Вечный школьник.

Что могло бы быть лучше вечера в баре? Да хотя бы компания и обсуждаемый вопрос, пожалуй именно эти два фактора и омрачали времяпрепровождение. В баре на отшибе было по-своему уютно. Далеко не новое здание не было обшарпаным, по нему не бегали тараканы, с крыши прямо в стаканы не капала вода, а мыши не пели серенады своим тоненьким голоском; о старости напоминали лишь, потемневшие со временем, бревенчатые стены, да лампочки, что иногда мигали, заставляя некоторых посетителей напрягаться, однако людям в кондиции это даже нравилось. По небольшому бару разлетались звуки ударов стакана о стакан, пьяной болтовни, разбитой время от времени посуды, громкий смех, а за этой какофонией слышался тихий голосок скрипки, на который, впрочем, многие не обращали внимания. Официант отнёс очередную порцию коньяка со льдом для двух персон, что сидели в самом дальнем углу бара. На маленьком деревянном столике и красовались множество бокалов и стаканов из-под напитков, начиная от лёгких «девчачьих» коктейлей и заканчивая текилой, но молодые люди отказывались возвращать посуду, а прислуге пожить ещё хотелось. — Знаешь, я порядком удивлён, — протянул Хисока, чокаясь с Иллуми. Бокалы соприкоснулись с тихим звоном, который был мгновенно поглощён фоновым шумом зала, облетая его почти полностью и отзываясь в многочисленных пустых фужерах. Янтарная жидкость бокалов немного перелилась из одного в другой, оставляя дорожку капелек между пьющими. — Не стоит, ты мне просто нужен, — пусто ответили ему, даже не посмотрев на то, как хитро блестнули затуманенные глаза мага. Хисока пожал плечами, немного отпил, причмокнув, и поставил стакан на стол к его пустым сородичам. Мужчина откинулся на спинку стула, запрокидывая голову и устремляя взгляд в никуда, думая о причине своего визита в это заведение. Моро на ощупь достал телефон из нагрудного кармана, поднёс его почти к глазам и принялся что-то увлечённо листать. По мере просмотра настроение его улучшалось, а сам он, кажется, готов был встать, раскланяться с приятелем и пойти по своим делам. Иллуми посмотрел на вальяжно распластавшегося собеседника, растянувшего губы в подобие улыбки, отпил из стакана и попытался ткнуть его иголкой. — Зачем же ты так? — не отвлекаясь от телефона, спросил он, зажимая пальцами смертоносное железо. Тон его ответа также не устроил Золдика старшего и тот, вытащив из рукава ещё три иголки, зажал их в кулаке. Хисока скосил глаза под стол, тяжко вздыхая, тут же убрал телефон назад и, облокотившись на деревянную поверхность, посмотрел прямо в пустые тёмные глаза, в тусклом освещении бара, казавшиеся ещё более бездонными. — Ну так, чего же ты хотел? — Убей кое-кого, — всё также безэмоционально попросил убийца, — у меня другое дело. Вот ты и пригодился. Хисока поднял брови, скривил губы и потянулся за стаканом, но воткнувшиеся иглы, почти около пальцев, явно намекали на то, что ответ должен был последовать незамедлительно. Мужчина поднял руки в примирительном жесте, глазами показывая, что на диалог он, в принципе, открыт. На стол перед мужчиной были выложены фотографии и Моро мог поклясться: этот коричневый шерстяной плащ, под которым он знал, что прячется аккуратная седая коса и ладная фигурка, что под этой маской лисы скрыто белоснежное личико, которое так прекрасно покрывается алыми пятнами гнева и ненависти, что под этими перчатками сокрыты тонкие пальцы пианиста, раздирающие глотки противникам. В его глазах только на мгновение промелькнуло желание узнать, на кой хрен Иллуми приспичило убивать его милейшего Эмму, которого он только недавно познакомил со своей точкой зрения