И мы не сможем быть чище воды, Кислотных снегов и дождей. Мы не сможем быть добрее, чем есть; Мы не сможем быть добрее людей. «Небеса» Люмен
Спустя три месяца после победы над Мусаши.
Лёгкий крейсер Нагара.
После триумфа Людендорф прошло не так уж много времени, но столько всего успело произойти. Хоть в целом ситуация и стабилизировалась достаточно быстро, мне с учётом должности было совсем не до скуки. Для начала пришлось объяснять Туманницам, что эмоциональное восприятие, полученное вместе с аватарами, — это не плохо и не бесполезно. Что им нужно, как и людям, научиться сохранять баланс между эмоциями и логикой, между своими желаниями и объективной необходимостью. На словах выходило гладко, но вот насколько на самом деле это будет эффективно — покажет время. Вместе с Людендорф мы занимались созданием для всего флота строгого распорядка, в котором было место и работе, и отдыху. Потому как болтаться в патруле двадцать четыре на семь осточертеет кому угодно, проверено, а значит, нужна перемена деятельности и свободное время. Я придумывал для Туманниц варианты досуга, в том числе создал в Тактической Сети библиотеку книг и фильмов из всего, что смог найти в местном интернете и своей памяти. А заодно разделил по категориям и установил систему рейтинговых ограничений, основанную на уровнях допуска. Также с моей подачи в Туманном Флоте появилась такая вещь, как обучение и тренировки. Сначала Флагман отнеслась к этой идее холодно. Но, понаблюдав, как мой Первый Отряд выполняет тренировочную операцию по обнаружению условного противника в заданном квадрате и последующему его уничтожению, изменила мнение, признав подобные действия полезными. И обязала флагманов флотов и командиров соединений разрабатывать и проводить подобные манёвры. Ещё одним моим важным делом было научить Туманниц заботиться не только о своих корпусах, но и об аватарах. Поскольку они относились к второстепенным системам, то ни о каком создании комфортных условий речи не шло — необходимый минимум, не более. Я же как бывший человек к подобному приспосабливаться не хотел, к тому же принимал в расчёт обратную связь между аватарой и ядром, а именно общее ощущение дискомфорта, на первый взгляд кажущееся необоснованным. Можно, конечно, его игнорировать, но это не решение проблемы. Так «девочки» занялись созданием спален и кухонь во внутренних помещениях, а заодно благоустройством боевых рубок, в которых ментальные модели проводили большую часть времени, и вскоре на практике убедились, что укладывать на ночь аватару в мягкую кровать намного приятнее, чем просто помещать на пол и отключать сенсорный контур. С кухнями была отдельная история, ведь ментальные модели не нуждаются в еде, получая энергию напрямую от корабля, поэтому приёмы пищи считались бессмысленной тратой времени. Чтобы изменить ситуацию, я под видом разведывательных операций посетил несколько заброшенных людских военных баз на островах и подчистил их склады, а после ненавязчиво, но регулярно скидывал в Сеть отчёты о вкусовых характеристиках продуктов с высокой энергетической ценностью и напитков, называемых у людей чаем и кофе. Постепенно любопытство сыграло свою роль: «девочки» начали пробовать, искать, что им больше по вкусу и… им понравилось! Так традиция принимать пищу стала распространяться по Туманному Флоту. Но у всего этого оказалось одно неожиданное следствие: лёгким кораблям потребовались аватары вместо эмулятора эмоций с его ограниченным функционалом. Причём потребовались они всем и срочно. И, само собой, эта проблема тоже оказалась в моей компетенции. Поскольку было решено, что создавать ментальные модели должны специалисты — то есть, ремонтные базы, — а вот так просто снять с дежурства все патрульные корабли и направить к ним нельзя, неизбежно образовалась очередь. Я составил