Вирус

~Полтора года назад~ — Звонок из тюрьмы NNN за счет абонента. Готовы оплатить звонок? Мо поспешно закрыл за собой дверь на крышу здания лаборатории, делая шаг под моросящий дождь. — Да. На том конце провода раздавались оглушающие гудки. Мо приблизился к парапету, оглядывая серый город, пальцы барабанили по телефону в такт дождю. Звонок переключили. — Мо? От знакомого голоса перехватило дыхание. Мо глубоко вздохнул, смахнул выступившие слезы и глухо ответил: — Да, пап. Что-то случилось? — Сынок, нет, не переживай, все хорошо. Просто хотел услышать твой голос. Губы Мо тронула едва заметная улыбка, он потер двумя пальцами пульсирующий висок, с каждым ударом сердца боль становилась меньше. — Тебя выпустили из одиночной камеры, должно быть это хороший знак. — Да, выпустили, наконец, — на том конце провода раздался едва слышный смешок. — Только что выпустили, и я сразу кинулся к телефону. Сын, как дела у тебя? То, чем ты занимаешься… — Пап, все будет хорошо. Это безопасно. Я обещаю. — И все же, я волнуюсь. Мо вытащил из кармана халата заканчивающуюся пачку сигарет, вытряхнул влажную сигарету и вынул ее губами. В тусклом свете зажигающихся фонарей мелькнул огонек. Мо глубоко затянулся, чувствуя, как дым наполняет легкие и освобождает голову от тревоги. — Я делаю это для всех нас, понимаешь? Для тебя, для меня и для всех остальных, которым еще только предстоит пройти через все то дерьмо, что свалилось на нас. — Сын! — Отец! Я все решил. Дальше тянуть не имеет смысла. Пустая трата ресурсов и времени. Команда собрана, мы готовы начинать. Мо поднес горящую сигарету к руке, приложил на мгновение к тыльной стороне ладони, пока не появился ожог, затем вновь затянулся. Дождь приятно охлаждал пульсирующую руку, боль из головы перелилась в ладонь. Голова вновь наполнилась дымом. — Как будет время — заскочу к тебе. И, пожалуйста… — Да, Гуань Шань? — Не делай глупостей. Сиди тихо. Хотя бы в этот раз. — Я постараюсь, сын. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, пап. Мо утопил недокуренную сигарету в плавающей пепельнице на парапете, протер уставшие глаза, однако лишь усилил боль в глазных яблоках. Пока солнце медленно клонилось к закату, дождь сходил на нет. Зайдя обратно в тепло, Мо защурился от света флуоресцентных ламп, взъерошил волосы, стряхивая капли дождя, и поспешил вниз по лестнице, пока его не хватились. Добежав до тринадцатого этажа, Мо потянулся к ручке и едва не разбил себе нос о внезапно распахнувшуюся дверь. Он прижался спиной к стене, потирая ушибленный лоб, пятна перед глазами заплясали всеми цветами радуги, кислый привкус во рту поднялся к горлу, и его вывернуло. — Оу, прости, — протянул язвитильный голос у двери. — Я тебя не заметил. Мо чуть приоткрыл глаза, разглядывая начищенные до блеска ботинки (чертов педант), затем поднял расфокусированный взгляд на своего обидчика. — Ли! Скотина! Шэ Ли широко улыбнулся, потрепав его по голове, проигнорировав попытки последнего сопротивляться. — Я же извинился. Ты же не думаешь, что я нарочно? Мо прикрыл глаза, медленно встал, держась за стену, но все равно пошатнулся, стоило открыть глаза. Новый приступ тошноты подступил к горлу, и Мо не отреагировал, когда Шэ Ли приобнял его за талию, поддерживая. Пальцы пробежали по ребрам, бережно оглаживая два недавно сломанных, несильно надавил, выдавив несдержанный стон у Мо. Прижался губами к краснеющему уху, обводя языком контур раковины, чтобы жарко выдохнуть: — Как там твой отец? Тело Мо покрыла испарина. Он оттолкнул Шэ Ли насколько позволяла сила истощенного тела. Конечно же он знает, чему удивляться. Его мама — прокурор, а Шэ Ли всегда умел и любил манипулировать людьми, обладающими