на их отношения. Фокусник порядком наигрался в священника и больше подобного не хотел. Сдерживать свои искажённые, больным разумом эмоции становилось труднее, а желание нацепить на парня ошейник и утащить того куда-нибудь, исключительно в своё личное пользование, невыносимое. При этом, в хорошем стечении обстоятельств, Эмма ещё и характер свой должен был сохранить, как и любовь к неоправданному риску. Он посмотрел на Иллуми, походящего больше на уснувшего, чем на человека в сознании, склепал пренебрежительное лицо и пальцем подвинул фото. Только он хотел сказать, что «цель меня не интересует, ибо никакого мне удовольствия не доставит», как голос подал Иллуми. — Он сильный, — заметив замешательство на лице собеседника, пододвинул фотографии назад, — ещё и неоднозначная фигура охотников. — О-я, — протянул Хисока, соображая, каким ещё способом можно отказаться, но так, чтобы Иллуми и думать забыл о его Эмме, — С каких пор, обычные охотники стали переходить дорогу Золдикам? — С тех пор, как стали ошиваться рядом с Киллуа, — незамедлительно последовавший ответ порядком напряг мага. Знал же, что мелкий Золдик хорошего не принесёт, но легче будет действительно убить Эмму и ждать будущей расправы, чем уговорить его вернуть мальца домой. В понятии Эммы, как он однажды сказал, дом — место, где тебя ждут, кем бы ты ни был и как бы не ошибался. Семейство Золдиков же не укладывается в понятие «дом» у мужчины. Видимо, он решил заменить семью Киллуа, раз начал его воспитывать. Мысли в голове у Хисоки сменялись подобно бурной реке, скрываясь под маской пренебрежительности, дабы не раскрыть маленький секрет раньше времени. Значит уговорить не получится. Придётся действовать, но сначала нужно его найти. — Мне кажется, — начал мужчина, прожигая взглядом крашенное лицо собеседника, — что ты просто из личных убеждений не хочешь его убивать. Иллуми совершенно понятно замаскировал фразу «наверно ты просто…» — Спал с ним, — утвердительно кивнув самому себе, произнёс Золдик, замечая переменившееся настроение, крутившего в руках стакан и жующего губу Хисоки. — Но ты вроде не заводишь постоянных отношений, ты сам говорил, что… — О-я, куда пошли твои мысли, Илу-чан, — нагло перебил Моро, ставя на стол стакан, треснувший пополам от удара. — Ничего подобного, просто… «Ну и что же просто?» — сам себя спросил он, решая, какую из правд сказать ему. — Просто он может многому научить Гона, а значит, я скорее смогу с ним сразиться, — поражаясь собственному вранью, произнёс он, уводя взгляд в пустоту стены, делая вид, что думает о скорейшей расправе с мальчишкой и полученным удовольствие, а сам складывал в голове трёхзначные числа, что было прекрасным способом защитить свои мозги от посягательств черноволосого. — Так, что же Киллуа в нём нашёл? — вопросил Иллуми, отодвигая стакан к горе пустой посуды. Хисока, на это изречение, только ухмыльнулся, прикрывая глаза. Он точно знал, что именно нашёл Киллуа в Эмме и по какой причине он не согласиться просто так променять его на всю свою семью. Первое — он яркий пример того, что при большом желании, даже маньяк может усмирить своих демонов. Было бы ради кого, а значит Эмма — дорожит семьёй. Из этого вытекает вторая причина — он защитит любого, кого считает своим человеком и он это даже показал, когда припёрся откусывать паучьи жопы за своих детей. Тут же вытекает третье — он ужасающе силён. Доподлинно не известно, сильнее ли он или Иллуми, ведь Эмма знает, что ему не светит «Game over» после смерти и он может не выкладываться на всю катушку, подставляясь под удары. Знаем, проходили. Уклониться от всех хитросплетённых связок