список, ориентируясь на то, что аватары сначала следует давать самым ответственным, тем, кому это по статусу положено: командирам отрядов и патрульных групп. Ох, сколько всего нового я о себе тогда узнал… Меня пытались уговорить, подкупить и даже запугать. А «сёстры» так вообще два дня со мной не разговаривали, обижались, что я не хочу устроить для них всё по блату. В общем, было весело. Потом стало ещё веселее, ведь большинство «мелких» — очень деятельные и любознательные, и многим из них были интересны люди, их жизнь, достижения и культура. Вскоре в Сети стала обсуждаться возможность проведения «экскурсий» на сушу, затем пришёл и оформленный запрос. Он дошёл до Людендорф, которая его отклонила, однако я счёл нужным вмешаться и привёл Флагману аргументы, что в социальном развитии «девочек» нет ничего плохого; что сбор информации о потенциальном противнике — вещь полезная; добавил, что если сейчас она запретит, то они всё равно попытаются, но уже на свой страх и риск, без подготовки и прикрытия, и, главное, у людей можно достать так любимый Флагманом кофе, запасы которого уже почти исчерпаны. После этого Людендорф со мной согласилась и приказала провести разведывательную операцию, совмещённую с получением материальных ресурсов. В результате после нескольких дней подготовки я вместе с Симакадзэ отправился на берег. Пробыв там полдня, мы благополучно вернулись; Симакадзэ привезла огромное количество самой разнообразной информации, а я — две сумки съестных припасов. Людендорф осталась довольна и разрешила повторно проводить такие операции в дальнейшем. Я был только за, ведь больших трудностей в этом не было: «девочки» быстро усваивали новые знания и хорошо адаптировались, так что среди людей не выглядели чужеродно. Основной сложностью было объяснить им, что нельзя просто брать то, что нравится, так же, как нельзя создавать из наноматериала деньги и расплачиваться ими, потому как такие понятия как воровство и фальшивомонетничество для Туманниц лишены смысла. В итоге мне всё же удалось донести до них принцип: чтобы купить что-нибудь нужное, надо сначала продать что-нибудь ненужное. Эту проблему «девочки» решили, таская скупщикам самодельные аккумуляторы, найденное на армейских складах оружие и снаряжение, поднятые со дна старинные вещи и золотые монеты. Конечно, без эксцессов не обходилось, но в целом ничего критичного или опасного не случалось. Я даже подумывал попробовать наладить серьёзные товарно-денежные отношения с людьми, например, вылавливать и продавать рыбу в промышленных масштабах, но пока эти мысли оставались на уровне неоформленных планов. Но и полностью отказываться от них я не спешил, ведь это было то немногое, что Туман мог сделать хорошего для людей в текущем положении. И нет, дело не во вдруг проснувшемся у меня человеколюбии, просто видя возможность хоть немного упростить жизнь людей, я не хотел её упускать. Кстати, с людьми был связан и один не очень приятный эпизод, который произошёл во время боя между Людендорф и Мусаши. Японцы, заметив уменьшение числа патрульных кораблей, решили, что это их шанс, и попытались прорвать блокаду. В результате недавно получившие эмулятор эмоций Катори и Касима, обнаружив десятку лёгких крейсеров-нарушителей, с радостью бросились их топить. Ещё бы, впервые попасть в патруль и сразу же столкнуться с противником — это же прекрасный шанс проявить себя. И Катори показала, что она совсем не глупая «девочка». После первого же залпа Туманниц оставшиеся корабли людей развернулись и начали уходить на максимальной скорости. Заметив это, Катори сначала посчитала такой манёвр бессмысленным, как и многие другие действия людей, а потом подумала ещё раз, приняв во внимание, что её противник — не просто «глупые людишки», а профессиональные военные, и у них может быть