властью. — Какая же ты гнида. Шэ Ли на полшага приблизился к Мо, ленивая улыбка тронула его губы. Он коснулся рукой его щеки, нежно скользя вниз, поглаживая синяк под глазом. — О, малыш, тебя мне не переплюнуть. Мо открыл рот, но дальнейшую перепалку прервал запыхавшийся лаборант с планшетом в руке, распахнувший дверь на лестницу. ~ Мо мчался во весь опор, подгоняемый страхом и чувством самосохранения. Легкие работали на полную, выжимая из себя по-максимуму, ноги гудели в районе икр, но Мо не остановился до тех пор, пока не закашлялся, поперхнувшись воздухом. Уставшие колени, почувствовав перерыв, тут же подогнулись, тело сотрясали хриплые вздохи. Мо вывернуло наизнанку. Силы покинули тело. Он лег на спину рядом со своей блювотиной, закрыл глаза и пытался восстановить дыхание. Боль волнами накатывала на измученное тело, заставляя вспоминать все ужасы прошедших дней. Мо разлепил глаза, промочил горло водой из рюкзака, осмотрелся. Город-призрак. Все такая же безжизненная пустыня, как и день назад. Впрочем, год назад картина была не лучше. Мо вслушивался в вой ветра и шелест листьев, выискивая звуки зараженных или же незнакомца, от которого лишь чудом удалось удрать. Обострившаяся в последние годы паранойя напрягала каждый мускул тела и мешала мозгу хоть на миг ослабить бдительсность. Мо выдохнул, снова упал на землю, подняв пыль, прикрыл глаза рукой от заходящего солнца, глубоко вздохнул. А затем рывком сел, забросил за спину рюкзак и тронулся в путь. Нельзя забывать — теперь нигде не безопасно. Солнце быстро скрылось за крышами высоток. Переночевал Мо в ларьке, в котором когда-то продавали газеты. Разместившись в углу, он укрылся газетами, в надежде не замерзнуть насмерть ночью, сунул рюкзак под голову, а к сердцу прижал нож, который сунул ему недавний знакомый. И это единственное оружие, которое у него имелось. Пока он спал, незнакомец обшарил его и нашел всю заначку, спрятанную в одежде. Нож незнакомца был лучше, острее и на порядок длиннее скромного ножичка Мо, некогда спрятанного в ботинке. С такой махиной не страшно засыпать, однако невозможно спрятать в обуви. Одолеваемый сомнениями о завтрашнем дне, Мо забылся тревожным сном. Первые лучи солнца застали его за трапезой — черствый хлеб и наполовину сгнившее яблоко, которое он сорвал с дерева неподалеку. Не самый плохой завтрак на его памяти. Выйдя из своего ночного укрытия, Мо огляделся, однако присутствие иной жизни не обнаружил. Позавтракав, он отправился в путь, не став терять время. Первым делом в незнакомом городе — если, конечно, за вами никто не гонется — оглянитесь, постарайтесь запомнить местность. Мо этот город не знал, а потому не был уверен, в какой стороне его поджидает опасность и куда лучше двигаться. Обойдя свое ночное пристанище, он вышел на бульвар. Ровные ряды скамеек друг напротив друга, урны, наполненные упавшими листьями, и давно высохший фонтан. Приятное зрелище, которое раньше можно было увидеть лишь рано утром, пока город спит, и только утренние маньяки-спортсмены становятся свилетелями безмолвия города. Ржавый знак, некогда бывший белым, с маленькой картинкой — красным велосипедом. Мо рассмеялся. Велопарковка. Ну надо же. Убегая из города, люди пытались забрать все самое ценное на машинах, а когда стало ясно, что город не покинуть, они побросали свои пожитки вместе с машинами прямо на дорогах, заблокировав проезд. Ржавые куски металла так и остались стоять годами, покрываясь стеклянной пылью и песком времени. Но велосипеды остались нетронутыми. Кто же станет убегать от зараженных на велосипеде? Тот, кто хочет жить. Мо выбрал себе наименее потрепанный экземпляр и вынул из «стойла». Немного спущенная шина, погнутая