Вечный школьник.

Два нерных срыва просто так пройти не могли и Эмма, мучаемый кошмарами всю ночь, встал слишком рано для себя — в пять утра, зевая и очень недовольно оглядывая пещеру. Спустив ноги с лежанки, немного качаясь в стороны и кутаясь в куртку, он потёр забинтованные ступни друг об друга, громко зевая. Серебряные волосы, больше напоминающие птичье гнездо, щекотали кожу шеи, и Четвертый, поджав губы, рывком встал, быстрыми шагами направляясь к озеру. Утро выдалось тёплым. Лёгкий туман стелился по земле, стекая по корням и склонам; роса поблёскивала на траве и цветах, неприятно моча бинты, которые уже через три минуты представляли грустное зрелище; солнце, ветерок, отсутствие опасности — всё повышало отвратительное настроение собравшемуся искупаться юноше. Нарочно громко топая, будто невзначай оповещая о приближении человека с не самыми приятными мыслями, он перешагнул кусты, поскальзываясь на мокром камне и размахивая руками, но с самым серьёзным выражением лица, пискнул какое-то ругательство. Он, один из сильнейших, но фиг это признающий охотник, редкий красавец с дворянским происхождением, умеющий играть на флейте и удивительный специалист в области охоты на монстров, он, сейчас одетый в чужую короткую куртку на голое тело и штаны, которые в нашем мире держатся на честном слове, весь пожеванный и побитый, выглядел для себя настолько жалко, что Четвёртый рвёт свои короткие чёрные волосы и рыча, тянется к шее Эммы. А чего бубнить. Нэн то ещё не восстановилась и использовать её опасно. Готовясь ощутить каскад всевозможных эмоций от столкновения спины с прибрежными камнями, он совсем не ожидал того, что его резко потащат вверх, и вот он звонко шлёпается щекой о мокрое плечо, моментально делая вид, что он тут не при делах, но если хочешь, смерд, царя потаскать, то вот тебе и выпал шанс. — Доброе утро, хороший мой, — промурчали ему на ухо, обдавая лицо капельками воды, вынуждая Эмму скривиться и попытаться отмахнуться, совсем не сильно ударяя того по носу. Эмма открыл глаза, улыбаясь, смотрел на ненакрашенное лицо, совсем не изменившееся с их давнего разговора в номере отеля. — Ты очень пунктуален и появляешься всегда, когда необходим, я тебе об этом говорил? Эмма мотнул головой. Купался значит. Его не предупредил, а Эмма мог и переживать. Самую малость. — И чтобы скрасить твоё недовольство, я должен признать, что ты как всегда прекрасен, удивителен и силён, хоть и фантастически слаб и слеп, но это компенсируется тем, что ты невероятно удачлив и упал прямо мне в руки. Видимо, я был рождён, чтобы постоянно вытаскивать тебя из прудов, — недовольным голосом с немного проступающей хитринкой ворчал Моро, аккуратно убирая не расчёсанные волосы с его лица. — А мы тут про тебя говорили. Эмма нахмурил брови, не моргая, смотря в золотые глаза, потихоньку краснея, на потеху мужчине. Под тихий смешок он, молясь на все лады, повернул голову, мгновенно возвращая её в исходную позицию, одними губами шепча, что вот сейчас настала его смерть, пытаясь потерять сознание. — Брат, я тебя прошу, не создавай ещё более компрометирующих ситуаций, — голос Гона был толи обиженным, толи серьёзным, но услышав такое заявление на свой счёт, Эмма бросил взгляд на непрошибаемую физиономию Хисоки, начиная активные действия по своему освобождению. Хмыкнул, что так дело не пойдёт, Моро самолично доставил умирающего от смущения Эмму на берег, напоследок шутливо погладив по голове и, блестя ягодицами, вернулся к своему прерванному занятию — мылся. Военные стояли ровно, кажется не дышали и боялись спугнуть удачу; Киллуа, кажется, выпал из реальности, ударившись головой о ветку в процессе заглушить