Так бесконечна морская гладь, Как одиночество моё. Здесь от себя мне не убежать, И не забыться сладким сном. У этой жизни нет новых берегов, И ветер рвёт остатки парусов. «Я здесь» Кипелов
Спустя три года после боя у острова Иводзима.
Лёгкий крейсер Нагара.
Багровый диск солнца уже начал клониться к западу, когда от острова Иводзима тихо отплыл небольшой корабль. Внешне он больше всего походил на спортивный катамаран: два узких поплавка, вытянутая открытая гондола посередине и двигатель на корме. Корабль был выкрашен в нечто, напоминающее один из типов морского камуфляжа: тёмно-синие и белые ломаные линии, идущие вдоль всего корпуса. В гондоле этого странного судна находился не менее странный капитан. Это было существо, внешне напоминающие двенадцатилапую механическую сороконожку длиной около трёх метров. Тёмно-серое, почти чёрное сегментированное тело, отливающее металлом, плоская голова, увенчанная антеннами сенсоров. Однако то, что выглядело, как чудовище из фильма ужасов, было не монстром, а тяжёлым ремонтным ботом Тумана. Такие есть на всех кораблях ТФ крупнее тяжёлого крейсера. Вместе с ботами других типов они являются рабочими инструментами ремонтно-восстановительной системы и занимаются устранением повреждений. Тяжёлые рем-боты названы так неспроста — у них есть прочная броня и набор специальных инструментов, они способны бороться за живучесть корабля прямо во время боя, находясь под огнём противника. Но этот бот кое-чем отличался от других — у него внутри, в защищённом отсеке, находилось ядро Нагары. Я осмотрелся вокруг, используя все имеющиеся у тяжёлого рем-бота сенсоры. Всё было спокойно. Тогда я, манипулируя рукоятками управления своего катамарана, лёг на заранее проложенный курс и набрал максимальную скорость. Жалкие, по меркам Тумана, семьдесят пять узлов — примерно сто сорок километров в час. Но это было всё, на что способна моя посудина. «С такой скоростью на дорогу до места назначения уйдёт примерно семь часов», — подумал я, в сотый раз сверяясь с планом. Пока всё было отлично. Но я никак не мог унять волнение. Чтобы отвлечься, я погрузился в воспоминания. Ядро корабля ТФ куда совершеннее мозга, оно надёжно хранит всю информацию, поэтому образы прошедших событий не теряют деталей, сколько бы времени ни прошло. Я вспомнил, как спустя год своей «робинзонады» понял две вещи. Первое, никто не ищет меня, чтобы убить. Второе, сидеть на этом голом клочке суши — бессмысленно. Именно в тот момент я заставил себя перебороть страх и решил покинуть убежище. Вспомнилась последовавшая за этим прокладка маршрута и подготовка. Как я крепил к своему тогдашнему телу — среднему инженерному боту — специальные грузы-утяжелители. Как затем несколько дней шёл по дну в сторону Иводзимы, ориентируясь только по компасу. Как боролся с подводными течениями и приступами паники, когда казалось, что мне никогда не выбраться из мрачной ледяной тьмы. Иводзима встретила меня мёртвой тишиной. Вспомогательная база снабжения Туманного Флота, находившаяся на острове, была в режиме ожидания. Исследовав её, я нашёл скрытый подземный док, а изучив логи данных, смог восстановить информацию о произошедших событиях. Ещё до моего появления в этом мире подлодка I-401 перешла на сторону человечества и пустила людей к себе на борт. После этого в окрестностях острова Иводзима она потопила авианесущий линкор Хьюгу, на тот момент бывшую флагманом Второго Восточного Флота. Но Хьюга не погибла — Иона, так экипаж называл 401-ю, сохранила её ядро. В итоге, Хьюга влюбилась в Иону. Воспользовавшись своим допуском, она взяла базу на Иводзиме под контроль, затем, используя ресурсы базы и поднятые со дна части своего корпуса, превратила её в надёжно защищённый опорный пункт для 401-й. Когда тяжёлый крейсер Такао решила оставить флот и отправилась искать себе капитана, она пришла на Иводзиму. Такао вычислила, что база у 401-й именно здесь, и надеялась встретиться с Чихая Гунзо — капитаном 401-й и своей любовью. Но надежды Хьюги и Такао разрушил я, когда принял логичное, но не очень умное решение утопить мятежную субмарину. А затем Конго в порыве гнева разом устранила все «ошибки» в своём флоте, отправив нас на дно. Осматривая базу на Иводзиме, я среди прочего обнаружил несколько тяжёлых рем-ботов, которых Хьюга подняла из обломков своего корпуса. Меня впечатлило, что они пережили гибель корабля. Изучив их внимательно, я понял, что нашёл для себя идеальное новое тело. Да, оно ни разу не похоже на человеческое по ощущениям, зато превосходит ментальную модель по прочности