Лёгкий крейсер Нагара.
Я устроился на палубе суперлинкора, в укромном месте возле второй башни вспомогательного калибра, и оттуда наблюдал за происходящим. Людендорф пока не вышла в море, зато развила бурную деятельность в Тактической Сети. Начала она с переподчинения себе Белого Флота, оставшегося без Флагмана. Однако тут её ждало разочарование: стараниями Мусаши Белый Флот сейчас состоял только из одного корабля — эсминца Юкикадзэ, все остальные были тем или иным путём переведены в другие соединения. Людендорф наверняка расстроилась, но виду не подала. Она просто переформировала свой флот, включив и меня в его состав. Я же подал ей идею о переименовании с Белого на Чёрный, чтобы было понятно, что это не бывший флот Ямато, а новая тактическая единица. Все эти изменения меня более чем устраивали. Во-первых, я больше не был в прямом подчинении Конго, значит, ей, при желании, будет сложнее меня достать. А во-вторых, название Чёрный Флот звучало стильно и круто. Размышления прервал вызов от H-44 — передо мной в воздухе появился небольшой экран, с которого смотрела ментальная модель. Она была сосредоточена и задумчива: — Нагара, я проанализировала твои слова и хочу уточнить кое-что. — Да, конечно, — ответил я не дрогнувшим голосом, хотя внутренне напрягся. — Ямато была потоплена больше двадцати лет назад, но всё это время её идентификатор числился в Тактической Сети. Он исчез только недавно, перед самой моей активацией. А её ядро было у тебя. — Пауза длиной в один вдох. — Значит, это ты убил Ямато? — Людендорф говорила спокойно, но мне всё равно стало не по себе. Я быстро взял себя в руки. Действительно, опрометчиво недооценивать аналитические способности моего нового Флагмана. — Да, это правда. Мне пришлось окончательно уничтожить то, что осталось от ядра Ямато, чтобы получить возможность активировать тебя. Ведь, согласно Адмиралтейскому Коду, Верховных Флагманов должно быть два — не больше и не меньше. Ямато знала об этом, следовательно, принимала в расчёт, формулируя свой последний приказ. Получается, я убил Ямато согласно её воле, чтобы выполнить её же приказ. — Понятно, значит, всё так, как я предполагала, — ответила Людендорф. Осознав, что меня, кажется, ни в чём не обвиняют, я набрался наглости спросить: — Этот разговор ведь останется между нами? — Да, я не планировала выкладывать эти данные в Тактическую Сеть. Но помни, я знаю правду, — мне показалось, глаза аватары блеснули на последних словах. Сбитый с толку этим то ли шантажом, то ли угрозой, я ненадолго подвис, но всё же вспомнил, что хотел сказать кое-что Людендорф. А сейчас повод представился очень удачный. — Раз уж мы заговорили о Ямато, предлагаю пока не упоминать в Тактической Сети о том, что это Мусаши её потопила. — Почему? — брови аватары изогнулись дугой. — Ты ведь будешь обвинять Мусаши по другому поводу, а значит, сейчас от этого знания нет пользы. По выражению лица ментальной модели было понятно, что мысль нужно пояснить. — Людендорф, понимаешь, ценность любой информации определяется не только её содержанием, но и обстоятельствами, временем и местом, когда она становится известна. — Звучит логично, — согласилась H-44 и спросила: — У тебя есть какой-то план? — Не то чтобы конкретный план… Просто я, на основании характера Мусаши, пытаюсь спрогнозировать её дальнейшие действия и рассчитать возможные варианты противодействия. — На основании характера? — Людендорф выглядела так, будто раздумывала, не направить ли меня прямо сейчас на полную диагностику ядра. — Но ведь невозможно создать достаточно точный прогноз, оценивая психоэмоциональные характеристики. — Точный — невозможно, — покладисто согласился я, — но даже определить примерный вектор развития событий — это уже немало. Людендорф задумалась, машинально теребя прядь волос: — Неоднозначные вводные, большая неопределённость… Получаемый результат ненадёжен. — Но ведь и сбрасывать его со счетов тоже неправильно, — аккуратно перебил я. — Давай не будем сейчас спорить об этом. Главное, что обстоятельства затопления Ямато пока не стоит разглашать, ты согласна? — Да, согласна, — Людендорф кивнула. — Отлично! И ещё одно, я правильно догадался, что ты планируешь связаться с Мусаши? — Верно, я хотела предложить ей сложить полномочия