рама и слой ржавчины могут стать проблемой, когда решающую роль за жизнь будет играть скорость. Но, пожалуй, это лучший транспорт, что можно найти под открытым небом после бомбежек, дождей и полутора лет запустения. Главная дилемма состояла вот в чем: куда отправится? Обратно к вагону поезда, куда наверняка первым делом сунется тот мудак с винтовкой, или же продолжить путь вперед, учитывая, что до окраины города идти быстрее, чем возвращаться в бывшее жилище. Однако, разумно ли идти туда, куда вел его недавний знакомый? Что если где-то там обосновались его дружки в такой же солдатской форме и с новейшим оружие. Таких знакомых Мо старался избегать. Мо развернул велосипед в сторону неизведанных улиц, запрыгнул на него и быстро набрал скорость. Он ехал, раскинув руки в стороны, в лицо дул свежий осенний воздух. Это могла быть обычная воскресная прогулка по утру, если бы не апокалипсический пейзаж. Мо ехал по пустой дороге, вдыхая чистый воздух, на периферии сознания отдавая себе отчет, что здешние места гораздо чище тех, откуда он пришел. Ни гор мусора, ни разбитых стекол, ни намека на присутствие зараженных. Можно подумать, что кто-то очистил эти места. Несколько зараженных копались в мусорном баке, не обратив на него никакого внимания. Мо прибавил скорость, уже меньше радуясь этому утру. А потом мир вокруг него взорвался. Когда мир еще только начинал погибать, а о зараженных больше говорили по телевизору, нежели видели лично на улице, военные решили в кратчайшие сроки устранить проблему. А быстрее всего избавиться от того, что мир не должен видеть и знать — это взорвать все нахрен. Лабораторию заминировали спустя сутки после утечки, и это оказалось фатальной ошибкой, стоившей тысячи жизней. Лишь в первый месяц. Дальше дела пошли хуже. Возможно, если бы правительство не медлело и сразу приняло бы меры по обезопасиванию жителей, возможно, если бы люди действовали более оперативно, все еще можно было остановить. К моменту когда лаборатория взлетела на воздух на улицах уже были сотни зараженных, которых не остановил кардон, оцепляющий шестнадцать кварталов. Главная проблема уже вышла за пределы карантина и уже сложно было отловить всех заразившихся. Но взрывы не прекратились. Каждый божий день тут и там раздавались взрывы, которые еще больше разрушали город. Взрывчатка и бомбы хорошо помогали против толпы зараженных, но оказались неэффективными против ничтожной массы. Зато взрыв отлично привлекал внимание. Однако у людей ушло еще полгода, чтобы отказаться от взрывов. Ходили слухи, что противопехотные мины до сих пор так и остались лежать на улицах и в крупных магазинах, прикрытые ничем не примечательной тканью или листьями, и ожидают своего часа. На такую противопехотную мину и нарвался Мо. Начав приходить в себя, он сжался в комок, прикрывая голову. Воспоминания о бомбежке вспышками пролетали перед глазами, заставляя тихо скулить. Простреленное плечо горело огнем, острая боль не позволяла полностью вздохнуть, а страх мешал думать рационально и выползти из своей раковины. Мо не знал, сколько пробыл в отключке и кого мог привлечь взрыв. Если еще полдня назад он мог надеяться на временный отрыв от незнакомца, прозвучавший в гробовой тишине взрыв наверняка привлек много внимания. Однако Мо больше опасался, что его найдут живые, а не зараженные. Он приоткрыл один глаз, огляделся насколько позволяла поза, из-за боли снова крепко зажмурился. Какова вероятность, что мины остались здесь с прошлого года, а не кто-то любезно собрал их в одном месте, поджидая незванных гостей? Сердце Мо забилось чаще. Только сейчас он задумался, что возможно мины охраняют чью-то территорию. Мо, кряхтя, привстал, оперевшись на