ударов и попасть под карту, пущенную на авось. Был бы он всегда серьёзен, как и в битве с Фейтаном, то действительно представлял из себя что-то сверхъестественное и необъяснимое. «Да и красив, чего скрывать-то. Весёлый, если не бесобродит, надёжный, если хочет, и хороший товарищ, если ему это не в ломы. А главное, какая стать…» — чувствуя, что мысли стали заносить его, Хисока снова вернулся к подсчёту чисел в уме, прикидывая, какие серёжки в следующий раз ему подарит. — Ах, да, — будто вспоминая о чем-то, произнёс Иллуми, доставая какую-то бумажку из-под стола и лёгким движением руки отправляя горы посуды на пол. Моро скривился от громкого звука, чувствуя, что забыл только придуманную вещицу. Иллуми не обращая внимания на кислую мину товарища, шлёпнул ладонью по столу, призывая обратить внимание на него. «Куда уж больше, зараза? Ты и так у меня уже в печёнках» — подумал маг, наклоняясь над предложенной бумагой. По мере прочтения зрачки мужчины хаотично сжимались и расширялись, а он сам непроизвольно облизывал губы. Иллуми выдрал листок из когтистой ладони товарища, подмечая, что тот пиздабол и верить ему нельзя. — Удивительно да, Хисока. Информацию найти было о-о-очень сложно и я действительно преклоняюсь пред способностью этого парня затирать следы, но деньги очень полезная вещь и его, — он подумал, что будет звучать лучше, — продали, да, это слово. — Кто? — уже без какого либо веселья спросил Хисока, ибо на листе было всё. Абсолютно всё, начиная с момента сдачи Эммой экзамена и до этого дня. Полный перечень заведений, предпочитаемые для завтрака, обеда или ужина; гильдии, связи с которыми он поддерживает; охотники, знакомые с ним и их личные мнения о его способностях; то, на что у него аллергия и перечень непереносимости некоторых лекарств (самое удивительное, что там был и обыкновенный парацетамол). Привычки вплоть до того, что он любит надевать в дождливую погоду. Больше всего поднапрячься заставил подробный перечень его нэн способностей и силы, полученной путём подчинения демонов, после чего стало ясно: информацию продал тот, кому Эмма мог доверять. Таких людей было мало и Хисока напряг память, вспоминая тех, кого вообще упоминал Фрикс. «Легенды» Это слово колоколом зазвенело в его пустой голове. — Тебе нужен тот, кто мне это продал, — он помахал листом перед его глазами, наблюдая, как тот старается не следить за заветным листом, что крайне веселило Золдика, но тот ничем это не показывал. — Я тебе скину его имя позже. Не нравится мне иметь дело с теми, кто продаёт своих товарищей, но куда деваться? Как говориться, предавший раз, предаст и дважды. Получишь имя — делай, что хочешь с ним, он мне не нужен. Но давай заключим договор? Хисока поджал губы, швыряя на пол стакан, сильнее пугая прислугу, спешно эвакуировавшую посетителей. Не нравится. Не хочется. Не желается. — Я отдаю этот лист тебе и забываю вообще всё, что ты потребуешь, а ты, всеми правдами и неправдами, разлучаешь, судя по твоей реакции, своего ненаглядного Эмму и моего брата, — он протянул руку за новым стаканом с выпивкой, удивительным образом уцелевшим, ужасающе скалясь, — иначе я его убью. Явившаяся, в качестве подтверждения своих слов, жажда крови, обволокла всё помещение и Хисока понял: да, он его убьёт. Благо, на листике не было и слова про его навык рестарта собственной жизни после смерти, но снова сносить непонимающие взгляды двенадцатилетнего ребёнка он не сможет. Сначала сломает его, а потом будет убиваться над своей обожаемой надломанной куклой. — Оки, Илу-чан, — усмехнувшись, ответил мужчина, выхватывая листик, — но я не могу обещать, что Киллуа не захочет последовать за ним. Знаешь, у него талант привязывать к себе людей, не осознавая этого. Иллуми кивнул, поднимаясь из-за стола, немного неуклюже задевая бедром стул. — Ты серьёзно? — О чем ты? — скрывая улыбку за листом бумаги, спросил фокусник, переводя взгляд в сторону. Золдик тяжко вздохнул, намотал на иглу розовую резинку, тянущуюся от кармана на бедре к стулу и, положив её перед носом собеседника, пошёл на выход. В баре было пусто. Оставался в нём только Моро, ожидающий сообщение.