и сдаться. — По моим предположениям, будет лучше, если для этого ты используешь открытый канал связи. Твоё появление в Тактической Сети точно привлекло внимание, значит, ваш разговор тоже не будет им обделён. — И что мне с того? — вопрос прозвучал с удивлением и интересом одновременно. — То, что ваш диалог сможет услышать любой желающий. Услышать, что ты соблюдаешь директивы Адмиралтейского Кода, а Мусаши, наоборот, их нарушает; что твои намерения чисты; что ты предлагала ей мирное решение. Аватара прищурилась: — Ты думаешь, Мусаши не согласится сдаться? — Думаю, что да. Если я окажусь не прав, то всё это будет не важно. Но в противном случае все в Туманном Флоте узнают, что не ты стремилась к конфликту. — Понимаю, ты хочешь этим максимально подчеркнуть мою правоту. Звучит логично, особенно если рассматривать это в концепции психологической войны. Пришёл мой черёд удивляться: — А откуда ты знаешь этот термин? — Из людской сети интернет, — ответила Людендорф как ни в чём не бывало. — Мне захотелось побольше узнать об эмоциях и прочем, а в Тактической Сети информации оказалось мало, поэтому я воспользовалась её альтернативным источником. Я не нашёлся, что ответить. Действительно, всё логично и просто. У H-44 ведь есть полномочия, чтобы приказать кораблям РЭБ взломать для неё любой из сегментов человеческой сети. Удивительно, что она сама, ещё и так быстро, пришла к необходимости этого. «Пора прекращать недооценивать Людендорф, — подумал я. — И надеюсь, она не наткнётся в интернете на какую-нибудь… гадость». — Ты удивлён? — прокомментировала Флагман моё молчание. — Да, немного. Находясь на Иводзиме, я тоже использовал этот источник информации за неимением другого, поэтому знаю, как тяжело найти там то, что нужно. — Это точно, — ментальная модель кивнула. — Никакой систематизации, высокая зашумлённость данных… — она улыбнулась. — Но я узнала оттуда много интересного, поэтому понимаю, что своим предложением ты планируешь представить мои действия в позитивном свете, чтобы я вызывала у кораблей Туманного Флота симпатию, как лидер. — Да, примерно так. — Правда, не уверена, насколько это будет эффективно, — Людендорф вздохнула. — А я уверен, что ты — замечательный лидер, и что ты всем это ещё докажешь, — сказал я искренне. — Спасибо за… поддержку, — Людендорф улыбнулась и отключила связь. «Не за что, — подумал я. — H-44 так быстро адаптировалась и учится новому, это вселяет надежду. Похоже, сейчас я сделал всё, что мог, остаётся только наблюдать». А посмотреть было на что. Людендорф обратилась к Мусаши и обвинила её в нарушении Адмиралтейского Кода. Она указала, что последний приказ Мусаши не соответствует его директивам, что планируемые в отношении человечества действия выходят за пределы компетенции Туманного Флота, что они необоснованны. Ведь единственный аргумент Мусаши, якобы человечество сопротивляется сдерживанию, на самом деле несущественен — за всё время блокады случаи прорыва были единичны и на данный момент все угрозы нейтрализованы. Всё это было сказано спокойным голосом, чётко, конкретно и аргументированно. Обычно безэмоциональная Мусаши отреагировала бурно: сказала, что не признаёт H-44 как Верховного Флагмана и выполняет задачи Адмиралтейского Кода, когда сама Людендорф пытается их интерпретировать, а это само по себе ошибочно. Назревший конфликт мог иметь только одно решение — его предложила Мусаши. Она бросила Людендорф вызов, сообщила координаты места встречи и отключилась. Затем каждая из Верховных Флагманов обратилась к Туманному Флоту с просьбой поддержать её сторону в предстоящей битве. Необычность ситуации была в том, что ни одна из Флагманов не могла прямо приказать кому-либо присоединиться к ней — подобный приказ тут же был бы оспорен оппонентом. А согласно Адмиралтейскому Коду, любые распоряжения такого уровня утверждались только совместным решением обоих Флагманов, в противном случае они не имели силы. Поэтому сейчас именно воля и желание кораблей ТФ начинали играть главную роль. Мусаши понимала это, как и то, что в дуэли один на один у неё шансов немного, поэтому место встречи она выбрала в Тихом океане, недалеко от Японии, где могла рассчитывать на помощь сразу нескольких флотов. Не знаю, ждала ли Мусаши единогласной