6
Вайолетт вошла в уборную, когда увидела, как ее внучка попыталась незаметно проскользнуть мимо нее на второй этаж, подавляя висящую под ложечкой тошноту и стирая невольно брызнувшие слезы, выглядя несчастной и изможденной. Оливия, конечно же, не была больна чем-то неизлечимым, ее недугом был Рэджи, в котором она испытывала острую необходимость, и Вайолетт это знала. Кажется, еще месяц назад Ливи выглядела великолепно, мечтала отправиться в летний лагерь и строила грандиозные планы на эти три теплых месяца. Теперь она смотрела на внучку, склонившуюся над унитазом и теряющую последние глотки выпитого час назад чая с сахаром, и надеялась, что ее девичья душа не была сожжена Рэджи и его неосторожными касаниями. Ливи нравилась школа, уроки рисования и музыка. А сейчас круг ее интересов был ограничен книгой и пустым пребыванием в своей комнате, пока за окном наслаждалась июньскими днями беззаботная детвора. Вайолетт проследила за тем, как Оливия поднялась с колен и, умыв лицо, перекрыла перебивающие своим шумом остальные звуки краны. Вайолетт поспешила в кухню, а Ливи опустилась на одно из кресел и уткнулась в книгу, вытирая влажное после умывания лицо. Женщина могла поклясться, что Ливи даже не заметила ее, стоящую на пороге с чувством тревоги. Первой ее мыслью было отправить Оливию к своей сестре, которая обладала даром с лица определять беременна девушка или нет. — Все хорошо, милая? — поинтересовалась она из кухни. — Может, ты навестишь тетю Роззи? Ливи могла заплакать. Это последнее, что ей было нужно в замешательстве. — Я постоянно чувствую себя очень устало, баб. Мне хочется спать и лежать все время. Вайолетт поджала губы в своих догадках. — Может, у тебя грипп? Когда Чарли, Ронни и Рэджи болели гриппом, то практически не могли встать с кровати от сильнейшей слабости, — Вайолетт поставила на плиту чайник. — Сейчас я заварю тебе свежего чаю с медом. Ливи печально покачала головой, выглядя на грани слез. — Почему дядя Рэджи не предупредил меня об этом… — ее голос был тихим и дрожащим, а сама девушка казалась задумчивой и жутко отстраненной. Вайолетт была обеспокоена. Оливия действительно выглядела очень отрешенной и разбитой. Она суетливо сняла фартук и подошла к внучке, прикладывая к ее лбу свою морщинистую руку. — У тебя грипп, дорогая, отсюда слабость и недомогание. Ливи снова попыталась улыбнуться: — У меня очень сильно болит голова, бабушка, я не думаю, что смогу дойти до дома тетушки Роззи. Вайолетт была разочарована, но внучка выглядела ужасно, и она мягко сказала: — Может, пойдешь наверх, а я принесу тебе чаю и немного бульона, а? Ливи покачала головой: — Можно я полежу здесь? И только чай, спасибо.***
Рэджи дико волновался. Он не мог дозвониться до Ливи уже третью неделю. Конвоиры были раздражительны, то и дело ища поводы придраться к Крэю, и в целом ему это надоело. Но, как и всегда, Рэдж старался быть позитивным. Он подумал о том, что Ливи вероятно также нелегко в разлуке, как и ему, тем более, что он так и не успел признаться в своих чувствах. Рэдж знал, что скоро он выйдет отсюда, если Ронни поможет ему, и тогда он купит Оливии самого большого в мире плюшевого медведя и подъедет прямо к школе, где расскажет ей обо всем. Тогда он почувствовал, как гнев утихает. Рэдж постоянно думал о ней, вспоминая ту страстную ночь, от которой в штанах серой робы становилось так тесно. Рэджи часто размышлял о том, нашла ли она записку, что он оставил на кухонном столе. И пришлись ли по душе цветы, что он так старательно выбирал тем славным утром. Он представил, как она выскальзывает из теплой постели нагая и абсолютно прекрасная, вся улыбающаяся и взъерошенная ото сна, и видит чудесный букет лилий на другой половине кровати. Теперь Рэджи жалел, что у него не было возможности предупредить ее о том, что его взяли полицейские. Но он оставил около десятка сообщений на новеньком пленочном автоответчике для Ливи, дома и даже в Фирме, отправил несколько записок с Ронни и Альбертом, но никакой весточки он так и не получил. Ливи все еще не подходила к телефону и Рэджи знал, что она, должно быть, уже надумала себе предостаточно, чтобы начать избегать его. Не могло быть, чтобы ей не понравилась та ночь. Они ведь оба хотели этого, и пусть Рэдж немного поторопился и сорвался, но в процессе первого проникновения, он старался быть самым чутким и нежным. Возможно, он сделал ей больно и увиденная кровь стала своеобразным катализатором ее отвращения. Но ведь во второй раз все прошло более гладко и Ливи почти испытала удовольствие — Рэджи сделал все возможное при помощи языка и губ. Рэджинальд просто надеялся, что эта последняя драма будет разобрана в ближайшие несколько недель, чтобы он смог вернуться домой и объясниться с Ливи, может, и жениться на ней. Рэдж любил Оливию и знал, что ему повезло с ней. Но Рэджинальду хотелось, чтобы она ответила на звонок, чтобы они поговорили и тогда он смог бы расслабиться. Роберт Чепмен, сокамерник Рэджи, поднял глаза на вошедшего в камеру Крэя, щелкая зажигалкой. Он улыбнулся и Рэдж ответил ему тем же. Они стали хорошими знакомыми за этот месяц. — Давай, Рэдж, тебе нужно с кем-нибудь поговорить, чувак. Ты выглядишь расстроенным и напряженным. У тебя какая-то неразрешимая проблема?***
Оливия держала в руке телефонную трубку и плакала навзрыд. Она всегда плакала, когда звонил отец, огорчая ее тем, что его дела еще не завершены и он не может приехать из Танжера. — Можно я приеду к тебе сама, папа? — ее всхлипывания мешали разговору и сводили Чарли с ума. — Дядя Ронни одолжит мне денег на билет, а ты отдашь ему позже… Чарли вздохнул. — Сначала ответь мне, доченька, что тебя тревожит? Почему ты решила сорваться с места? В чем дело? Оливия плакала, слезы беззвучно текли из ее глаз и она даже не пыталась каким-либо образом остановить этот бурный поток. Теперь Чарли было страшно. Он хотел броситься к дочери и крепко обнять ее. Расстояние было небольшим. Он сидел в Лондоне — слишком близко, но одновременно так далеко, чтобы дотянуться до собственного ребенка. — Что-то в школе, моя принцесса? Тебя выгнали? Или, может, тебя бросил мальчик? Его голос был мягким, заботливым, и это было гибелью Ливи. Сочувствие, на вершине того, что она испытывала в эти тяжелые дни, заставило ее зарыдать, сначала тихо, а через несколько секунд громко и резко. Она звучала как животное, страдающее от боли. Чарли нервно крутил трубку в руке: — Что, черт возьми, не так? Скажи мне, дорогая, скажи своему папе. Тебя кто-то обижает? Чарли как мог успокаивал дочку и пытался шептать ласковые слова, которыми все отцы успокаивали своих отпрысков. Наконец, по прошествии минуты, Ливи начала успокаиваться, но все еще всхлипывала. — Да, обижают. — Кто? Кто посмел, дочка? Кто он, скажи мне? И мы разберемся с ним. — Дядя… дядя Рэджи, — вырвалось из нее и Оливия приглушенно зарыдала, дрожа, как будто ей было холодно. — Что он сделал? Он ударил те… — голос Чарли резко прервался сплошным протяжным гудком. Оливия подняла глаза и с ужасом увидела, как дядя Ронни нажал на клавишу, прервав их разговор. Он долго смотрел на нее, прежде чем прищуриться и спросить: — Что это ты задумала? Жалуешься Чарли на Рэджи? Вайолетт очень сильно расстроится, если узнает. Оливия выпрямилась, вытирая слезы, оглядывая вошедшую в жилище фирму. — Нет, я бы никогда. — Да-а, — протянул Рон, — ты хотела пожаловаться отцу на свою проблему. Вот на эту проблему! — указал он на ее скрещенные ноги под тканью пижамных штанов. — Не глупи, дядя Рон, — голос Оливии был жестким и Рональд был поражен ее тоном. — Понятно. Надеюсь, ты не думаешь, что Рэджи теперь тебе чем-то обязан, не так ли? — Нет, — отрезала Оливия. — Ты что, сама без жалоб папочке не разберешься? Оливия дерзко закатила глаза, чувствуя взгляды мужчин, установившихся на это представление. — Я только поговорила с отцом, вот и все. Ради бога, дядя Ронни, отдохни, ладно? Рон не смог проглотить возражение. — Что ты ляпнула, а? Отдохни? Ты все-таки пожаловалась отцу! Я вижу это по твоим бегающим глазам! Тедди, она врет мне? Ливи врет мне? Тед, рассевшись на диване, поджал губы. — Трудно определить. — Или ты не доверяешь мне? Я вижу недоверие в твоих глазах! — Пожалуйста, дядя Рон, оставь меня! Я просто устала! Ливи вскочила и, пройдя мимо дяди и собравшихся, выглянула в окно. Ливи наблюдала за происходящим во дворе, будто ей и вправду было интересно. Это отвлекало ее от осуждающих взглядов дяди и его помощников. Рон тяжело вздохнул: — Рэдж передал записку. Будешь читать? Ливи не ответила ему и Рональд не знал, что делать. Вайолетт вошла в гостиную, взяв на себя ответственность сообщить очевидное. — Оставь Оливию, Ронни. Наша девочка беременна. От Рэджи, — чуть погодя заявила она, не желая скрывать всем известное. Ливи вжалась лбом в мутное стекло и тихо заплакала. Ее плечи стали содрогаться. Сидящие в гостиной Альберт, Тедди, Лесли, здровяк Пэт и Ян переглянулись. Ронни стойко выдержал новость, выпрямившись, будто проглотил лом. — Худшее, что могло случиться, уже случилось, — указал он Оливию пальцем, мрачно сверкнув глазами.