хохот; Гон стоял, уперев руки в боки, кажется, ожидающий оправданий, а одна девочка, не менее красная, провожала взглядом Хисоку. У Эммы дёрнулся глаз, а ветер, нагревшийся на пару градусов, нагнал больше тумана, застилая всё озеро непроглядной мутью. — Привет, Гон, кажется, вы стали сильнее, — вставая и пытаясь выглядеть презентабельно, сказал он, кидая хмурый взгляд на воду, — а я вот вчера с Хисокой повстречался, Киллуа не ржать. Киллуа не мог. Он уже ржал в голос, сотрясаясь всем телом и скребя руками траву, изредка успокаиваясь. В такие моменты он поднимал глаза на пунцового Эмму, закусывал губу и снова утыкался лбом в землю. — Энцефалит? — склонив голову спросил Эмма, прикасаясь к подбородку. Гон бросил уставший взгляд деда на друга и вернул своё внимание брату, подходя ближе и утыкаясь в открытую грудь. — Дурь, — ответил честно мальчик, чувствуя, как на макушку ложится рука. — Пахнешь тиной, морозом и жевательной резинкой. Эмма улыбнулся, приседая, вынужденно отрывая мальчика от себя и заглядывая ему в глаза, в этот же моменты прижимая его ещё сильнее, утыкаясь уже ему в грудь. Гон неуклюже начал перебирать его волосы. — Пряные травы, сушь пустыни и свежесть леса. — Красиво говоришь. Ну тогда от тебя пахнет лесным озером, глубокой пещерой и мужчиной, который по непонятным причинам ещё жив. Эмма фыркнул, обдавая горячим дыханием его футболку, прижимаясь поцарапанной щекой и пару раз аккуратно бодрая его. В тумане он заметил приближающийся блеск лукавых глаз. — Может, ты вернёшь ему куртку и, вообще, почему она у тебя? — стараясь говорить аккуратно, начал Гон. С душевнобольными нужно именно так — аккуратно и не обвиняющие. Эмма надул губы, сильнее прижимаясь щекой к куртке, и счастливо вздыхая. Вынужденно отлипаясь и вставая, Эмма сделал ручкой, уходя в пещеру за вещами, складывая одежду и покидая место ночлега с некой грустью. — Я одежду принёс, — крикнул Эмма в озеро, махая рукой, стоя на камне. — Вылезай, я тоже хочу искупаться. В ответ ему только хмыкнули и довольно быстро вышли на берег, скалясь во все прекрасные зубы. Эмма швырнул в него плащ, шипя, чтобы тот прикрылся и, чуть ли не раздеваясь на бегу, прыгнул в самую глубокую часть озера, уходя с головой и мгновенно выныривая. Водичка была очень тёплая, а посему, он позволил себе побарахтаться в удовольствие, засматриваясь на медленную и ленивую беседу Гона и Хисоки, которые что-то обсуждали, и Киллуа, который решил побить свои рекорды по нескончаемому смеху. Снова уйдя под воду с головой, юноша решил сплавать ко дну озера в поисках занятного. На берегу Гон только увидел мелькнувшую над водой пятку. Дух авантюриста заставил его прочесать всё дно мелкой расчёской, но найдя только водоросли, порядком облепившие его волосы, он уже решил было всплывать, однако взгляд наткнулся на поблёскивания в иле, вызывая интерес. Чего уж он тут встретить не ждал, так чешую ундины, но понимая, что в семье всё пригодится, взял, выпуская от удивления пузырики из носа, всплывая. Всплыл, стоит сказать, он грязнее чем был, но счастливо показывал недовольному Хисоке зажатую в кулаке чешую. Сняв очередную порцию водорослей с чуть зеленоватых волос, Гон вздохнул. — Иди помойся. Снова. Эмма надулся, крутясь по колено в воде, промывая чешуйки, счастливый своей находке. Киллуа, отсмеявшийся к тому времени, сел рядом с ошалевшей от таких видов Бискет, с лёгкой улыбкой наблюдая, как Эмма, снова чуть не бультыхнувшийся в воду, удирает от Гона, умудряясь ещё и плескаться. — Это ваш учитель? — не веря своим глазам, спросила она, хватая ртом воздух. — Что за сеанс бесплатного стриптиза? Золдик перевёл взгляд на неё, наблюдая за повышенной