больную руку, и сразу упал. Пелена перед глазами мешала четко разглядеть приближающиеся фигуры, они медленно волочились вдоль улицы, привлеченные недавним взрывом. Мо глубоко вздохнул, схватился за поврежденные ребра, сплюнув сгусток крови, мотнул головой, прогоняя звон в ушах — не помогло. Вновь попытался встать. Вторая попытка оказалось лучше, но не успел он встать на ноги, как его снова отправили в нокаут. Последнее, что увидел Мо, это сердитое выражение лица недавнего знакомого и приклад винтовки, оказавшийся слишком близко к его лицу. Выныривая из липких объятий сна, Мо стал свидетелем разговора Хэ Тяня по рации. — Мы в нескольких часах пути. И этот паршивец не настолько опасен. Сами дойдем. — Если ты уверен в своих силах, — раздался хриплый голос. — Уверен! К закату будем на месте. Проще дождаться, когда он придет в себя, чтобы самостоятельно передвигать ногами. Я уже устал тащить его на себе. — Твой брат вернется поздно ночью. Я передам, что ты приготовил для него сюрприз. — Отбой. Мгновение Хэ Тянь стоял в напряжении, смотря на выключенную рацию, затем взгляд резко переместился на Мо — последний вздрогнул от неожиданности. — Очнулся? Хэ Тянь в два широких шага приблизился к Мо и ощутимо похлопал его по щекам, приводя в чувства. Мо молчал и не шевелился, продолжая бездумно смотреть на мужчину. Хэ нахмурился, затем ударил Мо, после чего тот снова едва не потерял сознание. Он прокашлялся, согнувшись пополам, старался дышать через раз, дабы не тревожить искалеченное тело. Затем последовала череда ударов по корпусу, и Мо прикрыл голову руками — единственная часть тела, которая не разрывалась от боли. Голова пульсировала в такт ударам сердца, а легкие не успевали глотать воздух в перерывах между ударами. Мо собрал всю волю в кулак и, не открывая глаз, вцепился зубами в ногу Хэ Тяня, прокусив штанину. Даже собаки дерутся до последнего. Тянь зарычал на него, лягнул укушенной ногой, угодив в челюсть Мо, но тот вновь схватил его за ноги, пытаясь повалить на себя. Мо сжал зубы, стараясь не глотать скопившуюся кровь во рту, пальцы до побелевших костяшек вцепились в незнакомца, пытаясь прекратить избиение. Каждое биение сердце отдавалось болью во всем теле, но признать поражение — значит умереть. Все продолжалось не более десяти минут, после чего Хэ Тянь коснулся рукой макушки Мо, призывая отпустить, упал на землю, переводя дыхание. Мо лежал рядом, хрипло дыша и с подозрением поглядывая на мужчину. Через мгновение он вновь мог говорить. — Вижу, ты выбрался, — прохрипел он. — Не твоими молитвами. Мо усмехнулся, вызвав боль в ребрах. — Да, я предпочел бы твою смерть. Хэ Тянь проигнорировал его слова. — Что там случилось? Мо распахнул глаза. Уточнения не требовалось. Оба знали, о чем идет речь. — Я велел тебе сидеть тихо, — напомнил Хэ. — И что я должен был дожидаться своей смерти там? Хэ Тянь перевел усталый взгляд на Мо. Только сейчас, когда головокружение прошло, Мо заметил, что его знакомый выглядит ничуть не лучше него, нарвавшегося на мину. — Как тебе удалось выбраться? Мо прыснул со смеху, но тут же схватился со стоном за грудь. Сплюнув кровавую слюну на землю, он ответил: — Оу, мне повезло. Пока один дурак отвлекал зараженных, я сумел улизнуть. Хэ красноречиво приподнял бровь. — Не упускать же момент, — усмехнулся Мо, за что схлопотал несильный подзатыльник. Злость мужчины заметно поубавилась, или, быть может, он просто устал. Прийти в себя он так и не дал, уже через мгновение заявив: — Вставай Хэ пнул Мо ботинком под ребра, тот застонал, пытаясь встать на ноги. Грязная кофта на нем распахнулась, открыв кровь на футболке. ХэТянь остановил парня, придержав его за больное плечо, из-за чего