Крэевская спесь

***

      Утро сочилось в гостиную и заполняло ее ярким светом. Тихое тиканье настенных часов уже не казалось таким приглушенным и далеким, а сон был совсем поверхностным. Большой старый диван в центре комнаты и маленький столик при нем — обычное место для выяснения отношений или выращивания планов на бандитскую неделю. Сейчас же на диване спала Оливия, плотно укутавшись пледом, плавно возвращаясь в реальность из царства снов, тут же встречаясь глазами с дядей… — Дядя Ронни?! — возмутилась она, раздражаясь тяжелому буравчатому взгляду темно-серых глаз через призму очков. — Привет-привет! — коротко махнул он рукой, потягивая утреннюю сигару. — Моя практика действует. Я смотрел на тебя ровно четыре минуты и точно в глаза. Да? — Спасибо, — выпуталась она из ткани, сев и злобно отблагодарив родственника. — Я это почувствовала. — Я знаю, — угрюмо заметил он, словно расстроен, что его гипноз-практика прервалась. Ливи намеревалась встать, но на ней из одежды была только футболка и трусики, уже не ее размера из-за множества стирок и глажек. Рональд заметил девичье смущение, запив еще две таблетки водой. Теперь он держит себя в руках. Более и менее. — Меня не трогают детские тела, Ливи. Тем более — женские, — язвительно подметил он, сверкнув очами и облизнув нижнюю губу. Девушка возмущенно выдохнула, вскакивая с дивана, проходя нарочно мимо лица дяди, протискиваясь между креслами, назло спиной к нему, демонстрируя бедра и ягодицы. Она побрела в ванну, больно задев плечом узкую арку. Дернув дверь и постучав дважды, Оливия услышала в ней хлесткие рвотные позывы и раздраженно затопала, мечась в отвращении и гневе. Тонкие ноги ее отбивали ритм по лестнице да такой, что все его обитатели, так или иначе, проснулись бы. Даже мыши в кладовке напугались и дали деру. — Как же вы все меня достали в этом доме! — прокричала она с лестницы вниз. — Я уже не ребенок! Я. НЕ. РЕБЕНОК! — прыгала она и гневалась на дядь и на бабушку с дедушкой, что еще не воспринимали ее, как взрослого человека. — Я уже выросла! Я вам не котенок и не щенок бесполый! У меня уже растет грудь и даже волосы внизу живота! Пожилая женщина выплыла из кухни, осматривая внучку, что бунтовала на лестнице, стуча по перилам. Дядя Ронни лениво подошел к матери, похлопав ту по плечу в сочувствии, а Рэдж приглаживал волосы на затылке, попивая чай и наблюдая за «чудом» снизу вверх, немного нахмурив брови. — Какая спесь, вы только посмотрите, мальчики, — ворковала внизу Вайолетт, бултыхая старую заварку в чайнике, обтирая руки об застиранный фартук. — Надобно сбить… — Определенно, — поддакнул Рональд, словно воспитал на своем веку ни одну девочку, поглядывая на совершенно невозмутимого братца. — Нет нужды, — заметил Редж, подавляя ухмылку насчет последнего. — Попытаемся сохранить честь и достоинство Оливии Крэй деликатным молчанием. Да и спесь определенно нашей породы, — улыбнулся он, — Крэевской, — продолжая смотреть на девушку снизу вверх. Ливи, заметив внизу столпотворение, злобно зыркнула на всю семью. — Господи, помилуй, — заклокотала женщина, — Это не ребенок, а бес на крыльях! — возвращаясь в кухню. — Спускайся завтракать, а то грудь расти не будет, — закончил Рэдж, направляясь в сторону кухни. — Грудь у нее растет, ну надо же, — ворча и мотая головой, сталкиваясь с вышедшей из туалетной комнаты женой. Вопли на этаже стихли и Ливи хлопнула дверью, закрыв ее за собой во вторую уборную. — Ты очень бледная, — заметил «любящий» супруг, дотрагиваясь до лица Линн — невысокой, светловолосой женщины тридцати лет, с острыми чертами лица и тонкими губами. Линни убрала его руку, проходя мимо. И Рэдж посмотрел ей вслед, не собираясь догонять и выяснять, почему ей так плохо с самого утра. Через тридцать минут Оливия спустилась вниз, раздраженно поправляя неудобный и неправильно завязанный галстук на шее, что начал ее душить. Она повесила сумку на перила лестницы и вошла в кухню, щурясь от яркого света. — Задерните шторы! Лупит прямо в глаза! — ругнулась она, сев напротив близнецов, надув губы. — Ты же не вампир. Чего тебе боятся света? — спросил