некая тактика, которой они придерживаются. Катори проанализировала ситуацию в целом и заподозрила, что вражеские корабли не удирают бесцельно и безнадёжно, а уводят их подальше от маршрута патрулирования. Тогда она приказала Касиме продолжать преследование, а сама развернулась обратно. И вскоре обнаружила подводную лодку человеческой постройки, идущую очень тихо и незаметно. Здесь Катори повезло: капитан субмарины, заметив на сонаре приближение Туманницы, решил не полагаться на стелс-покрытие своего корабля, а прорываться на полном ходу. За счёт использования суперкавитации подлодка развила хорошую скорость, но Катори не собиралась играть с ней в догонялки — просто обстреляла ракетами. Этого оказалось достаточно. В итоге Катори вместе с «сёстрами» отказалась возвращаться в Резервную Эскадру, аргументируя это тем, что с обязанностями по патрулированию они справились успешно. Исэ, конечно, осталась недовольна тем, что и эти корабли покинули её эскадру, но помешать этому никак не могла. На инцидент с людьми отреагировала Людендорф. Она, как Мусаши ранее, обратилась к человечеству с речью о том, что все их потуги тщетны, что с Туманом бессмысленно бороться, проще принять новый мировой порядок, а силы и средства лучше тратить на мирные цели, чем на бесполезную войну. По этому поводу в интернете ещё долго бурлили всякие разговоры, однако, думается мне, что люди просто так не отступятся и не смирятся с ситуацией. Кстати о Мусаши: она не погибла окончательно. Её ядро нашли и подняли, и Людендорф временно поместила его в стазис, до выяснения всех обстоятельств. Хотя я почти уверен, что это тот случай, когда нет ничего более постоянного, чем временное. Мусаши не из тех, кто признаёт свою вину и пытается измениться. А Людендорф не бессмысленно-жестока, она не станет казнить Мусаши и призывать нового Верховного Флагмана вместо неё. Зато другие потопленные корабли так или иначе были возвращены в строй: я потратил немало времени и сил, решая проблемы, связанные с этим. Проще всего было с Хьюгой. Она не стала пытаться забрать обратно должность флагмана у Конго. Даже не конфликтовала со мной из-за гибели Ионы. Она сама, добровольно, решила помогать ремонтной службе в восстановлении повреждённых кораблей. И начала, что ожидаемо, с поисков ядра I-401-й. Которые, естественно, не увенчались успехом. Но Хьюга не сдалась: она достала ядро одной из недавно потопленных субмарин пятисотой серии, чтобы в нём воплотить свою возлюбленную. Использовав модифицированный эмулятор эмоций и данные из своей памяти, она попыталась восстановить Иону, но получилась лишь внешне похожая на неё безэмоциональная кукла, такая же, как ментальные модели других подлодок. Хьюга продолжала биться над этим, но так и не сдвинулась ни на шаг. Неудивительно, ведь I-401-я, её любимая Иона, была такой живой, потому что имела в себе вычислительные мощности и осколок сознания Ямато. Мне было жаль Хьюгу, но рассказать ей правду я не мог. Зато попытался использовать её труд в благих целях: предложил ей восстановить Майю, чьё ядро было цело, но в нём отсутствовали даже зачатки личности. Хьюга нехотя согласилась, но поставила этой задаче низкий приоритет и, соответственно, не прикладывала много усилий. Я был удивлён, но Конго не стала торопить Хьюгу и настаивать на срочности. Последний месяц она много времени проводила в компании Симакадзэ, что, в общем-то, влияло на неё положительно. В отличие от Хьюги, Такао сразу после пробуждения принялась фонтанировать эмоциями, убиваться по своему ненаглядному Гунзо и обзывать меня убийцей. А потом вообще заявила, что не желает подчиняться приказам и плевать ей на всё. Я сначала пытался разговаривать с ней вежливо, убеждал, что нежелание следовать директивам не улучшает её положения, но она только дула губы и вздыхала, мол, без