Роза его души.

— Ты уволена! — крик Льва эхом разнёсся по огромному зданию. Девушка, глотая слёзы, смотрела невидящими глазами в пол, опустив голову. Самая страшная вещь в её жизни произошла, самая страшная фраза для молодой работницы была произнесена и, подобно хищному, изголодавшемуся по человеческому страху зверю, прибила её к земле, готовясь вырвать душу и оставить на её профессиональном самолюбии шрамы. Глаза застилала пелена, губы предательски дрожали. Она прекрасно помнила, что не брала это несчастное портмоне с его стола, когда убиралась… *** В дверь громко и властно постучали. Профессор, посидевший мужчина лет под шестьдесят, оторвался от своей любимой книги — «Начала» Евклида, одернул свой серый старомодный твидовый пиджак и без интереса уставился на дверь. Вставать в приветственном жесте он не видел смысла — за свою жизнь, будучи ректором престижного вуза, где учились «дочки» и «сыночки», он научился общаться с людьми такого плана. Большинство этих папаш и мамаш, приходящих сюда с гневными тирадами в адрес храма наук, желали хороших, но таких формальных, оценок в ведомостях, а не реальных знаний для своих отпрысков. Оно и понятно — некогда знания своих детей проверять, деньги сами себя не заработают, Милан сам себя не посмотрит, очередное «гениальное» творение искусства никому не известного художника само себя не купит. А так — вроде оценка стоит хорошая, ребенок приходит домой уставший, значит, учился отпрыск, вроде и родительский долг выполнен. Почти каждый день Анатолий Викторович выслушивал вначале грязь в свою сторону по принципу «мой ребенок — самый умный, талантливый, и просто не раскрыл свой потенциал», а вы, Анатолий Дмитриевич, доктор педагогических и математических наук, не знаете ровным счетом ничего. После гневной бравады шел неизменный позор обвиняющей стороны — математик просил решить уравнение, которое дается в 10 классах, причем решали как родители, так и дети. В этой математической эстафете победа всегда была за родителями. А дальше шла другая гневная речь, но уже в сторону своего «золотца-солнышка» и тысяча извинений тут же уже и уважаемому, и достопочтенному профессору. Первый Анатолий Дмитриевич каждый раз со скучающим взглядом и спокойной душой наблюдал, как перед ним ретируются в смущении далеко не последние люди города, краснея за своих детей. «Первый круг ада», «АД», «Преисподняя», «Судья» — таковы были прозвища декана. Его предмет сдавали все, но исключительно на тройки, и то лишь потому, что «родителей твоих жалко». Был один студент, обычный житель, без золотого трамплина, сдал на пятерку. За ним закрепилась кличка «Святой Дух». Но это уже совсем другая история… В аудиторию вошел мужчина. «Очередной бизнесмен, шишка какая-нибудь». — пронеслось в голове у Первого. — Федотов Лев Глебович, — представился. -О, о вас я наслышан, Лев Глебович! — Декан чуть напрягся.- Вы по поводу успеваемости своих детей пришли? — Нет.- Анатолий Дмитриевич заметно удивился и склонил голову чуть набок, — Успеваемость моей дочери — ее личная прерогатива. Я хотел поговорить про то, что творится в вашем вузе со стороны взаимоуважения учеников друг к другу. — Интересная тема, — хмыкнул математик, — я даже не готовился к обсуждению такой проблемы! — Понимаете, Ритузик… — столкнувшись с непонимающим взглядом ученого, бизнесмен уточнил, — Рита, дочь моя, жалуется, что её здесь обижают, никаких бонусов не дают за хорошую учёбу… — Лев Глебович, не поймите меня не правильно, но я абсолютно не помню, как выглядит ваша дочь. Последний раз я видел её первого сентября — на ознакомительной паре. Дальше этого наше знакомство не зашло. — Блондинка такая, вспыльчивая, улыбается