Перья павшей пустельги

      Дождь, начавшийся ночью, закончился ранним утром и оставил пасмурное послевкусие. Шелест деревьев умолк, с листьев всё ещё стекала влага. Завывания ветра погасил свист флейты, доносящийся со стороны оврага.       За пеленой туч солнце не грело, и даже когда наступило долгожданное утро, всё ещё чувствовалась неуютная прохлада. Эспарцет вместе с коником забрался под овраг, где было сухо. Парень сидел, облокотившись о плечо и шею лежащего Луча, а длинная грива укрывала его, будто шаль. Вдыхать утренний стылый воздух и видеть вымоченную, посвежевшую зелень, при этом находиться в тепле и чувствовать спокойное дыхание коня – это то малое, но чертовски приятное, что может действительно сделать вас счастливым, даже пусть на каких-нибудь пол часа. Парень не особо любил играть на флейте, но любил музыку, которую выводил инструмент. Желая насладиться результатом, при особом настроении он всё-таки иногда играл.       Когда Эспарцет окончил мелодию, он убрал флейту в сумку, что носил, перекинув ремень через плечо, встал и покинул скос оврага.       - А дождь-то ещё не совсем закончился. Накрапывает снова. Хотя уже виден просвет. Не хочу сейчас выходить.       В ответ коник повёл ушами. Парень стал думать, чем себя развлечь. Он вернулся к коню. Взгляд скользнул по животному, перескочил на камни, потом - на разросшиеся розетки трав. На небольшие кустарники, на мелкие жёлтые цветки. На свою сумку. Парень сел на большой камень, стал изучать содержимое сумки.       Цепочки, бусинки и перья смогли завладеть его вниманием минут на десять-пятнадцать. За это время солнце осветило близлежащие луга и перелесок, дождь совсем прекратился, а парень смастерил украшение, отдалённо напоминающее ловец снов.       - Иди-ка сюда, Луч!       Конь подошёл, и Эспарцет надел украшение на уздечку так, что полосатые серо-голубые и рыжие перья с бусинами висели под ухом конька.       Он вывел животное из под обрыва, отошёл на метр и под яркими лучами солнца сделал вывод, что получилось очень даже ничего.       - Ну что, пойдём?       Коник прохрипел, заводил ушами, ожидая, когда хозяин заберётся в седло.       Эспарцет, удовлетворённый своей работой, протекающим днём, походом в целом и вообще, наслаждаясь запахом последождевой свежести, леса и цветов, не думал ни о чём конкретном. Он смотрел на травы, на деревья, прислушивался к шороху под ногами конька, слегка придерживался за седло. Вокруг щебетали птицы.       Время мирно текло, один день сменил другой. И наконец, некое событие прервало идиллию: на своём пути парень повстречал двух всадников.       Эспарцет, щурясь и напрягая зрение, уставился вперёд - на двухголового коня под женщиной. Кротким рывком удила он остановил Луча и не мог поверить в то, что видит. Грибов не ел, травы не курил, не пил. Так почему? Неужели взаправду одно тело и две головы?!       Конь был крупным, высоким. Он держал свои красивые длинные шеи с изгибом, как держат их грациозные испанские лошади. Его тело отличалось мощью, но не теряло изящества, как у статных немецких ганноверских коней. Он был заметно крупнее компактного Луча, а его чёрная шкура так играла бликами, что казалось, будто шерсть коня облита расплавленным латексом.       Одна лошадиная голова уставилась на него, другая смотрела на дорогу. Всадница – женщина в шлеме в виде половины кошачьего черепа. Её длинные прямые волосы напоминали солнце в полдень – такие же белые, с тёплым отливом. Шея её была скрыта за воротом из стальных узоров, а бёдра прикрывала шкура с рыжеватым длинным мехом. Там, где кожа была оголена - на левой руке и бёдрах, не скрытых короткими шортами - она была изрисована чёрными узорами. С боку, на седле страшного и в тоже время чарующего коня, Эспарцет заметил ножны. И был готов поспорить, что они не пусты.       