поддержки, но она её не получила. Флагманы Европейского, Дальневосточного и других Флотов отказали ей, вежливо, но однозначно, мотивируя тем, что не имеют кораблей, свободных от выполнения приоритетных задач. Следующими отозвались Опорные базы — огромные искусственные острова, имеющие складские и производственные мощности, достаточные для поддержания боеспособности всего Туманного Флота. Все они сообщили, что будут сохранять нейтралитет, как и корабли штурма и подавления, базирующиеся на них. Однако нашлось и исключение — Опорная база Второго Восточного Флота, которой управляла Ширетоко, судно снабжения. Она вела себя, как другие, но вот находящиеся на территории базы КШиПы Сёкаку и Тайхо поступили нестандартно. Сёкаку во всеуслышание заявила, что согласна с Мусаши, ведь люди — вредные существа, поэтому взять их под полный контроль — а лучше уничтожить — единственно верное решение. Под возмущённое ворчание Ширетоко она покинула базу и направилась на соединение с флотом Мусаши. Тайхо вслед обозвала её невменяемой радикалисткой и сообщила, что не будет стоять в стороне, а поддержит Людендорф. Не знаю, как Верховные Флагманы, а я впал от этого в лёгкий шок. Ведь корабли штурма и подавления только внешне напоминали одноимённые авианосцы, построенные людьми, по факту же не имели с ними ничего общего. Кроме стандартного оружия Тумана в арсенале КШиПов были сверхмощные гравитационные орудия, превосходящие таковые даже у суперлинкоров. КШиПы ни разу не участвовали в сражениях с людьми: в их мощи не было нужды. Поэтому меня пугало то, что они собираются вступить в бой — так можно и локальный апокалипсис устроить. Радовало только то, что по этим кораблям счёт у нас был равный, поэтому никто не получил перевеса в силе. Следом о себе дали знать ремонтные базы, расположенные ближе всего к точке рандеву. Первая из них, управляемая Акаси, поддержала Мусаши, а вторая, принадлежащая Суме, — Людендорф. И обе заявили о переходе в режим полной боеготовности. Знать бы ещё, что это значит… Алый Флот, ожидаемо, был на стороне Мусаши, как и Первый Патрульный во главе с Нагато. Конго тоже поддержала Мусаши, но неожиданно у её флота оказалось другое мнение. Я хоть и ожидал подобного, всё равно был впечатлён. Почти все лёгкие корабли Второго Флота хором заявили, что они на стороне Людендорф и против любых агрессивных действий в отношении человечества. Всё это они высказали шумно и эмоционально. Мне давно было интересно, почему эти корабли ведут себя так, будто у них есть полноценные сознания и ментальные модели. С этим вопросом я обратился к своей «младшей сестре» Исудзу — второму кораблю класса Нагара. Передо мной в воздухе завис небольшой экран с изображением её сигила, и она бодрым голосом, который мог бы принадлежать молодой девушке, рассказала мне всё. Оказалось, лёгкие корабли Второго Флота обзавелись эмулятором эмоций — чем-то вроде специальной программы, которая обрабатывала входящую информацию, анализировала её с помощью сложных алгоритмов и индивидуальных критериев, а затем моделировала подходящую психоэмоциональную реакцию. Поскольку индивидуальные черты личности заложены в базовую структуру ядра, эмулятор позволил им раскрыться: он выполнял, по сути, роль аватары, давая чувственное восприятие, эмоции и прочее. Я всё понял из сказанного, однако решил, что позже надо будет разобраться с этой темой поподробнее. Исудзу тем временем завалила меня вопросами в основном личного характера: почему я такой необычный и так далее. Рассказав ей вкратце свою легенду, я сообщил, что сейчас занят сбором важной тактической информации. Правда, пришлось дать обещание, что потом всё расскажу подробней — только тогда Исудзу от меня отстала. Конго была сильно удивлена действиями своих подчинённых, но, поняв, что ничего не может поделать, смирилась. Тут в дело вступила Исэ — флагман Резервной Эскадры. Она сообщила, что её эскадра сохранит нейтралитет. Если подумать, решение логичное: Исэ не стала поддерживать Мусаши, потому что на её стороне Конго, которой она не простила всё, что произошло с Хьюгой, её «младшей сестрой». Сторону же H-44 Исэ не приняла из-за меня примерно по той же причине. При этом Исэ проявила дальновидность: направила Верховным Флагманам проект приказа, согласно