часто. — Бизнесмен пытался удостовериться, что его дочь всё же ходит на лекции, потому что денег образование всегда брало с мужчины сполна. — Фамилия Федотова? — уточнил Первый, — Тааааак…. «И как сказать её отцу, что последний раз Федотова заявилась аж первого сентября, хотя на дворе стоит уже агрессивный январь?» — Лев Глебович, ваша дочь не ходит на мои лекции уже как … месяца четыре точно. Бизнесмен насупился. Куда же тогда она тратит те суммы, что он исправно переводит на карту для оплаты учёбы? — А оплата за обучение приходит? — Не знаю, этот вопрос лежит целиком и полностью в распоряжении канцелярии нашего ВУЗа, — Анатолий Дмитриевич откинулся на спинку старенького стула, отчего тот противно заскрипел на всю аудиторию, — По крайней мере, сведения об её отчислении или же переводе в академический отпуск мне не поступали. — Ну, Рита, я тебе устрою академический отпуск! — в порыве эмоций Лев грохнул по столу, отчего стекло, лежащее сверху, тоненько зазвенело, и, кажется, треснуло. Вскочив со стула, мужчина обернулся на декана, словно намереваясь что-то сказать, но встретившись с взглядом математика, лишь махнул рукой. Уже подходя к самой двери, Лев Глебович услышал фразу: — Не пытайтесь. Её уже поздно воспитывать. *** Чёрный лимузин нёсся к злачной жизни. Девушка опрокинула очередной бокал шампанского в себя и кое-как смогла высунуться в узенькое окошко. Духота и громкая музыка в салоне порядком надоели и уже начали раздражать, а басы, которые заказанный ди-джей выкрутил на максимум, уже вызывали рвотные позывы. Глоток свежего зимнего воздуха был как Перерождение. Надоедливые подружки, наигранно скалясь в свои тридцать два, отбеленных у лучших стоматологов страны, зуба, остались там — в душном салоне, где яд, сочащийся из глаз и мыслей, можно было наливать в бокалы, а лицемерие, фальшь и неискренность можно использовать вместо закуски. Сейчас она дышала полной грудью, словно вырвавшаяся из золотой клетки голубка. А кто эту клетку для неё построил? Кто загнал её в эту клетку? Её отец. Федотова смахнула такие непрошенные, но рвущиеся на волю, слёзы. Алкоголь всё-таки сделал своё дело — он вскрыл её маску безразличной стервы. Маргарита привыкла, что у её семьи никогда не будет друзей. Маргарита знала, что вечером, как бы ей плохо не было, никто ей не позвонит из-за человеческой искренности. Все диалоги в социальных сетях были как под копирку — « Сегодня собираемся в … возле… -Ок.», « Завтра как обычно затусим? — Ок.» и всё в том же духе. Она не чувствовала себя человеком. Она привыкла строить наигранные улыбки, громко смеяться. Всех парней, которые хоть дышать посмели в её сторону, ждало неизменное разочарование и долгое пешее путешествие. Даже папа, такой единственный родной ей человек, пренебрегал общением с ней и вставлял в дыры в межличностном общении купюры с тремя нулями. Повзрослев, Рита закрылась и выпустила настоящие пики вокруг себя. Никаких эмоций, они не достойны. Однако ком к горлу уже подступал, и девушка закусила губу. За что они все с ней так? Пьяные мысли несли её к временам, когда отец иногда, но виделся с ней. В голове всплыл момент, который блондинка до сих пор вспоминает с самой большой теплотой и любовью, на которую способна … Десять лет назад … «Она держит его за руку. В другой руке — огромное облако сахарной ваты. Он вырвался из денег ради неё. Она, наконец-то искренне, смеётся. Смеётся, как ребенок, познавший счастье, которому купили давнюю мечту — кукольный домик, машину на радиоуправлении…» О чём мечтают обычные дети? Именно об игрушках, парках аттракционах. Но Маргарита была этим завалена с детства. Хочешь обычную куклу? — на тебе куклу, двигающую руками, ногами, выдающую