Вместе с женщиной на обычной лошади буланой масти ехал мужчина. На его голове тоже был шлем в виде черепа сайгака или косули, украшенном характерными небольшими рогами. Его ключицы закрывало металлическое украшение, примерно такого же исполнения, что и на шее женщины. На его плечах надет белый мех, а открытая кожа также исписана узорами.       Когда расстояние меж всадниками прилично сократилось, а Эспарцет не знал, чего ожидать от встречи, оба незнакомца спешились и подошли к нему.       - Здравствуй, путник, - начал друид. – Откуда ты едешь?       Эспарцет учтиво слез с коника.       - Из лесов, что с запада…       - Скажи-ка мне, не встречал ли ты кого-нибудь на своём пути?       Женщина стояла рядом и молчала. Она была красива, но в её лице с аккуратными миловидными чертами не было ни намёка на юную беспечность или жизнерадостность. Выглядела она чуть старше своего брата. Эспарцет предположил, что годов тридцать пять она точно уже отжила. Со светлыми бровями, прикрытых чёлкой таких же светлых волос, контрастировали тёмные, почти чёрные радужки больших глаз. Эспарцета насторожило выражение её лица. В нём читались обеспокоенность и строгость. А главное – решительность, которую против себя он бы ни за что не хотел испытать. На её коня он и вовсе боялся смотреть – от его вида у него плавились мозги.       Мужчина же выглядел простодушнее. Волосы его были серебристо-серыми с медным оттенком, а глаза – голубыми. Возможно, и у него на душе была такая же чернота, как и у женщины, но он, во всяком случае, это хотя бы скрывал.       - Нет, никого не встречал, - старался скрыть волнение Эспарцет.       Оба друида вздохнули. Женщина потупила взгляд, утратив интерес к встреченному путнику.       - Очень жаль. Действительно уж никого? – снова спросил он.       Эспарцет помотал головой.       - Ну что ж. Счастливой тебе дороги, - друид взял под узду свою лошадь и зашагал в их прежнем направлении, противоположному пути Эспарцета.       Женщина-друид бросила взгляд на уходящего к своему коньку парня, бегло окинула и самого конька. Оценила небольшие габариты, длинную пышную гриву, перевела взгляд на морду. Тут же она подскочила к брату и её рука дёрнула его за плечо. Он обернулся и встретил её взбудораженный взгляд. В быстрых жестах её рук он прочёл зашифрованные слова.       - Что? – едва слышно вымолвил он и уставился на взбирающегося на спину конька Эспарцета.       - Откуда у тебя эти перья? – теперь и Сэймир заметил украшение из голубых и рыжих перьев, яркостью которых не отличается ни одна из диких птиц местной фауны. Эспарцет растерялся от резкой смены настроения друидов в негативную сторону.       - Ну… я…       - Ты убил нашу птицу?! Кто ты такой? – вскрикнул мужчина. – Отвечай, где он!? Кто тебя подослал?! У птицы было послание? Что в нём было…?!       - ЗАТКНИСЬ! НИ СЛОВА ИМ НЕ ГОВОРИ, МАТЬ ТВОЮ! ТОЛЬКО СЛОВО СКАЖЕШЬ, Я, БЛЯТЬ, НАСАЖУ ТВОЮ ГОЛОВУ НА КОЛ!!! – из-за зарослей со стороны выскочил разъярённый демон и орал так громко, что даже если кто-то что-то бы и сказал, никто и слова бы не расслышал.       - Блять… - подумал Эспарцет и заключил, что самое время сваливать.       Одна его команда, и Луч рванул вперёд. За ним стремглав помчал демон, как только вскочил в седло своего скакуна, и за ними и друиды.       Теперь, во что бы то ни стало и демону, и друидам было необходимо поймать парня, «убившего» птицу, и "завладевшего" информацией из послания, в котором сказано, где скрылся вор, укравший сэйток Некрещённых.