пунцовостью женских щёк, и хмыкнул. — Ну, это старший брат Гона, — провёл он линию между барахтающимися в тине братьями. Гон уже забыл, что изначально должен был его помыть и, зачерпнув побольше трясины в ладони, швырнул её в лицо брату, сбивая того с ног. — Красивый стервец, язвительный, сильный и хороший. Мы его уважаем и любим, — проговорился мальчик, краснея за Бискет. Эмма очередной раз развернулся на одной ноге, швыряя в брата глиной, что нащупал недавно, попадая ему прямо в лоб. Фрикс старший издал странное улюлюканье, хлопая в ладоши и, снова теряя равновесие, хлопнулся в воду спиною, отплёвываясь. — Теперь у нас в команде есть кикимора обыкновенная, — улыбнулся Киллуа, указывая на поднятую со дна тину. Краснеющая Бискет это хорошо, ей полезно пересмотреть свои взгляды на жизнь, а вот мрачнеющий фокусник, кидающий страшные взгляды на военных, что пришли с ними, так как до конца им не доверяли, — не есть хорошо. Мужчины, кажется, позабыли, что они им говорили до этого насчёт Хисоки, и преспокойно, открыв рты, красные от непонятных чувств, глазели на голого до торса парня, швыряющегося тиной. К Эмме претензий нет. Ему нужно иногда позволять пошалить, а иначе случиться явление Четвёртого, что никто не хотел, но вот такое наглое подглядывание должно быть пресечено. — Эй, — Эмма встал из воды, рукой вытирая грязь с лица, — Хисока, давай я тебя обниму. Парень встал в позу Христа спасителя, маня одной рукой мужчину с берега, снова получая в лоб грязью, хлопаясь мигом в воду. — Пора прекращать беспредел, — сам себе сказал Киллуа, заходя в воду и перебрасывая мокрого и грязного Гона через плечо, заметив, что аналогично поступил и Хисока, только он, в свою очередь, нёс того аккуратно на руках, что-то бурча. Эмма, слушая нотации, сковырнул грязь с плеча, аккуратно размазывая её по щеке несущего его мужчины, вырисовывая сердечка, глупо хихикая, прижимая свободную ладошку к губам. Его спустили в незатронутой вакханалией части озера, аккуратно усаживая на камень, вставая напротив и скрещивая руки на груди. — И что это мы за чушка? Эмма пожал плечами, аккуратно сползая в воду, отмывая тело от грязюки. Пока Эмма мылся, маг принёс его одежду и даже помог расчесать волосы, запутанные чуть ли не узлом. — Жаль, что ты не стал играть с нами. Хисока задрал бровь, всматриваясь в расслабленное лицо парня, болтающего ногами в воде. Синяки почти сошли, только на икре ещё виднелась «вмятина» от проткнувшей его сосульки, но в целом, вид тот имел довольный. — Я присматривал за тобой с берега, милый мой, — опустив свою ладошку на его макушку, сказал он, аккуратно гладя млеющего Эмму. — Ты устал? — Не, — помотал головой он, откидываясь спиной на траву, не вынимая ног из воды и смотря из-под опущенных ресниц на сидящего рядом мужчину. — Тебе ведь в следующем году уже тридцатник стукнет. Мой личный дед. Он хохотнул, в следующее мгновение оказываясь в титанических объятиях лёгшего рядом мужчины и положившего его на свою грудь. — Мне не нравятся те люди и та девчонка, — пожаловался он, смотря на то, как Эмма, прикрыв глаза, сладко зевнул. — Ой, да ничего они не сделают, а если даже и сделают, то я тоже не слабенький мальчик, что-нибудь придумаю. Эмма сох под лучами солнца, укутанный в плащ, а Хисока мок под водой, что ручьями стекала с волос Эммы. — Я хотел поговорить об одном деле. Эмма заинтересованно кивнул, шмыгая носом. — Киллуа, он… Эмма сильно его ущипнул за бок, даже не поднимая головы. — Не обсуждается. Скажи его брату, что если сунется ко мне, то просто помрёт, а я извиняться не буду. Лучше не спорить, решил для себя Хисока. — Лежбище тюленей, — голосом репортёра произнёс Киллуа, показывая