* * *
Они остановились у ручья. Демон соскочил с седла, обмыл ледяной проточной водой лицо, зачерпнул воду чёрной ладонью. Напившись, он удручённо одарил взглядом Эспарцета, и в глазах его мелькнуло презрение. Заключил, что этому тоже надо дать. Спустил парня с коня, повёл к ручью, держа за заведённые за спину руки. Усадил его на колени перед ручьём и грубо пихнул в поток. Он не рассчитал силы и сделал это резче, чем стоило, в итоге макнул парня лицом в ледяную воду. Тут же понял, что перестарался, вынул обратно. Эспарцет при этом громко вдохнул воздух. Он тут же вспомнил, как с бабкой они учили маленьких котят лакать, макая их в глубокую миску с водой. Наверное, Кошачий Бог мне ответил, - иронично подумал он. Хотя, кажется, именно сейчас Эспарцет разозлился на Иннэранда, а не испугался его грубости. Иннэранд вёл пленного, его когти сквозь рукава котты впивалась в кожу связанных рук. Демон никогда не насмехался открыто, он покусывал своими небрежными фразочками. Вёл грубо, и парень спотыкался. Валил на землю. Туго связывал. Не таил пренебрежения. Эспарцет порой ощущал, как острое пламя ненависти вскипает к Иннэранду. Ему нестерпимо хотелось, чтобы демон нарвался на кого-нибудь. Не на друидов, а на кого-то, кто был бы во сто крат сильнее. Эспарцет понял, что отчаяние и панический ужас на лице Иннэранда доставили бы ему ликующее удовольствие. И в тоже время он понимал, как омерзительны его мысли. Мозгами он хотел найти оправдание демону, его грубости, усмирить свою ненависть, но в тоже время сердцем признавал, что хочет, чтобы того хорошенько прижало, да обломило рога. Есть же что-то, чего Иннэранд боится? Эспарцет стал перебирать. Огонь? Нет. Вода? Ха, демон убивает «водой»! Высота? Вряд ли! Звери? Нет. Боль? Смерть? Свет? Должно же быть хоть что-нибудь! Эспарцет пока не мог найти уязвимого места Иннэранда.* * *
Иннэранд смотрел в небо. Покачивая, его нёс на себе Дарэк. Смотрел он долго, разглядывал облака, в наслаждении щурил веки, устремляя взор в небесную синеву, а ветер обдавал, развевал чёрные волосы. Глаза демона казались переполненными массой чувств, и Эспарцета распирало любопытство узнать, каких именно. Будто бы в этом можно определить слабину, оконце в душу демона, его слабое место. Грусть, сожаление? Или лишь усталость? Тогда Эспарцет решил, что только в небо демон и может смотреть без злобы. А ещё Эспарцет заметил следующую закономерность: Иннэранд из всех возможных путей чаще выбирал тот, что пролегал на возвышенности. Плато повыше, холмы. Он подводил мула к самым краям обрывов и смотрел на распростёртый внизу вид. И вот, увязший на глубине своих мыслей, Иннэранд имел неосторожность громко вздохнуть, прежде чем подтолкнуть мула в бока, чтобы тот шёл быстрее. Эспарцет тогда и задумался, что что-то за душой у демона всё-таки есть.* * *
Крупные зубы демона мягко входили в толщу мяса по самые дёсны. Посвятив около получаса охоте (или поискам) он сумел добыть дичь. Эспарцет надеялся, что он не приволок найденный в лесу труп оленя, отобранный у ворон или волков. Иннэранд гневно и напористо отрывал кусок, а затем медленно с усталостью жевал, будто терпеливо ждал, когда уже можно будет проглотить. Попадавшиеся жилы и хрящи с треском разламывались меж его зубов. Он взял кость, обросшую неснятыми ошмётками мяса, и в замахе согнул руку, намереваясь кинуть, но его взгляд столкнулся о мула, и на вздохе он произнёс едва слышное «а-а», будто что-то вспомнил. Оборвав на половине свой жест, он пронёс кость через челюсти против ряда зубов, и вынул с меньшим количеством мяса, выкинул на землю, сглатывая ком во рту. Закат померк и обрушилась мгла ночи. Демон смотрел на костёр, держа во рту косточку, как иногда держат самокрутку, перекатывая время от времени из одного уголка рта в другой. Эспарцет спал тревожным сном. Демон равнодушно наблюдал за тем, как того передёргивает. Парень резко проснулся. Всё пропало – никакого леса с гадким деревом, на котором растут мерзкие трупные плоды. Только тревога никак не унималась. Хотелось забыть навсегда этот сон и никогда больше его не видеть. - Ты даже спать нормально не можешь. – Иннэранд чуть сбросил недовольство и спросил мягче. - Тебе что-то снилось? Эспарцет пытался прибраться в голове, избавиться от наваждения, как от дурного привкуса во рту. - Один и тот же гадкий сон… Про дерево… - М-м. Здесь деревьев много, – продолжил рогатый, лишь бы о чём поговорить. Он поменял локацию косточки во рту, - а в нашей