последний дернулся и сдавленно зашипел. На руке мужчины осталась кровь. — Тц! Хэ вытер пальцы о кофту Мо, потянул его за собой вниз, заставляя снова сесть, и полез в свой рюкзак. — Снимай футболку, — приказал Хэ, вытаскивая из рюкзака рубашку. — Я говорил, что пулю надо было сразу вытащить, — пробубнил Мо. — Чего же сам не вытащил? Мо поджал губы, признавая собственную глупость. — Убегал, — фыркнул он и отвернулся. Хэ оторвал от рубашки длинный кусок, оставил его на коленях, вновь сунул руку в рюкзак. Мо смотрел в сторону, когда мужчина вылил что-то на рану — руку обожгло огнем. В следующее мгновение, его перехватили поперек груди и прижали к себе, заткнув рот рукой. — Не шуми, если не хочешь компании, — напомнил Хэ. Он медленно убрал руку от лица Мо, через мгновение достал что-то металлическое, блеснувшее на солнце. Мо и пискнуть не успел, как его голову наклонили в бок, секундой позже он прикусил себе губу, чтобы не закричать в голос. Он вцепился пальцами в штаны мужчины, изо всех силы сдавливая его колени. Вспышка боли прошла сразу, как пуля покинула его тело, оставив после себя пульсирующую боль. Мо обмяк в руках Хэ. Тот быстро нашел пулю, но оказался совсем не способен зашить кровоточащую рану. Все время мешала льющаяся кровь, а стоило ему вылить свое пойло на рану, она начинала кровоточить сильнее. Зато рано перестала гноиться. Мо терпел эту пытку первые десять минут, стискивая чужое бедро. После прорезался голос. — Ты что, мясник? Никогда никого не зашивал? — прошипел он на выдохе. — Помалкивай или я все так и оставлю. Мо шумно выдохнул, пытаясь взять над собой контроль, вновь закусил губу, пережидая очередную вспышку боли, крепко зажмурился, борясь с рвотными позывами. — Вроде все, — вскоре заявил Хэ. — Делитант, — цокнул Мо, разглядывая небрежные стяжки на ране. — Ты сделал бы лучше? — Да, я сделал бы лучше! Хэ закатил глаза, замотал парню руку, сделав ее практически бесполезной из-за тугого узла. Не дав Мо прийти в себя, он сразу расшевелил его, напомнив, что пора двигаться. Мо снова связали руки, оставив часть веревки, чтобы вести его за собой. Хэ закинул свой рюкзак за спину, поднял парня с земли, дернув за веревку, видя как тот копошится со своими вещами. — Дай сюда. Из-за перевязанного плеча Мо было неудобно держать рюкзак, лямка выскочила у него из рук, стоило Хэ потянуть его на себя. — Я сам! Мо попытался забрать рюкзак обратно, схватив свободной рукой за ручку, Хэ в свою очередь тянул на себя, не понимая упрямства парня. Все вскрылось, когда молния на рюкзаке открылась, и оттуда стали выпадать вещи. — Черт! — Мо упал на колени, сгребая в кучу все упавшее барахло. — Просил же не трогать. Никогда не трогай мои вещи! Хэ возвышался нам ним словно скала, хмуро разглядывая выпавшие из рюкзака тетради. Тетради с изображение уробороса — змеи, пожирающей свой хвост. Некогда этот знак украшал богатую корпорацию, занимающуюся генетическими разработками. Корпорация, полтора года уничтожившая большую часть мира. В мгновение ока Мо оказался лежать на земле, припечатанный мощным телом. Хэ сжимал его горло, сидя сверху на нем, другой рукой надавливая на грудную клетку. — Так ты один из них? — Хэ взял одну из тетрадей с земли с изображением змея, пожирающего свой хвост, и сунул прямо в лицо Мо. — Один из тех, ублюдков, что создали сыворотку? Мо пождал губы, тихо хрипя. — Откуда это у тебя? Хэ схватил парня за грудки, встряхнул пару раз так, что у того зубы щелкнули, но разговорчивей он не стал. Мо лишь крепко сжимал кулаки, больше не пытаясь глупо лезть, в драку и упрямо молчал. — Это многое объясняет. Хэ мял в руке воротник Мо, смотря сквозь него, желваки ходили на скулах, глаза бегали с одного