому смертельно опасно встречаться с ним, такое проклятие не обойти. Какой же смысл тогда терпеть издевательства? Сегодня Джаред остановил Роена, а завтра захочет снова отдать его в чужие руки, как ненужную вещь. Перенесенного сегодня было более чем достаточно, чтобы понять: он ничего не значит для Джареда. Джаред не остановится, он продолжит так или иначе топтать достоинство Дженсена. Терпеть новые домогательства, становиться шлюхой – Дженсен не хотел думать об этом. Нет. Этого не повторится, лучше будет всем: и Джареду, и даже Лери – если он уйдет. Первого не стоит доводить до греха, а второй будет в безопасности. Морщась, Дженсен сел на кровати; боль никуда не ушла, хотя кожные покровы на удивление быстро восстанавливались после применения волшебной мази. Дженсен посидел немного, дожидаясь, пока комната перестанет кружиться перед глазами, встал, побрел по знакомым комнатам в кабинет, где, он помнил, на стене висели ружья и клинки. Его не беспокоила нагота, но, вообразив, как его найдут, он усмехнулся. Накинул на плечи джаредовский длинный шелковый халат, завязал на тонкой талии пояс, вспоминая, что покупали они этот расписной халат вместе, на том самом восточном базаре, где позже он… стоп. Не думать. Он присел в кожаное кресло в кабинете Джареда, ноги не держали его. Усталость, остаточная боль, жалящие воспоминания. Дженсен смотрел на развешанное на стене оружие и будто снова слышал, как Джаред рассказывает про каждый клинок, ружье – свою историю. Джаред любил эти железки, он со страстью коллекционировал их, умел прилично стрелять и фехтовать. А Дженсену всегда больше нравились музыкальные инструменты, ему легко давалась музыка, он умел сыграть на любом… И Джаред знал об этом, из каждой поездки привозя новый загадочный инструмент, со смехом глядя, как Дженсен восторженно пытается разобраться со странной дудкой с восемнадцатью трубочками или мучается с изогнутой деревяшкой с натянутыми струнами. Отчего так потянуло на воспоминания? Может, это так бывает – перед… ну да, перед смертью. Дженсен с тоской понял, что не сможет воспользоваться представленной коллекцией. Созерцание ее быстро напомнило ему, как он далек от оружия. Как воткнуть кинжал, чтобы уж наверняка сдохнуть? А ружья...непонятно, как пользоваться, и наверняка не заряжены. Дженсен огляделся и вдруг увидел узкую дверь, ведущую на террасу, и неожиданная мысль пришла ему в голову. Он поднялся, тяжело цепляясь за спинку кресла, подошел к окну, раздвинул шторы. Дверь на круговую террасу была приоткрыта, ветер слегка шевелил занавески на окнах. Джен, не раздумывая больше, шагнул наружу. Ему хотелось прикинуть высоту, он бывал здесь, на этой открытой террасе, раньше – давно это было, он успел позабыть. Дженсен задохнулся от холодного ветра, голые ступни обжег ледяной холод каменных припорошенных снегом плит. Дженсен разом замерз, но пересилил немедленно возникшее желание вернуться. Ухватившись за перила, он заглянул в бездну, вниз, в вихрящуюся снегом темноту, огрызающуюся оскалом злобных невидимых адских тварей, тех, что встретят его там, после его побега из мира живых. «Нет…» – откуда-то донесся до него нежный голос, умоляющий, живой, и Дженсен вздрогнул, отпрянул назад от перил, от этой затягивающей вниз пропасти. Кто позвал его, он не понял; поскользнувшись на тающем под горячими ступнями льду, он упал и, падая, ударился головой о каменного херувима, украшавшего выход на террасу. Кровь на каменном крыле ангела быстро припорошило снегом, как и неподвижную фигуру, беспомощно распростершуюся на холодной, обдуваемой ледяными ветрами открытой террасе. – Джей! Черт возьми, Джаред, скорее вставай! Джаред открыл мутные глаза. Хмель не выветрился из его головы окончательно, он непонимающе смотрел, как Чад трясет его, и бормотал заплетающимся языком: – Что… Чего ты, Чад? Что опять… Да не тряси ты, голова болит! – Где Дженсен? Джей, я не мог уснуть, решил посмотреть, как вы там, но ни тебя, ни Джена. Джаред мгновенно вскочил – Чад поразился, насколько быстро Джаред из полусонной пьяной развалины превратился вновь в трезвого, властного хозяина, повеяло он него силой и опасностью: – Роен? – коротко спросил он. Чад покачал головой: – Нет, ты что. Он, конечно, тупой, но не самоубийца. – Так, надо посмотреть внимательнее наверху у меня, возможно, ты просто не заметил. Может, он захотел по нужде. Где ты смотрел? Пока Чад старательно перечислял, где он успел посмотреть, они уже достигли апартаментов Джареда и ворвались туда. Джаред быстро осмотрел помещение, ухватил Чада за руку и сказал: – Ветер. Кто-то открыл дверь на террасу. Ты смотрел там? – Нет, – растерялся Чад: он только заглянул в кабинет и помчался дальше, искать Джареда. Одновременно обоим пришла в голову одна и та же мысль. Чад и Джаред со страхом посмотрели друг на друга и кинулись в кабинет. Чад не решился идти за другом на балкон, он повторял про себя: «Черт, я так и знал, так и знал, до добра это все не доведет. Слишком круто Джей обошелся с ним.» Чад рисовал уже себе картину распростертого на каменном дворе тела в расползающейся и быстро замерзающей луже крови. Увидев, что Джаред несет с террасы бесчувственного Дженсена, он перевел дух, спросил взволнованно: – Джей, он жив? – Жив, – сквозь зубы ответил Джаред, попросил: – Быстро, найди Люсьена, пусть немедленно приготовят теплую ванну. Или нет, пока кого-нибудь сейчас соберешь. Нет, никого не нужно. Я сам справлюсь. Кажется, он разбил голову. Упал. – Чего его, раздетого, на балкон потянуло? – недоуменно спросил Чад. Джаред посмотрел так, что Чад немедленно залился краской – столько было в этом взгляде невысказанной тоски, горя, злости, вины. Джаред не побоялся озвучить свои подозрения, он сухо прокомментировал: – Думаю, он хотел умереть. Он сказал мне, как очнулся, что больше не допустит, чтобы из него делали подстилку. И еще кое-что рассказал, в чем никогда бы не признался, если бы не принял решения уйти из жизни. Это чудо, что у него сорвалось, Чад, а если бы не ты, он бы замерз. Холод, обнимающий Дженсена, затягивающий за собой в благословенную, немую темноту, сменился жжением, покалыванием в замерзших конечностях. Скоро жжение стало настолько сильным, неприятным, что Дженсен зашевелился, замычал обиженно, устало: он уже так настроился на эту уютную темноту, из которой его снова бесцеремонно выдергивали. Следующее ощущение было – жар, тепло, окутывающее его со всех сторон, и он уже задыхался в нем, хотелось отодвинуться от жаркой печи, к которой его, кажется, приковали… мягкими, но неумолимыми объятиями. Дженсен открыл глаза и тут же наткнулся на внимательный взгляд серо-зеленых глаз. – Джен? – Голос его бывшего звучал необычно, неуверенно. Дженсен пошевелился еще, осознавая постепенно, что под теплыми одеялами он лежит обнаженный, в объятиях… также обнаженного Джареда. И это от его тела идет жар, как от печи. – Жарко, – пробормотал Дженсен, высвобождаясь из объятий. Джаред отпустил его, но далеко не отодвинулся. Голова гудела, в затылке отдаваясь тупой болью. Дженсен потянулся к ней и, нащупав повязку, спросил: – Я что, ударился головой? – Мгм. – Джаред жестоко уточнил: – Когда хотел трусливо прыгнуть вниз, господь помешал тебе попасть в ад, придурку. Ты поскользнулся и треснулся своей глупой башкой об ангела, удивительно, как череп не раскроил. Ангел все-таки каменный. Но, видно, твоя голова сделана из такого же материала. – Я не собирался, – угрюмо начал Дженсен – и замолчал, понимая, что отпираться бессмысленно. Собирался, и именно с такой целью вышел наружу, и еще не передумал, если на то пошло. Увидев замкнутое выражение, возникшее на лице Дженсена, Джаред запаниковал: упрямый урод не оставил своих намерений, в этом нет сомнений. Если немедленно не поговорить на эту тему, то оставлять Дженсена без присмотра будет очень неблагоразумно. – Джен, – звенящим голосом позвал Джаред и, видя, что Дженсен не откликается, повернул его к себе, довольно грубо, и, не выпуская из рук, потребовал: – Поклянись, что не попытаешься сделать это снова. Я, со своей стороны, обещаю, тебя никто не посмеет больше тронуть. Дженсен молчал, слабо выдираясь из железного захвата, но Джаред был неумолим. Он должен был получить положительный ответ, любой ценой: – Дженсен, не дразни меня. Если ты только попробуешь, еще раз, если только посмеешь, я разыщу твоего Лери и убью, клянусь. Джаред почувствовал, как