Крэевская спесь

У меня есть дядя. И он не министр, он — гангстер.

      Грохот, треск старой стеклянной двери, громкое шмыгание пьяной морды. Пиджак нараспашку, галстук на плече — пьяный Рэджинальд Крэй ввалился в дом родителей, разбрасывая по кухонному гарнитуру тяжелые позолоченные часы, пистолет на предохранителе, пачку сигарет, в ней же — зажигалка, и старую связку ключей отчего «бунгало». От него веяло по-мужски: алкоголем, сигаретами и одеколоном. И этот шарм разлетался по кухне и юркой гостиной. Ну, сколько же лет и раз он обещает родителям новое жилье, чтобы перестать уже плюхаться, как сельдь в бочке. Тысячи! А на что у Рэджи уходят деньги? На собственный престиж? Нет, на разгреб дерьма после близнеца - Ронни. — Опять, — вздохнула Оливия, плюхаясь обратно на подушку и накрываясь одеялом с головой, злобно закрыв лицо руками, понимая как ей приелся ее дядя. Рэджи, отпив немного ледяного молока из холодильника, хмыкнул на недовольство единственной и неповторимой родственницы, собираясь потискать ее за волну возмущения. Крэй стянул рубашку, оставив тонкую белую майку и покрытый татуировками торс, закидывая пальцы за пояс ремня, пробираясь к дивану. Его шаги, шумные и расшатанные, громкие и увесистые, вызывали раздражение слуха Оливии, что пыталась нормально выспаться перед учебным днем. У Рэджи детство заиграло между ног и, схватив мягкую подушку, он наваливаясь вместе с нею на племянницу в область ее лица, решив попугать «малую». — Попалась, которая не спит! — рыкнул он с улыбкой, крепко держа подушку над головой племяшки, что нервно забилась под навесом, пытаясь вырваться и вдохнуть, издавая вопли, наотмашь махая тонкими руками. — Ммм! — раздавалось мычание из-под подушки с воскликом страха быть задушенной пьяным дядюшкой. — Ммм! Ммм! Рэджи глупо смеялся, ухахатываясь до боли в животе. Еще миг — и Ливи отбросила попытки, расслабленно опуская руки и ноги, обмякнув под плотной материей. Крэй моментально протрезвел на одну промиллю, отбрасывая полотна и всматриваясь во взъерошенные волосы от электризации и бледное лицо Оливии, лежащей обездвижено на спине. — Эй, малая? — слегка толкнул он ее в плечо. — Ливи? Девушка не подала признаков жизни, продолжая лежать. — Блять, Оливия! Ливи! — крикнул он и девушка вскочила, резко ударяя его в ответ подушкой по голове, вынуждая пьяного дядю рухнуть на пол от неожиданности. Звонкий девичий смех раздался по гостиной, погоняемый воплями Рэджи, поднимающегося с ковра возле кофейного столика. — Живой? — смеялась она, потирая глаза, осматривая дядю, с довольной улыбкой укладываясь на подушки. — С тобой играть опасно, — недовольно проворчал он, протягивая девушке руку, чтобы та подсобила и помогла ему забраться на диван. — Ты тяжелый, как слон, — прокряхтела Ливи, наконец, устраиваясь поудобнее, укутавшись пледом. — Если я слон, то ты — слониха! Тебя так и звали, потому что ты родилась пухлая… — Крэй задумался, поглаживая худые ноги девушки через ткань одеяла, — Вся в складочках. Слоненок Ливи. Девушка мило улыбнулась, убирая его руки со своих голеней. — Не бойся, малая. У меня работают тормоза, в отличие от Ронни, — брякнул он, поглаживая и поглаживая Оливию, ведя руки выше и выше. — Тебе еще не пора к себе? Мне завтра в школу, — Оливия выдрала свои ноги из-под массажных лап дядюшки, натянуто улыбаясь. — А тебя ждет миссис Крэй, между прочим! Редж скривился, как будто слопал две дольки лимона. — Только не в пасть Линни, она меня сейчас с дерьмом съест. Знаешь почему? — Потому что от тебя пятым Chanel'ем несет? Дядя ухмыльнулся, ведя руку в ткань одеяла, начиная путь горячей и сильной ладонью от лодыжек к икрам и бедрам. Ливи сглотнула, обезопасив себя, сгибая ноги в коленях. — Нет. Потому что у нее там, — Рэдж резко остановил пальцы на слегка разведенных ногах Оливии, ткнув указательным в нужную точку, уперевшись в тонкую ткань трусиков и острый лобок. Девушка прикусила нижнюю губу, пытаясь уловить нотки отвращения и подавить уже любопытство до первых мужских рук на ее нежном и самом чувствительном месте. — Там, — Рэдж твердо провел «по касательной» пальцем и Ливи вздрогнула, но дядя слегка навалился на нее, заметив в глазах испуг и ярость. — Я просто показываю, остынь, малая, — защебетал он шепотом, вынуждая ту оставить крепости. — Там у Линн все очень и очень расхлябанно, даа… — процедил он, отирая красные, пьяные и косые глаза, ожидая сочувствия. Ливи заерзала на месте, унимая бурю в душе и теле. — А у тебя, — цедил он, смотря точно в карие глаза племянницы, приоткрыв рот и пытаясь собрать всю свою трезвость, но ничего не получалось и глаза его предательски сходились, сводя фокус к носу с тупой похотливой улыбкой. — А у тебя там, наверное, чертовски узенько, да? — расплылся он в улыбке пуще прежнего. Оливия сглотнула со звуком, опуская веки и уводя взор, заливаясь красным румянцем. А в мыслях только одно: «Что если он узнает? Вдруг он почувствует, что я уже ласкала себя сама?» Рэдж прочистил горло и Ливи покрылась ледяным потом, решив, что он прочел ее мысли, убирая руку, не забыв оставить ею горячий след на бедрах и икрах, выпустив ладонь из тепла одеяла. Мужчина стал рыться в карманах черных брюк, шелестя бумажками, имеющими ценность в мире, вынимая одну и крупную, протягивая Ливи. — Тебе, на расходы, — проговорил он, держа купюру на весу между указательным и средним пальцем, без намека на третье, абсолютно стерев прошлый настрой. — Не нужны мне твои подачки! Облапал меня и деньги теперь даешь, чтоб я папке ничего не рассказала? — девушка не приняла, обиженно отвернувшись. — Ч-ч-ч-чи, — Рэдж сделал совсем безвинное лицо, поджимая пухлые губы. — Что ты такое говоришь, малая? Просто карманные деньги. Купи себе, что хочешь, — заключил он, задев ей кончик носа пальцем, но Ливи насупилась и отвернулась еще раз. Рэджи улыбнулся одними глазами. — Ам, какая же ты милая. Значит, тебя еще даже не лапали ни разу по-настоящему, зайка?.. Бедная малышка, — закусил он губу, обводя ее глазами, и Ливи закрыла свои совсем плотно, пытаясь проснуться или же заснуть. Тяжелые шаги по лестнице известили Оливию об уходе дяди и она открыла глаза, тихо плача в ладони, подавляя всхлипы, внутренние ощущения тепла, покалывания, и войны морали.