Перья павшей пустельги

      Эспарцет никогда не испытывал беспокойства, относительно скачек на лошадях и прочих моментах, где похвала скорости Луча всегда была оправдана. Но в этот раз дело обстояло иначе. Он сам не понял, как свернул с луга на более каменистую местность, как перед ним рельеф становился всё твёрже и круче. Друиды, должно быть, отстали, но от последнего рогатого никак не удавалось оторваться, и виной всему – местность. Скальная и обрывистая, она стирала все преимущества резвости конька, испытывала его выносливость, подвергая нескончаемым резким поворотам и прыжкам.       Вдруг у Эспарцета мелькнула мысль, а не похож ли он на овцу, которую умело гонит пастуший пёс? Местность бросала всё более суровые вызовы. Некрупные, хоть и сильные ноги конька ещё не подводили, но уже держались на последних силах. Эспарцет пытался обернуться на скорости и посмотреть, как близко преследователь, или же он отстал. Не получалось повернуться достаточно, не видно из-за поднятой пыли. Но ему казалось, что он слышит, что тот всё ещё где-то позади. Конику, удирая, постоянно приходилось куда-то взбираться, спрыгивать, и даже сохранять скорость при преодолении узких скальных выступов на высоте.       Должно быть, догадка была верна: при очередном повороте всаднику на белом коньке открылся тупик. Бежать больше некуда.       Он повернул животное. Преследователь был уже здесь, и Эспарцет признал, что его поход пошёл уже вообще не по плану. Во всяком случае, не по его плану. В распростёртой сейчас картине этого дня всё было с изъянами: и догнавший его тип с мертвецки-бледной кожей и рогами. И крутые скалы, вместо надлежащих лесов и лугов. И неоправданная агрессия в его сторону. И, в конце-то концов, уши у коня рогатого типа слишком уж длинные…       Белые рога преследователя расположены вдоль головы, берут начало над ушами, а их кончики за затылком вздёрнуты вперёд. Голые, лишённые обуви стопы ног грубые, с крупными пальцами и когтями. На бёдрах поверх штанов надет широкий пояс, на котором держится металлический «ремень», длина которого позволила обмотать его на теле дважды.       Его хвост подобен хлысту в мирной руке, а смотря ему в глаза, невозможно запомнить, какого они цвета. Чёрные длинные волосы напоминают растаявшие струи мазута, а кожа бледна, будто грязный весенний снег. Только на ногах (до середины голеней) и на руках до локтей кожа чёрная.       Он был молод, но отчего-то в нём веяло старостью, а может, он был уже вполне зрелым, но выглядел моложаво. Сначала очевидным казался второй вариант, но стоило присмотреться, чтобы засомневаться в его возрасте.       Демон догнал, оценивал жертву, думал. Тогда Эспарцет, понимая, что его настигла чёрная полоса из всяких неприятностей и бежать некуда, пустил в ход свой секрет: его руки стали тоньше, черты лица – мягче. Изменилась фигура, голос, рост стал чуть ниже…       Демон опешил, не успев подойти. Животное под ним попятилось назад.       - Девка? – он не хотел показывать своё замешательство, ибо чувствовал себя немножко идиотом.       Теперь на него смотрела загнанная юная девица. Всё осталось прежним – та же одежда: зелёная котта, светлые штаны; те же собранные в хвост волосы, только теперь гораздо длиннее. Тот же цвет глаз, тот же возраст, то же лицо, за исключением того, что теперь это было женское лицо.       Эспарцет решила, что пока тот пребывает в замешательстве, нужно мчать напролом; резко дала Лучу по бокам и дёрнула удила. Тот вскочил, но тут же пред его головой мелькнула лента металла, и конь машинально отскочил в сторону, - демон пресёк побег мгновенно высвобожденным уруми.       - Ты что, думаешь я идиот?! Думаешь, можно пустить пыль мне в глаза?!       Эспарцет едва удержалась в седле, но не успела сесть ровнее, как её подцепило и стянуло в сторону. Она упала с коня, а демон уже соскочил со своего седла. Слишком быстро, чтобы Эспарцет успевала понимать и реагировать. Одной рукой он протащил её на метр, прижал к каменой поверхности скалы, предплечьем второй придавил горло. Демон выше Эспарцет примерно на голову, и не смотря на худощавое телосложение, его руки оказались сильнее, чем то выглядело.       - Кто ты и куда идёшь? – он чуть ослабил давление на гортань.       - Я не причём… я простой человек. На горы Хландстэн… - прохрипела она.       - Человек? Люди не могут менять пол! Почему так?       - Не знаю. Просто… могу…       Демон огляделся, прислушался. Затем продолжил:       - Зачем была нужна птица?       - Перья… - она понимала, о какой птице речь.       Демон глянул на белого коня. Животное боязливо топталось на месте и хрипело, прижимало уши. На уздечке демон заметил связку из бусин и перьев. Сопоставил тот факт, что на трупике птицы были оставлены рваные раны, нанесённые предположительно когтями.       - Записка вымокла, стала нечитаемой. Ты её смотрела? Что там было написано?! - Он сдерживал крик, и голос сводился на хрипотцу.       Эспарцет почувствовала себя стоящей над пропастью. Во всяком случае, в её голове точно была пропасть.       - … не помню…       Он надавил на гортань сильнее, почувствовал движение хрящей. Девушка закашлялась.       - Не знаю! – она вскрикнула через боль, получился хрип сквозь кашель.       Демон снова оглянулся по сторонам. Он встал, завёл её руки ей за спину, и в таком положении подтащил к своему питомцу, достал верёвку из котомки на седле. От того, как грубое волокно впилось в кожу её накрепко стянутых запястьев, появилась давящая жгучая боль. Рогатый подвёл её коня, который шёл нехотя и воротил голову. Он усадил девку в её же седло. К ремню седла привязал вторую верёвку, концом которой обвязал её лодыжку.       - В твоих же интересах держаться крепко. Иначе будешь тащиться по земле.       Далее демон резко закинул на шею её конька петлю-удавку, сел на своего. Рогатый вёл пленного коня с добычей почти впритык со своим. Так он быстро увёл их и себя со скал, при ближайшей возможности скрылся в зарослях кустарников, свернул к перелеску.