под его руками Дженсен вздрогнул. В глазах его отразился страх, Дженсен, наконец, посмотрел ему в лицо, желая найти в нем подтверждение жестоким словам. Увидев, как решительно сверкают глаза на побледневшем лице Джаред, Дженсен попросил негромко: – Не трогай его, Джей. Ты же обещал. – Это был другой договор, – возразил Джаред, – тогда ты не пытался убить себя, а теперь я вынужден требовать от тебя слова. Обещай мне, что ты не будешь пытаться убить себя, и я обещаю, что забуду о существовании мальчишки. Ну и то, что я сказал раньше. Никто не посмеет тронуть тебя, если только ты сам не захочешь. Джаред увидел тень изумления на лице Дженсена. Не утерпев, Дженсен спросил: – А ты? Джаред выпустил из рук настороженного Дженсена, немного отодвинулся, помолчал, потом сказал невесело: – Я же сказал тебе, Джен: если ты сам не захочешь, тебя никто не тронет. Джаред долго ждал ответа, не выдержал, спросил снова: – Джен? Я жду. – Хорошо, – согласился Дженсен, устало прикрыл глаза, пробормотал: – Как будто у меня есть выбор. «Вот именно, – удовлетворенно подумал Джаред. – Выбора у тебя нет. Правда, как выяснилось, у меня тоже. Ну что же, надо попробовать жить по новым правилам. И надо уже, наконец, проведать Лери. Все ли идет по намеченному плану. Если нет – подтолкнуть события в нужном направлении. И не помешает немного проветриться, мое отсутствие пойдет на пользу нам обоим.» Джаред уже знал, чем займет Дженсена на время своего отъезда, довольно с него изнурительного, отупляющего труда. Джаред не мог больше видеть Дженсена, прикованного к проклятому колесу колодца; давно купленный мул бесполезно проедал свой корм – пусть займется делом. А что до Дженсена. Он любит чтение – пусть приведет в порядок огромную семейную библиотеку. Еще он неравнодушен к музыке – и возможно, согласится давать уроки для детей многочисленного клана Падалеки.Такое занятие будет не слишком утомительным, но отвлечет Дженсена от ненужных мыслей. А Джаред пока решит, что же делать дальше. *** Джареду не удалось уехать; утром замок покинул только Роен и никто не огорчился его отъезду. Джей же, проклиная все на свете и умирая от беспокойства, остался: Дженсен заболел. Свидание с Роеном, а так же вылазка на холодную террасу не прошли бесследно: утром у Дженсена начался жар, бред и все признаки сильнейшего воспаления. Благодаря своим познаниям в области медицины Джареду удавалось удерживать Дженсена в стабильном состоянии, но слушать, как его любимый без конца произносит в бреду имя соперника было тяжело. Джаред самолично ухаживал за Дженсеном, менял постель, поил его, давал лекарства, обтирал и переодевал, откликался на каждый шорох и стон – и все время подспудно зрело неприятное осознание бесполезности своих усилий. Возможно ли заставить Дженсена забыть любовника, если даже без памяти он повторяет ненавистное имя, зовет его? И нужно ли это. Стереть из памяти два года жизни Джареду было не под силу, и он знал: даже если бы это было возможно – он бы не воспользовался такой сомнительной помощью в новом обретении любимого. Кто знает, чем бы это обернулось. Он и так уже довольно постарался, но ни на шаг не продвинулся к своей цели – он не вернул Дженсена. Здесь была только оболочка – душой и сердцем Дженсен был далеко. Заглядывая в невидящие глаза Дженсена Джаред угрюмо размышлял: «Я бы с радостью забыл мальчишку. Но ты не позволяешь мне этого сделать, напоминаешь все время. Что мне делать? Я не нарушу своего обещания, по крайней мере, преследовать Лери не буду. Но я должен проведать его, это сильнее меня. Я должен убедиться в некоторых своих предположениях. Можешь не беспокоиться, вреда я ему не причиню.» Чад тоже не уехал из замка, желая поддержать друга в нелегкое время. В замке было немало людей – но для них всех Джаред был господин, наследник, единственный сын лорда. Джаред считался жителями замка больше хозяином чем, собственно, сам лорд, бывающий в замке только наездами: старый интриган почти все время проводил при дворе, леди тоже вынуждена была жить с ним в столице. Ни с кем из жителей замка не мог Джаред говорить просто и не задумываясь, как с равным. Чад остался, разделяя каждый день с Джаредом трапезу и позволяя ненадолго забываться. — Джей, ты так сосредоточен. Какие мировые проблемы решаешь? – Чад хотел пошутить, но Джаред не поддался, сухо ответил: — Все те же. Джену не становится лучше. Чад заметил: — Я говорил тебе, ты был слишком жесток к нему. — Посмотрим, что ты сделаешь, если твой разлюбезный Алек вздумает удрать в неведомое далеко с любовничком, о котором ты даже не подозревал, — разозлился Джаред. Чад закашлялся подавившись едой, и, кое-как отдышавшись, откинулся в кресле с изумлением глядя на Джареда. Джаред устыдился: — Прости. Ты тратишь свое время на меня вместо того, чтобы быть с Алеком. А еще я говорю такие глупости. — Ничего, Джаред. Я не сержусь. А что касается Алека — я доверяю ему. — Чад покачал головой. — Джей, успокойся. Не надо так нервничать. Чад не знал даже, что посоветовать другу, не скажешь ведь «отпусти и забудь» — не получится. Какие страсти и желания бушевали под маской надменности и неприступности, что надевал на себя Джаред при посторонних, Чад примерно представлял – он знал друга достаточно хорошо. Джаред не сможет ни отпустить, ни забыть, ни разлюбить Дженсена. И какими бы больными и злыми ни казались со стороны его чувства к Дженсену – ошибиться было невозможно, это любовь. И она отравляла Джареда, не давала ему покоя, иссушала и мучила, и чем недоступнее был объект страсти – тем исступленней хотелось Джареду достичь цели. Чад это видел, чуткая душа его сопереживала замкнутому и страстному другу, но посоветовать Чад в данной непростой ситуации ничего не мог. Да и не будет Джаред слушать, такое можно только пережить, пережечь в себе. — Он поправится – и все наладится. Оставь сомнения, — тихо сказал Чад, будто желая самого себя в этом убедить. Джаред кивнул, размышляя, может он попросить Чада задержаться еще немного или его необдуманные слова ускорят отъезд друга. Джаред в последнее время часто срывался, и на то были причины. Дженсен уже почти неделю не приходил в себя, положение его было очень нестабильным. Джаред собирался применить снова свою семейную «магию», и это угнетало его. Есть одно средство из уникальной рукописной книги, передающейся по наследству из поколения в поколение. Книга содержала множество рецептов ядов и сложных редких составов; от изменения малой доли соотношений ингредиентов лекарство легко превращалось в яд. Последний раз эту книгу Джаред открывал, когда готовил средство для Лери… Ему очень не хотелось вновь доставать тайную книгу: Джаред отчего-то сделал вывод, что каждый раз, когда он или кто-то из близких родственников пользуется ею, происходит несчастье. Рано или поздно. Но, кажется, сейчас не было иного выхода. Дженсен «завис» между жизнью и смертью: сильный молодой организм не хотел погибать – а дух ослаб и прекратил борьбу. Джаред заговорил: — Чад, я сейчас оставлю тебя, мне нужно отправиться в тайники, пожалуйста, посиди возле Джена. Если что случится, зови людей, меня найдут, и я приду. Чад правильно понял своего друга: Джаред не хотел, чтобы Чад видел тайники. Он спокойно согласился – ничего странного в этом не было. Яд приготовить несложно, особенно с такими подробными инструкциями, что были приведены в семейной книге во многих вариациях. Сложнее сделать лекарство и не ошибиться, настолько мизерные требовались дозы. Джаред несколько раз тщательно сверился с книгой, но все равно был не уверен, нужный ли состав получился у него или снадобье ядовито. Джаред уже несколько часов находился в подвале, в тайной лаборатории, где вдоль каждой стены до потолка тянулись узкие полки, заставленные склянками, колбами, другими ящичками, наполненными всяческими травами и не всегда легко опознаваемыми предметами. Посреди комнаты на широком дубовом столе громоздились приборы, на отдельном высоком столике, похожем на пюпитр для нот, лежала драгоценная книга. Джаред взболтнул еще раз колбочку с коричневым содержимым, посмотрел на свет, снова сверился с книгой. Похоже, он сделал все правильно. В склянке ровно две порции лекарства. Надо бы проверить на ком-нибудь, но ему претила мысль использовать слуг или рабов для этой цели. С неуемным любопытством ученого он решил испробовать состав на себе. «Даже если сдохну, Джену