предмета на другой. Он казался потерянным. Затем его взгляд остановился на лице парня, черные как смоль зрачки заполнили радужку, он приподнял Мо за грудки, вплотную приблизив свое лицо. — А знаешь, не говори. Хэ встал с Мо, встряхнул ворот его рубашки. — Думаешь, я плохой парень? Подожди, скоро мы придем к тем, кто сумеет тебя разговорить. Несколько часов они шли, не сбавляя темп. Шли быстро и тихо, на этот раз предпочитая молчать. Всю дорогу Хэ сжимал винтовку в руках, обвязав веревку вокруг запястья, и хмурился, бросая короткие взгляды на Мо. Ближе к закату они почти покинули город, и тогда Хэ вновь заговорил: — Почему они не трогали тебя? Зараженные. — Тебе показалось, — отмахнулся Мо. — Нет, не показалось, ты шел среди них словно свой. — Пфф, большей чуши я не слышал. — Тогда ты не станешь злиться, если при нашей следующей встрече с зараженными, я брошу тебя им? Тогда и выясним, показалось мне или нет. Лицо Мо напряглось, брови сошлись на переносице. Руки сильнее вцепились в веревку. — Интересно, что ты станешь делать, если меня все-таки убьют? Что скажешь тому, к кому ведешь меня? Мужчина прищурил глаза, что-то прикидывая в уме. — Что, это тебе крыть нечем? Уверен, я нужен тебе живым. — Ты переоцениваешь свою значимость. — Ты поэтому проделал за мной такой путь? Потому что я ничего не значу? Хэ остановился на месте, смотря перед собой, затем резко повернулся и стал приближаться к Мо, оттесняя его к дереву. Когда парень прижался к стволу спиной, Тянь приподнял его над землей, держа за горло, не дав вымолвить ни слова. Мо вцепился здоровой рукой в запястье мужчины, но только безрезультатно исцарапал его. Хэ держал его недостаточно сильно, чтобы убить или даже потерять сознание, но достаточно, чтобы каждое слово отпечаталось в памяти. Он приблизил свое лицо к Мо, почти соприкоснувшись носами. Его голос был тихим и спокойным. — Когда ты выложишь все, что знаешь и станешь бесполезен, я лично скормлю тебя зараженным. Буду стоять и смотреть, как они разрывают тебя на части, доставая внутренности из твоего лживого тела. Мо дернулся в руках Хэ, его лицо скорчила гримаса отвращения, но глаза он отвести не смел. — Так что продолжай храбрится, парень. Когда мы доберемся, эта усмешка быстро слетит с твоего лица. Хэ сделал шаг назад, разжимая руки, Мо плюхнулся задницей на землю, потеряв опору. Потер шею, откашлявшись. Его тело сотрясала нервная дрожь. — Я бы на твоем месте начинал готовить историю. — Историю? — прохрипел Мо. — Да, ту байку, что ты расскажешь моим людям, когда дело дойдет до пыток. Когда боль становится невыносимой, сложно что-то выдумывать, так что подготовься заранее. Мо сглотнул, съежившись под взглядом Хэ, накинул капюшон, кряхтя встал и засеменил за мужчиной, глядя себе под ноги. Оставшуюся часть пути они то и дело перекидывались взглядами. Однако если Мо прятал глаза, стоило ему попасться, Хэ не сводил пристального взгляда с парня, то улыбаясь на его смущение, то, напротив, хмуря брови. — Иногда ты так смотришь, — однажды сказал он. — Как смотрю? — Слишком пристально. — Хм… Просто ты мне напоминаешь одного человека. — Возлюбленного? Мо вздернул бровь в вопросе. — Уж слишком красноречивый взгляд, — пояснил незнакомец. — Нет, это вряд ли, мы редко ладили, хотя уверен, секс у нас был бы отпадный. Хэ никак это не прокомментировал. Город остался позади, а они все шли через густой лес, и зловещая тишина преследовала их. Они шли в гору, и каждый шаг давался Мо все сложнее, он стал заметно прихрамывать. Солнце почти скрылось за кронами деревьев, тьма опустилась на лес, Мо старался держаться ближе к Хэ, чей шаг был значительно шире. Вскоре они замедлили ход, а после и вовсе остановились. — Мы