Скальной деревне зелёных цветущих растений почти нет. Зато на северо-востоке большой лес. Но мы туда редко выходим… - Как ты сказал?! – перебил демона Эспарцет. - Лес там большой… за деревней… - Не-не, где? Как ты сказал тогда… - На северо-восто… - Вот! Вот точно так! Северо-восток! - Ну да, так… - Нет же! Так и было написано в записке! У птицы! Северо-восток! Лес! Он, тот друид, указал ЭТО направление! Демон аж встал. Он пристально стал изучать мимику и взгляд Эспарцета, анализируя на ложь. С таким лицом падающий с обрыва смотрит на то, как бы не сломался колосок. - Точно? - Да! Точно так! - На северо-востоке действительно есть лес. Лес Однердак. И что там? Что в том лесу? Допустим, мы доберёмся до него, и? Там было что-то ещё написано? - Нет. Точно нет! Только «Северо-восток. Лес». Но, может, если мы туда придём, то найдём подсказку? - В любом случае иных идей нет, – решил демон. Его усталость и безучастность ко всему тут же исчезли. – К лесу можно пройти двумя путями. Мы пойдём коротким. Тем, что пролегает через горных хребет. - Через горный хребет, - повторил расстроено Эспарцет. - Там мы остановимся на горе Тистрэин. Потому что там скрыта деревня. Деревня Скальных демонов. Задержимся там на день, и дальше - в путь.Глава 15.
Спустя три дня
Поначалу Эспарцету показалось невероятным, что не так уж и далеко от людских поседений всё это время находился рассадник демонов. Однако это удивление угасало по мере того, как они настигали территории нелюдей. Как только всадники приблизились к высокой стене гор, хлынул затяжной дождь. Иннэранд чувствовал себя прекрасно в такие погоды. По скалам, сложенным тёмно-серыми породами, им приходилось пробираться по узкому уступу, куда входила одна лошадь и где уже не могла повернуть назад. - Не запоминай путь. А то мне придётся тебя убить, - пошутил демон. Но даже если бы Эспарцет и попытался запомнить – ничего бы не вышло. В тупиковых долинах скал, в тёмных пещерах, в протяжённых каменных коридорах, которые, казалось, имели лишь один выход, через который они сюда пришли, Иннэранд указывал на лазейку, трещину, проход, который случайный путник не отыскал бы и в течении недели. Продолжение пути возникало перед демоном из ниоткуда. Некоторые ущелья оказывались просто испещрёнными ходами. А иные – имели одну единственную щель. Самое удивительное – все показанные Иннэрандом ходы были доступы и для лошади. Из-за дождя камень сталь скользким. Эспарцету приходилось спускаться на корточках, подниматься на четвереньках, в то время как Иннэранд твёрдо стоял на своих голых когтистых ступнях. Около суток длилось их путешествие «сквозь» камни. Трав здесь не было, лишь изредка попадались сухие, обезлиственные кусты. Шаг за шагом, камень за камнем; так завершилось путешествие в сумраке скальных ущелий и пещер. Когда они вышли на поверхность скал и оказались под лучами солнца, их путь прервался могуществом высоких врат. С обеих сторон над их основаниям возвышались каменные уступы, на которых Эспарцет заметил два тёмных силуэта. Они опустили головы и смерили взглядом пришедших. Эспарцету стало настолько не по себе, что он окончательно разубедился в необходимости драгоценных камней. Он проклял тот час, когда покинул свою деревню. Пока парень пялился вверх, Иннэранд без лишних слов завёл ему руки за спину и слабо, но всё же связал. Видимо, последними обрезками верёвок. Стражники, увидев визитёров, скрылись за воротами. Вдали раздался протяжённый гул рожка. Врата изнутри медленно кем-то стали открываться, судя по всему, вручную. Иннэранд повёл Эспарцета впереди себя, второй рукой вёл за вожжи мула. Луч, оказавшись в безвыходном положении, пошёл за ними сам. - Слушай, давай ты зайдёшь и выйдешь в мужской ипостаси, хорошо? Без фокусов. Иначе мне придётся объяснять им то, чего я сам не понимаю, - шепнул Иннэранд. Эспарцет кивнул. Оба ступили на территорию древни. Всё внимание Эспарцета было занято обстановкой вокруг, и он безоговорочно подчинялся руке демона. Пахло мокрым камнем. Прохлада дождливого дня в этих местах отличалась выраженной свежестью. Растений, которые имели бы право так называться - не было. Виднелись небольшие деревянные дома, доски которых обрели под частыми дождями более-менее одинаковый тёмно-бурый цвет. К ним стали выходить местные жители. Несколько мужчин, за ними женщины. Иннэранд одаривал их кивками и вёл Эспарцета дальше, не останавливаясь. Чем глубже они проходили, тем чаше встречались дома, вокруг которых уже появлялись маленькие дворики с низкими заборами, сплетёнными из прутиков. Кстати, выглядят они довольно-таки мило.* * *