будет все равно», – мрачно подумал он, отмеряя необходимую дозу и готовясь выпить. Странное стеснение после признаний Дженсена не оставляло Джареда, он не мог объяснить себе природу своего смущения и даже боялся думать на эту тему. Раньше, едва вспомнив об изменнике, Джаред закипал, ярость застилала разум, он в гневе придумывал изощренные способы наказания для него, но теперь… Теперь все изменилось. Обида и злость понемногу затихали, и в глубине души зарождался страх. Джаред всячески давил его, он не хотел думать, его пугала мысль «ты сам во всем виноват» … Джаред встряхнул головой отгоняя непрошенные подозрения. Потом, все потом. Разговоры, выяснения отношений – вначале пусть Дженсен поправится. Вдруг за тяжелой дверью тайной лаборатории раздались торопливые шаги, кто-то забарабанил в дверь – от неожиданности Джаред пролил порцию лекарства, что собирался выпить, растерянно вскрикнул: — Черт! У Джареда забилось сердце от нехороших предчувствий; этот настойчивый тревожный стук разом лишил его присутствия духа: — Кто там? — Мой лорд, ваш гость зовет вас! Он просил скорее вас прийти, — услышал Джаред голос Люсьена, и ему стало еще тревожнее. То, что явился управитель замка – это понятно, никто бы не решился спуститься сюда так близко к тайнам опасного семейства, но его приход тоже был почти невероятной вещью. Всем в замке включая и Люсьена запрещено было приближаться к заветной двери. Джаред, не думая уже больше ни о чем, распахнул дверь: — Что случилось? Люсьен честно смотрел хозяину в глаза, стараясь не заглядывать любопытно за спину: — Дженсен… Он, кажется, задыхается. Когда я уходил, ваш друг усадил его на кровати и так удерживал, чтобы ему было легче дышать, но долго это продолжаться не может. Джаред, не слушая больше, схватил склянку и помчался наверх легко перемахивая через три ступеньки, забыв запереть потайную дверь. За ним устремился и Люсьен. Оба они не заметили маленькую фигурку, прижавшуюся в углу в одном из пролетов крутой полутемной лестницы. Вбежав в спальню, Джаред увидел, как перепуганный Чад держит хрипящего Дженсена. — Джей, скорее! Ему хуже стало! – Чада трясло, не каждый день на твоих руках умирает человек, к тому же хорошо знакомый. Джаред быстро подошел, попросил: — Подержи еще немного, — пальцами разомкнул посиневшие губы, и, молясь про себя, влил Дженсену оставшуюся порцию лекарства. «Только бы сработало, только бы не отравить, о господи, помоги мне.» Джаред знаком попросил Чада отодвинуться, перехватил Дженсена, обняв его со спины, умостив его голову у себя на плече и незаметно начал укачивать. В напряженном молчании друзья еще слушали несколько минут жуткие хрипы, но вот они стали тише, дыхание Дженсена потихоньку выравнивалось, и губы приобретали естественный цвет. Джаред облегченно вздохнул: кажется, он успел вовремя с лекарством. Еще бы немного. Дженсен совершенно расслабился, дышал теперь тихо и спокойно, и Джаред осторожно уложил больного на подушки, с тревогой наблюдая, не будет ли изменений. Нет, Дженсен выглядел уснувшим, утомленным, но все же не умирающим в агонии. Чад тоже увидел перемены, выдохнул: — Уф, я испугался. Джей, что это было? Джаред после пережитого страха вовсе не хотел рассуждать о симптомах болезни, поэтому лишь пожал плечами: — Долго объяснять, да ты не поймешь латынь… – Джаред встрепенулся, вспомнив, что тайная лаборатория осталась открыта настежь. — Чад, побудь здесь еще немного, я скоро вернусь. Джаред проснулся от движения. Он открыл глаза, зевнул, огляделся, пытаясь определиться в пространстве. Джен… Он заснул возле него, сторожа дыхание, а сейчас уже утро, и Дженсена на кровати нет. От осознания этого факта Джаред разом вскочил; вихрем пронеслись воспоминания о террасе. Джаред кинулся к кабинету, но вдруг увидел фигуру в белой рубашке у стены. Дженсен стоял закрыв глаза, из последних сил стараясь не упасть и беспомощно цепляясь за стену. Увидев это, Джаред в ту же секунду крепко обхватил его за талию и медленно повел обратно в спальню, тихо поинтересовавшись по дороге: — Куда собрался? — Я хотел… Джей? – Дженсен открыл глаза, беспомощно ухватился ослабевшей рукой за талию Джареда, запинаясь, проговорил удивленно: — Что это со мной? Я слаб, как котенок. Я ступить не могу, всё кажется, что упаду… — Куда ты хотел пойти? — терпеливо повторил Джаред. — Я… мне нужно… — Ясно. — Джаред кивнул и неожиданно для Дженсена подхватил его под колени. Оказавшись у Джареда на руках, Дженсен запротестовал было, но силы его быстро иссякли. Джаред отнес упрямца вниз, внес его в уборную, подождал, когда он сделает все свои дела, снова взял на руки со словами: — Сам ты не дойдешь, не ворчи. Оказавшись снова на постели, Дженсен быстро заснул и проспал до вечера. А вечером он порадовал Джареда появившимся аппетитом. Вскоре Дженсен начал вставать, но чем лучше ему было, тем более странными и натянутыми становились между ними отношения. Чад уехал, заявив, что он соскучился по Алеку, но обещал приехать, если понадобится, и теперь Джареду не с кем было обсудить свои проблемы с Дженсеном. Дженсен почти не разговаривал с Джаредом, но по нечитаемым взглядам Джаред понимал: его что-то гложет. В один из дней Джаред приступил к Дженсену с вопросом: — Почему ты так смотришь? Тебе не нравится еда? Джаред только что принял принесенный слугами поднос с едой и расставлял деликатесы на маленьком прикроватном столике. Дженсен поспешно покачал головой, пряча затравленный взгляд, и Джаред попросил: — Скажи, что такое? Тебя что-то смущает? — Да, — неохотно сказал Дженсен. — Неопределенность моего положения. Я не понимаю, что должен делать. И где… должен находиться, спать, есть. — Он указал рукою на столик: — Это всегда так будет? Джаред сел возле напрягшегося Дженсена, задумчиво осмотрел стол. Да, трапеза отличная. Мясо, фрукты, вино – так рабы не питаются. Дженсен задает правильные вопросы, и он испытывает вполне понятный дискомфорт. Только вот Джаред сам еще не вникал во все эти мелочи. Одно он знал твердо: к колесу колодца Дженсен больше не вернется, и потому решил начать с этого: — Джен, я… Хм. Пока ты болел, твое рабочее место оказалось занято. И, пожалуй, мул справляется лучше тебя. Дженсен едва заметно вздрогнул. Его сильно занимало, вернет ли его Джаред к колодцу либо придумает новое занятие. Похоже, второе предположение верно. С одной стороны, это хорошо, но неизвестность настораживала. Дженсен нейтрально спросил: — А чем… что я буду делать? Джареду отчего-то стало невыносимо больно и от вопроса, и от тона, ему захотелось немедленно обнять несчастного парня, нежно поцеловать, просить прощения, снова целовать, но обещание, почти клятва – мешало ему, держало крепче тяжелых цепей. «Если ты не захочешь – никто не тронет тебя». — Ты должен сейчас хорошо есть, спать и поскорее выздоравливать. Это все, что ты пока должен делать. Джаред выделил слово «должен» особенно, но Дженсену мало было информации, он упрямо спросил: — А где я буду жить, есть – в твоих комнатах? А потом я что буду делать? — Ну, хорошо. — Джаред едва сдержал раздражение. — Спать и есть ты будешь в моих апартаментах. Это не обсуждается. Если не хочешь спать со мной, я позову слуг – они приготовят одну из комнат для тебя, можешь даже выбрать, какую. Дженсен утвердительно кивнул, а Джаред подавил вздох. «Чертов сукин сын! Отстаивает свою независимость!» Дженсен повернулся к Джареду, они сидели плечом к плечу, так близко, что Джаред с замиранием сердца смотрел на бледное лицо, рассыпь веснушек на носу, на щеках, и еле удерживался от вновь возникшего желания наклониться и поцеловать Дженсена. Настороженность в зеленых глазах не исчезла, когда Джаред заговорил снова: — Займешься библиотекой. Там километры полок, набитых книгами, надо навести там порядок, составить новые каталоги, словом, сделать все так, как было у вас… Джаред замолчал, с неприятным чувством увидев, что ресницы Дженсена на мгновение опустились, и вновь появилось нечитаемое выражение на его осунувшемся лице. Дженсену неприятно напоминание о его прошлой жизни. Конечно… Джаред вспомнил, как застал Дженсена в семейной библиотеке Эклзов, не такой масштабной, как у Падалеки, но тоже неплохой, и содержащейся в идеальном состоянии. Дженсен сварливо выговаривал приставленному к библиотеке слуге за пыль, за казавшийся ему беспорядок. Джаред тогда послушал минуты три, понял, что зануда не остановится, вышел