Гунзо ей жизнь не мила. В конце концов, мне это надоело. — Да ну и чёрт с тобой, сиди тут! Правильно тебя «мелкие» прозвали тяжёлый цундере-крейсер! — Чего? — удивлённо хлопнула глазами та. — Того самого. — Я заговорил, пародируя Такао: — Ой, мой Гунзо то, мой Гунзо сё… Тьфу, аж противно! Вот вбила себе в ядро, что любишь его, и всё тут. Ты же видела его всего один раз и десятком слов с ним не обменялась! Ты его не знаешь, совершенно. Отличный капитан, гениальный тактик? Тогда почему же я без труда его потопил? Да потому что никакой он не гений — максимум мог мыслить на два хода вперёд. Но, видимо, даже это превосходит твои возможности. Я вздохнул, сделал паузу. — Хочешь знать, что такое любовь? Взгляни — вон там стоит Атаго. Ждёт, когда ты, наконец, выйдешь из дока. Это она просила восстановить тебя и дать второй шанс. Она с этим до Верховного Флагмана дошла, стояла перед ней и уговаривала простить тебя, обещала, что ты больше не допустишь ошибок. Она ради тебя на всё готова, а ты… эх, — я махнул рукой. — Не говорю об элементарной благодарности, но хотя бы попробуй представить, что она пережила, что чувствовала, когда потеряла Майю и тебя. Научись думать не только о себе, тогда может поймёшь, что такое настоящие чувства. Сказав это, я ушёл, оставив Такао в одиночестве. Через некоторое время Такао вышла с территории ремонтной базы и встретилась с Атаго. Не знаю, о чём они говорили, но после этого «сёстры» стали держаться вместе, а Такао начала вести себя более-менее адекватно. Тяжелее всего было с подлодками I-400 и I-402. Будь моя воля, вообще бы запретил их воскрешать, но увы… Только открыв глаза, они, в своей специфической манере договаривая друг за другом предложения, заявили, что не признают Людендорф как Верховного Флагмана, а я — вообще ошибка и так далее. В отличие от Такао с ними даже спорить не хотелось. Поэтому я молча их выслушал, а затем обратился к хозяйке ремонтной базы, на которой мы находились: — Сума, пожалуйста, отключи их ядра и демонтируй корпуса. Глаза аватар подводных лодок округлились. — Без проблем, сделаю, — спокойно ответила ремонтница. — Но Флагман будет недовольна. — Не будет. Сама же видишь: они бред несут, явно неисправны. А так хоть в виде ресурсов пользу принесут. — Затем я вновь обратился к субмаринам: — Отрицание реальности не отменяет факт её существования. Подумайте об этом напоследок. Почувствовав на своих корпусах прикосновения манипуляторов ремонтницы, подлодки резко изменили мнение. Так половина проблемы была решена, осталось только придумать, куда их пристроить. Мне в отряде, например, такое богатство даром было не нужно, но я решил этот вопрос: согласовал с Людендорф создание системы подводных сонаров, работающих совместно с уже существующими радарными постами. Флагману идея понравилась, ведь японцы уже несколько раз пытались прорваться через блокаду, используя субмарины. Вот задачу по подробному планированию и исполнению этого плана я и возложил на 400-ю с 402-й. Контролировать же их поставил Атаго и Такао, которые тоже считались неблагонадёжными. Так сформировался небольшой Туманный штрафбат, фактически входящий в состав Второго Флота. Подлодки, правда, попробовали спорить, но я объяснил, что альтернатива для них — либо на слом, либо к Конго в качестве кораблей-целей. На этом спор и закончился. Такао и Атаго я сказал, что, если субмарины хоть раз шевельнутся не в ту сторону, они могут топить их без предупреждения. Тяжёлые крейсера, мягко говоря, недоброжелательно относились к 400-й и 402-й из-за случившегося с Майей, поэтому я был уверен, что они пристально проследят за подлодками, ища повод их уничтожить. В свою очередь, субмаринам не оставалось ничего, кроме как идеально выполнить задание и доказать, что они действительно осознали свои ошибки и