Хвост демона стал вилять. Медленно, но с приличной амплитудой. Вокруг собирался рогатый народ. У всех демонов кожа представляла собой комбинацию бледной, почти белой, и чёрной вариаций – в любых сочетаниях. Все носили примерно одинаковой формы белые рога, незначительно отличавшиеся степенью загиба в зависимости от пола, и размерами, в зависимости от возраста. У всех тонкие длинные хвосты и волосы чёрного цвета. В общем, примерно та же внешность, что и у Иннэранда. Горцы не особо приветствовали обилие одежды. Носили на себе мало или отделывались тонкими тканями. Но больше всего удивило Эспарцета то, что все демоны, все кроме Иннэранда, имели за спиной перепончатые крылья. Сей факт озадачил парня и он уже начал пытаться объяснить данный момент: очевидно, что Иннэранд той же породы. Значит, крылья должны быть и у него. Местные отправили на решение проблемы самого убогого? Его так наказали за что-то? Или он повредил свои крылья в бою? А может, он был рождён без крыльев из-за какой-то аномалии и является таким же уродом, как двуглавый конь и немая женщина-друид? Эспарцет внимательно разглядывал горцев, шёл смирно, чуть тушевался из-за обилия внимания десятков пар перламутровых глаз голубых, синих, жёлтых и чёрных оттенков. Иннэранд же явно был счастлив, хоть и заметно уставшим. На чьём-то лице читалась радость, вызванная их приходом. Кто-то был серьёзен. А в глазах некоторых выражалось облегчение и спокойствие. - Пленника – под крышу и накормить, - отчеканил Иннэранд, обращаясь к рослому подошедшему к нему демону. – Белого коня – в стойло, под надёжный замок. Дайте сена и воды. Он и мул должны быть готовы к утру. Чего это он раскомандовался? – подумал Эспарцет, когда его за связанные руки взял рогатый незнакомец и не спеша куда-то повёл. Эспарцет продолжал смотреть на крылатый народ, толпившийся вокруг Иннэранда. А тот бегло окинул взглядом толпу, выделил одну демоницу и направился к ней. Её белые руки, ноги и лицо сочетались с чёрным телом так же, как луна с ночным небом. Её рога напоминали полумесяцы, а тонкий хвост держал напряжение всего тела в себе, готовый защищать его с яростью хлыста. В ней уживались величие царицы и наивность юной девы. Перламутровые радужки глаз были желтее Луны в полнолуние, но иногда свет преломлялся на их поверхности так, что они казались чёрными. Длинные густые волосы чёрными прядями прикрывали её плечи. - Здравствуй, Драгостэя. Рад тебя видеть, - Иннэранд обратился к демонице. Едва приклонив пред ней голову, он прошёл дальше. Демоница так и не ответила. От его холодной сдержанной интонации она не смогла вымолвить ни слова. Лишних вопросов демон, что вёл Эспарцета, не задавал. Они прошли мимо нескольких домов, которые не располагались рядами, а образовали дворы. Куда увели Луча Эспарцет не видел, но считал, что нет повода для беспокойства, учитывая настрой Иннэранда. Миновав около четырёх дворов они вышли к большой постройке. Демон завёл в неё парня, опустил на пол перед наваленными в кучу дровами, связал голени и ушёл, оставив в таком положении. Помещение оказалось просторным сараем с высокой крышей, который вполне мог бы сойти за конюшню, где нет отдельных стойл. Но никаких животных Эспарцет здесь не увидел. Воздух здесь был заметно теплее, чем снаружи. Этого уставшему и замёрзшему Эспарцету сейчас было вполне достаточно. Издалека доносился лай собак. Первое время Эспарцет провёл в напряжении. Обдумывал увиденное, ожидал чьего-нибудь прихода. Никто не приходил, но он тщательно прислушивался, в надежде услышать какие-нибудь шаги за стенами. Так прислушивался, что не мог уже понять, действительно ли что-то слышит, или ему кажется. Потом решил, что никому до него нет дела. И не знал, хорошо это, или плохо. Он давно хотел остаться один, но теперь с одиночеством приходила грусть. Если бы его конька разместили здесь, всё было бы совсем иначе. Эспарцет считал, что Иннэранд будет его защищать, и местные горцы не причинят ему никакого зла. Потому всё-таки присутствующий страх разбавился любопытством, и не так остро ощущался. Оставив надежды на то, что кто-нибудь всё-таки исполнит и второе наставление Иннэранда, и принесёт ему какой-нибудь еды, он лёг удобнее. Усталость и тепло, по которому он соскучился с момента взятия курса через горы, навалились глубоким сном. Никакие звуки снаружи его более не беспокоили.