из укрытия и запечатал рот Дженсена поцелуем, а потом еще долго дразнил: «А ты жуткий зануда, Джен. Пыль заметил на белом платочке, да у вас там идеальный порядок! Видел бы ты нашу – там, кажется, завелись крысы.» Дженсен, отвлеченный поцелуями, улыбался, но воспоминания о слуге заставляли его снова хмуриться, и это было так забавно, что Джаред вновь начинал шутить над ним. Как же давно это было – и как недавно. В другой жизни, не такой запутанной, как эта. С этого разговора появилась некая определенность. Дженсену еду приносили теперь в его комнату, дальнюю в анфиладе апартаментов Джареда. Почти все время он проводил в библиотеке, изучая книги. Часто Джаред видел, исподтишка наблюдая за ним, как Дженсен сидит на стремянке, и, позабыв обо всем, увлеченно читает, шевеля губами. Или сосредоточенно пишет новые ярлычки для книг. А ночью он молча исчезал в своей комнате, и пусть на дверях не было замка, Джаред не смел переступить через порог. Джаред все чаще ловил себя на мысли, уже возникавшей у него раньше: Дженсен не здесь. Когда Дженсен, отложив книгу и устремив взгляд в никуда, начинал мечтательно улыбаться, Джареду становилось тошно. Джаред точно знал, о ком сейчас думает его любимый. И он тоже начинал думать о проклятом разлучнике, укрепляясь в решении отыскать мальчика. Но что-то останавливало Джареда, он никак не мог уехать, тенью следуя везде за Дженсеном, тайно наблюдая за ним и страдая от неясной тоски. Дженсен за несколько недель, прошедших после отъезда Роена, не сказал ему и двух десятков слов, и Джареду даже казалось, что Дженсен всячески избегает его. Джаред пару недель назад заказал в столице диковинный музыкальный инструмент. Формальным поводом покупки были задуманные Джаредом для младших членов клана уроки музыки, но в действительности всё это предприятие имело целью порадовать Дженсена, как в старые добрые времена, когда Джаред не жалел сил и средств для него. Он надеялся, что с помощью подарка их отношения сдвинутся с мертвой точки и Дженсен захочет помириться с ним. Ему нужен был повод, чтобы поговорить. Дженсен на самом деле старательно избегал Джареда, но почти все время чувствовал его пристальное внимание. Он заметил, что за время его занятий в библиотеке в шкафах его маленькой комнаты появилась простая, но добротная одежда и крепкая обувь. Кормили его регулярно, и если Дженсен, увлекшись и забыв обо всем, засиживался за составлением каталогов или чтением – кухонный служка разыскивал его и приносил поднос с едой и напитками прямо в библиотеку. Дженсена невыносимо раздражала эта опека, казавшаяся теперь издевательством, но он молча терпел, в меру своих сил стараясь избегать пристрастного внимания хозяина. Его удивляло поведение Джареда, когда тот в первое время подходил к нему, как ни в чем не бывало, пытался заговорить – Дженсен застывал, молча, напряженно смотрел на Джареда, и лишь когда Джаред уходил, переводил дух. Дженсен не хотел признаться самому себе, но теперь он немного боялся Джареда: пережитое насилие не прошло бесследно. После знакомства с привычками Роена, Дженсен утратил свою нерушимую уверенность в Джареде. Казалось, Джаред сейчас пытается загладить вину и выполняет все данные обещания, но еще слишком ярки были воспоминания о нестерпимой боли, о наручниках, делающих его беспомощной игрушкой, о жестокой руке, что так бесцеремонно насиловала его. Они заставляли сильного и уверенного обычно парня испытывать приступы паники. Дженсен немедленно приказывал себе: «Забудь. Ничего не было. Ни-че-го. Спокойно, дыши. Не было ничего». Жесткий самоконтроль притуплял страх, но он ничего пока не мог поделать с ночными кошмарами. Он только надеялся, что со временем они перестанут мучить его. Дженсен снова был на особом положении, теперь никто не смел насмехаться над ним, впрочем, насмешки прекратились еще когда он был прикован к колесу. Уже и тогда было всеми замечено пристрастное внимание хозяина к своему сбежавшему любовнику, и никто не хотел вмешиваться, не зная, чем все обернется. Вдруг, причиняя вред Дженсену, навлечешь на себя хозяйский гнев. А среди членов клана у Дженсена, как оказалось, было немало сочувствующих. Это он обнаружил позднее, после одного неприятного происшествия. Как-то, проходя по двору, он вдруг заметил, что здоровенный волкодав, неизвестно как сорвавшийся с цепи, молча и целенаправленно несется на малыша лет семи-восьми, зазевавшегося возле памятного колеса колодца. Дженсен, не задумываясь, кинулся наперерез псине, подхватил мальчишку на руки и только и успел, что повернуться к зверю спиной. Собака сбила его с ног, вцепилась острыми зубами в плечо, но большого вреда принести не успела – разом набежали люди, прибежал сам Люсьен и неожиданно ловко заколол огромного волкодава. Дженсена тут же окружили, подняли, увлекли куда-то, быстро оказали первую помощь – и вот тут Дженсен узнал, к своему удивлению, о симпатии и сочувствии к себе со стороны многочисленного семейства. Он узнал, что слуги отлично помнили: Дженсен никогда раньше, еще будучи свободным, не позволял себе обижать прислугу, был кротким и ласковым. Родственники же удивлялись, как лорд, отпрыск одной из самых знатных фамилий, вел себя с ними, не такими знатными и богатыми, достойно и уважительно. Выяснилось, что спасенный мальчик, Легран – единственный сын одного из дальних родственников Джареда, кажется, троюродного брата. Эта захиревшая ветвь семейства давно жила в замке Падалеки. Не имея больших денег, они могли только службой заработать себе на жизнь, и вряд ли мальчик поднялся бы выше оруженосца более знатных членов клана. Тем не менее, Дженсен выслушал сбивчивые благодарности, но тут примчался Джаред с перекошенным лицом, и все быстро разбежались. Так у Дженсена появился маленький друг. Мальчик теперь считал себя обязанным ему и отважно ходил за ним везде. Однажды он даже пробрался в библиотеку и, желая привлечь к себе внимание, спросил, что это, указывая на книги. Дженсен удивился, заглянул в любопытные чистые глазенки и задумался: может, ему и правда заняться с малышом, обучить его грамоте. Тогда у ребенка будет больше шансов преуспеть, только вот загвоздка: как подойти к Джареду, как спросить его? Через несколько дней Дженсену представился случай попросить за Леграна. Джаред необычно поспешно влетел в библиотеку. Дженсен снова внутренне сжался, но пересилил себя, спокойно обернулся к нему от полок, поглядел на Джареда с ожиданием. Бог знает, что еще взбрело в голову его пылкому бывшему. Джаред меж тем возбужденно заговорил: — Ты здесь. Джен, пойдем, я кое-что покажу тебе. — Что? – настороженно поинтересовался Дженсен. Ему совсем не хотелось никуда уходить из прохладной тиши библиотеки, только здесь он чувствовал себя относительно спокойно. — Пойдем же, тебе понравится. — Джаред машинально ухватил Дженсена за руку, как бывало прежде, и легко потащил за собою, увлекшись и не замечая его испуга. Джаред привел его в кабинет и указал торжествующе на крупную деревянную штуковину: — Вот! Смотри. Дженсен осторожно высвободил ладонь и с недоумением оглядел непонятную вещь. Это было похоже… на большое деревянное сидение, только у того, кто захотел бы сесть на это чудо, ноги должны были быть очень длинными. Дженсен с любопытством придвинулся, провел пальцами по темному полированному дереву, обернулся к Джареду: — Что это? Джаред сиял широченной улыбкой: — Догадайся. Дженсен обошел вокруг, и случайно, приглядевшись к «сиденью» обнаружил в ней узкую щель. Плоская деревянная панель под его любопытными пальцами откинулась, и потрясенному взору Дженсена предстала непривычная, черно-белая картина из удлиненных прямоугольников. Дженсен коснулся одного прямоугольника и вздрогнул – гладкая красивая деталь провалилась под пальцем и в комнате раздался необычный звук. И формировавшиеся догадки вдруг подтолкнули в памяти давнее-давнее воспоминание. Когда-то, в прошлой своей жизни, он читал, что существует подобный музыкальный инструмент, нажимая на кнопки которого извлекаешь из инструмента потрясающие звуки, эти звуки могут, при особом умении играющего, превратиться в чарующую музыку. Дженсен понял, что это тот самый музыкальный инструмент, в существование которого он тогда не поверил. И вот он – перед глазами, громоздкий, таинственный, непознанный. У Дженсена упало сердце. Он отступил от дорогой игрушки, развернулся к Джареду, глянул прямо и