исправились. Кроме потопленных были ещё и ограниченно-боеспособные: Харуна и Киришима. Возвращением их в строй Людендорф также приказала заняться мне. Я сначала удивился, можно ведь просто приказать Конго, чтобы она сама решала проблему своих подчинённых. Оказалось, что нельзя: они выполняли задание Конго — между прочим, вполне успешно, — и отозвать их, не имея на то оснований, не получится. Над этой задачей пришлось поразмыслить, ведь я не мог просто надавить на два линейных крейсера голым авторитетом. Надо было найти средство воздействия. Для этого я с помощью кораблей РЭБ взломал несколько защищённых серверов и вытащил оттуда всю информацию по Макие Осакабэ. Затем, проанализировав её, связался с Харуной. Ко мне она отнеслась настороженно и явно не горела желанием общаться, поэтому я не стал тянуть и перешёл к главному: — Как дела у Макие? — Всё хорошо, — коротко ответила Харуна и спросила: — А почему ты интересуешься? — Потому что она — ребёнок, хрупкий и слабый организм с целым комплексом сложных потребностей. Вы ведь следите за её правильным питанием, контролируете нагрузки, уделяете внимание физическому и психическому развитию? — Ну да… — протянула Харуна неуверенно. — Отлично, — я сделал вид, что меня устроил её ответ, — потому как есть негласное правило: мы в ответе за тех, кого… взялись опекать. А за Макие, особенно за её здоровьем, требуется тщательный уход. Думаю, ты и так в курсе, но вот на всякий случай результаты её медицинских обследований, проведённых людьми. — Да, мне всё это известно, — ответила Харуна, бегло просмотрев полученные данные, — и мы регулярно проводим её полное сканирование. — Это хорошо. Меня только беспокоит, что прогнозы врачей могут оказаться верны. — О чём ты? — Смотри сама. Пищеварительная система Макие практически не функционирует: она вынуждена принимать целый комплекс ферментов и витаминов, — но с возрастом ситуация будет только ухудшаться. В одном из прогнозов сказано, что она не доживёт до совершеннолетия. — Люди могли ошибиться. — Голос Харуны звучал напряжённо. — Бесспорно, могли. Но ты готова рискнуть и проверить? И, возможно, очень скоро увидеть смерть той, которая так тебе дорога? Как она на меня посмотрела… Видимо, взгляд, вымораживающий душу, — это особенность всех «сестёр» Конго. Харуна отключилась — наверное, пошла сканировать Макие, — но быстро вернулась уже вместе с Киришимой. — Что ты предлагаешь? — заговорила она нетерпеливо. — На данный момент ни я, ни кто-либо ещё ни в силах вам помочь, — я развёл руками. Было видно, что линейные крейсера взволнованы, но я всё же выдержал небольшую паузу, прежде чем продолжить: — Однако, если вы вернётесь в состав действующего флота и, главное, введёте туда Макие, то проблемы её здоровья окажутся в компетенции ремонтных баз. Харуна посмотрела на меня как на сумасшедшего. — Но ведь Макие — человек! Она не может стать одной из Туманниц. — А я и не предлагаю делать из неё корабль. Но если она будет следовать директивам и действовать на благо Тумана, то вполне сможет стать его частью. — И как ты себе это представляешь? — спросила Киришима. — Очень просто. Она ведь гений, создавший оружие, которое способно потопить Туманника. Уверен, Макие сможет придумать что-нибудь полезное и для нас. Не обязательно именно оружие. Спросите её, что она скажет. Мне кажется, она не захочет допустить, чтобы люди причинили вам вред, и с радостью займётся совершенствованием защитных систем. Немного поразмыслив, аватары кивнули. — Допустим. Но мы бы хотели остаться рядом с ней. — Не вижу проблемы. Можно на одной из баз организовать научно-исследовательский комплекс: Макие будет там работать, а вы — помогать, заботиться, контролировать и охранять. — Думаешь, Конго согласится на это? — задала вопрос Харуна. — Уверен. Во-первых, у неё во флоте