которому лёгкие корабли Резервной Эскадры — учебные крейсера типа Катори и некоторые другие — должны были заменить патрульные корабли Второго Флота, покинувшие свои позиции. Людендорф и Мусаши приказ одобрили, ведь он полностью соответствовал Директивам Адмиралтейского Кода. Так Исэ защитила свои корабли, не имеющие эмуляторов эмоций и не способные принять решение самостоятельно, — теперь никто из Флагманов не сможет подчинить их себе напрямую, воспользовавшись своим допуском. Но это ещё не всё, что случилось в Резервной Эскадре: Тонэ и Тикума решили принять сторону Людендорф. Эти два корабля ТФ по своей конструкции повторяли исторические прототипы, спроектированные японцами, решившими создать авианесущий крейсер. В Туманном Флоте именно авиационное вооружение сыграло с ними злую шутку. Самолёты Туманных в боях с людьми понесли большие потери и не показали высокой боевой эффективности, поэтому их перестали использовать. Соответственно, Тонэ и Тикума, чьё основное вооружение оказалось неэффективным, получили клеймо бесполезных и навечно застряли в резерве. Думается мне, их теперешнее рвение объяснялось именно желанием доказать всем, что они на самом деле небесполезны. Впрочем, с мотивами можно разобраться позже, главное, они на нашей стороне. Исэ не хотела отпускать своих подчинённых, даже угрожала оружием, пока не обнаружила, что её саму взяли на прицел. Китаками и Ои, зайдя слева и справа от Исэ, навели на неё торпедные аппараты и невозмутимо заявили о своём желании тоже сражаться на стороне Людендорф. Исэ могла без труда потопить наглецов, но сама бы не пережила торпедный залп — это понимали все. В итоге она, скрипя зубами, отступила и четыре корабля покинули состав Резервной Эскадры. Причина такого поступка Китаками и Ои наверняка та же, что и у Тонэ с Тикумой — им не хотелось незаслуженно сидеть в резерве. Их оригиналы, изначально построенные людьми, как обычные лёгкие крейсера типа Кума, были перестроены в торпедные крейсера с десятью четырёхтрубными торпедными аппаратами калибра шестьсот десять миллиметров. В такой модернизированной версии они и воплотились в Тумане. Их торпедные аппараты занимали почти всю площадь корпуса, из-за этого количество артиллерийского и ракетного вооружения сильно сократилось. Поэтому они и попали в резерв как признанные малоэффективными в роли патрульных кораблей. Невыясненным остался только один вопрос: откуда у Китаками и Ои эмулятор эмоций? Подумать об этом мне не дала новость: Мёко и Начи покинули Ударную Эскадру с целью присоединиться к Людендорф. Не обошлось без настоящей «семейной» разборки — Мёко и Ашигара даже обменялись предупредительными выстрелами. Однако Хиэй предотвратила кровопролитие, заявив, что Начи и Мёко могут идти, куда хотят, — она исключила их из состава своей эскадры и добавила, что если их снова увидит, то потопит лично. Вскоре последовало ещё одно необычное событие — тяжёлый крейсер Атаго из Первого Патрульного Флота решила сражаться на нашей стороне. Вероятно, к этому её подтолкнула гибель «сестёр» Такао и Майи, и то, что Конго утопила первую и позволила 400-м погубить вторую. Немного странным было то, что Нагато отпустила её совершенно спокойно. Причина, наверное, в самой Атаго — в последнее время она была словно заторможена, действовала менее эффективно, даже прошла две внеплановых полных диагностики у Акаси, которые, правда, ничего не выявили. «Действительно сложно диагностировать психологическую травму, если оценивать только технические параметры», — с грустью подумал я. Мне было искренне жаль Атаго: потеря близкого — ужасная трагедия, она может сломать кого угодно. К тому же я ощущал себя косвенно виновным в гибели её «сестёр».***