и возможностям. А что такое обычные человеческие ощущения, я почти забыл за время, проведённое в теле среднего инженерного бота. Рем-боты не получали сигналов от ядра Хьюги, находящегося в состоянии стазиса, поэтому я без труда взломал одного из них и взял под контроль. Пребывая на Иводзиме, я много времени посвятил самокопанию — пытался разобраться в собственном сознании и памяти. И выяснил кое-что интересное. После смерти моё сознание — а может, душа? — оказалось неведомым образом перенесено в ядро корабля Туманного Флота. При этом память о человеческой жизни сохранилась, но частично. Я не помнил, как меня зовут, кто я, начисто было стёрто всё о моих родителях, друзьях и знакомых, даже лиц не вспомнить — лишь размытые пятна. Зато я помнил всё, что когда-либо знал, прочитал или увидел. Ведь мозг ничего не забывает, просто хранит информацию в долговременной памяти, хотя сознательно человек и не может ею воспользоваться. Но ядро не мозг, оно как квантовый компьютер, а может и круче. Так что теперь я в любой момент могу, например, наизусть прочесть строчку из книги, которую увидел лишь раз. А за частичную амнезию я даже благодарен — никакой ностальгии, никакого прошлого, по которому можно было бы скучать. Перспектива вечно прятаться меня не прельщала. Да, на базе безопасно, но это не жизнь и даже не выживание — это бесконечный день сурка. Тогда я решил, без ясной цели, просто от скуки, заняться созданием средства передвижения. В активе имелись: вся моя человеческая память, сохранённые данные из Тактической Сети, огромные запасы наноматериала, из которого можно создать что угодно, и помощь малого инженерного симулятора базы. Но оказалось, что даже со всем этим мне не построить ничего больше и сложнее моторной лодки. От симулятора мало толку, ведь он рассчитан под нужды базы — логистику, а никак не конструирование. А моё ядро, при попытках работать со слишком большим количеством наноматериала, быстро выходило на критический уровень нагрузки. Это очень сложно — взаимодействовать с материей на атомном уровне. Одно дело табуретку, например, создать: рассчитал матрицу, установил основные свойства и заполняешь наноматериалом; а возьмись за что-то посложнее — ядро мигом закипит. Можно, конечно, делать отдельные модули, а затем соединять их, но для этого нужна полноценная верфь. В общем, я был готов всё бросить, поскольку на лодке далеко по океану не уплывёшь, но вовремя вспомнил о существовании катамаранов. Это было идеальное решение, ведь у них простая конструкция, хорошая мореходность и высокая скорость. По найденной в памяти фотографии спортивного катамарана я рассчитал объёмную модель и приступил к созданию. Спустя несколько попыток у меня, наконец, получилось нечто, способное уверенно держаться на воде. Но радость была недолгой. Я так увлёкся созданием внутренней структуры и прочностными характеристиками, что совершенно забыл про цвет. Поэтому мой корабль выглядел отвратительно — молочно-белый с серыми разводами. При мысли, что нужно всё переделывать, я содрогнулся. К счастью, нашлось и другое решение — покраска. Найдя в памяти состав подходящей краски — не зря этикетки на банках читал! — и учебный фильм, где рассказывалось, в каких соотношениях всё смешивать, я примерил на себя роль маляра. Можно было, конечно, выкрасить всю лодку в один цвет, но я выбрал морской камуфляж. Да, от сенсоров Туманных он не скроет, зато выглядит красиво и стильно. В качестве пробного шара я отправился к месту своего последнего боя. Не знаю, почему решил, что мне нужно туда. Просто потянуло что-то. Как и ожидалось, ничего интересного я там не нашёл. Зато обнаружил, что все ядра затонувших в том районе кораблей так и лежат на дне. Я поднял их и забрал с собой. Мне показалось неправильным бросать их, ещё живых, в водной могиле. С тех пор прошёл почти год, и вот я снова вышел в море. На этот раз с конкретной целью: мне нужна была информация.***