больше не будет двух ограниченно-боеспособных линейных крейсеров. Во-вторых, она хорошо понимает обязанности флагмана и не упустит возможность сделать корабли Тумана сильнее. — Логично, — кивнула Харуна. — А мне обязательно… обратно в корабль? — спросила Киришима. — Макие привыкла, да и мне так проще с ней взаимодействовать. — Обязательно, — я осмотрел плюшевого игрушечного медведя, внутри которого сейчас находилось ядро Киришимы, — ведь Макие уже не маленькая. Ей нужна не игрушка, а друг, с которым она сможет общаться и проводить время. Киришима задумчиво поскребла затылок лапкой. Дальше всё прошло гладко. Макие согласилась, Конго и Людендорф одобрили эту идею, и девочка получила соответствующий статус и личный идентификатор. А ремонтницы занялись новой подопечной. Задача была для них необычная, но они справились, заменив часть органов и тканей Макие на новые, такие же, как у ментальных моделей. Теперь её ждала долгая и, надеюсь, счастливая жизнь, однозначно лучше, чем та, что приготовили ей люди. Когда я уже решил, что выполнил все актуальные задачи, нашлась ещё одна — Ударная Эскадра, одна большая проблема с точки зрения дисциплины и взаимопонимания. Пришлось отправляться к Хиэй и вести долгие разговоры, периодически ощущая на себе фирменный «Конговский» взгляд. — Да, Мёко и Начи вернулись, — говорил я, — но это ещё не значит, что всё хорошо. Посмотри на своих подчинённых: сразу видно, что между ними не всё в порядке. А ведь вы — команда и должны действовать как единое целое. Но на деле — инициативы много, а порядка нет. Хиэй, самая главная проблема твоей эскадры — в отсутствии дисциплины, а твоя — в том, что не можешь или не хочешь это исправить. «Хорошо, что ядро на корабле и далеко отсюда, — подумал я, наблюдая за реакцией Хиэй. — Так что, даже если она меня сейчас придушит, — ничего страшного». — Нет, структура управления типа «студенческий совет» не оптимальна. В учебных заведениях людей такие советы не имеют реальной власти, а все важные решения принимаются компетентными лицами. Понимаешь, Хиэй, ты — их командир. Это статус, это ответственность. «Девочки» должны чувствовать твой авторитет, должны видеть в тебе лидера. Ведь командир — это тот, кто не только принимает решения, но и отвечает за их последствия. И делится этими самыми последствиями со своими подчинёнными, награждая и наказывая соответственно. Было такое, чтобы Ашигара или Хагуро не выполняли приказ? Было. Или совершали несанкционированные действия? Тоже было. И что ты сделала? Указала на их неправоту? На словах? Я тяжело вздохнул. — Слова, не подкреплённые действиями, — просто набор звуковых колебаний. Как говорят люди, пустой звук. Надо было после первого же нарушения порядка наказать их, тогда в следующий раз они бы задумались, прежде чем что-то сделать. Тогда и с твоим авторитетом было бы всё в порядке, и приказы бы исполнялись, и Мёко с Начи не пытались бы сбежать. У тебя ведь есть отличная команда, только вот вместо свободы, которую ты дала, им нужна дисциплина. — И что теперь делать? — устало спросила Хиэй. — Навёрстывать упущенное. Перестать просто быть командиром, а начать вести себя соответствующе. И первым делом наказать Ашигару и Хагуро, когда те в следующий раз провинятся. По отсутствующему взгляду Хиэй я понял, что она ищет в интернете варианты наказания, и, предчувствуя неладное, быстро заговорил: — Исключи из результатов поиска всё, что связано с понятиями секс и ролевые игры. И вообще, не заморачивайся так, наказание ведь придумать совсем не сложно. Правда, Хиэй была другого мнения. Пришлось объяснять: — Суть в том, что любое, даже обычное и простое действие, но принудительно выполненное множество раз, превращается в наказание. Причём, оно даже не обязательно должно иметь смысл. Можно хоть заставить их на дне морскими