«Кин, больше известный, как Шестая легенда. Управляющий отделом шпионов. В хороших отношениях с Второй и Пятой легендой. Четвёртый его недолюбливает, но в открытую это не показывает. Достоверный источник.»

— Спасибо, Илу-чан. От тебя действительно есть прок, — сказал в пустоту здания мужчина, выключая мобильник и вставая из-за стола. — Значит, Кин. *** — Итак, чему нас научил Эмма? — перепрыгивая через очередное бревно, спросил Гон, оглядываясь по сторонам. Киллуа шёл рядом прогулочным шагом, закинув руки за голову и устремляя взгляд в бесконечно голубое небо, пробивающееся через листву, и следя за тем, как бы Гон не шибанулся с очередного поваленного дерева. Настроение у него с утра было расчудесное и ничего на данный момент испортить его не могло. Мальчик задумался, прикрывая глаза и останавливаясь. Пока он думал, Гон спрыгнул со своего импровизированного пути и тремя длинными шагами нагнал утопавшего немного вперёд друга. Киллуа вытянул одну руку, вставая в стойку. — Эмма, — чётко произнёс он, выбрасывая палец из кулака и указывая на импровизированного врага, — фас. Гон расхохотался, хватаясь за друга, чтобы не упасть в траву, а следом и за ним рассмеялся Золдик, делая шаг назад, но споткнувшись об корень пяткой, полетел в кусты, вызывая новый взрыв хохота. Отсмеявшись, Гон полез в кусты, вытягивая за ногу Киллуа на полянку и присаживаясь рядом. — Нет, ну а если серьёзно, — с напущенной важностью произнёс он, поглядывая на блаженно жмурящегося Киллуа. — Мы с ним около пяти месяцев, а он так нас ничему и не учил. Я не про предметы, которыми он меня замучил, — на всякий случай, открестился Гон. Гон лёг рядом, вспомнив, что Эмма всегда стоял на стороже, если они с Киллуа бесились. Даже находясь в квартире, он был готов ко всему, если вспомнить, какими напряжёнными казались икры и плечи. Можно было бы списать это на параною, но «лучше быть живым параноиком, чем мёртвым раздолбаем» — внезапно всплыло у него в голове. На лице ребёнка изобразилась работа мысли, заметив которую, приоткрывший глаза маленький убийца, хохотнул. — А он нас напрямую ничему и не учил, — срывая травинку и начиная её ломать, присел Киллуа. — Он исключительно своим примером. Гон тоже сел, недоверчиво поглядывая на занятого друга. — Не говори, что ты сразу понял. — Ага, стоит приглядеться и ты понимаешь, что профессионал не точит ножи так медленно, чтобы другие могли это увидеть, — потянулся он, снова падая на зелень, откидывая былинку. — Да и запоминаются его привычки, — хмыкнул он, — ты же теперь тоже постоянно прислушиваешься и присматриваешься ко всему, даже не замечая это. Гон почесал затылок, нащупывая резинку, закрепляющую низкий хвост. — Вот тебе и ответ на твой вопрос. Ты тоже стал заплетать волосы, чтоб не лезли в глаза, но честно говоря, мне твой ёжик тоже нравился. В лесу было свежо и приятно. В городе стояла страшная жара, да и другие игроки мутили им настроение своим присутствием. Гон нахмурился, отгоняя непрошенную мысль о том, что было бы хорошо, если бы на острове были только они с Киллуа и братом, а другие «люди» нашли бы себе занятие поинтереснее. В