Рон. — Мама, покроши ей в кашу чеснока. Нужно убедиться. Рэджинальд хмыкнул, закинув ногу на ногу, уткнувшись в газету с зубочисткой во рту, покачивая ногой. Остальные едва заметно улыбнулись. Ливи стянула галстук и швырнула его на стол, расстегивая пуговицу рубашки, расслабляя ворот. — Что это за петля? — спросил Рэдж, совершенно спокойно смотря на девушку, чьи «прелести» этой ночью он неприметно ласкал во мраке гостиной и ночи. — Давай, завяжу как надо. Ливи не сводила с него глаз, не притрагиваясь к еде, сполоснув горло чаем, чувствуя, как ее мутит. Волна вчерашнего испуга-наслаждения прошлась точно между плотно сжатых ног. На нее поглядывал широкоплечий шатен с светло-серыми глазами и пухлыми губами, поджатыми в вечной полуухмылке. Густые волосы, зачесанные и пахнущие, как и всегда, гелем. А на плечах сидит черный костюм и свежая белая рубашка. Ботинки отливают блеском, в котором, порой, можно увидеть свое отражение. Рэдж встал, накидывая галстук на шею девушке, осторожно заправляя его за ворот, подтягивая и поправляя, оставляя все в лучшем для Оливии виде. — Спасибо, — буркнула она, опустив веки.  — Останешься сегодня дома, мне нужно помочь с готовкой, Ливи? К пяти в доме будет полно гостей. — Что?! — вскрикнула она, ретируясь к двери. — Нет! Сегодня химичка такая стерва! Она же меня выпотрошит! — Рэджи что-нибудь придумает, нарисует тебе какую-нибудь записку к понедельнику и дело в шляпе, правда, милый? — Да, за один день тебя не выпотрошить. Интересно, сколько ты весишь без органов? — задумался Ронни. — Мам, дай еще бекона, будь добра. — А? — раскрыла рот Оливия. Рэджи встал из-за стола, поглаживая девушку по макушке. — Ешь плотно, — опускаясь ближе к уху, целуя ее несколько раз в макушку. Спустя несколько часов, Ливи чистила картошку, швыряя ее в раковину, прислушиваясь к разговорам за стеной. Вся «Фирма» гудела и шумела, что-то обсуждала, топала и стучала по столу руками. Сигаретный дым витал в воздухе и Оливия потерла нос грязными руками, продолжая помогать Вайолетт. Женщина уже настолько привыкла к этим «посиделкам», что в принципе была довольна происходящем. Это же выгодно материально. Ливи же жутко раздражали участники «Фирмы». Все они были как на подбор: хитрые и злые лицемеры, всегда таскающие с собой оружие. Дяди же цеплялись к девушке с самих пеленок, постоянно поддевая ее и ведя себя очень и очень странно. Горько, что Вайолетт на все закрывала глаза. «А вот и он! Дьявол во плоти!» — подумала Ливи, поправляя фартук с поросенком, вздрагивая от горячих рук на талии. — Ах, какие же мы хозяйственные. Тебе для комплекта надо еще такого мужа, как я, — прошептал совсем хриплый голос за спиной и мурашки с болью побежали по ее спине, а тело рефлекторно дернулось и обожглось о край кастрюли, ошпарено прижимаясь к раковине. — Ой, детка, не бойся меня так, ладно? — запустил он ее запястье под холодную воду, держа ладонь вместе с ней навесу. Карие глаза смотрели на точно на Рэджи, что умиротворенно водил взором, хлопая веками в полуулыбке. — Чтобы потом также сидеть в своей комнате и ждать твоего возвращения, как щенок покорный? — ринулась в его хватке девушка. — Таких мужей, как ты, за яйца да в музей! Иди лучше к своей жене! Что пристал? Рэджинальд посмеялся, обнажая белые и кривоватые зубы, после вновь касаясь ее талии рукой, делая два шага, вжав девушку в гарнитур. — Глупая маленькая племяшка, — заверил он, призывая ее к вниманию. — Совсем ты еще бестолковая, — щекотал он ее шею носом. — Как от тебя сладко пахнет, — продолжил он тереться, прижимаясь всем телом сильнее и сильнее. — Если мужчина разлюбил, перегорел, остыл, называй как угодно, то ничто его уже не подожжет, ясно? — Пусти или закричу! Скажу папе, что ты меня трогал «там»! — отчеканила Оливия, держа в руке картофелину, пытаясь ее почистить, но руки дрожали, поднимая глаза на дядю, сталкиваясь с его, чьи зрачки расширились и заблестели. — Кричи себе на здоровье, — зашептал он гулко, — Позови бабушку или дедушку, — гладил он ее по талии с расстановкой. — Скажи, что тебя дядя прижимает к раковине, что больно сдавливает животик о шкафчик, что касается