рассержено, спросил холодно: — К чему это? Сияющая улыбка Джареда растаяла, он растерялся, совсем не ожидая такой суровой реакции: — Это … Джен, это тебе. Это твое, можешь делать с ним, что хочешь. Кажется, называется клавесин… Тебе… не понравилось? Дженсен смотрел на Джареда долго, пристально, но не видел в его лице ничего кроме искренней растерянности. И тогда он не выдержал и в первый раз проявил свой гнев и боль, губы дрогнули, черты лица исказились, он прерывающимся голосом спросил: — Ты издеваешься? Джаред, зачем это? – Он широким жестом, не глядя, ткнул рукою себе за спину, в дорогую игрушку. — Ты этим пытаешься купить мое расположение? Или что? Или хочешь теперь, чтобы все было как раньше: малыш обижен, малышу нужна игрушка, он обрадуется и все будет хорошо? Джаред, я давно не малыш, и мы давно уже не вместе. Мы никогда не были так далеки друг от друга, как сейчас. С лица Джареда не сходило растерянное выражение. Казалось, он изо всех сил искренне пытается понять, что хочет донести до него упрямый возлюбленный. Дженсен разошелся, он уже почти кричал: — Мне не нужны твои подарки, Джаред. Мне не нужно от тебя ничего. Ничего! Может, я ошибался, может, я глуп, но я жил эти два года без тебя, и был счастлив, и дышал полной грудью, мне было хорошо, и если снова… Если начать все заново, я бы снова сделал это. Я любил и был любим, большего и не надо. А ты… Джаред, ты никогда не любил меня по-настоящему… Прозвучавшая в последних словах Дженсена горечь заставила Джареда встрепенуться, он глухо сказал: — Это неправда. Я всегда… Я хотел. Я… Джаред не мог произнести нужных слов, Дженсен же упрямо покачал головой: — Нет. Тебе просто нужен был такой, как я. Удобный, молчаливый, всегда под рукой. Это совсем не любовь. Я для тебя был как вещь, и ты добился своего: теперь я действительно твоя собственность. Что ты теперь хочешь от вещи? Вещи не дарят подарки и не лезут к ней с душевными разговорами. Джаред угрюмо молчал, не находя слов, а Дженсен устало закончил: — Не надо этого всего. Не будет как прежде, Джаред, не обманывай себя. Джаред собрался с силами, глухо сказал: — Я тоже всего лишь человек, Джен, и, может, натворил много всего. Я всего лишь хотел развлечь тебя сейчас, но… Джаред замолчал, понимая всю глупость своих слов, ну как тут, что тут можно сделать. То, что нужно Дженсену – он дать не может, более того, не хочет. «Нет. Нет, никогда. Пусть так, но он будет здесь, со мной. Я не смогу… Не смогу отпустить его». Дженсен пошел было к выходу из кабинета, Джаред не останавливал его, задумавшись, разглядывая свою неудавшуюся попытку примирения. Действительно, какой же он редкий, бесчувственный чурбан. Напомнить Дженсену о приятных мгновениях его жизни, он же любил музыку раньше, и все, с этим связанное. Где находится сейчас обширная коллекция Дженсена? Немало редких инструментов из нее куплено было Джаредом. Дженсен замялся на пороге, не решаясь заговорить, молча топтался, Джаред, наконец, заметил, обернулся, вопросительно поднял брови. — Джаред, — неуверенно заговорил Джен. — Я хотел бы научить грамоте Леграна. Можно мне с ним позаниматься? Мальчик, кажется, бойкий. Джаред от удивления так долго молчал, что Дженсен совсем смешался, и, решив, что Джаред против, собрался было уходить, но Джаред поспешно сказал: — Да, конечно. — Спасибо, — сдержанно поблагодарил Дженсен, бросил украдкой взгляд на клавесин и поспешно удалился, с усилием победив искушение. Джаред задумался, последняя неожиданная просьба Дженсена немного поправила ему настроение. Где-то недалеко, совсем рядом, возможно, есть решение. Надо действовать по другому. Пока еще не ясно, но возможно, когда-нибудь ему удастся растопить лед в их непростых теперь отношениях. Джаред уже который день незаметно наблюдал за Дженсеном и Леграном, это было занятное зрелище. С ребенком Дженсен ненадолго снимал свою броню, вновь становился мягким и улыбчивым, рассказывал и объяснял ему все негромко и спокойно, а мальчишка внимал с широко открытыми глазами, впитывая знания, как губка. Джаред с завистью смотрел, как они разговаривают, смеются, подглядывая из тайного укрытия, и чувствовал себя несчастным и обделенным. «Даже для этого мальчишки у него найдется доброе слово и мягкий взгляд, а я…» Джаред снова задумался об отъезде. Нельзя больше медлить, это становится невыносимо. Надо отвлечься, надо попытаться отвлечься. С Дженсеном ничего не случится за время его отсутствия, может, Дженсен успокоится тоже и не будет так враждебен к нему… И еще. Стоит все же проведать Лери. Собираясь найти Лери, Джаред не испытывал угрызений совести, он не собирался нарушать свои обещания. Он всего лишь хотел удовлетворить болезненное любопытство. От результатов поездки будет зависеть, какое решение он примет относительно Дженсена. *** Утром следующего дня Джаред покинул замок. Он не нашел в себе сил проститься с Дженсеном, только крадучись зашел в комнату, минуту постоял возле его кровати и так же тихонько вышел. Оставив распоряжение никого не пускать в замок в отсутствие хозяев, Джаред направился в столицу. В Эрнегоде он хотел встретиться с родителями, друзьями, узнать новости и подобрать подходящего компаньона для путешествия в леса Карии. Появляться одному на территориях, завоеванных всего лишь лет тридцать назад, было рискованно. В каждом более-менее крупном городе кайросов жили советники при администрации из эрнов. У них были неограниченные права, но разве может за всем уследить маленькая горсточка завоевателей на чужой территории? Пропасть без следа зазевавшемуся эрну в густых лесах Карии было проще простого. Можно было, конечно, прихватить из замка слуг или членов клана, но Джаред собирался сохранить свое путешествие в тайне – в первую очередь от Дженсена. Нет никакой гарантии что, вернувшись, слуги не расскажут семьям, куда они путешествовали. А там – узнает и Дженсен. Пусть думает, что Джареду наскучило в замке, и он уехал развлекаться в столицу – именно эту версию озвучит Дженсену Люсьен. Проведя в столице неделю, Джаред быстро устал от городского шума, бесконечных попоек, вереницы знакомых, но не близких людей. Они утомили его, и он решил поскорее отправиться по интересовавшим его делам в Карию. Встреча с родителями усугубила его мрачное настроение. Леди Шерон, пригласив его в свой будуар в столичной резиденции, поведала с грустью, что ее отношения с леди Донной ухудшились. – Не знаю как, но она узнала о Дженсене. Возможно, от Роена. Этому мальчику доставляет удовольствие причинять другим боль. Джаред, она умоляла меня о снисхождении, она даже уговорила своего сурового мужа, словом, я тоже прошу за Дженсена. Джаред насторожился и спросил отрывисто: – Так… чего они хотят, мама? – Джаред, они хотят выкупить его. Конечно, его положение в обществе не вернуть, и вряд ли он найдет себе партнера после того, как сбежал с почти что животным. Да. Но он будет жить в своем замке, со своими родными. – Мгм. И каждый будет вытирать об него ноги. Они запрут его там, позор семьи. – Джаред заговорил нейтрально, но глаза его угрожающе блеснули, и леди Шерон, заметив это, безнадежно вздохнула: – Ты не вернешь его семье. – Нет, – холодно и жестко отрубил Джаред. – Он останется. Леди вздохнула: – Я знала, что ты откажешься. Но теперь моя совесть чиста, потому что я сделала все, что смогла. Джей, но что же будет дальше? Джаред неопределенно пожал плечами: – Я пока не знаю. – Теперь, когда ушла ярость, застилавшая разум, он понимал: как бы там ни было, Джен – сын лорда, и рано или поздно подобные предложения появятся. Но сейчас он не мог отпустить Дженсена – даже если бы ему приказал сам император. Это было выше его сил. Дженсен слегка удивился, когда утром, проходя через анфиладу покоев Джареда, обнаружил его кровать заправленной. И лишь во время обеда узнал от Люсьена, что Джаред уехал, и надолго… Его удивила собственная странная реакция, похожая на смесь облегчения, обиды и злости: «Вот урод. Можно было и сказать. Конечно, кто я такой, чтобы мне докладываться». Ноги сами принесли его в кабинет. Со странным чувством смотрел Дженсен на громоздкий инструмент, вспоминая, как же он называется. Руки чесались открыть полированную крышку, попробовать извлечь из инструмента музыку. Дженсен даже заложил их за спину, крепко сцепив их вместе. «Нет. Это – не мое, это… это все неправильно. Как будто, согласившись принять подарок, я соглашаюсь