чем-то был Киллуа прав. Привычки Эммы, казалось, проросли в нём, заставляя постоянно оглядываться и отмахиваться от параноидальных мыслей. — Судя по твоей моське, ты боишься, что личность Эммы заменяет твою, но могу тебя успокоить — ты просто взрослеешь и становишься похожим на своего брата. Это не плохо, — объяснил вмиг растерявший веселье Золдик, резко поднимаясь на ноги. — Страшно то, что если взрослею я, то могу принести множество проблем. — Ты о своём брате? — спросил Гон, принимая предложенную руку, поднимаясь с земли и отряхивая широкий кожаный ремень, на который крепились пустые ножны. Киллуа задумчиво кивнул, уводя взгляд от слишком чуткого взора товарища. — Ты не такой, как он, — хлопнув по плечу Киллуа, сказал Гон, в ту же секунду подхватывая его под руку, чтобы не убежал и не избегал душевных разговоров. — То, что вы родственники, не делает тебя лучше или хуже. Ты не перенимаешь его привычки, а значит тебе нечего бояться, — легкомысленно отозвался он, продолжая удерживать рвущегося подальше друга. Так они и шли. Гон висел на руке как баласт, а Киллуа пёр как танк, пытаясь скрыть собственное смущение. — и если ты так этого боишься, то перенимай привычки Эммы. Они и полезные и тебя от него не воротит. Киллуа согласно кивнул, понимая, что его действительно не варит от Эммы и расставаться с братьями Фрикс он не намерен. Слишком уж сильно привязался к ним, а особенно к чрезвычайно легкомысленному Гону. — Лишь бы худого не было, — через минуту молчания ответил он, продолжая прокладывать дорогу сквозь бурелом. Как они туда забрели — не понятно, но факт оставался фактом: выйти им нужно до захода солнца, ибо что-то мерзко сосало под лопаткой. — Если что, нас защитит мой старший брат, — отлипнув, воскликнул он, радостно улыбаясь. Киллуа непроизвольно повторил мимику первого. «Но кто же защитит его, если что-то случится?» — спросил он себя, но находясь под влиянием ауры Гона, наплевал на переживания и вновь вернулся к увлекательному занятию — ходьбе. — Знаешь, — выбегая на залитую закатным солнцем полянку, с удивительным голубым озером, сказал Фрикс, усаживаясь спиной к природному источнику, — меня последнее время рядом с Эммой мучают противоречивые чувства. Иногда будто в горло ему вцепиться хочется, но слава всем великим, это быстро проходит, — тихо говорил он, смотря прямо в немигающие голубые глаза. «Разумеется, Гон. Вы же природные враги. Демонид и дампир рождённые в одной семье и жизни друг без друга не представляющие. Эмма объяснял мне это, но тебе я это сказать не сумею. Ты тогда ужасно перепугался, когда ранил того чашкой. Да и Эмма хорош. Вместо объяснений, на колени перед тобой упал и прощение просил. Нет, Гон. Оставлю этот разговор Эмме-сану.» — думал он, не смея увести взгляд. — Я прям ненавижу себя в эти моменты, Киллуа, — кинул камушек ему под ноги и тихо вздохнул. — Я ведь люблю его. И он меня тоже. У нас нет никого из ближайших родных, кроме тёти и бабушки. Так ведь нельзя, — закусив губу, он взъерошил волосы, расплетая низкий хвост. — Ты просто видишь в нём опасность, — присаживаясь спиной к спине и облокачиваясь на неё, ответил светловолосый. — Я тоже иногда сдерживаю себя от того, чтобы не ответить на его внезапную вспышку агрессии направленную не на меня, но мне всё равно страшно. И я понимаю, что если бы Эмма-сан хотел мне смерти, то давно бы убил и не допустил нашей с тобой дружбы. Он же ревнивый, — хмыкнув, швырнул камень в зеркальную гладь. По озеру пошли круги. — Ничего в этом страшного нет. Твой брат не плохой человек, а ты просто прекрасный друг. Большего нам и не нужно, — замолчал он, сглатывая комок