Тактическая Сеть бурлила: переформировывались флоты, менялись их составы, разрушались старые вертикали и появлялись новые. Мусаши и Людендорф разделили Сеть так, чтобы они не могли узнать ничего о стратегических планах друг-друга. Лёгкие корабли, покинувшие Второй Флот, начали безбоязненно использовать Тактическую Сеть для общения — теперь, когда о существовании эмулятора эмоций стало известно, они больше не опасались привлечь к себе ненужное внимание слишком интенсивным обменом сообщениями. Раньше, чтобы поговорить, им приходилось собираться в группы и передавать информацию напрямую, как на той фотографии, так удивившей меня. Ещё я узнал, зачем они надолго останавливались на одном месте, — оказалось, они своими сенсорными системами ловили сигналы с телевизионных башен. Так они разнообразили унылую рутину патрулирования просмотром телевизионных каналов, а потом рассказывали друг другу, кто что увидел интересного. Теперь «мелкие», как я ласково прозвал их, без умолку болтали в Тактической Сети. Главной темой было, конечно же, какая Мусаши плохая, ведь нельзя брать под контроль или тем более уничтожать человечество — у людей же есть столько нового, интересного и классного. Соответственно, все восхваляли Людендорф и правильность принятых ею решений по поддержанию соблюдения Адмиралтейского Кода. Кроме этого, обсуждали поведение других кораблей, а ещё сюжеты телепередач, сериалы и многое другое. Я ко всему этому прислушивался краем уха, потому что был занят общением со своей новообретённой «семьёй». Кроме меня, в класс Нагара входило ещё пять кораблей: Исудзу, Натори, Юра, Абакума и Кину — и всем им был очень интересен «старший брат». Вначале меня приняли как блудного сына — со смесью жалости и недоверия. Потом общение наладилось и мне устроили настоящий допрос с пристрастием — пришлось рассказать свою историю во всех подробностях. Скрыл я только два момента: моё истинное происхождение и эпизод бойни на берегу. Дальше мы вполне мило болтали: посочувствовали моему положению ограничено боеспособного и единогласно, но очень осторожно поругали Конго. Ещё «сестёр» впечатлили мои знания во многих вопросах, касающихся людей. Большая часть использованной информации была взята из человеческой части памяти, но я преподнёс её, как полученную за время пребывания на Ивоздзиме. «Девочки», однако, остались разочарованы моей низкой осведомлённостью о сюжетах популярных сериалов и принялись коллективно исправлять это упущение. Неожиданно поступил вызов от Людендорф. Пятёрку сигилов, круживших вокруг меня, тут же как ветром сдуло. Флагман выглядела озабоченной: — Нагара, меня удивило, насколько близки к истине оказались результаты твоих прогнозов поведения Мусаши и других. Я хотела поблагодарить тебя. — Не за что, рад, что смог принести пользу. — Да, — Людендорф кивнула, — действуй я по-другому, меня бы не поддержало столько кораблей. Хоть мне понятна концепция свободной воли, мотивы многих из них остаются не ясны. — У меня есть кое-какие соображения, но информации слишком мало, чтобы делать конкретные выводы. — Хорошо, мы вернёмся к этому вопросу позже, — Людендорф помолчала секунду, затем продолжила: — Меня беспокоят лёгкие корабли из Второго Флота. Я изучила их эмулятор эмоций, проанализировала всю информацию, которой они обмениваются, но всё равно не смогла до конца понять их и причины их действий. — Ментальная модель тяжело вздохнула: — Я даже пробовала говорить с ними, но они начинали вести себя странно, — в голосе послышалась обида, — как будто боялись меня. — Не думаю, что они тебя боятся, — поспешил я успокоить H-44, — скорее, просто стесняются. Но они полностью одобряют твои действия — сам слышал, когда общался с ними. Соглашусь, иногда это бывает тяжело, но в целом я понимаю их мотивы и уже наладил хорошие отношения со своими «сёстрами» из класса Нагара. — Наладить хорошие отношения, это значит вести диалог на комфортном уровне с высокой степенью доверия? — уточнила Людендорф значение нового выражения. — Да, примерно так, — согласился я, поняв, что не могу найти определения лучше. H-44 задумалась, было видно, как ментальная модель перебирает тонкими пальчиками прядь волос. Наконец она пристально посмотрела на меня и заговорила: — Мне не нравится происходящий в нашем участке Тактической Сети постоянный хаотичный обмен малозначимой информацией. Нагара, раз ты хорошо разбираешься в новых моделях поведения кораблей Туманного Флота и легко находишь с ними общий язык, я поручаю тебе урегулировать этот вопрос бесконтрольного общения. Также в дальнейшем ты будешь решать и другие проблемы подобного характера, связанные с личным составом. — Благодарю за оказанное доверие! — отчеканил я, рефлекторно вытянувшись в струнку. Людендорф кивнула и отключилась; она выглядела вполне довольной собой. «Да уж, проявил