принять существующее положение. Нет, Джей. Я даже пробовать не буду, как бы мне ни хотелось. Музыку услышат и доложат, а я не хочу. И даже не важно, что тебя здесь нет.» Джаред встретился с Чадом и уговорил его ехать с собою. Тот легко согласился, предложив только взять для безопасности несколько человек охраны. Джаред не стал возражать, и вскоре они покинули столицу, направляясь в леса Карии. Через трое суток они были на месте. Почти. Ночь застала их под стенами города, где, по сведениям Джареда, проживал теперь Лери. Тут оставили юношу его слуги, и, возможно, именно в этом городишке Джаред узнает, наконец, что же ему делать дальше. Они заночевали в придорожной гостинице. Чад позвал в номер заробевшего хозяина, усадил и принялся расспрашивать, не останавливался ли здесь около девяти месяцев назад красивый молодой человек. Когда хозяин фыркнул, пробубнив, что не в состоянии запомнить всех проезжающих, тем более, с такими скудными приметами, на что Джаред отрывисто, но довольно сносно описал Лери и назвал имя искомого юноши. Увидев колебания хозяина, Чад настоял, чтобы хозяин, пожилой кайрос, выпил, и так дружелюбно смотрел на него, что хозяин и впрямь разговорился. Нечасто встретишь в их глухих местах такого великолепного господина из эрнов-завоевателей, на редкость милого и совсем не высокомерного. – Да, этот юноша мне знаком. Он по сей день живет здесь. Он хорош собой, воспитан и скромен. Прибыл издалека, с вашей стороны. – Старый кайрос подобострастно поклонился, почему-то в сторону неподвижно стоящего возле окна молчаливого Джареда. – Первое время он был весьма печален, но молодость берет свое. Он состоятелен, но неизвестно, откуда его богатство, и неизвестен его род. Впрочем, богатство открыло ему двери во многие родовитые дома, и совсем недавно была объявлена его помолвка с Карном Дором. Семья очень известная, только отец семейства оказался непредусмотрителен. Его сгубила игра, они почти разорились, но старший сын взялся за дело и немного выправил положение. Только до прежнего богатства им далеко. Джаред холодно усмехнулся, заставив кайроса вздрогнуть: – А тут подвернулся хорошенький и богатенький мальчик. А не попадет ли он в беду с таким женишком? Старик испуганно покосился на высокого широкоплечего эрна. Трудно было разглядеть с его места лицо незнакомца, но вся его фигура дышала угрозой. – Нет, что вы, – торопливо заговорил хозяин гостиницы. – Там взаимная симпатия. Карн вытянул семью из финансовой пропасти и даже мог бы, благодаря своей знатности, выбрать партнера, но он влюбился. Семья его против Лери, только возражать наследнику не смеют. Джаред оторвался от подоконника и медленно прошел на середину комнаты: – Хм. А Лери, вы уверены, что симпатия взаимна? Джаред пытливо смотрел в маленькие глазки запьяневшего старика, не веря, что этот сплетник что-то знает. Только все равно хотелось получить подтверждение своим подозрениям сейчас, немедленно. Шквал эмоций захлестнул его. Но пока он не убедится, пока собственными глазами не увидит, как обстоит дело – он погодит принимать на веру слова незнакомца. Джареду сейчас вовсе не хотелось мысленно кричать: «Я так и знал, знал – что он быстро забудет Дженсена!» Нет, чувства его сейчас были сложнее. Вместе с облегчением он ощущал усталость, горечь, сожаление – как будто сломал какую-то очень ценную и хрупкую вещь, и нет возможности ее починить. Старик поспешно заговорил: – О, Лери рад, я думаю, он влюблен, почему нет? Карн красив, знатен, это хорошая партия. Только… – Что только? – тут же спросил Джаред, а старик пьяно заулыбался: – Если бы состояние Лери было побольше на пару сотен стивов, это бы заткнуло всем рты, мой господин. Джаред и Чад переглянулись, Джей насмешливо покачал головой. Когда Чад выпроводил осчастливленного вниманием таких важных господ кайроса, Джаред сказал: – Ну, если Лери кажется семейству жениха недостаточно состоятельным и это может стать препятствием к свадьбе, я поправлю дело. У меня с собою достаточно денег, чтобы купить весь этот городишко. – Кричи громче, – проворчал Чад и брезгливо оглядел темную комнату с низкими потолками. – Дикари все же эти кайросы. Нет никакого удовольствия побеждать таких. – Они не воины, – отстраненно ответил Джей, думая о другом. – Охотники, немного торговцы. Все, что есть у них в городах – от нашей, привнесенной культуры…Дикари, да. Надо будет встретиться с советником, завтра же. – Бедолага, – искренне посочувствовал соплеменнику Чад. – Как он тут не удавился с тоски. – Ну, ты же знаешь, их сменяют каждые два года, чтобы подобного не произошло. Попадают сюда тоже не агнцы, в «почетную»ссылку отправляют провинившихся. Надежда вернуться в свет и большое жалованье делают чудеса – они прилежно трудятся на благо империи. Чад хмыкнул, гадая, за какие провинности местного советника приставили служить в такой глухомани. Может быть – убийство? Игра? Прелюбодеяние? Устраиваясь на постели, Чад проговорил раздраженно: – Тут, надеюсь, нет насекомых. Я еще не видел города, Джей, но уже чувствую себя гостем на деревенской вечеринке. Чад вскоре тихо засопел, а Джареду тревожные мысли еще долго не давали уснуть. Он так легко сказал о деньгах, но сомнения не оставляли его ни на минуту. Да, он может все устроить, с его талантами к интригам он даже может очаровать Лери и сделаться его лучшим другом, благо парень его не видел, когда был в замке. Он может сделать королевский подарок к свадьбе или наоборот – разрушить эту свадьбу и привезти Лери к себе в замок. Сейчас Джаред был неуверен и растерян, он сам не понимал, что с ним творится. То сердце сжималось от тоски, то он злился – с чего бы? Ведь все, кажется, идет именно так, как он рассчитывал: возлюбленный Дженсена забыл его, и даже назначен день его свадьбы. То хотелось все бросить и уехать, не уточняя, принуждают ли к браку Лери, то хотелось с пристрастием расспросить обо всем соперника и увериться, что он на самом деле счастлив. Счастлив… Как он может быть счастлив, так быстро, так легко. Легран и раньше-то не отходил от Дженсена ни на шаг, а теперь, когда Джаред уехал, он и вовсе осмелел. Когда Дженсен не объяснял ему азбуку, а занимался своими книгами – мальчишка трещал как сорока. Однако этот поток информации Дженсен пропускал мимо ушей, воспринимая болтовню мальчика как фон, как журчание ручейка или пение птицы. Джареда в замке не было уже третью неделю, и Джен не мог себе объяснить, почему считал дни от его отъезда и не переставал сердиться. Но в последнее время его занимала найденная тонкая рукописная книжка в потрепанном кожаном переплете. Эта находка озадачила его и заинтриговала. Едва разглядев под лупой на потемневших от времени листах записи, Дженсен понял, что перед ним старый, очень старый, возможно, столетней давности каталог. Он содержал в себе описание книг – и не так много их было перечислено в этой древней тетрадке. Из любопытства Дженсен даже разыскал десяток, из которых прилично сохранились только две. Другие находились в ужасном состоянии – Джаред не лгал, когда говорил о крысах. От них остались только обложки с металлическими уголками, а листы были безнадежно изгрызены или испорчены сыростью. Но в этом каталоге особое внимание уделялось какой-то загадочной книге без названия, с выгравированным на обложке с вензелем Падалеки. И очень туманно говорилось о ее содержимом. Двусмысленными предложениями, что, дескать, в этой книге многие волшебные тайны семьи Падалеки и храниться она должна за семью печатями. Видеть ее имеют право только члены семьи. Дженсен заинтересовался этой книгой, и, руководствуясь описанием, методично искал ее: и в тех частях библиотеки, где еще не навел порядок, и, пользуясь свободой передвижения, в покоях лорда, леди, Джареда. Это занимало его все больше – тайна всегда привлекательна; и еще: его все время смущало несоответствие слухов о семье Падалеки тому, что он видел в замке, бывая здесь еще ребенком. Никаким колдовством и не пахло, все делалось как у всех: не феи готовили еду, не гномы считали деньги, а дрова сами собой не складывались в поленницу. Все делали люди, обыденно, просто. Так почему же говорят о колдунах Падалеки? Джаред – как он ни упрашивал его раньше – ни разу не показал ему хоть маленькое волшебство, только отмахивался, смеялся, но и никогда ничего не отрицал. Единственный раз, когда он убедился в существовании силы, о которой все только