обострившихся нервов, — А я постараюсь вас не подводить, — совсем уже прошептал он, закрывая глаза. Солнце село, а они так и не дошли до другого города. Золдик недовольно поджал губы. — Если твой брат узнает, что мы ночевали в лесу, где непонятно какая тварь бродит, даже не успели нарисовать защиту от ваших там привидений и соорудить костёр, то в лучшем случае нас убьют, — тихо говорил он, не желая привлекать внимание обитателей леса. — А в худшем случае — мы будем до нашей смерти ходить с ним за ручку, — вторил ему таким же тихим голосом Гон. — Стоит пересмотреть приоритеты, ты так не считаешь? Гон пожал плечами. — Не переживай, я свистнул у него немного его крови, — поднимаясь с травы и подавая руку, сказал он. — Одна капля в костёр и никакая зараза слабее Эммы не подойдёт близко. Киллуа недоверчиво покосился в лес, принимая руку и вставая. — Не хочу думать о том, кто может быть сильнее Эммы, — тихо ответил Золдик, принимая одну картечь на всякий случай и направляясь за хворостом в лес. — Хоть вода питьевая есть, но я также не хочу думать, кто может от туда всплыть. Спасибо, не хочу. Гон улыбнулся провожая друга до кромки леса взглядом, нашёл какой-то острый камень и с превеликим мучением, принялся вспоминать последовательность рун, наносимые для защиты территории. — Вроде первая феху… Киллуа вернулся, таща в руках охапку веток и пиная одной ногой трухлявое бревно. Вроде до утра должно хватить. Вопросительно посмотрев на жующего губы друга и проклинающего свои прогуляные уроки рун, дождался, когда Гон тыкнул пальцем в землю, где по его расчётам должен гореть костёр. И не то, что бы Киллуа не верил в способность друга вспомнить двадцать последовательных рисунков, но на всякий случай достал электрошокер. «Огонь побеждает ветер. Ветер побеждает молнию. Молния одолевает землю, а она главенствует над водой, которая тушит огонь. Мы защищены от всякой хрени из-под земли, с неба, — посмотрел на костёр, — и не дай, конечно, Эмма-сама, появиться кому-нибудь из ада, но у нас тут много воды» — думал Киллуа, натачивая веточки. Как он и говорил. Эмма невзначай их выдрессировал и теперь они знают, как и с чем бороться. В теории. На практике пока не понятно, но ряд экспериментов показал, что демониды электричества не боятся. Или активно притворяются, что тоже может быть из-за врождённой вредности. К разведённому костры скоро подсел Гон, блаженно вытягивая ноги поближе к теплу. — Чем займёмся завтра? — спросил он, кидая найденную веточку в костёр. Где-то на севере завыл волк. Его мгновенно поддержали сородичи и теперь, приближавшийся к поляне звук, нарастал с каждой секундой. Гон покрепче сжал пустые ножны, сглатывая слюну и провожая глазами красные огни, появившиеся в лесу. Дети сидели лицом к лицу и наблюдали за тем, что творилось у каждого за спиной. Киллуа наблюдал за тем, как на чистой глади озера появилась рябь, усиливающаяся с каждым мгновением. — Предлагаю дожить до утра. Они кивнули друг други и подсели почти вплотную к спасительному огню, морщась от жара. — Это проклятые волки и если с одним мы бы справились, то со стаей сложно справиться и троим взрослым охотникам, — скороговоркой проговорил он, сжимая в кулаке траву, чтобы не взвыть от безысходности. — Очень хорошо, Гон. Мы просто не будем вылазить за пределы круга, что-то ещё? — Я не знаю кто сидит в озере, Киллуа, но этот кто-то наверняка захочет нас съесть. — Очень полезная информация, совершенно не деморализует. Разошлись кусты и на полянку тихим шагом вышел волк. Шкура его была ужасно потрёпана, а с одного бока свисал шматок мяса, оголяя пожелтевшие кости. — Интересный