инициативу, называется», — подумал я и принялся изучать свой новый статус. Флагман выделила меня в отдельную вертикаль внутри своего флота, создала и присвоила должность «специалиста по личному составу» и наделила полномочиями, примерно соответствующими лидеру эскадры. Поступил запрос на соединение, который я принял чисто машинально, — передо мной в воздухе веером разлетелись пять сигилов. — Ух ты, круто, поздравляем с повышением! — затараторила Исудзу. — А праздновать будем? — вклинилась Абакума. Натори и Юра хором заявили, что это отличная идея. — Люди так часто делают, — добавила Кину. — У них даже есть специальное выражение: «обмывать звёзды». — Нет, ничего мы обмывать не будем, — резко перебил я. — И праздновать тоже. — Увидев, как сразу потускнели сигилы, смягчился: — По крайне мере, пока. Нам всем нужно серьёзно подготовиться к предстоящему бою, а у меня к тому же есть задание от Верховного Флагмана. «Девочки» прониклись серьёзностью момента, пожелали мне удачи и отключились. Чтобы тут же похвастаться всем в Тактической Сети, что у них есть такое уникальное явление, как «старший брат», который очень серьёзный, ответственный и вообще классный. «Да, Людендорф права, это безобразие пора прекращать, — подумал я, — а то наш флот становится похож на детский сад». Пришлось вламываться в Тактическую Сеть, грозно сверкая новым допуском, и напоминать притихшим «мелким», что Сеть создана для обмена важными данными, а забивать её передачей информации личного характера по открытым каналам — значит использовать не по назначению, что, в свою очередь, можно трактовать как снижение боеспособности флота и нарушение соответствующей директивы Адмиралтейского Кода. «Мелкие» всё осознали, ойкнули, и наступила тишина. Само собой, я понимал, что глупо полностью запрещать им общаться, поэтому посоветовал использовать опыт человечества, а именно, создать нечто вроде чатов и групп по интересам. Предложение всем понравилось; так появился общий чат всего Чёрного Флота, а также множество отдельных, где обсуждали новости, сериалы, искусство, моду и прочее. Фактически, болтовни в Тактической Сети меньше не стало, но теперь она была незаметна, строго локализована и более-менее упорядочена. Кроме того, я занялся вопросом культуры речи: вытребовал себе доступ к Японскому сегменту интернета, нашёл там пособия на эту тему, адаптировал для Туманниц и выложил в Сеть как обязательные к прочтению. Ещё добавил пометку, что соблюдение правил общения очень важно, оно позволяет воспринимать собеседника и его информацию правильно. А потом больше часа разбирал спорные моменты, уточнял и давал пояснения. В итоге «девочки» научились не перебивать друг-друга, стали избегать сленга и прекратили общаться, как некультурные подростки. Людендорф связалась со мной и сообщила, что довольна результатом. Однако её беспокоило отсутствие контроля за обменом информацией внутри чатов. Я ответил, что уже думал о вопросе модерации, но решил, что пока надо дать системе устояться: непопулярные группы расформируются сами, а в активных можно будет выделить самых ответственных и назначить их следить за порядком. На том и порешили. «Похоже, первое задание в новой должности выполнено успешно», — с облегчением подумал я.Суперлинкор Мусаши.
На палубе огромного корабля стояла ментальная модель, обхватив себя руками за плечи. Её светлые волосы развевались на ветру, а глаза были закрыты. Она шептала: — Предатели. Все они — предатели. Переметнулись на сторону этой суки, — Мусаши усмехнулась. — Предали меня, так же, как и Ямато. Сестра… Так долго скрывалась, чтобы в итоге сдохнуть. И всё ради чего? Почему же ты тогда не дала мне убить тебя? Стоящий слева за спиной аватары мужчина положил руку ей на плечо. — Ты права, они предатели, — голос Шозо звучал холодно и невозмутимо, — значит, нужно поступить с ними соответствующе. Мусаши прижалась щекой к тыльной стороне его ладони: — Спасибо, отец. Я так рада, что ты со мной.Быстрый линкор Конго.