с другого берега Гону на валяющихся людей. — У них сейчас особый период, когда один набесился, а другой просто солидарен. Гон слегка усмехнулся, выжимая руками волосы и посылая долгий, испытующий взгляд. Гон смотрел и впервые видел, как доверчиво и слегка невинно улыбнулся его брат, опустив подбородок на грудь мужчины, продолжая разглядывать что-то на его лице, позволяя сжать себя в объятиях. Мальчик смотрел, как спокойно опустились его вечно напряжённые плечи и, как-то неуверенно и совсем неуклюже, он просунул свои вечно ледяные руки под куртку мужчине, словно обнимая. Киллуа вздохнул, отводя глаза от разворачивающейся сцены, дружески похлопывая по плечу застывшего друга. Гон перехватил его ладонь, слегка дёргая, заставляя повернуться к себе и одними губами прошептал: — Он счастлив, да? Киллуа не смел отвести глаза на этот раз, поглощённый бурей эмоции своего друга, он медленно сглотнул, мельком стреляя острым, как нож взглядом на поляну, и, неуверенно поведя плечами, кивнул. — Кажется, да… Сиплый, почти не свой голос, вызвал смутно знакомое чувство измены. — Я не могу сказать… Когда дело касается твоего брата, я не могу утверждать. Предполагать могу, но утверждать не следует, — ребёнок тяжко вздохнул, так и не вытянув руку. — Гон, пойми и его тоже. Я знаю, что ты ревнуешь, — он поперхнулся воздухом, краснея, — я тоже… Я тоже его ревную и не смотри на меня так! Он единственный человек, который считает меня ребёнком, а не убийцей. Я также как и ты люблю его, — эта фраза застряла у него в горле и, поперхнувшись воздухом, он ещё сильнее заалел, отворачиваясь. — Просто присмотрим за ним и если он будет угрожать Кайну, то дальше… придумаем действия вместе. Гон кивнул, поворачивая голову в сторону своего брата, с огромным трудом подавляя в себе ревность. Нужно думать и о его чувствах. — Для него Хисока — первый и единственный настоящий друг. Можно даже сказать, что связь с прошлым. Я постараюсь поставить себя на место брата, а пока одёргивай меня от необдуманных действий. — Знаешь, это всё очень хорошо, но ты не думаешь, что пора идти? Юноша приподнялся на локтях, с лёгкой ухмылкой наблюдая, как на мгновение фокусник хмурит брови. — У тебя острые локти, — тихо произнёс он, приоткрывая глаза и устремляя взгляд в небо. — Ты нормально питаешься? Седовласый хотел открыть рот, чтобы извергнуть пламенную тираду о том, что он не маленький и сам знает, что правильное питание — важно, но спустя секунду захлопнул, громче чем необходимо клацнув зубами. В памяти всплыли пустые пачки из-под лапши быстрого приготовления и редкие попытки накормить худого ребёнка от Дуо. — Обжорство — грех, — произнёс он, скатываясь и чувствуя, как аккуратно поддержали его под локоть. — Я не про обжорство. Я про нормальное количество витаминов, белков и углеводов, солнце моё, — поднимаясь с земли произнёс он, аккуратно доставая листик из волос. — Я слегка заинтересован в твоём здоровье. Это «слегка» было произнесено настолько пугающим голосом, что автоматически сделавший шаг в сторону Кайн, сглотнул, опуская голову. — Как я понял из того, что я недавно видел, ты не совсем человек, как я предполагал. Что ест твоя раса? — Мясо, — словно отмахнулся парень, быстро перебирая пальцами по волосам, зацепляя их в странном подобие косы отмечая, что мужчина замолчал и задумался, сверля его голову своими золотыми глазами. — Нас ждут, Хисока, пора идти. Фокусник всё также заторможено кивнул, аккуратно обхватывая длинными пальцами запястье юноши, направляясь в сторону людей, заставляя только гадать, что творится в его голове. Парень ухмыльнулся, медленно следуя за ведущим его через самую ровную местность