Перья павшей пустельги

      Плач до сего момента не утих: Эспарцет оставалась под тенью дерева и не переставала сокрушаться: сэйток выброшен, у Серых и Демонов будут проблемы. Фэрл ранен… Больше всего её огорчало то, что наделав столько плохого, она не чувствовала ни облегчения, ни, признаться, настоящей злости ни к кому из них. Усталость парализовала, стёрла её чувства - путь вымотал физически и морально. Она шла за камнями и не была готова к подобным испытаниям. Она привыкла к добрым отзывчивым людям, хвалившим и ценящим её талант, нуждающимся в ней. А пришлось столкнуться с ненавистью, с насилием, с унижением. Только сейчас, когда доза смрадных чувств превысила допустимую норму, она выпускала их наружу в виде рыданий.       Случившееся казалось страшным и непоправимым. Ей(ему) было жалко себя. Жалко себя ту, из прошлой жизни. Обида грызла её(его) и за эту. Белый коник подошёл к ней(нему) и лизнул щёку.       Иннэранд и Драгостэя не спеша добрались до долины. Пёс остановился, и когда Иннэранд силой попытался протащить его дальше за шкирку, как упрямого осла, тот зарычал, но ни шага более не сделал.       - Я слезу. Мне сюда ведь нельзя, - спокойно проговорила демоница, спускаясь с лохматой пёсьей спины.       - Брось. Тебе можно. Ты очень много сделала. Без тебя у меня бы ничего не вышло. Сэйток лежал бы на дне.       - Не надо так. Иди к ним один.       - Да. Я пойду. Отдам его, - согласился Иннэранд.       Драгостэя услышала рыдания Эспарцет. Тот всё ещё не мог усмирить свою истерику. Она решила, что пройти к нему можно, по крайней мере, пока ей того не запретят Некрещённые. Она помнила этого пленника, помнила, как его вели по улицам их деревни, а после видела на празднике. Робкими шажками она подошла к нему и присела рядом.       - Ну, милая, хватит. Перестань, - слабым голоском начала она.       Иннэранд по пути сюда рассказал подруге о двойственной натуре Эспарцет, так что демоница была готова к любому его/её облику.       Иннэранд в это время отдал Некрещённым сэйток и пребывал в крайнем замешательстве. Во-первых, он увидел раненного Фэрла. Во-вторых, он увидел то, чем его ранили. Это нечто выглядело, как розово-сиреневый гибрид стрелы и отходов производства стеклодувной фабрики. Вот в тот-то день психика лидера демонов и дала сбой...       - Этот придурок говорил, что делает хорошее оружие. Я ему сразу не поверил, - мрачно произнёс Иннэранд.       Демон гневно обернулся на своего «бывшего пленника» и по его нервам скользнула молния. Он сжал руку в кулак и хотел на «рукопашном» языке сказать всё, что думает о его последнем поступке. Там, в лесу. У дерева. Палкой. Из-за которого ещё болит. И о унижении его партнёра по «чёрному бизнесу». Но почувствовав тяжёлое напряжение, скопившееся в сильной руке демона, Фэрл преградил ему дорогу.       - Не тронь её, – приказал он.       Некрещенные - единственные, кому подчиняется Иннэранд. Своим усмирённым, хоть и полным недовольства взглядом, демон дал понять Фэрлу, что оставит месть и не тронет Эспарцет. Только тогда Фэрл позволил демону пройти.       Страх мелькнул в сине-сиреневых глазах Эспарцет. Она ожидала мести, её скулёж притих, тело интуитивно напряглось. Взгляд Иннэранда был суров, хоть его глаза уже переполнились усталостью, а в красноватых белках всё ещё сияла боль. Волосы под повязкой, закрывшей рану, спутались в засохшей крови.       - Прости меня! – вскрикнула Эспарцет, и голос её пестрил раскаянием.       Стыд окатил мерзким, ведь прежде ничего подобного она не делала. Причём так подло, со спины. Драгостэя пыталась её успокоить.       - За что же? – язвительно спросил демон, гордо встав над ней.       - За то, что разбила тебе голову! – сквозь рёв вытолкала слова Эспарцет.       - Прекрасно… - прокомментировал потерпевший.       - За всё-всё прости!       - А за что ещё? – уже с интересом спросил Иннэранд.       - За то, что мне понравилось!       - О, дорогая, - промолвила Драгостэя. - Не стоит так убиваться из-за этого. Всякий, кто огрел бы Иннэранда, да тем более так сильно и по голове, получил бы удовольствие.       - Драгостэя! – опешил демон.       Демоница цыкнула на него, и он не понял, сказала она правду или просто таким образом пыталась успокоить девчонку.       - В конце концов, мне никогда не везло ни с женщинами, ни с… полуженщинами, – подытожил Иннэранд. - Ладно, хватит реветь, - он не выдержал и с силой поднял Эспарцет за руку. - Я тоже тебя не особо-то ласкал. Мы в расчёте. Я тебя даже зауважал. Наконец-то повёл себя, как мужик.       Эспарцет притихла, стала вытирать лицо от слёз.       - Я жив, Драгостэя жива, хоть и ранена. Фэрл не помрёт от такой царапины, и мы сделали хорошее дело: спасли мой народ и помогли моим приятелям. Друиды остались с носом, но так им и надо!

