Вечный школьник.

Тётушка Мито встала рано, что было делом совершенно обыденным. Она долго ворочалась в кровати, желая снова погрузиться в сладкий сон, но чувство того, что она что-то не успевает, не отпускало её. С тихим и совершенно не злобным ворчанием она спустила ноги с кровати, нащупала тапочки и, зевнув, потопала умываться. Эта женщина обожала уют, что выражалось даже в малейших деталях интерьера. Дом был старый, как бы сказали старики «сделанный теми, кто умел и для тех, кто хотел». Каменный, с высоким цельным фундаментом, высокими потолками и деревянной крышей из хорошего дерева. Камень был слегка тёмный, но не угрюмый, а чистый и хорошо отполированный. Гостиная была местом, где отыгралось всё чувство стиля мадам, что превратило комнату в локацию из RPG игр. Блестящий лакированный пол переходил в каменный, когда мы подходим ближе к камину. По стене разместили высокие стеллажи с книгами, цветами и всякими коробочками. В центре комнаты большой цельный стол, вокруг которого были расставлены стулья, из которых отодвигались всего два. Два больших окна выходили на дорогу. Картины Мито не любила, но почитала фотографии, которым было отделено место на камине, рядом с которыми лежала красивая медная плашка. На острове ей было скучно. Постоянных жителей тут не слишком много. Живут тут в основном только старики, да и немногочисленные их потомки. Есть Перси — сын мясника. Живёт он напротив мостовой, через дорогу от их с отцом лавки. Помимо него в доме живут его три младших сестры и старуха мать. Он пытался оказывать признаки внимания Мито, но та динамила его, особо не задумываясь о браке и собственных детях. Чтобы ей не говорили — дети у неё есть. Двое. Два прекрасных мальчика. Да каких мальчика? Старшему недавно должно было исполниться двадцать один год, а младший уже под стол пешком не ходит. Старшенький уже и сам скоро создаст семью, обоснуется где-нибудь в горах, где звёзды особенно яркие, да хоть на островах Сидус, и успокоиться. Посмотрев на него и младший выбросит из головы глупости и перестанет думать об охоте. Она поливала цветы, когда её бабушка, что обожала гадать на скандинавских рунах, вышла и сказала о том, что руны говорят про удачу, радость и скорую встречу. Мито вытерла пот со лба и отправилась дальше пахать в огороде, а бабулька, хитро улыбаясь, покосилась на мешочек рун. — Ты думаешь переиграл меня Эмма- засранец? Она бросила беглый взгляд на стол, где покоилась связка загагулек, что переводилась как «Этот дом посетит великая сила» и «Встречай блудного сына, бабулька!» *** Любовь к гаданию на рунах замечалась у всех представителей семьи Фрикс, но особенно ярко её почитали три человека — бабуля, Джин и Эмма. Бабушка научила этому Джина, который оказался на редкость хорошим учеником. Он прекрасно разбирался во всех тонкостях этой прекрасной науки, но «колдунить» на них не мог. Перевести да, но не больше. И даже такие познания частенько его выручали. Эмма же стал светочем в глазах бабушки. Удивительно быстро разобравшись в значениях, он научился предсказывать на них и даже использовать как оружие. И вот теперь он прислал бабулька письмецо, которое специально трактовалось двояко. *** — Поэтому, дитя грешное, знак «таинство» пишется в третьем алхимическое круге, кровью чистого существа, а не так, как ты хотел. Эмма прикусил губу и хмуро согласился.  — Король Пэймон, можно ещё один вопрос? Великий демон, король, что ходил покорно под светом великого Люцифера, принадлежащий к Чину Господств, отложил мел в сторону и хмуро посмотрел на ученика ака хозяина. — Ну задавай, раз позвал. Великий демон относился к людям как животным и частенько подмечал, что в своём развитии они мало ушли от средних веков. Он не был расистом: эльфы и демониды в его глазах были почти равны ему. Просто люди вели себя очень ненадёжно. Единственный человек, что считался равным ему — Соломон. Но тот множество полных лун назад умер. И вот теперь, личинка человека, прожившая ничтожно мало, задаёт действительно правильные вопросы, что немного поднимало человечество в глазах древнего.  Демон ждал. Его ученик вопросы рожал с явным трудом, но всегда меткие.  