мужчиной, стараясь не думать о размерах тараканов, которые обитают в этой голове. «Пока он на моей стороне, всё будет хорошо». *** Мальчишки отвлекали Бискет от прошедшего времени как могли, хоть это и помогало довольно слабо. Благо вслух изъясняться она не стала и лишь сверлила приближающиеся фигуры тяжёлым, как свинец, взглядом. Учитель детей, который вообще не выглядел как человек, способный хоть чему-то научить, улыбался странной, слегка напряжённой и нервной улыбкой, а в глазах то и дело плескались непереводимые эмоции. Юноша держался рядом с мужчиной, мелькая на грани его видимости и именно это, как в одно мгновение поняла женщина, останавливала того от кровопролития. — Эй, Кайн, — крикнул Гон, выбрасывая руку вверх, активно ею тряся, — идём скорее. Напряжение чувствовалось слишком сильно, чтобы не обращать на него внимание. Напряжение и неловкость? Кайн вытянул свою ладонь, на прощание легонько мазнув подушечкой пальца по костяшками спутника, посылая ему один из невозможных Эмминых взглядов, поворачиваясь к детям и с распростёртыми руками ловя их, заключая в объятия. — Куда вы направляетесь, если не секрет? Секретом это не было и выложив все дальнейшие планы, Киллуа довольно откинулся на траву, утягивая за собой друга, позволяя Кайну заняться свои внешним видом и, судя по больно хитрым взглядам в сторону мага, ещё и его. Стоило только юноше подойти, вытягивая расчёску из кармана, как Моро оторвался от подпилки ногтей, задумчиво вглядываясь в глаза напротив. — Делай что хотел, я не против. Парень довольно растянул губы в улыбке, заходя за спину мужчины и, крутанув расчёску между пальцами, задумался, поглаживая большим пальцем подбородок. Легонько проведя рукой по волнистым волосам фокусника, которые, ко всему хорошему, оказались ещё и удивительно мягкими, словно облако, Кайн накрутил одну особо длинную прядь на палец, задумчиво её разглядывая. Юноша чувствовал всё недовольство, что флюидами распространялось от девушки и пришедших с ней людей, но поделать ничего не мог. Если выбирать между заплести волосы Хисоки и пойти с чужаками через лес, то первое было невероятно соблазнительней. Стараясь лишний раз не дёргать волосы, парень быстро справился с задачей, очередной раз зависая. Мужчина сидел чуть запрокинув голову, подставляя лицо под лучи солнца, изредка поглядывая на умиротворённое личико Кайна, решающего, что ему делать дальше. Если выбирать между Эммой и Кайном, то Эмму хочется больше избить до полусмерти, а вот Кайн — другое, совсем иное, чем и притягивает невероятно. Один человек и две крайности. Юноша аккуратно заплетал тугую косичку с левой стороны, решив, что правую оставит так. Фокусник красив, так пусть походит так, чтоб его радовать. Сладковатый запах полевых трав доносился откуда-то с севера, обволакивая приятной, слегка горячей, солнечной плёнкой, наполняя тело лёгкой тяжестью и оседая приятным чувством безопасности. Закончив с волосами, парень перевёл взгляд туда, откуда доносился аромат, слегка склоняя голову и прищуривая глаза, неуловимо становясь похожим на кота, очередной раз выслеживающего призрака по дому. Зрачки золотых глаз медленно расширились, а адреналин, выбросившийся в кровь, принёс лёгкую эйфорию, и он уже, почти забывшись, делает шаг прочь от своих людей, но так же внезапно останавливается, чувствуя поглаживания по запястью. Резко развернувшись, он встретился взглядом с хитро скалящимся Моро, держащим его руку в своих двух ладонях. — Солнце, ты куда-то собрался? Обманчиво спокойный голос отдался треском в голове, возвращая ощущение реальности, и уже Кайн удивлённо уставился на фокусника, сжавшего его руки чуть сильнее. — Я чуть не