шепотом говорили – когда Лери начал таять, как свечка, на его руках. Мороз пробежал по коже Дженсена при этом воспоминании, он с ужасом подумал: скорее всего, колдовство Падалеки похоже на черную магию, может, они пользуются своими знаниями редко и только в исключительных случаях. Проклятие. Кто-то же произнес его вслух? Может, совершил какие-то колдовские действия, и пусть не сразу, а почти через два года, но это проклятие подействовало и чуть не погубило его любимого мальчика. Теперь у Дженсена появилась сумасшедшая мечта: отыскать книгу, воспользоваться каким-нибудь волшебным рецептом из нее и навсегда удрать из опостылевшего замка. И, может быть, в этой книге есть ответ, как справиться с проклятием? Дженсен еще раз тщательно перерыл всю библиотеку, сознавая бессмысленность своих действий, но все же надеясь найти какую-нибудь зацепку. В древнем каталоге говорилось, что книга должна храниться за семью печатями. Значит, она лежит в тайном месте. Какое же это может быть место? Хранится эта семейная книга не в пример тщательнее, чем вся остальная библиотека. Где же это может быть. Дженсен отчаянно искал план замка. У него появилась маленькая, призрачная надежда, и он собирался в полной мере использовать то обстоятельство, что хозяев нет, а присматривающий за ним Люсьен считает его инфантильным и ни на что не способным. Утром следующего дня Джаред и Чад были у советника. Последний был настолько рад появлению своих соплеменников, что, не задавая никаких вопросов, немедленно приказал приготовить слугам пиршественный стол. Он даже заявил, что не пойдет сегодня на службу – он и не обязан появляться там каждый день. Чад, как более дружелюбный и контактный, сразу взялся очаровывать полномочного представителя Его императорского величества лорда Кристиана Кейна. Советник по вопросам внутренней политики, а если точнее – негласный управитель и серый кардинал в данном захолустье, оказался молод, хорош собой, и Джареду с Чадом он даже показался смутно знакомым, а когда Крис на втором часу попойки рассказал, за какие подвиги его сюда сослали, Чад только ухмыльнулся. Причина оказалась тривиальна: он покалечил во время пьяной драки сына влиятельного сановника. – И сколько тебе осталось? – сочувственно кивая на пьяные излияния советника, спросил Чад. – Пять месяцев – и я свободен! – счастливо улыбнулся темноволосый красавец и совершенно откровенно поглядел на Чада, вызывающе и приглашающее одновременно. Джаред хмыкнул в бокал, а у Чада заалели щеки. Он метнул быстрый взгляд на друга. Джаред, молчавший все время, сделал вид, что ничего не заметил. Чад поспешно заговорил об интересующем их парне. Крис сразу поскучнел, глаза перестали задорно блестеть, но он вполне сносно владел информацией, и повторил то, что они уже узнали в придорожной гостинице. В этой глуши, вероятно, никто ничего не мог скрыть от общества, а уж появление красивого и состоятельного юноши не могло остаться незамеченным. Только, в отличие от хозяина гостиницы, Крис поинтересовался, с любопытством разглядывая друзей: – А зачем вам этот малыш? Недавно была его помолвка, правда, дело может не выгореть – родственники Карна не очень довольны его выбором. Джаред постарался сказать как можно более уверенно: – Нам бы не хотелось, чтобы свадьба сорвалась. – А почему вы в этом заинтересованы? – удивился Крис. «Если бы я знал, черт возьми, чего хочу. И заинтересован ли я на самом деле в этой свадьбе?» – мрачно подумал Джей, собираясь с мыслями. – Видишь ли… Этот Лери был очень дорог одному человеку, он просил меня проведать парня и узнать, как он. И помочь, если ему будет нужна помощь. – Хм… Все хотят знать, чем занимался этот скромник раньше. Таинственное богатство, и все такое. Уж не этот ли благодетель интересуется вновь Лери? Ладно-ладно, молчу. Кстати, Лери каждый день бывает в «Золотом драконе», обедает там. Вы можете увидеть его там и, возможно, познакомиться поближе. Только будьте уверены: к вечеру об этом узнает весь город…. Джаред уже устал от терзавших его сомнений. Его разрывало желание поставить точку в истории с Лери. Он был почти уверен: Лери забыл Дженсена, и пускай этому поспособствовал в большей мере он сам, но что же это за любовь – прошло меньше года, а он нашел замену! И в то же время Джаред думал, что сможет пересилить себя, если ему покажется, что мальчик искренне любит Дженсена. Предоставить любовникам шанс. Неизвестно, как сам Джаред это переживет, но такое желание зрело давно. Он не знал пока, как это устроить, но еще есть время. До предполагаемой свадьбы почти месяц. Дженсен и сам не заметил, как заговорил вслух: – Тайное место. Хм. Тайное. Они сидели вдвоем с Леграном в библиотеке и поедали принесенный обед. Мальчишка с удовольствием уписывал за обе щеки нежное мясо, наслаждаясь редким для себя пиршеством. На задумчивое бормотание своего учителя Легран насторожился, потом засиял и восторженно вскричал: – Я знаю одно тайное место в замке, правда! Туда никому нельзя ходить, кроме хозяина. Я один раз… только ты же не скажешь никому, правда? – Легран вытаращил глаза и зашептал громко: – Все боятся ходить в это место. Я захотел посмотреть и один раз увидел… Наш хозяин с Люсьеном, они очень торопились тогда, убежали наверх и не заметили меня. Я так испугался! Но потом пошел и заглянул внутрь. Там так чудесно!!! Дженсен давно уже забыл жевать. Открыв рот, он смотрел на мальчишку, и по спине пробегали мурашки. Предчувствие. Неужели так просто. – И что ты там увидел? – ласково спросил он как ни в чем не бывало. – Там всякие колдовские штучки!!! Дым идет, запахи такие странные. Непонятные волшебные вещи. Я побоялся зайти, вдруг бы меня убило какое-нибудь заклятие. – А книгу? Книгу ты там видел? – с замиранием сердца спросил Дженсен, и мальчишка закивал, удивленно глядя на него: – Да, да!!! Огромная, на отдельном высоком столике, старая… Там точно про всякое колдовство. Дженсен шумно вздохнул, потом продолжил осторожные расспросы: – Значит, ты видел тайное место. А проводить меня туда сможешь? Легран огляделся, будто внезапно в пустынной библиотеке мог оказаться грозный Люсьен, и прошептал: – Надо незаметно. Чтобы никто не увидел. Только у нас ведь нет ключа. – О, не беспокойся, я умею открывать двери, – улыбнулся Дженсен. – Ты мне только покажи дорогу, а я найду, чем открыть. какой там замок на двери? Опиши мне. Была одна вещь, которая Дженсену давалась легко: его ловкие и чуткие музыкальные пальцы иногда словно имели свой разум, и еще в детстве он научился отпирать все запертые двери, шкатулки, тайники. Своим умением он Джареду не хвастался, стыдясь такого сомнительного таланта, однако вот сейчас это знание могло пригодиться. Неужели разгадка тайн загадочного семейства так близка? Джаред впервые видел соперника не измученной жертвой, каким запомнился на руках Дженсена, а живым, здоровым, в полном блеске молодости и красоты. Чад что-то говорил, но Джаред не слышал его, жадно разглядывая юношу. Была в Лери некая хрупкость, воздушность, он был тонок и грациозен. Нежные черты лица, полные алые губы, голубые глаза, длинные русые локоны. И в то же время чувствовалась сила в его движениях, гибких и пластичных, как у молодого хищника. Вот он ослепительно улыбнулся, глядя на хозяина ресторана, кокетливо тряхнул головой, заговорил. Музыкальный, нежный голос. Такой – может вскружить голову, а ведь парень не был на содержании, Джаред помнил донесения своих соглядатаев. Мало доставит радости почтенному семейству Карна узнать, что Лери зарабатывал себе на жизнь воровством на восточном базаре. Но Джаред прибыл сюда не для того, чтобы открывать тайны соперника. Крис, указавший им на Лери, спокойно пошел к столику, где скучающий юноша дожидался своего заказа. Джаред вскоре увидел, как Лери с любопытством смотрит в их сторону и кивает головой. И вот они – лицом к лицу, ничего не подозревающий, любопытствующий юноша в нарядной одежде и мрачный, казавшийся старше своих лет, высокий мужчина. – Уважаемый советник говорит, вы интересуетесь мной, – смущенно заговорил Лери, с опаской разглядывая Джареда. – Чем я могу быть вам полезен? Чад и Джаред сели, а Крис, посчитав свою миссию выполненной, удалился, напоследок заговорщически подмигнув Чаду. Джаред болезненно остро желал разгадать парня, и самое главное – узнать, помнит ли он Дженсена.