эмоции. Хочешь небольшой кукольный домик? — на тебе огромный офис размером чуть ли не с комнату, где можно переставлять предметы быта. Однако главного подарка Маргарита не получила — отец никогда не приезжал к ней на день рождения. Но тогда, на её десятилетие, она была счастливее любого ребёнка. « Они проходят мимо американский горок, и маленькая Рита слышит самый страшный звук в своей жизни – звонок его телефона. Отец всегда покидал Риту, когда ему звонили. Короткое объяснение, что ему надо идти и скоро они увидятся. Настроение вмиг улетучилось, словно его забрал с собой пронёсшийся мимо них вагончик американских горок. Она эхом слышит обрывки папиных фраз: — Да, слушаю! — Без меня обойдетесь! У моей дочери день рождения! — Если вы без меня обойтись не можете, то с завтрашнего дня занимайте очередь на бирже труда! — Передай всем: ещё раз сегодня позвоните — уволю всех без разбора, кто на смене стоял! Она грустно смотрит на лужи. В них отражалось такое приветливое солнышко. Но даже в такой день ей, видимо не судьба, побыть с отцом. Она готовится уже бессильно плакать, как вдруг большая и теплая рука ложится на её русую головку: — Я думаю, нам надо купить еще сахарной ваты, перед тем как пойти на американские горки. Что думаешь? В душе взрываются салюты. Он остался! В мечтах и воспоминаниях заказанное авто подъехало к клубу. Очередному клубу, в котором она прожжёт эту ночь, как и все предыдущие… Выпивка, какой-то брюнет, нелепые подкаты, «позвольте угостить», немного симпатичный брюнет, выпивка, туалет клуба, его машина. «Федотова Маргарита Львовна! Вам вынесено обвинение по статье 214 УК РФ «Вандализм», статье 244 «Надругательство, осквернение, уничтожение, повреждение тел умерших», статье 243 «Повреждение памятников истории», и по статье 12.7 КоАП « Вождение транспортного средства в нетрезвом состоянии». После рассмотрения дела суд города Москвы постановил: Заключить Федотову Маргариту Львовну под стражу с последующим лишением свободы на 10 лет, штрафом в размере полутора миллиона рублей и лишением возможности заниматься политической деятельностью сроком на 5 лет». Он бился, он старался её защитить… Она знает, её отец сделает все, что бы вызволить её из этой грязной конуры. На его месте сидит другой — высокий молодой брюнет. Всё это время он был с ней, ходил на каждое заседание, пытался найти хоть какую то лазейку. Брал её деньги на лучших адвокатов, тряс её фамилией в судах. У неё уже опустились руки. Он не сдавался. Там, в зале суда она поняла, если она выйдет, то век им быть вместе. Ему было плевать на её деньги, ему было плевать на её фамилию. Он просто бился всеми доступными ресурсами. И в один момент дверь в камеру Федотовой открылась. Свежий воздух приятно щекочет ноги и развевает волосы. Щуплый офицер рассказывает последние формальности насчёт браслета и домашнего ареста. Блондинка не слушает, она смотрит вокруг. Вот оно — детище Федотова. В окне показался министр иностранных дел, судья, выносивший приговор, и еще какие-то высокопоставленные чинуши. Федотова хмыкнула. К ней направлялась миловидная, молодая, явно нервничающая брюнетка с двумя абсолютно одинаковыми bell-boy-ми. Приветствие искренне, значит работает недавно. «Что ж, попробуем подружиться» — мелькнуло в голове Маргариты. Однако этим планам, увы, не суждено сбыться. « Ну, раз мы не подружки, собирай чемоданы» *** Федотова гневно хлопает дверью такси. Она уезжает из этого гадюшника. Отец, ровно, как и её бывший, выбрали другую — миловидную брюнетку. Оба, в один голос … Видимо, любить и быть любимой — это не её стезя. Прощай, папочка. Твоя любящая дочка осталась в том парке аттракционов десять лет назад…