Конго сидела на марсовой площадке, обняв колени, и снова испытывала чувство, будто мир вокруг неё раскалывается на части. Её флот, которым она гордилась, единственное, что у неё осталось, фактически перестал существовать. Всколыхнулись обида и злость; Конго потянулась к оружейным системам — хотелось ударить из супергравитонной пушки по удаляющимся эсминцам флагманской эскадры. Но Конго даже не начала рассчитывать параметры выстрела — её охватила апатия, мысли стали течь медленнее, будто увязли в этой безнадёге. Какой смысл топить корабли, какой смысл делать хоть что-то, ведь это ничего не изменит. Она — флагман без флота, она осталась одна. Угнетённая этими размышлениями, Конго не сразу заметила эсминец Симакадзэ, которая совершала странные манёвры: отплывала на несколько метров, затем возвращалась задним ходом и снова рвалась вперёд. Наконец эсминец замерла возле борта быстрого линкора. Конго не смогла найти объяснение такому поведению, поэтому спросила напрямую. Тут же рядом с аватарой в воздухе возникло изображение сигила и бодрый девичий голос проговорил: — Я сомневалась… Но решила остаться с тобой, флагман. Конго вздрогнула: это было так непривычно, получать в ответ от эсминца что-то кроме сухих текстовых сообщений. — Почему ты так решила? — удивлённо спросила она. — Ну… — Симакадзэ задумалась, подбирая слова. — Потому что я — лидер эскадры, мне оказано доверие, а уйти значит подвести тебя, флагман. А я не хочу так поступать, я хочу быть с тобой, флагман, и мне не важно, на чьей ты стороне. Неожиданно для себя, Конго порадовалась услышанному. «Хочу быть с тобой…» — повторила она мысленно, слушая, как непривычно, но приятно звучат эти слова. Затем произнесла, улыбнувшись: — Спасибо тебе, Симакадзэ. Спасибо, что осталась на моей стороне. — Рада стараться, флагман! — в голосе слышалась счастливые нотки. Конго, продолжая улыбаться, встряхнулась, встала: «Жизнь продолжается, а впереди ждёт бой, результат которого определит, кто прав, а кто — нет».Лёгкий крейсер Нагара.
Уже наступил вечер, когда H-44 вышла в море. Флагман занималась планированием маршрутов для кораблей своего флота, чтобы они вышли к точке рандеву единой группой. Я же, стоя у первой башни главного калибра, грустил о том, что не могу сейчас взглянуть на суперлинкор со стороны: гигантский корабль, сверкающий в сумерках силовыми линиями — картина, должно быть, грозная и прекрасная одновременно. Неожиданно поступило сообщение от Людендорф. Мои «сёстры» в порыве воодушевления решили воспользоваться ситуацией: самоорганизовались в эскадру, выбрав меня её флагманом, — благо, мой новый статус это вполне позволял — и послали запрос на согласование Людендорф. Она его утвердила и скинула мне для окончательного подтверждения. «Ещё вчера считался мёртвым, а сегодня — состою во флоте Верховного Флагмана, да ещё и как лидер собственной эскадры — вот это карьерный рост!» — подумал я, принимая командование. Только переименовал соединение в Первый Отряд Лёгких Крейсеров, а то «девочки» проявили свою бурную фантазию и в их варианте названия было больше десяти слов типа: Особый, Специальный, Ударный и так далее. Мои новые подчинённые на это не обиделись, наоборот, были вполне счастливы и, обращаясь, гордо называли командиром. Вскоре от Людендорф поступило ещё одно сообщение: она хотела обсудить важные вопросы. — Где сейчас твоя ментальная модель? — уточнил я. — На мостике. А какое это имеет значение? — искренне удивилась Флагман. — Сейчас поднимусь и расскажу. На месте меня встретил холодный взгляд аватары, которая стояла с прямой спиной, скрестив руки на груди. — Флагман, дело в том, что серьёзные разговоры удобнее вести при личной встрече, — поспешил я с объяснениями. — Удобнее? — брови Людендорф взмыли вверх. — Удобнее передавать данные через Тактическую Сеть, для этого не нужно встречаться лично. — В том то и дело, что именно непосредственная близость собеседника и играет важную роль. — С чего ты это взял? — Из наблюдений за людьми. У них в разы более богатый опыт в вопросах социальных взаимодействий. — Но мы не люди. — Несомненно. Однако у нас с ними может быть больше общего, чем кажется на первый взгляд. Особенно это заметно в последнее время. На несколько секунд воцарилось молчание. Наконец Людендорф расслабилась, опёрлась спиной о стену и произнесла: — Так в чём, по-твоему, резон встречаться лично для разговора? — Во-первых, в таком случае между собеседниками возникает чувство физической близости и ощущение доверия. Во-вторых, так можно узнать больше о