ежами слово «Туман» выкладывать, но это просто пример, лучше не запоминай. И так далее в том же духе. Но в итоге Хиэй поняла основную мысль. Она изучила опыт людей, ознакомилась с некоторыми специфичными пособиями… Поэтому, когда Ашигара чуть не выскочила на мель во время устроенных с Хагуро игр в догонялки, Хиэй не стала читать им очередную лекцию о правилах поведения, она их даже похвалила, высказав предположение, что они проводили тест манёвренности. Ударницы согласились, мол, так всё и было. И угодили в расставленную ловушку. Хиэй оценила их инициативу, но сказала, что нужен системный подход. Ашигара и Хагуро глазом моргнуть не успели, как Хиэй уже согласовала с Конго и Сумой целую программу испытаний. И если в первый день носиться по заданному маршруту, меняя скорость и постоянно маневрируя, было даже весело, то к концу недели такой непрерывной гонки «девочки» почти рыдали и жаловались, что их ходовые группы больше не выдержат. После этих слов они, что закономерно, отправились на полную диагностику к Суме, которая заверила, что всё с ними в порядке. Когда Хиэй предложила продолжить испытания, Ашигара и Хагуро хором попросились в патруль и вели себя там тихо-тихо. Все эти подробности я узнал благодаря Начи, которая, с нескрываемым удовольствием, выкладывала их в Сеть. Забавно, но именно Начи, несмотря на её спокойный характер, и создала мне, сама того не желая, новую проблему. Дело в том, что она полюбила слушать музыку, классику: Баха, Вагнера и других. За этим занятием её застали несколько «мелких», им стало любопытно, и Начи поделилась с ними записями ощущений с сенсоров аватары. «Мелкие» не оценили её музыкальный вкус, но сама идея им понравилась. Решив послушать что-нибудь своё, они не сделали это, как Начи, через наушники, а попытались использовать встроенные динамики корабля, но быстро поняли, что те не очень-то для этого приспособлены. Тогда они решили сделать акустическую систему — колонки, проще говоря. Причём при выборе параметров, похоже, руководствовались принципом: «Чем громче музыка, тем выше настроение». К счастью, я вовремя заметил необычное оживление в Тактической Сети и поток странных запросов и успел остановить «девочек», потому как создаваемые ими чудовищные колонки были способны без труда повредить барабанные перепонки ментальных моделей. В тот момент я с ужасом представил себе картину, как патрульные корабли сотрясают всю округу звуками какой-нибудь попсы; всплывшая же из памяти ассоциация с ребятишками, таскающими повсюду портативные колонки, и вовсе доводила до скрежета зубов. Поэтому я строго запретил создание и использование любых акустических систем более мощных, чем наушники Начи, мотивировав тем, что воспроизведение громких звуков приводит к увеличению радиуса обнаружения корабля, следовательно, снижению его боевой эффективности, а это уже нарушение Адмиралтейского Кода. На «мелких» аргумент подействовал, но интереса к музыке они не потеряли и выпросили у Начи схему создания наушников, которой она с радостью поделилась. Однако на этом история не закончилась. Через несколько дней Тайхо выложила в общий чат видео с пометкой: «Если бы я была героем аниме и у меня был собственный трейлер». В ролике со стороны видно, как из густого тумана появляется громада Тайхо, сверкая узором силовых линий, и всё это под бодрую музыку — песню The Vengeful One группы Disturbed, я специально уточнил. Выглядело пафосно и на самом деле круто — все оценили. Тайхо, воодушевлённая успехом, даже хотела выложить видео в интернет, но я запретил: всё-таки это распространение секретной информации, и чем меньше люди знают о Тумане, тем лучше для всех. Тайхо не очень-то расстроилась, тем более волна её популярности ещё долго не сходила, и особенно впечатлительные «мелкие» засыпали КШиП положительными