Время для воспоминаний закончилось, в сгущающихся сумерках я подходил к невидимой черте в двух милях от берега. Именно на такое расстояние Туман позволял людям выходить в море. За этим следили не только корабли патрульного флота, но и сеть радарных постов. Я заглушил мотор и бросил якорь, немного не доходя до границы «карантинной зоны», — действительно, ведь Туманные не ведут войну с человечеством, они лишь сдерживают его. Всё шло по плану. Времени до прихода очередной патрульной группы было много, если судить по хранящимся в памяти данным. А радарные посты работали автоматически и следили только за нарушением периметра. Поэтому мой катамаран, оставленный с внешней стороны от двухмильной зоны, не привлекал их внимания. Побережье Японии тонуло во мраке, только вдали мерцали огни большого города — Йокосуки, если верить карте. Отбросив сомнения, я прыгнул за борт. Погружение было быстрым. Опустившись на грунт, я направился в сторону берега. Подводные течения, темнота и давление меня не замедляли — для тяжёлого рем-бота всё это не помеха. Двигаясь зигзагами, я вскоре нашёл то, что искал, — течение, в котором сенсоры зафиксировали большое количество органических соединений. Идя вдоль него, я добрался до канализационной трубы, диаметром почти три метра, перекрытой решёткой с толстыми прутьями. «Даже удивительно, насколько всё идёт легко, — подумал я. — А решётка для меня не преграда». Я перевёл своё тело из походного режима в рабочий. Теперь, опираясь на шесть задних ног и изогнув корпус в форме буквы «S», я мог манипулировать верхними шестью конечностями. Плазменные резаки, встроенные в верхнюю пару лап, без труда срезали решётку, открывая мне проход. Идти в потоке мутной воды, несущей фекалии всех мастей, было противно. Хотелось взобраться на потолок, но, увы, магнитным присоскам в моих лапах не за что было на нём зацепиться. Труба петляла. Наконец, спустя долгое время, она вывела меня в канализационный коллектор. Я остановился на дне этого огромного каменного мешка и осмотрелся, поднявшись на задние лапы. Из стен вокруг торчало множество труб разного диаметра, все они с шумом извергали потоки нечистот. Я удивился: «Почему так светло?» Посмотрев вверх, понял, в чём дело: люк в потолке был закрыт неплотно, и через него струился лунный свет. На несколько секунд я отвлёкся, рассматривая далёкое чёрное небо с россыпью звёзд. Они были такими яркими и чистыми, так сильно контрастировали с тьмой и грязью, окружавшей меня в последние часы, что я невольно залюбовался ими. Неожиданно сквозь шум воды я услышал шорох. На высоте примерно метра над полом коллектора был широкий бордюр, заваленный кучами хлама. И одна из этих куч шевелилась. Я стоял неподвижно и наблюдал, как из неё высовывалось грязное мужское лицо. Человек с трудом открыл глаза, и несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Затем мужик с громким криком бросился к самой большой трубе и скрылся в ней, а я остался стоять, осмысляя произошедшее. «Да уж, не ожидал наткнуться на местного бомжа, — подумал я. — И что теперь делать? Догнать и убить? Он же меня видел. Хотя… кто всерьёз воспримет слова бездомного об огромной металлической сороконожке в канализации?» Сбросив оцепенение, я вернулся к изучению стен коллектора. «Но мужик, конечно, талант — так вымазался в грязи, что даже инфракрасные датчики его не обнаружили», — мелькнула мысль. Наконец я нашёл то, что искал. Под потолком проходил сетевой кабель, укрытый в защитный кожух. Мой датчик электромагнитного излучения показывал, что пользовались им редко — сигналы проходили с большими интервалами. Но мне это было не важно. Главное, что кабель рабочий и через него можно получить доступ в интернет. Да, всемирной единой сети больше нет, но даже японский сегмент — это уже что-то. И пусть японского я не знаю, — между собой Туманницы общаются на английском — это не проблема: словарей в интернете полно. Используя манипуляторы для точных работ, встроенные в третью пару верхних конечностей, я прикрепил к кабелю небольшое устройство. Оно подключалось к сети и позволяло передавать запросы и получать информацию. Сигнал обрабатывался ядром и шёл по квантовому каналу. Это решало все проблемы с дальностью связи, но при этом пропускная способность получалась невысокой. Я мог рассчитывать максимум на текстовые файлы и изображения или видео низкого качества. Но и на том спасибо. Закончив установку и проверку, я собрался в обратный путь. Снова ползать по канализационным стокам не хотелось, к тому же до своего корабля можно было добраться быстрее, если двигаться по поверхности. «Решено, отправляюсь коротким путём, — мысленно сказал я себе, забираясь по стене коллектора к люку. — В темноте никто не сможет меня заметить».***