ушёл? — шёпотом спросил он, заглядывая в глаза напротив и, получив положительный ответ, мысленно выругался. — Я почувствовал полудницу. Профессиональный рефлекс. Напугал? Скрывая что-то мимолётное за ухмылкой, он попытался отойти, но его резко притянули к себе, усаживая на колени. Милейшее смущение Кайна, моментально потерявшего связь с миром, Хисоку позабавило. Мужчина глумливо улыбнулся, заправил прядь серебряных волос за ухо, очерчивая указательным пальцем линию скул юноши и, прикусив губу, чтобы не расхохотаться в голос, продолжил наблюдать за тем, как наливается краснотой шея и уши парня. — Предупреждай, когда в следующий раз решишь с кем-нибудь сразиться, — прошептал он ему на ухо, бросая быстрый взгляд на напрягшихся детей, делая пометку, что мальчишки очень сообразительные. Ещё когда Кайн начал забываться и только-только повернулся в сторону неведомого врага, Гон резко оторвал голову от травы, медленно протягивая руку к кинжалу, наблюдая за старшим братом, а Киллуа перевернулся на живот. Сейчас же мальчишки изображали полную незаинтересованность в его поведении, но чуйка говорила о том, что любое посягательство на старшего, как два ребёнка постараются его порешать. — Ты теперь в няньки ко мне записался? — злым шёпотом спросил Кайн, теряя всё своё смущение и, развернувшись лицом к мужчине, схватил его пальцами за скулы. Да, Кайн намного прекраснее Эммы. Эмма — безумец, проклятый на вечную жизнь, ничего не страшащийся, необдумывающий последствия и довольно мерзкий по характеру. Хисоке ли это не знать. Каждый божий раз, когда Кайн умирает, появляется Эмма и каждый раз, он всё безумнее и безумнее. Мужчина коснулся рукой его ладоней, так аккуратно сжимающих его лицо, чуть надавил, притягивая к губам и, смотря прямо в мечущие молнии глаза, нахально улыбнулся, оставляя на внутренней части ладони поцелуй. Да, Кайн лучше. Гневное расплавленное золото глаз, серебро волос, белоснежная кожа, покрытая сетью шрамов, горячая кровь, горький аромат полыни и холода. С Эммой интересно сражаться. Он готов в любой момент достать свой излюбленный тесак и постараться отрубить тебе голову. Эмма интересен как объект изучения. Невероятно интересен. — А я когда-то переставал ею быть, солнце? — всё также тихо спросил он, неотрывно считывая эмоции на перекошенном от ярости лице. Пару секунд спустя, опустошённый вспышкой агрессии Кайн, опустил голову на плечо мужчине, прикрывая глаза и стараясь унять пульсирующую боль в голове, мешающую даже думать. Рука обессиленно опустилась, и он, поджав ладони к груди, тихо выдохнул. — Опять? Шёпотом поинтересовался Хисока. — Очередной раз. Честно ответил Кайн, позволяя мужчине опустить пальцы на его висок и слегка массировать… Из леса вышли они уже с закатом, изрядно поблудив. Картами пользоваться они не рискнули: Кайн был смертельно бледным и шагал опираясь на руку Хисоки. Даже передвигаясь таким образом он, кажется, испытывал страшные мучения, а посему, все молчали. Из леса их мог спокойно вывести и Гон, но его заткнул какой-то мужик намекая на то, что тот ещё ребёнок, чтоб командовать. Опасно блеснувшие глаза мальчишки очень порадовали фокусника, но тот слишком был поглощён пальцами, слабо сжимающими его рукав. Ближайший город был в часе ходьбы. — Телепортируйтесь в ближайший от нужной точки город. Встретимся завтра, — отдавая сумку с каким-то барахлом, сказал Киллуа, кидая пустой взгляд на задолбавших его солдат. — Мы сейчас, пожалуй, мотнёмся в город поблизости. Минуты за три доберёмся. Картой перемещаться опасно. Бискет кивнула, окидывая взглядом поджимающего губы Гона, скрестившего руки на груди и, выглядящего так несчастной, что спорить не