пришли. — Куда пришли? — Домой, — просто ответил он, шагнув вперед. Мо давно позабыл, что такое дом. Дом Хэ Тяня больше напоминал усадьбу или загородный дом, где Мо никогда не доводилось бывать, с территорией в три футбольных поля, и то, с какой легкостью Хэ называл это место своим домом, щемило сердце. Для человека, который большую часть жизни провел в детском доме и съемных квартирах, где живут по трое-четверо человек, провести хотя бы выходные в таких хоромах — уже счастье. Это место выглядело так, словно конец света не коснулся его — зеленые лужайки, деревья разных сортов, беседка на улице и, Мо был уверен, там найдется и небольшое поле для гольфа. Мо захлопнул рот так, что зубы стукнули друг о друга, и рванул вперед, догоняя Хэ, и едва не впечатался в его широкую спину. Тянь придержал его за локоть, не дав упасть. — Это и правда твой дом? — Дом моей семьи, — поправил Хэ. У железных ворот их встретили шестеро вооруженных людей, направивших на них автоматы. Узнав Тяня, они мигом опустили оружие, и с поклоном произнеся «господин», пропустили обоих внутрь. Мо разинул рот, застыв на пороге, пока Хэ за шкирку не затащил его в дом. Они быстро миновали прихожую, прошли мимо нескольких запертых дверей и большого зала, в котором во всю стену висел портрет. И на каждом шагу перед Хэ кланялись, выказывая почтение. Тянь приветствовал их кивком головы, продолжая тащить за собой Мо за связанные руки. Остановились они в малой гостиной, где Мо любезно развязали затекшие руки и толкнули на диван, приказав ждать здесь. Не прошло и минуты, как двое охранников зашли в гостиную и расположились в разных концах комнаты. Мо лишь хмыкнул и забросил ноги на кофейный столик у дивана, запачкав его грязными ботинками. Вскоре пришла служанка и, не говоря ни слова и не ответив на вежливое приветствие Мо, оставила все на том же заляпанном кофейном столике стакан воды и два сэндвича с сыром и ветчиной на тарелке. Хэ объявился, когда Мо торопливо доедал второй сэндвич. Чистенький, разгоряченный, с взъерошенными волосами, прямиком из душа в домашних серых штанах и футболкой, перекинутой через плечо. Мо обласкал взглядом голый торс, накаченную грудь и мощные руки, прежде чем Хэ, наблюдавший за ним все это время с лукавой улыбкой, медленно натянул футболку, растрепав волосы еще сильнее. Мо закашлялся, растерявшись тем, что его подловили, потянулся к стакану воды. Тянь перехватил его руку, забрав стакан, сделал большой глоток, не сводя черных глаз с возмущенного парня, затем спокойно отдал стакан. Мо брезгливо повернул стакан другой стороной, прежде чем в два глотка осушить его. Хэ встряхнул мокрой головой, забрызгав Мо и кофейный столик, приподнял бровь, взглядом указывая на грязь, но Гуань Шань проигнорировал его, упав на подушки. — Хей, я тоже хочу принять душ. Хэ Тянь молчал, отвечая ему тем же. — Да брось! Куда я денусь? Этот дом полон вооруженных людей. Хэ достал журнал из ящичка. — Я грязный и от меня воняет, — напомнил Мо. — Всем будет лучше, если я приму душ. — Не боишься в обморок упасть от кровопотери? — лениво поинтересовался Хэ. — Так присмотри за мной, если переживаешь. И Мо встал с дивана, направляясь в ту сторону, откуда совсем недавно появился Тянь. Последний с громким вздохом последовал за ним, поймав, когда он свернул не в ту сторону. Они зашли в комнату, которую Хэ предусмотрительно запер за ключ, и указал на соседнюю дверь, оказавшуюся ванной комнатой. Мо разделся догола, настроил воду и со стоном облегчения встал под прохладные струи. Хэ зашел несколькими минутами позже с аккуратно сложенной одеждой в руках, примостил ее на столике, а сам сел на бортик ванны, бесстыже разглядывая голый силуэт за