отзывами. И, конечно, начали и про себя снимать такие же ролики. Но меня это уже не беспокоило. Зато, подумав немного, я решил вернуться к одному своему незаконченному делу. И отправился к Конго. Она ничуть не изменилась — всё такая же красивая, гордая и холодная. Сразу после приветствия Конго ввела меня в ступор заявлением: — Я готова передать должность флагмана Второго Восточного Патрульного Флота. — Прости, что? — спросил я недоумённо. В голосе Конго послышалось удивление: — Я предположила, что Верховный Флагман направила тебя, чтобы сообщить о моей отставке. Ведь я совершала ошибочные действия, что недопустимо для флагмана. — Конго… У Людендорф нет никаких сомнений относительно твоей пригодности к занимаемой должности. И вообще, не ошибается только тот, кто ничего не делает. — Тогда зачем ты здесь? Ведь я больше не твой флагман. — Не бывает бывших флагманов. — Я вздохнул. — Меня привела к тебе личная инициатива. Хотел поговорить о произошедшем между нами. — О том, что я тебя утопила? — Да. В общем, я не держу на тебя зла, ты была под влиянием эмоций, и на тот момент твои действия были обоснованы. Я хочу, чтобы эта история получила логичное завершение. Поэтому, мир? — С этими словами я протянул Конго руку с отставленным мизинцем. — Что это значит? — спросила она, посмотрев на меня с недоумением. — Это человеческий ритуал. Когда двое хотят подтвердить, что между ними не осталось оснований для конфликта, они скрещивают мизинцы. — А зачем нам эта глупая традиция, придуманная людьми? Я улыбнулся и пожал плечами: — Но ведь своих у нас нет. Ну так что, мир? — Мир, — неуверенно ответила Конго. Её прикосновение было осторожным, а кожа — нежной и прохладной. — И всё-таки ты странный, — сказала Конго задумчиво. — Мне уже говорили об этом. — Я снова улыбнулся. Закончив дело, я собрался возвращаться, но Конго неожиданно меня остановила: — Нагара, раз уж ты здесь, хотела спросить… — О чём? — Методика по завариванию чая, которую ты выложил в Сеть, как ей можно эффективно пользоваться, ведь она обобщённая и неточная? — Так ведь заваривание чая, это творческий процесс, практически искусство, к нему и не может быть чётких инструкций. Не нужно взвешивать чайные листья с точностью до тысячной грамма, не надо считать число перемешиваний ложечкой. Люди ведь не делают этого, и каждый раз напиток получается немного другим. Но в том и прелесть: это по прежнему чай, и он всё равно вкусный, даже если не похож на тот, который был в прошлый раз. — Люди, бестолковые и нелогичные создания, — проговорила Конго. Видимо, мой ответ её не устроил. — Но, несмотря на это, они много добились. Согласись, получив ментальные модели, мы стали в чём-то на них похожи, начали немного их понимать. — Без ментальных моделей было проще, — парировала моя собеседница. — Проще, ещё не значит лучше. Признай, в их наличии есть свои плюсы. Разве ты недовольна тем, что у Симакадзэ появилась аватара и теперь с ней можно полноценно общаться? — Нет, наоборот, — Конго отвела взгляд в сторону. — Вот-вот. Так что не стоит недооценивать людей: нам всё же есть, чему у них поучиться. Конго со мной согласилась, но не была настроена поддерживать долгие философские беседы, поэтому вскоре, попрощавшись, я покинул её. В отличие от Конго мой новый флагман, Людендорф, была не против иногда просто поболтать, проявляла интерес к самым разным вещам. Вообще, я замечал, что она мне симпатизирует, что, на самом деле, неудивительно. Ведь я был первым, кого она встретила в этом мире, был рядом с ней в начале её непростого пути. Но никаких романтических иллюзий по этому поводу я не испытывал: ясно, что тут лишь дружеская симпатия, ничего более. И надо сказать, меня такой расклад вполне устраивал. Да, много всего произошло. И отчего-то мне кажется, что впереди будет ещё больше…