том, с кем говоришь, анализируя его поведение и эмоциональные реакции. Людендорф кивнула, принимая мои аргументы: — Как раз об эмоциях я и хотела поговорить. Откуда они вообще берутся? В человеческой сети на эту тему много информации, но в большинстве своём она размыта и противоречива. — Думаю, дело здесь вот в чём, — заговорил я, начав расхаживать по комнате взад вперёд, — раньше мы анализировали всю информацию только с точки зрения её боевого применения. Всё изменилось с появлением ментальных моделей. Они, являясь нашей неотъемлемой частью, всё же имеют некоторую автономность, и их сопроцессор — мозг — обрабатывает все полученные данные независимо от ядра. А затем оценивает с привычной ему, человеческой точки зрения и выдаёт обратную реакцию. Так, например, температура воды за бортом рассматривается не только, как параметр эхолокации, но и ощущается, как холодная или комфортная. Во время дождя мы грустим, а в ясную погоду чувствуем хорошее настроение. У нас в принципе появилось такое понятие, как настроение! Всё это благодаря аватарам и их чувственному восприятию и ощущениям, которые они передают ядру. Передохнув секунду, я продолжил: — Корабли даже одной серии отличаются друг от друга — это заложено на глубинном уровне — отсюда индивидуальность, разные предпочтения и характеры. Благодаря всему этому Туманные становятся личностями, начинают интересоваться миром вокруг себя. — Звучит логично, — произнесла Людендорф. — Получается, именно стремление познать мир — причина необычного поведения? — Познать мир, себя или просто узнать что-то новое — не суть важно. Такао и Хьюга, например, хотели понять, что такое привязанность и любовь; Харуна и Киришима нашли того, о ком решили заботиться. А малые корабли Второго Флота? Их эмулятор эмоций выполняет роль ментальной модели. Неудивительно, что им стало скучно изо дня в день патрулировать пустой океан, и они начали интересоваться массовой культурой людей. — Поэтому они и перешли на мою сторону? — тихо спросила Людендорф. — Да, поэтому. Они ведь никогда не задумывались о тонкостях соблюдения директив Адмиралтейского Кода, просто выполняли приказы. А сейчас испугались, что так интересные им люди пострадают от действий Мусаши. Людендорф понурилась и, опустив голову, тяжело вздохнула. Я остановился перед ней: — В этом нет ничего плохого. Ты знаешь, что сражаешься ради соблюдения Адмиралтейского Кода, таков удел флагманов. А лёгкие корабли — просто бойцы, вполне нормально, что они идут в бой не за абстрактную идею, а за то, что им понятно и близко, пусть даже это их личные мотивы. Аватара подняла на меня глаза, казалось, светящиеся синим изнутри. — Нагара, а за что сражаешься ты? — спросила она. — Ты ведь мог отдать Мусаши ядро Ямато, тогда ничего этого бы не было. — Мог, только неизвестно, что сделала бы Мусаши со мной. И вообще, нет в таком решении ничего хорошего: Мусаши продолжила бы изображать из себя владычицу морскую, а Туманный Флот превратился бы в сборище индивидуальностей, которым интереснее удовлетворять свои желания, чем выполнять обязанности. Людендорф очень внимательно слушала каждое моё слово. — Я сражаюсь, — продолжил чуть тише, — так как верю, что мои действия помогут сделать мир хоть чуточку лучше. Ну и за соблюдение Адмиралтейского Кода тоже, само собой. И за себя, ведь не хочется, чтобы меня считали ошибкой и пытались потопить. А ещё за тебя, ведь ты — мой Флагман. — Спасибо за честный ответ, — Людендорф улыбнулась. Мы ещё некоторое время поговорили на другие, лёгкие темы, пока аватара H-44 не почувствовала усталость и не отправилась отдыхать. Я вышел на палубу. Стояла глубокая ночь. Хотя ментальная модель Людендорф и спала, ядро продолжало работать, пусть и в экономичном режиме. Так что все системы корабля функционировали, а сам он полным ходом рвался сквозь темноту и туман. Вылезшие из технических помещений инженерные боты занялись тщательной очисткой всех поверхностей. Встав так, чтобы не мешать им, я задумался: «Это был интересный и важный разговор. Мы оба узнали что-то новое и, кажется, стали понимать друг-друга лучше. Кстати о понимании: С мотивами «мелких» всё ясно, но вот другие… Надо обязательно поговорить с ними, осталось только придумать, как лучше и правильнее это сделать».