Джаред улыбнулся располагающе. Он умел быть обаятельным, когда хотел этого. От неожиданности Лери моргнул и слегка покраснел. Джаред мягко заговорил: – Скорее, это мы с другом желаем быть полезными тебе. – С чего вдруг такая милость? – настороженно спросил Лери. – Видишь ли, – Джаред напряженно прикидывал, стоит ли придумывать какую-то невероятную историю, в которую парень наверняка не поверит, или выдать информацию, близкую к правде, упомянув Дженсена. Джаред выбрал второй вариант: ему не терпелось увидеть, как отреагирует Лери на имя потерянного любовника. – Дженсен беспокоится о тебе, очень. Ты ведь знаешь, что случилось с ним? Произнося это, Джаред пристально смотрел на Лери, и даже Чад поднял глаза. Лери же откинулся назад на высоком стуле, слегка побледнел и с возросшим недоверием посмотрел на них: – Джен? Это имя из ненавистных уст резануло слух Джареда, но он спросил снова, не повышая голоса: – Так ты знаешь, что с ним теперь? – Да, – бесцветно сказал Лери. – Мне сказали люди, что привезли меня сюда. Он потерял свободу, и мы не можем больше видеться. – Он потерял все, – жестко уточнил Джаред, но, опомнившись, вновь вернул лицу мягкое выражение. – Мы раньше были его друзьями. Путешествуя, мы посетили замок, где он теперь находится, и он попросил нас, ради нашей прежней дружбы, найти тебя и если понадобится – оказать помощь и любое содействие. – Мне ничего не нужно, – тут же откликнулся юноша, и Джаред эхом услышал слова Дженсена, сказанные зло и яростно: «Мне ничего не нужно от тебя!» Лери разом как-то поблек, узнав, от кого эти посланцы, и не решался больше на них смотреть прямо. Чад зашевелился, прокашлялся: – Хм… А я слышал от нашего уважаемого советника, что у тебя небольшие проблемы. Лери покачал головой: – Нет, ничего не надо. Если свадьба сорвется, значит – не судьба. – Ты не любишь своего будущего супруга? – задал бестактный вопрос Джаред, и Лери залился краской, нервно затеребил в руках салфетку. Потом все же сказал: – Не знаю. Но по тому, как Лери смутился, Джаред угадал: юноша если и не влюблен без памяти, то явно неравнодушен к будущему партнеру. Непонятно только, радоваться теперь Джареду или нет. Он не удержался снова: – А как же Дженсен? Каково было юноше перед двумя, как он думал, друзьями Дженсена, отлично осознающему, что его бывший любовник пожертвовал всем ради него, Джаред не думал, он просто ждал, что скажет ему этот красавчик. Лери, наконец, поднял глаза, в них мелькнул вызов и он заговорил: – Я не могу вечно сожалеть о потерянном. Нам было хорошо вместе, но это прошлое. Мне жаль, что так вышло с Дженом, что я даже увидеться с ним не могу, а из-за этого проклятия я чуть не умер. Тут ничего не поделаешь. Но я благодарен ему: если бы не он, я бы все еще промышлял воровством на рынке, а теперь – все по-другому. Это все, что я могу сказать сейчас. Уходите, если вам не нравятся мои слова. Я вас не звал. Или я сам уйду. Джаред даже растерялся, увидев, что парень порывисто встает. – Погоди, нет… Лери вспыхнул и, низко нагнувшись над столиком, прошипел в лицо Джареду: – А вы бы хотели, чтобы я умер с горя? Вам тогда было бы легче от этого? И Дженсену стало бы легче, да? Лери презрительно оглядел их, гордо выпрямился и пошел к выходу. Чад смотрел ему вслед, открыв рот, а Джаред быстро опомнился и, шепнув Чаду: – Ничего себе ангелочек, – поспешил вслед за непредсказуемым парнем. У Джареда закралось подозрение, что, вопреки всем его надеждам, мальчик не забыл Дженсена. Дженсен стоял перед заветной дверью, оглушаемый стуком собственного сердца, и не решался приступить к замку, нервно сжимая в руках стилет с узким лезвием. Легран не сразу показал ему дорогу сюда, они неделю выжидали удобного момента; потом Дженсен долго подбирал подходящий инструмент, каким можно было бы открыть встроенный замок. Падалеки оказались беспечны, никому из семейства и в голову не приходило, что найдется безумец, который посмеет пробраться в тайное и запретное место. Замку было не меньше сотни лет, и он давно устарел. Дженсен с легкостью открыл его, только что-то щелкнуло жалобно в его металлическом чреве. Он крадучись вошел в таинственное помещение и в темноте плотно затворил за собою дверь. Стояла глухая ночь, все давно спали, и, пользуясь своим особым положением, Дженсен легко пробрался сюда. Он торопливо зажег керосиновую лампу, поднял над головой, оглядывая просторное помещение. Как и говорил Легран, в комнате витал резкий запах, полки от пола до потолка уставлены колбочками и коробками… Это было похоже, скорее, на лабораторию, чем на пристанище колдуна. Взгляд выхватил в полумраке высокий столик, сердце забилось сильнее. А вот и искомая книга! Дженсен поскорее подошел к ней, нагнулся близко к листам, жадно пробегая взглядом рукописные строчки… Писано было на языке эрнов. Дженсен с удивлением понял, что читает подробнейшие инструкции по изготовлению зелий. Он торопливо пролистал несколько тяжелых страниц, для удобства отставив лампу на большой стол и перенеся туда же огромную книгу. Рецепты, рецепты, описания действий, подробные описания последствий при малейшем изменении ингредиентов и порций, яды. Яды? Дженсен удивленно уставился на текст, заложенный относительно свежей закладкой. Небольшой синий лоскуток явно что-то ему напоминал. Дженсен взял маленький кусочек ткани в руки, зачем-то понюхал его и вдруг вспомнил, что видел подобного цвета рубашку на Джареде, видел давно, но запомнил отчётливо: слишком необычный и яркий рисунок был у ткани. Ясно, это Джаред сделал закладку. Дженсен с любопытством вчитался в текст, и чем дальше он читал, тем больше кровь стыла у него в жилах. Как приготовить яд, действующий медленно, но верно, убивающий в течение большого промежутка времени. Жертва бледнеет, худеет, тает, и, если не дать ей противоядия, погибнет через шесть – девять месяцев, и ни один врач не обнаружит яда. Будет похоже, что человек чахнет от неизвестной болезни или… проклятия. Дженсен тупо смотрел на поплывшие перед глазами строчки и вспоминал, как их жизнь с Лери постепенно превратилась в ад. В начале казалось – это всего лишь небольшое недомогание, но Лери становилось все хуже. Как страшно ему было, как он боялся напугать Лери своим страхом, каждый раз бодро улыбаясь, когда любимый смотрел на него с надеждой. Они потратили почти все деньги, что выручили от продажи драгоценностей, на самых лучших и известных врачей – все было без толку. Пока не встретилась возле дома, где жили Дженсен и Лери, страшная, похожая на ведьму гадалка, и сказала, глядя с сожалением на Лери, который тогда уже не мог ходить, и Дженсен нес его на руках после визита к очередному светилу: – Это проклятие. Дженсен не поверил тогда, упрямо продолжал попытки лечения, но потом появился еще один человек, он-то точно был похож на колдуна. И он прямо сказал, кто проклял и за что. Дженсен настолько растерялся, что не успел расспросить человека подробнее – колдун исчез так же, как и подошел: незаметно в толпе на рынке. Теперь ясно, что это на самом деле было. Тайны развеялись, исчезло висевшее над ним выдуманное мстительным Джаредом Падалеки проклятие. Дженсен ощутил вдруг жуткую пустоту и горечь, холод сковал сердце, ему захотелось лечь и тут же умереть. Джаред. Это все сделал Джаред. Дженсен понимал, существенной разницы не было: яд или проклятие – в любом случае, спасти Лери мог только Джаред. Но само осознание такого масштаба обмана, умелое манипулирование суевериями, внушение всем, что семья близка к силам зла, приводило Дженсена в оцепенение. Все проще: никаких грозных и неумолимых сил зла нет, Джаред воспользовался возможностью унизить бывшего любовника и навсегда приковать его к себе – вот зачем нужно было это «проклятие». Дженсен не помышлял раньше о бегстве, зная, чем может кончиться его встреча с любимым, но теперь… Дженсен с силой захлопнул тяжелую книгу и направился к выходу из лаборатории. Небывалое бешенство завладело им, он едва сдерживался, чтобы не засадить кулаком в стену. Джаред! Каков мерзавец! Ах, какой урод, редкий, мстительный, злобный! Страшный человек. Дженсен не позаботился отнести книгу на место, он знал уже: никто не посмеет сюда войти, так что следы чужого присутствия в лаборатории сможет обнаружить только хозяин. А до этого времени он найдет способ покинуть замок. Главное – он узнал; может, не совсем то, что надеялся, но теперь ничто не мешало строить планы бегства. Вот подготовкой к побегу он и займется.