твоей шеи губами, — облизнул он губы, смотря на ее напряженную скулу, задевая ее гладкой кожей подбородка, сверля тяжелым взглядом. — Только себе не ври, что тебе неприятно, — твердо сказал он, боднув ее в затылок, отчего Ливи подалась головой вперед. — Я же знаю, что ты курила мое «Собрание» и позволяла парнишке через два дома трогать тебя под рубашкой, — отпрянул он слишком резко, поправляя прядь волос. — Ты же заранее продешевила, Оливия Крэй, а? — рыкнул он ей на ухо, снова буравя взглядом. Вайолет как раз вошла в кухню, одергивая сына. — Оставь Ливи в покое, Рэджи, — задела она сына за плечо и он раздраженно зашагал в гостиную, расправив широченную спину. Тем же вечером праздник проходил совершенно обычно: народу было много, пили в меру и большое количество незнакомых гостей, как и все праздники с застольем дома. Посуда из хрусталя, Вайолет сияла, а Ливи праздновать не хотелось, потому что этот день был е последней надеждой увидеть папу впервые за несколько лет. Но нет. Он снова не появился. Рэджи часто смотрел на Оливию, окруженный вниманием друзей, если такие, конечно, есть у бандитов, женщин, но не жены и, конечно же, брата. После восьми гости поубавились, поостыли и охмелели. Да, и Оливия, что выпив пару бокалов вина, стала свидетельницей ругани между Рэджи и Линн. «Зачем она терпит его и не уходит, когда он откровенно пренебрегает ею?» — думала она, наблюдая за дядей, который что-то кинул в ответ жене и та, швырнув об пол обручальное кольцо, ушла, оставив его на балконе одного в компании с бутылкой алкоголя. Через час Оливия потеряла дядю из вида и стала бродить по дому, разыскивая родственника, чтобы уже успокоить волнение его жены, что нервно потирала низ живота, умоляя ее об одном: — Найди своего дядю, Ливи. Мне нужно с ним поговорить и все уладить, — трепетала она, вышагивая по своей комнате. Она не хотела спускаться вниз, сверкать расплывшимся макияжем и грустным взглядом из-за нелюбви мужа. Отчаявшись, Оливия вошла в его спальню и, осмотрев мрак, поправила на ощупь первый и совсем убогий макияж, намереваясь закрыть дверь и поискать его на улице. За стеной послышался знакомый бас и Оливия, припав ухом, стала жадно вслушиваться в каждый звук, пытаясь понять кто там и чем они занимаются. — Ну, Рэдж! — мурлыкала женщина за тонкой стеной, выходящей на вторую уборную, куда Ливи не любила ходить из-за старого окна почти под потолком, — Не сейчас, не в туалете же! — Тебе не насрать, где делать со мной это? — Рэджи! — воскликнула она с возмущением и послышался грохот затылка об стенку туалетной комнаты, а в следующий миг мычание, что и вырвалась из ее рта этой ночью. «Кажется, дядя Рэджи зажал ей рот» — Так проще? — усмехнулся он. За стеной послышалось мычание в руку и возня. Любопытство взрывалось эндорфинами и Оливия беззвучно придвинула тумбу к стене, взбираясь на нее и поднимаясь на цыпочки, вздергивая нос, пытаясь что-то рассмотреть. Увиденное попросило ее сердце сойти и Оливия буквально обомлела. Дядя Рэджи торопливо звякнул бляхой ремня, расстегивая и снимая штаны до щиколоток. Женщина, что была с ним жадно целовала Рэджинальда, оголяя себя наспех. — Сними полностью, — услышала Оливия из губ дяди его хриплый бас. Он был явно не доволен тем, что девушка лишь задрала платье до груди. Кажется, ему хотелось видеть все и полностью. Ливи покачнулась, пытаясь удержать равновесие. Рэдж схватил девушку и рывком усадил на корзину для белья, увеличивая угол обзора племяннице и та чуть не вскрикнула, изучая своего родственника без штанов и с твердым эрегированным членом, смотрящим в бок и вверх. Страх, удовольствие, волнение — все смешалось. Оливии стало совсем, абсолютно и бесповоротно не по себе. Она видела такое впервые и ладони ее покрылись потом. «Что он будет делать? Что же будет дальше?» — нервничала Оливия за тех двоих, цепляясь за выступ и стараясь не моргать, лицезря сношение в окошко. Через несколько поцелуев по всему телу женщины, Рэджи стал осторожно водить «им» между ног своей пассии и та сразу же застонала, немного подтягивая ноги к себе. — Рэджи, нежнее, милый, — щебетала