стеклянной дверью душевой кабинки. — Ты присматриваешь за мной или просто пялишься? — ехидно поинтересовался Мо. — Я совмещаю оба этих занятия. Мо развернулся передом, намыливая голову, приоткрыл дверь душевой кабинки. — Нравится то, что видишь? Тянь взглядом ощупал тело Мо снизу-вверх, скользнул по крепким стройным ногам, стопы которых скрывал пар от воды, по дорожке рыжих волос, тянущихся от паха к пупку, по плоскому животу, украшенному разводами синяков, задержался взглядом на плече, в которое угодила пуля, на побитом, но привлекательном лице. Обласкав взглядом его тело, Хэ равнодушно смотрел Мо в глаза. — Всегда было интересно, что заставляет людей создавать смертоносные вирусы? Ухмылка Мо сползла, искривив его губы словно от боли, он перестал себя намыливать, руки плетьми упали вдоль тела, он развернулся к Хэ спиной, шагнув по струи воды. Хэ шумно выдохнул через нос, отвернулся от парня, уставившись в другой угол, когда Мо тихо заговорил: — Мой отец — убийца. Хэ метнул взгляд на Мо, но его спина оставалась все так же понуренной. Он стоял, пока сильный напор воды бил его по голове. — По крайней мере так сказал судья, а его слова редко подвергались сомнению в прежние времена. Мне тогда было шесть, — тихо добавил он. Мо подставил лицо струям воды и несколько биений сердца молчал. — Я ни разу не спросил у него, зачем он это сделал или действительно ли это был он. Он никогда не пытался отрицать своей вины, а я слишком привык не задавать вопросов в те несколько минут, что видел его через стеклянное окно. Мо закашлялся, отплевываясь от воды. Затем повернул кран и, оставляя за собой мокрые следы, приблизился к Хэ. Он молча принял от него махровое полотенце и промокнул лицо. — Я пытаюсь сказать, я не был злодеем, желающим, чтобы слабые вымерли. Я лишь пытался сделать так, чтобы таких как отец стало меньше. Чтобы отцов не забирали у сыновей, у которых в жизни нет больше никого. Я пытался помочь. Тянь не сводил взгляда с его лица. — Большинство злодеяний в этом мире совершается с благими намерениями. Он тихо вышел, оставив дверь открытой, позволяя Мо одеться в чистую одежду и выйти. Удивился на просьбу дать носки, но послушно протянул желтую пару, удовлетворившись объяснением, что ноги мёрзнут. Следующие полчаса они провели в молчании. Они молчали, пока Мо наспех вытирался и надевал принесенную ему одежду, пока Хэ сушил ему волосы, пока неумело заматывал его плечо бинтом. Они поели в относительной тишине, нарушаемой лишь похвалой Мо в адрес повара, а затем под пристальным вниманием вооруженных людей и неустанным присмотром Хэ Тяня медленно принялся исследовать чужие владения. Стоило его руке замереть над ручкой двери, как его запястье тут же перехватил Хэ, стиснув до хруста. — Снова суешь нос не в свое дело? — Уж кто бы говорил, — пришипел Мо, освобождаясь от хватки. Сделав пару шагов, Мо замер у портрета, который мельком уже видел, когда только зашел в дом. Портрет богатой семьи с двумя сыновьями — наследниками. Хэ бесшумно приблизился и остался стоять позади него. — Ты ведь Хэ? — небрежно спросил Мо, не оборачиваясь. Каждый мускул в теле Тяня замер от напряжения. Он сделал шаг вперед, поравнявшись с Мо, нахмурился, видя что-то новое в лице парня. В противовес Тяню Мо был расслаблен и собран, на его лице любопытство и предвкушение, чего Хэ не видел с момента их знакомства. — Этого я и боялся, — цокнул языком Мо, склоняя голову набок. Тянь поёжился под его взглядом, внутренне содрогаясь, рука сама потянулась к пистолету, чувствую опасность. Но Мо отступил, пряча руки в карманы, и небрежно пожал плечами. — Скажи брату, что я буду ждать в его кабинете. И не дождавшись ответа, скрылся за дверью кабинета.