факт. Проклятые волки — мёртвые создания, появляющиеся или после того, как одного из них укусит уже проклятый сородич, или после того, как существо с Инферно прольёт свою кровь на землю в полнолуние. Но отдельно взятые волки не так страшны, как заражённая стая, — отвлекаясь от сковывающего ужаса, шептал он, зная, что Киллуа его прекрасно слышит. — Зачем они здесь? — Помнишь, брат рассказывал, что ему поведал Джин? Так вот, мне кажется что вся ужасная живность этого острова тут для обучения Эммы и меня. Что-то похожее на симулятор, но нифига не расслабляет. Киллуа кивнул, стараясь не двигаться, чтобы не привлечь ещё больше внимания к их скромным персонам. А волк, к тому времени, подошёл к краю нарисованного круга, принюхался к земле и поднял голову, вглядываясь прямо в глаза Гону. — Этот круг должен работать так, чтобы никто нас не видел зв пределами круга, но мне кажется, я где-то ошибся, — вставая сказал он. Киллуа мгновенно попытался схватить друга за запястье и усадить на землю, но тот отдёрнул руку и зашёл за его спину, разглядывая волка. Волк, стоящий за чертой между двумя мирами, учитывая, что круг имел схожее значение с рекой разделяющие Явь и Навь, зарычал, дергая головой и приседая, готовясь прыгнуть. Киллуа затылком почувствовал нехорошее, кувыркнулся ближе к костру и рукой, выдёргивая из него головёшку, швырнул её в волка. Волк заскулил от страшной боль, а огонь попавший на шмат висящей шкуры, почти за пару секунд охватил того полностью, пожирая. От живого мертвеца не осталось ничего. — Кровь моего брата — удивительная вещь, — восхищенно прошептал он, переводя взгляд с горсти пепла на, прижимающего к груди обоженную руку, Киллуа. Он смотрел на него, как на идиота. Храброго, но идиота. — Ты больной? — прошипел он, удостоверившись, что с другом все в порядке. — Нужно было проверить работает ли круг, — отмахнулся мальчик, присаживаясь на траву, утягивая Киллуа за собой. — У меня тут есть бинты, — открывая подсумок, перечислял он, — мазь заживляющая, пластыри, флакон с каким-то зельем и несколько иголок. Киллуа покосился в сторону леса, откуда пришёл волк, но на своё удивление никого не увидел. Гон уже закончил обрабатывать ожоги и, стараясь не задевать лишний раз травмированную конечность друга, аккуратно обматывал её бинтом, шепча себе под нос разные успокаивающие вещи. — До утра дотянем, а с рассветом выдвинемся дальше, — сжал пальцы в кулак Киллуа, поднимаясь на ноги и всматриваясь вдаль. Темнота, поглотившая всё уже как три часа, начала редеть и уже можно было хорошо различать далёкие предметы. — Ага, выдвинемся, — виновато протянул мальчик, обхватывая ноги руками и утыкаясь подбородком в колени. — Как думаешь, в честной схватке с этими волками скольких бы мы положили? Киллуа провел здоровой рукой по волосам и нехорошо хмыкнул. — Максимум пять. *** — Я вам снова повторяю — нам не нужен тренер, мы сами справляемся, — упирался лбом Киллуа, на все предложения девушки их тренировать. Гон сидел на бревне, старательно точа кинжал, временами отвлекаясь на ругань этой парочки, которая его порядком веселила. Всё началось с пути в Масадору, где к ним пристала девочка. Гон бы и рад был принять её, но Киллуа, ещё не отошедший от ночи полной весёлых приключений, взбеленился и очень грубо отказал ей. Но девочка оказалась пятидесяти семилетней тёткой и так просто отвязываться не захотела. Сам Гон, был не очень удивлён тому, что ребёнок оказался стариком. У него уже был подобный опыт, спасибо брату, да и ругаться он не хотел. Поэтому отступил на второй план, позволяя другу выпустить пар и по возможности открестить их от навязчивого