она. — Тихонько, пожалуйста. Крэй на это хмыкнул, разводя ее ноги шире за колени, приставляя пульсирующую плоть к лону. — Ноги шире, — басил он в приказном порядке. — Еще, — отдавался его хриплый голос по ванной. — Вот так, хорошо. И Рэдж медленно стал двигать тазом, а Ливи смотрела, изнывая от боли возбуждения между ног. — Рэджи, мне больно. Не так быстро, милый, — хныкала гостья, — Он достаточно широкий. «Мне тоже больно!» — хныкала Оливия в своих мыслях, сводя ноги. Рэдж на это довольно улыбнулся, целуя ее в шею и грудь, оставляя тщетные попытки оказаться внутри, собирая густую слюну. Хлесткий звук и прозрачная тягучая слюна была размазана по лону. — Вот так, — шептал Рэдж, — Еще немного, надо потерпеть, — говорил он. Кажется, Рэджи и не думал переживать о своей спутнице, уверенно и твердо проталкиваясь внутрь, делая отрывистые толчки, не взымая на писк и бешеное царапанье коготков по его спине. Ливи наблюдала и топталась с ноги на ногу. Рэджи двигался быстро, затем медленно, затем снова быстро, а затем снова сбавлял темп. Его партнерша изнывала, елозила, как и Оливия вдоль стены, и тянулась к его губам, но Рэдж был непреклонен. Он стоял во всех планах и был очень холоден, делая толчки. Сколько продолжалось это мракобесие — Оливия не знала. В чувство ее привело то, что дядя Рэджи в очередной раз двинулся вперед и замер, начиная протяжно стонать ей в шею, дергая бедрами на месте. Одновременно с ним задергалась и девушка. Ее бедра трясло в лихорадке и она вскрикивала в сильную, заранее приготовленную руку. Через несколько мгновений Рэджи отстранился, поправляя растрепанные, слипшиеся от лака пряди, пытаясь закинуть их назад. Он резко повернулся к мойке, а девушка все сидела, опуская руку вниз и возмущенно вздыхая.  — Рэджи, мать твою, ты совсем уже сдурел? — она что-то показала мужчине и тот пожал плечами. — Зачем в меня? Что мне теперь делать? — Ты уже взрослая, крошка, думаю разберешься, если что, — пробасил Крэй и Оливия ахнула, теряя равновесие, падая, как мешок картошки, с тумбы вниз, больно разбивая бровь об угол кровати дяди. За стеной послышалось шевеление, а из ее раны брызнула кровь, застилая лицо и глаз, отчего Ливи стала судорожно метаться из угла в угол, пытаясь сориентироваться во мраке с одним глазом. Выключатель предательски прятался и Оливия водила рукой по стене, пытаясь хоть как-то покрыть себя, но день был не в ее пользу. Дверь распахнулась и в нее вошел Рэджи, почти сразу же после ее падения, не включая свет и тяжело дыша, все еще отходя от своего марафона. — Следила, — констатировал он, закрывая за собой дверь, притягивая племянницу за плечо ближе к себе, всматриваясь в глаза, что Оливия увела в сторону. Внезапно сильная рука скользнула в ее колготки и Ливи вскрикнула. Рэдж насторожился, водя пальцами по ее лепесткам, бережно задевая их, ощупывая ткань белья. — Мокро, — шепнули они в унисон — Ливи про себя, а Рэдж вслух, еще сильнее насторожившись. — На мой член так сильно хочешь, да? — спросил он ее в упор, не отводя глаз, продолжая сверлить без малейшей улыбки, шарясь, как у себя в кармане, между ее ног. — Ммм, как там горячо. Оливия стояла и млела, ругая себя. Надо бы вырвать руку, дать по щеке, сообщить семье, но она стоит и выносит эту пытку без единого возмущения в лице. «Что ему ответить? Да, хочу?! Хочу также, но не хочу с кровным дядей? Что я должна ответить?» Кажется, эти вопросы не нуждались в полноценном ответе. Рука касалась бугорка и Оливия мысленно стонала, но не разводила ноги шире, как бы ей этого не хотелось. А Рэджи все смотрел на нее своими сине-черными глазами, надменно и свысока, вздернув нос и без фирменной ухмылки. В лице его тысяча эмоций, а Оливия не могла их прочесть, словно все на другом языке. Резко Рэдж выдернул руку, больно зацепив несколько волосков, и Оливия сжалась, поправляя платье. — Держись от меня подальше, поняла? — наказал он ей своим указательным пальцем, что блеснул от женской влаги. — Только попробуй хоть слово сказать Линн! Нельзя, чтобы она потеряла моего ребенка. Все, — закончил он, — Иди, — выталкивая ее из спальни, закрывая за племянницей дверь.