Может единственное, что ему нравилось в людях — непредсказуемость. Если демоны всё делают ради выгоды, то люди создания донельзя странные. Вот например пацан, что на данный момент хмуро чертил третий круг и расставлял нужные руны. Пэймон был знаком с ним всего несколько месяцев, но уже понял, что палец ему в рот не клади — откусит руку по локоть, а потом скажет, что так и было и вообще моя хата с края. С дураками Король не водится, а парень оказался далеко не глупым. Делает то, что хочет, когда хочет и для того, чтобы потом захотелось чего-то другого.  — Почему в чёрный полдень особенно сильны ритуалы основанные на крови и воскрешениях? Пэймон очнулся от мыслей и хмуро посмотрел на доску. На его полное удивление ошибок совершенно не было, что было делом совершенно неправильным. Парень стоял на носочках и старательно выводил последние руны над четвёртым кругом.  Демон удивлённо присвистнул, угрюмо почесал затылок и, взяв другой кусок мела со стола, пошёл объяснить причины и следствия. *** Солнце клонилось к закату. Летний ветер ласково обдувал лица путников, шелестел листьями деревьев и высокой порослью травы. Было очень тепло, а точнее душно. Это было бы прекрасное времяпровождение, но если бы не одно но… Мужчина бежал сквозь лес, особо не разбирая дороги; ветки хлестали его по лицу, которое уже было порядочно избито, корни деревьев очень не вовремя выпирали из земли, а подлый туман, что начал недавно появляться, скрывал лесной полог, что повышало шансы вляпаться в капкан или провалится в ров. Мужчину зовут Дейв. У него двое детей, жена и два брата. Ему недавно исполнилось сорок пять.  Он бежал вперёд, а сзади, где-то выше его, слышались шаги. Кто-то шел за ним по веткам деревьев, особо не спеша. Кто-то позволял жертве изучить себя самостоятельно. Дейв родился на севере Падокии. Он был третьим и очень поздним ребёнком в семье. Когда он родился, его старший брат женился, а средний уже ходил в подмастерье у местного кузнеца. Вверху послышался скрип и Дейв, основываясь на личных ощущениях, резко свернул влево. Времени оборачиваться у него не было, поэтому он, уже задыхаясь, продолжил бежать.  Только вот он не знал, что бежит от деревни. Что заказала его собственная семья. Что он больше никогда не выпьет пива с мужиками.  Эмма мягко говоря устал. Мужик оказался выносливый, а у самого парня было много дел. Конечно, он помнил о том, что работу смешивать с собственными чувствами не следует, но этот мужик так просто не умрёт. Он чувствовал, что тот боится. Он наводил на него мороки. Он преследовал его. Он читал Фауста, иногда отвлекаясь на шоколадку. Преследование продолжаться вечно не могло. Мужчина добежал до огромного старого дерева, что у народа, который жил в этом месте многие поколения, было обозвано деревом висельников, упал, зацепившись ногой за кустарник, и сильно ударился головой об надгробие. Почти плача, он полз, хватаясь за выступающие камни и подтягивая свою тушу. Лоб его сильно кровоточил, а пальцы, стёртые и одубевшие или от ужаса, или от вечерней прохлады, отказывались разжиматься. Он подполз к дереву и, попытался встать, хватаясь за ствол. Он понимал, что сейчас умрёт, ибо демоны просто так людей по лесам не гоняют. Будучи глубоко верующим человеком, он решил встретить агрессивно настроенного демона лицом к лицу. Эмма принял просьбу у его знакомой. Фиала была его хорошей знакомой. Рыжая, красивая девушка очень симпатизировала Эмме. Было время, когда парень ухаживал за девушкой и активно пытался взять ту в жены. Но ей было двадцать три, а ему четырнадцать. Из-за этого её родители на парня совсем внимание не обращали и выдали ту за сына знакомых. Эмма мужчину сразу невзлюбил. Тогда он показался ему немного странным. Будто два разных человека жили в одном теле. А теперь, навестив девушку, и поглазев на младенца в люльке он понял, что к чему и почему. Немного напоив подругу, он вытянул из неё новости.  Муж её бил. Ребёнок родился в «чёрную луну», что обрекало того на жизнь отшельника. Старшая дочь жила у бабушки, страшась верующего отца. Долго после этого Эмма не думал.  — Хочешь, я его убью? — спросил он будничным тоном, будто предлагал мусор вынести. Фиала громко всхлипнула, распахнула изумрудные глаза и, кинулась на грудь Эмме. Он улыбнулся и, обняв хорошую подругу, тихо шептал, что всё будет хорошо. Девушка вцепилась в ткань его дорожного плаща и рыдала. Её настрой принял и малец.  — Позволь мне убить его? Я оставлю тебе деньги и больше никогда здесь не появлюсь. Я стану убийцей твоего мужа и если ты меня станешь ненавидеть — пусть так и будет. Я всегда буду любить тебя, но если раньше я любил как женщину, то сейчас я люблю тебя как сестру. Люблю и тебя, и твоих детей. Поэтому хочу тебе счастья. Тебе пойдёт чёрный цвет. И она позволила, но сказала, что ненавидеть она его не сможет.  Прихватив шоколадку из дома, он двинулся карать. Руки пачкать тот не хотел. Стянув с запястья ленту, которую тот использовал для перевязки ран, а иногда и для того чтобы волосы с лица убрать, он растянул её между ладонями, обмотав болтающиеся куски на кулаки. Дейв понял, что его не зарежут, а удушат. — Будешь сидеть смирно — умрёшь быстро и почти безболезненно. Я прекрасно душу. Никто ещё не жаловался, — произнёс он, вытягивая руки, предлагая рассмотреть ленту во всей красе. Тонкая шелковая лента переливалась всеми оттенками голубого и почти просила прикоснуться к ней. Дейв понял, что это дорогая ткань. Раз человек жертвует ею, то это явно личные счёты. Эмма разглядывал лицо своей жертвы, что никогда себе делать не позволял. Убивал он без особого интереса, стараясь принести лёгкую смерть с одного удара. Правда знать это никому не следовало, а то скажут, что он слишком жалостлив и, эй, кто допустил ребёнка к работе? Последнее время он начал сильно путаться в личностях, которые показывает людям. Может дело в том, что он пытался разобраться в себе? Пока он думал — мужик сбежал. Эмма горько вздохнул, почесал затылок и, распутав ленту, принялся переделывать её в петлю. Дейв далеко не убежит.  — На твоём месте я бы затаился, а не ломился сквозь лес, — крикнул в пустоту Фрикс.  Преследовать жертву стало дело сугубо личное. Он запомнил его лицо. Может быть потом, ночью воскресенья, на огромное удивление своих учителей, помолиться за убитого… Идти было трудно. Лес в этом месте резко переходил в болото, что погубило множество лупоглазых путников. Эмма вытер ботинок об поваленное дерево, грустно осмотрелся и на удивление понял, что мужик послушался его совета и где-то засел.  Первые сумерки застали врасплох. Юноша понял, что он совершенно потерял счёт времени и гоняется за никчёмной жертвой около семи часов. Это было и прекрасно — месть дело всегда прекрасное, а месть за друзей и любимых ещё и благородное, но было и ужасно — с делами он хотел разобраться быстро и навестить родственников. Следящие уже оповестили его на тему расположения его младшего брата. Становилось холодновато. Эмма поглубже закутался в походный плащ и мерзко ухмыльнулся.  Тени резво мельтешили между деревьев то ныряя в темноту оврагов и нор, то поднимаясь почти к кронам.  Именно для поисков чего-то живого были созданы эти низшие демоны, которых склепали они с королём Пэймоном. Ритуал прошел удачно и теперь начался тест драйв. — Я тебе, конечно, не судья, — произнёс парень, одевая петлю на шею мужчины. Тот стоял на коленях. Бороться сил уже не было и нечем. Те тени, пока тащили его по болоту, умудрились сломать ему руки. — Но позволь решить твою судьбу.  Эмма передал конец ленты демонической тени и тот, быстро перекинув его через толстую ветку, передал её снова хозяину. Юноша удивлённо понял, что прикосновение к тени ему приятны. Он боязливо запустил руки в короткий мех на загривке человекоподобного демона и ласково потрепал. Алые глазки шокировано уставились на хозяина, но уже через мгновение, утробно урча, демон тёрся об руки хозяина. — Признаёшь ли ты свою вину? — через несколько минут спросил он. Мужчина молчал. Он верил, что Бог, в которого он так верит, сейчас поможет ему и покарает демона. Но никто на помощь ему не спешил. — Хочешь ли ты перед казнью что-то спросить? А в ответ тишина, и как любит говорить бабулька Эммы — Только мертвые с косами стоят. Убийство и казнь — вещи в понятии Эммы разные. Убийство подразумевает лишение жизни невинного или относительно невинного. А казнь — приговор того, кто это заслужил.  — Раз так, то властью данной мне Высшим судом и великими чинами я, Четвертая легенда, приговариваю тебя, Дейв, к смерти и двадцати столетиям мук в аду. Прощай. Резко дёрнув ленту на себя, парень рассчитывал на то, что он сломает ему шею и перебьёт спинной мозг. Что и случилось. — Я вроде как должен вырезать ему язык?  Спросил у двух пушистиков Эмма, почёсывая затылок и хмурясь. Пушистик пару раз «мурлыкнул» и ткнули носом его в колени, мол, иди, а мы тут сами справимся. И парень потопал прочь из леса. Изредка до его ушей доносились вороньи крики, которые ознаменовали пиршество. *** Мальчишке было слишком стыдно показываться на глаза своей подруге, хоть он и уверял себя, что действует исключительно в её интересах.  «Убийство человека — грех. Это я понимаю и готов к тому, что за всё придется платить. Я давно свыкся с этим и надеялся, что дальше будет легче. Как понимаю — нет. Легче не становится…» Размышлял Эмма, перепрыгивая через канавки. Ночь стояла глухая, очень тёмная и холодная. Парень планировал добраться до порта за пару десятков минут, но дела обстояли труднее. Поэтому, время прибытия колебалось от двух до четырех часов утра. «Так вот, дела обстоят не слишком хорошо. В самом отвратительном случае я свихнусь. Чтобы этого не допустить, нужно больше общаться с людьми. И это ключевое слово. Люди. Демоны не подходят для душевных разговоров, ибо им по большей части плевать и на меня, и на мои мысли, кроме выгоды и пользы, что я могу принести им. Их я рассматриваю тоже в этом ключе, так что винить их не могу. Но кто же может подойти? Из знакомых у меня весь штаб, но работу с личной жизнью смешивать нельзя. Семья? Отец… он точно не подходит. Почему? Он слишком… Я не… Мы может…» Парень споткнулся об кочку и тихо ругнулся. Мысли, как и он, тоже споткнулись и продолжаться отказывались.  Небо сегодня было особенно прекрасно. Звёзд не было, но была Луна. Огромная желто-молочного цвета. Парень полюбовался немного и почувствовал, как глупая улыбка расползается у него на лице. «Отец связывает меня с мамой. Это слишком грустные воспоминания, поэтому, предпочитаю думать, что она меня не любила, за что себя ненавижу. Брат? Больно маленький. Я, конечно, люблю его настолько насколько могу и готов с ним возиться, но мои мысли он вряд ли поймёт. С детьми вообще трудно. Кто из взрослых может разговаривать со мной?» Тут его передёрнуло и он, свернув вправо от резкого движения головой, почти влепился в дерево. Из знакомых взрослых ему на ум приходила трое, но все эти личности особого доверия в нём не пробуждали.  Зачесалась лопатка. Парнишка поджал губы, ещё раз возмутился наглости одного индивида, что вырезал ему на спине номер собственной мобилки, и, тяжело вздохнув, продолжил движение. Таких навязчивых признаков того, что человек желал бы общаться с ним дальше он не получал.  Добравшись до порта и купив билет до конечного места назначения, он, застыв около зеркала и, выгнув шею под удивительным углом, считывал цифры телефона и вводил в мобильный.  «Привет Я тебя почти ненавижу и, кажется, что это взаимно, но мог бы ты, если хочешь, конечно, встретить со мной в ЙоркШине числа эдак третьего сентября? На многое я не надеюсь, но жду скорейшего ответа. Искренне ваш, Э-ф-Ф» Долго думая, ставить ли в конце какой-нибудь смайлик, он и не заметил как тыкнул кнопку отправить и пять минут втыкал в собственное отражение.  Ответ последовал почти сразу. «Удивлён. Поражён. Звучит, как авантюра. Да.» Ответ да, объясняю для вас, был дан на все вопросы. Да, ты меня ненавидишь. Да, это почти взаимно. Да, хочу. Да, встретимся. Да, третьего. На всё Да. Только теперь, когда за окном прояснилось и среди утреннего тумана можно было рассмотреть Китовый остров, он понял, что никогда не совершал подобных глупостей. В подтверждение его мыслям заныла лопатка и телефон, зажатый в руке, сделался особенно тяжелым. Где-то очень далеко, где рассветать начнет только через несколько часов, один человек, которого в списке абонентов обозначили как «????», хитро ухмыльнулся своим мыслям и сжал чью-то руку до хруста. Его состояние можно было описать как — социально-опасное и предвкушающие.