* * *

      Эспарцет и Иннэранд направились к девятерым Некрещённым. Драгостэя тяжело шла позади, прижимая рану. Эспарцет хотела убедиться, что с Фэрлом всё в порядке. Он продолжал сидеть на земле. К демону и девице вышел Инрэйг. Он открыл своё лицо, до того момента скрытое тканью, и стал говорить. Инрэйг поведал о нынешнем положении вещей:       - Кто же мог подумать, что копая яму Анкагерт, Фэрл сам же в неё и угодит. Его проклятье для Анкагерт через сотни лет явилось лишь преимуществом. Сейчас дева Анкагерт может устранить слабое звено – Фэрла, завершить начатое и занять его место. Тогда Анкагерт избавилась бы от проклятья, а силой её второй ипостаси любое оружие в её руках было бы нерушимым. Анкагерт стала бы первой НЕКРЕЩЁННОЙ. Самородной, сильнейшей и главенствующей. Её двойственность сделала бы её неуязвимой.       Дева, оседлавшая пса-варга, держащая длинный стеклянный клинок в руке – меч ли, саблю. Рапиру или, может, даже моргенштерн. Любое оружие, изготовленное из стекла. Прозрачное, будто свет звёзд. Скулежом псы сопровождали бы её путь, ветра благим предзнаменованием очищали бы её дорогу от павших листьев. Она бы повела за собой остальных восьмерых. Она бы вершила Правосудие и давала волю на отпущение грехов. Воинственная и великолепная.       Все выслушали эти слова. Иннэранд, Некрещённые. Сидящий на земле Фэрл, готовый принять любой приговор. Драгостэя, едва стоящая на ногах. И сам(а) Эспарцет.       Заворожённая рассказом, она перестала плакать. Ещё минуту назад девчонка выглядела растерянной, едва представляя наяву свои перспективы. А теперь, обдумывая свой ответ, к ней вернулись стать и твердь во взгляде.       Она обратила взор иссиня-лиловых глаз в небо. Занимался закат. За потоком ветра потянулась прядь каштановых волос, что сияла розово-багряным. Она бросила взгляд за обрыв, и на подъёме к противоположному плато увидела друидов. Они спускались вниз: Свербига вела под одну узду двуглавого коня, на котором сидел Сэймир. Одна голова Обсидиана была ведома хозяйкой, вторая лениво оглядывалась. Голову и тело Сэймира перетянули тряпки-бинты. Открытым оставался лишь один глаз.       Эспарцет вернулась к своим мыслям. Он(а) дал(а) ответ:       - Всё, чего я желаю - это вернуться домой. Я хочу делать красивые оружие и украшения. Да, я могу стать одной из вас. Я могу освободить своих сестёр, – он(а) посмотрел(а) на стеклянные клинки. - Но они сами выбрали свою участь и никогда не жаловались. Это – их выбор, и их место там, которое они выбрали для себя.       Эспарцет повернулась к Иннэранду.       - Я не нуждаюсь во власти, как ты. Я не хочу титулов. Я просто хочу сказать, что каждому - своё. Ты, Иннэранд, хороший лидер. Но такой путь не для меня. Не мне вести за собой рать. Пусть даже всего из восьми воинов. Я – кузнец. Я – ювелир. И я горжусь этим. Потому что я - хороший мастер и люблю это дело.       Один их Некрещённых чуть не подавился. Он вспомнил стеклянную «стрелу».       - Я просто хочу заниматься любимым делом, - продолжил(а) Эспарцет. – Я хочу вернуться домой. Вот и всё, - устало закончил(а) он(а).       Нависшую тишину прервал Фэрл:       - Иннэранд, - обратился он к демону. – Исполни волю. Позаботься о том, чтобы Анкагерт благополучно вернулась домой.       - Да, Фэрл.       - Ещё не всё, - сказала Анкагерт-Эспарцет.       - Да?       - Дайте мне бумагу. Что-нибудь, на чём можно писать.       Иннэранд подошёл к мулу и извлёк из сумки свёрток бумаги, в которую заворачивал кости. Эспарцет приняла, проигнорировав жирные пятна, и задумалась, чем бы написать. Демон с недовольством коснулся своего виска, просунув пальцы под повязку, а затем вытер их об край бумаги, выпачкав его густой жижей крови.       - Спасибо, Иннэранд, - оценила Эспарцет.       Кровью демона она вывела на бумаге пару слов.       - У меня ведь осталась ещё одна стрела. Я пущу её во благо.       Девушка вынула из сумки стрелу. Она завернула её в записку, подобрала лук, подбежала к краю обрыва. Эспарцет выстрелила в сторону друидов, и Свербига вздрогнула от неожиданности, когда стрела из зелёного стекла вошла в трещину меж больших валунов. Как только женщина коснулась стрелы, та рассыпалась на мелкие осколки. Она подняла листок и прочла.       Из записки она узнала, где им искать своего пропавшего друга Кьелла.

* * *

      - Оставьте свои клинки, - Эспарцет-Анкагерт обратилась к восьмерым Некрещённым.       Они переглянулись, но подошли к девице и каждый воткнул в почву свой меч. Они отступили назад, а она присела в центр рандомно воткнутых мечей и нежно прикоснулась к клинку каждого. От стекла исходило парение, полупрозрачные клубы которого окружили Эспарцет, и она закрыла глаза, замерла, расставив руки в стороны, всё ещё касаясь пальчиками клинков и гард.       - Мои отважные, мои милые сёстры… - шептала она.       Прозрачная слеза скатилась с её щеки, и ласковая улыбка застыла на губах.