Всё шло гладко, я уже видел пляж, с которого смогу спуститься в воду, как вдруг сенсоры зафиксировали посторонний шум. Я остановился и осмотрелся. Слева, метрах в пятидесяти, стояло несколько построек. Назвать их домами язык не поворачивался. Это были сооружения, собранные из кусков металла, пластика и досок, кое-как скреплённых между собой. Похоже, на побережье селились только отчаявшиеся люди, которых не пугала ни близость Тумана, ни отсутствие работы и перспектив. Картину унылой разрухи нарушала машина, припаркованная возле одного из «домов». Это был сильно заниженный электрокар яркой раскраски с приделанными к нему спойлерами. В свете его фар были видны пять человек. Я сфокусировал на них все свои сенсоры. На земле лежал мужчина, бедно одетый, на вид лет сорока. Рядом с ним на коленях стояла девушка. Точнее, девочка, лет шестнадцати — не больше, одетая в шорты и майку. Она трясла мужчину за плечо. Вокруг них стояли трое. Парни, не старше двадцати пяти. Одеты хорошо: джинсы, кожаные куртки, тяжёлые ботинки, всё это украшено металлическими заклёпками и цепями. У одного в руках — обрезок трубы, у другого — пистолет, у третьего — небольшая видеокамера. Мужчина начал с трудом подниматься с земли. Я услышал его слова: — Пожалуйста, пощадите! Я отдам вам всё, что захотите, только… Договорить ему не дали. Парень с трубой ударил его ногой в живот. Мужчина согнулся и захлебнулся кашлем. Девушка громко заплакала, а парни засмеялись. Тот, что с пистолетом, подошёл к стонущему человеку и произнёс: — Отдашь всё? Так ведь у тебя ничего нет, урод! — Он понизил голос: — И нам ничего не надо. Нам просто… скучно! С этими словами парень сильно пнул лежащего, чем вызвал новый взрыв смеха у своих дружков. Затем он продолжил: — Там, — взмах рукой в сторону города, — у нас есть всё, что можно купить за деньги, но это такая скука. А настоящее веселье — вот оно, здесь! Да, ребята? В ответ раздались одобрительные возгласы. Парень стоял, наслаждаясь ситуацией. Наконец, его взгляд упал на хнычущую девчонку. Он подошёл к ней, поднял с земли, держа за волосы, всмотрелся в её лицо. Продолжая держать девушку, он повернул голову к мужчине и сказал: — Знаешь, а я согласен на твоё предложение. Мы заберём её, а тебе подарим жизнь. — Затем он обратился к своим спутникам: — Что скажете, парни? Возьмём с собой эту милашку, покажем ей наше гостеприимство? Снова дружный смех и возбуждённые крики. Мужчина опять попытался встать, но, получив ещё один удар ногой, упал на землю. Парни потащили девушку к машине. Я отвернулся. Всё ясно. Это даже не бандиты, а просто оборзевшая от вседозволенности золотая молодёжь. Теперь они изобьют девчонку, а потом изнасилуют. А может, наоборот. Затем либо выкинут, как мусор, либо просто убьют. «Это не моё дело, — подумал я, снова двигаясь дальше. — Судьба этих людей, да и всего человечества, меня не касается. Я вообще не человек, и у меня своих проблем хватает. Кстати, по датчикам теплового излучения видно, что в соседних домах есть люди. И им тоже плевать. Они сейчас радуются, что «гости» пожаловали не к ним». Я приближался к берегу. Поднялся на небольшой холм. Сенсоры по-прежнему улавливали звуки борьбы, плач и смех. Я остановился, развернулся всем корпусом в сторону домов. «Чёрт! Да будьте вы все прокляты!» Мысленно выругавшись, я поднялся на задние лапы и активировал лазерные излучатели, встроенные во вторую пару верхних конечностей. Вообще, они предназначались для сварочных работ, но их мощности вполне достаточно, чтобы прожечь насквозь человеческое тело с расстояния в полсотни метров. Пара почти невидимых, красных линий прочертила воздух. Двое — с пистолетом и с трубой — упали замертво, с дымящимися дырами вместо сердец. Ещё один луч поразил третьего парня, а четвёртый превратил видеокамеру в кучку расплавленного пластика. Не теряя больше ни секунды, я поспешил дальше, мысленно ведя спор с самим собой: «Ну вот и за каким чёртом я в это встрял? Не моё ведь дело. Судьёй себя возомнил? Решил, что могу решать, кому жить, а кому — нет? Герой, блин! Спас несчастных! А кто сказал, что они такие уж хорошие? Может, девчонка котят мучает по утрам? Или эти двое — маньяки, скрывающиеся тут от полиции? А те парни? Уроды на первый взгляд, но ведь для кого-то они — любимые дети, и теперь родители будут рыдать по ним. А кто я такой, чтобы распоряжаться судьбами всех этих людей? Герой, несущий добро? Нет, я убийца. Причём, уже не в первый раз. Так что мой геройский белый плащ весь замаран кровью…» Я мысленно тяжело вздохнул: «Надеюсь, у этих двоих хватит ума свалить куда подальше, иначе уже завтра их найдут родственники или друзья тех парней. Тогда ничего хорошего с ними не случится». Уже ступая по пляжу, я наконец успокоился и подвёл итог произошедшему: «Да, я не герой. И руки у меня по локоть в крови. Но у меня есть совесть, будь она проклята. И она не позволяет мне пройти мимо творящегося зла и ничего не сделать, особенно если помешать этому — в моих силах».