хотелось. Киллуа махнул рукой, возвращаясь к своим. — Как он? Мальчик стрельнул глазами на Гона, но тот лишь пожал плечами, мол: «сам не понимаю и тебе говорить нечего». — Ну не умираю я, что вы со мной возитесь? — тихо пробурчал юноша, стыдясь положения самого слабого в команде. Гон лишь тяжко вздохнул, впутывая руку в свои волосы и слегка сжимая, чтобы думалось лучше. Хисока кивнул, аккуратно вытаскивая рукав из кулака парня, немного отходя от него, наблюдая, как опасно тот покачнулся. Такой трепетно беспомощный юноша вызывал странное чувство щемящей нежности у всей команды, привыкшей уже к его почти всесилию. Кайн покачнулся, заваливаясь вперёд, но три пары рук вернули его в вертикальное положение. Мужчина вздохнул, слегка нагнулся, подхватывая парня под коленями и плечами, укладывая его себе на руки — Никто не против, что я понесу его, — утвердил Хисока, вызывая у Гона прилив странных хмыков, но тот не возникал, помогая устроить брата на руках у Моро. — Никогда бы не подумал… — начал он, но заметив, что брат преспокойно уснул, уложив голову на плече, замолчал. — Не поверишь, но я тоже, — ответил фокусник, в общих чертах понимая, что хотел донести ребёнок стоящий перед ним. Гон на это только закатил глаза, отворачиваясь от слишком радостного мужчины, возвращая всё своё внимание окружению. — Мы с Киллуа пойдём вперёд, доберёмся до города и снимем нам комнаты в трактире. В том месте он всего один, так что вы точно не заблудитесь, а если всё-таки так случится, то будите моего брата. У него странная связь с кабаками… — Ага, — вставил свои пять копеек Киллуа, закидывая руки за спину, — он плачет, когда их видит. Эмоции, воспоминания приятные… Всё такое. Моро изогнул бровь, выискивая в памяти момент, когда эти два засранца перестали его бояться. Фрикс младший задумчиво водил пальцем по линии горизонта, что-то бурча себе под нос. — Ты же знаешь, Хисока, что мой братец намылился на Тёмный континент? — вопросительно протянул он, поправляя лямку походной сумки брата. — Ага, судя по твоему лицу — не знал. Так вот, что я хочу сказать, — произнёс он, поворачивая голову и обращая всё своё внимание мужчине, — Лучше, чем его там соблазнит какая-нибудь тумба-юмба нечестивого происхождения, пусть его закидоны терпит своя нечисть. От тебя я знаю, что можно ожидать. Киллуа громко всхлипнул, утирая не существующую слезу и с громогласным: «Боже, как же я тронут, Гон! Впервые вижу, чтобы человека благословлял младший брат!», заехал смущённому донельзя Гону между лопаток, принимая единственное верное решения за день — сматываться в сторону города. Гон возмущённо потирал спину, недовольно ворча, когда почувствовал, что Моро поравнялся с ним и довольно миролюбиво кивнул, медленно направляясь за Киллуа. Паренёк смотрел в спину удаляющейся фигуре, бережно держащей его непутёвого братца на руках. — Если мой брат выступает нам в роли матери, то что получается?.. Хисока теперь нам отцом станет? — удивлённо прошептал ребёнок, качая головой. — Да, Гон, я теперь твой отец, — прозвучал затихающий ехидный голос, пробивший мальца на мурашки и непонятную пунцовость. — Как хорошо, — вставил свои пять копеек он, догнав нагло ухмыляющегося фокусника. На лице парня отразилась такая ухмылка, что Хисока сразу понял причину, по которой его не боятся. Мальчишки воспитываются чертилой. — Как хорошо, Хисока, честно. Но тебя, кажется, кое в чём не просветили. — М? — У нас матриархат! — крикнул Гон, отправляясь в догонку Киллуа. Мужчина улыбнулся, опуская взгляд на умиротворённое лицо человека, которого без его ведома уже благословил его собственный младший брат. — Что же, против такого матриархата я ничего не имею.