покровительства. — Да я же сказал тебе всеобщим языком — ОТСТАНЬ, — гаркнул мальчик, делая два предусмотрительных шага назад. Гон тихо вздохнул. А ведь это третий час. Он посмотрел на небо, щуря глаза от яркого солнца, подмечая, что до заката минимум семь часов. За время, пока парочка соревновалась в красноречии, он переточил все ножи и кинжалы, перепроверил руны и целостность флаконов для зелий, сходил набрал пресной воды, перекусил шоколадкой и прочитал пять страниц, начиная все действия по второму кругу. — Почему? — тоже заорала девушка, упирая руки в бока и топая ножкой. — Почему ты отказываешься? Вы слабы, как котята! А я хочу вам помочь, неблагодарные! — Спасиба-не-надо, — ещё громче заорал Киллуа, на что Гон громко шикнул. — Да объясни, почему?! Киллуа свалился на спину, чувствуя, что весь его благородный запал пропал и оставил вместо себя спокойствие и пустоту. Он повернул голову в сторону Гона, сосредоточено разглядывающего рунную вязь на браслете, свистнул привлекая внимание и, поймав взгляд, кивнул в сторону Бискет, мол, «я наорался, попробуй ты» и закрыл глаза. Гон встал, отряхивая свои штаны и возвращая кинжал на место в подсумок, тихим шагом подошёл к Киллуа, взял за запястье меряя пульс, тихо прошептал, что «Бобик помер» и повернулся лицом к покрасневшей девушке. — Мэм, мы не можем учиться у вас, ибо у нас уже есть учитель — Винг, — уважая её седину, отвечал Гон. Девушка расхохоталась, хватаясь за живот. — Так вот в чём дело! А я думала, что что-то действительно важное. Я была его учителем, так что ничего страшного в том, что вы поучитесь у меня! «Нда» — подумал Гон, представляя как обидно будет его старшему брату, узнающему, что его место дрессировщика кто-то занял. — Дело не только в этом, — подбирая слова, чтобы не показаться грубияном, шаркал ножкой он, — У нас уже есть второй учитель и ему не понравится, если кто-то влезет в его учебный процесс. Простите пожалуйста, — низко поклонившись, ответил он, чувствуя замешательство девушки. — Дела, — тихо произнесла она. — Если ваш учитель кинул вас ночью в лесу, то грош ему цена, помяни моё слово мальчик. Гон возмутился, покраснев до кончиков ушей, но мозгом понимал, что для неё дела обстояли именно так. Учитель бросил детей на растерзание проклятым волкам. — Мы сами виноваты, что его не послушались и пошли через лес, срезая дорогу, — прикрыл дыру в легенде Киллуа, присаживаясь на песке, — Он сказал нам идти через степь, что было на три часа дольше, но в разы безопаснее, но мы решили его впечатлить и пошли коротким путём, за что поплатились. Так что не наговаривайте на него, он мастер своего дела и мы не можем его предать. На эту пламенную речь девушка смотрела с явно прощупываемым недоверием, но, кивнув, ответила, что в этом случае, она бы хотела присмотреть за ними пока не вернётся их мастер и помочь с обучением, если те захотят. Киллуа кивнул, ибо ему уже было глубоко пофиг, кого Эмма убьёт первого — его, за действительное предложение срезать через лес или Бискет из-за ревности. Гон тоже согласился: если рядом на горизонте маячит взрослый, то всегда можно рассчитывать на внезапную помощь. Так они и остались вместе. Бискет принялась тренировать детей и Киллуа нежно вспоминал ласковые напутствия Эммочки-мамочки, который и пальцем их за всё обучение не тронул. Гон же, был просто благодарен ей, за полученные знания и умения. Уложившись в десять дней, они порадовали нового мастера своими навыками, перейдя на новый уровень изучения нэн, а Эмма в это время пытался не умереть сам и не прикончить одного хорошего знакомого, но это происходило совсем в другой стороне от скал Каньона.