Вечный школьник.

Внимание! Начало этой главы может многим не понравится. Прошу перемотать немного вниз лицам не достигшим четырнадцати лет. А в принципе, я просто знак) Хисока медленно направлялся в свою комнату полностью растворившись в своих мыслях. Никого сильного он не нашёл, что довольно удручало. Казалось, что кровь начинала гнить в венах, а это первый признак того, что вскоре придётся кого-нибудь убить. Людишки шарахались его и лишний раз старались не трогать и на глаза не попадаться. Бесить фокусника никому не хотелось. Мысли у него были не самые радужные, если так можно выразиться по отношению к человеку маньячного склада души. Да, скрывать бессмысленно. Ему приглянулся Эмма, но это было другое. Если Гона он пока убивать не хотел, то он его бесил. «Ты чего такой весёлый?» Проходя мимо комнаты мальчишки он услышал грохот и ужасный хохот. Прикинув, кому он мог принадлежать, Хисока открыл дверь, что на его огромное удивление даже на щеколду закрыта не была и, облокотившись на дверной проём, принял роль наблюдателя. То что он видел ему нравилось. Очень. До ноющей боли там, где автор не хочет называть из-за соображений сохранности психики некоторых. Ему нравилось всё. Как смеялся мальчишка уничтожая свою одежду, как он длинными ногтями разрывал плоть, покрывая тело алыми бороздами, как захлёбываться слезами и как в упор не замечал его. Ожог на левой лопатке в виде клейма, что оставляют мастера кузнецы на своих мечах, тоже был прекрасен. Мальчишка, накричав на зеркало, начал опускаться на пол. Видимо голова закружилась или он наконец понял, что кто-то может вернуться в комнату. Он пытался привести себя в порядок, но мог только хрипло смеяться, обхватив себя и уперевшись лбом в пол. Когда началась эта проблема? Эмма не знал. Но знал точно, что он не успокоится пока не причинит себе такую боль, что лёгкие не смогут открываться. Растянув губы в ужасной улыбке он, продолжая истерично хохотать, призвал тесак. Погладив пару раз пальцем по лезвию и несколько раз ковырнув залитую кровью кожу он приготовился всадить нож в живот. Он не умрёт. Не, не так. Он не умрёт до конца. Он снова ничего не теряет. Ударить он не успел. Чья-то сильная рука ухватилась за его запястье. Нож он выронил. Резкая боль. Ужасная в своём исполнении. Смех прекратился. Он ровно задышал, пытаясь восстановить рассудок, но кто-то перекрыл доступ к кислороду. Эмма открывал и закрывал рот подобно рыбке. Раны начали гореть. Всё смешалось и накатило одновременно. — Как ты посмел попытаться лишить себя жизни? Такие интересные игрушки должны быть идеальными пока хозяин не захочет сломать их самолично. Ещё раз спрашиваю, кто тебе разрешил? Кто-то шептал на ухо. Одна рука его покоилась на шее, другая же скользила по открытым ранам нажимая, подковыривая куски кожи, а иногда погружаясь в них по одну фалангу. Эмма разрывался между «Добей» и «Пытай дальше». Такое было первый раз. Он первый раз, с некого момента, был жертвой. Он почувствовал на своей шкуре, что испытывают они, люди, которых ему заказали, хоть и предпочитал он убивать с одного удара. Рука разжалась и мальчик закашлялся. К горлу подошёл комок крови, что он пытался сдержать. — Кто тебе позволил? — снова донеслось до него. Фрикс не реагировал. Он мало что различал за оглушающим треском в собственной голове. — Молись, малыш, молись. Хисока оглядел комнату. Да, если вернётся Гон, то точно подумает, что Хисока пытался прирезать его брата, ведь на это только и походило. Полный разгром, разорванная одежда, кровь, и, полуголый задыхающийся малыш, что выглядит сейчас, к слову, очень развратно и привлекающе. Если он его оставит сейчас, то попытка зарезаться повториться, а это будет слишком грустно. Такая хорошая кукла. Хисока устранил побоище, проветрил комнату и, ударив пацана в основание шеи он, закутал его в свою жилетку, взял со стола направление к психиатру и двинулся в свою комнату. Когда вернулся Гон, он с огромным удивлением обнаружил, что брат исчез, но записка на столе говорила, что он вернётся завтра. И если бы Гон смотрел как Эмма управляется с бухгалтерией, то понял бы, что Эмма пишет под наклоном в левую сторону, а не прямо. *** Снова больно и снова тепло. Это уже другое место, не то, что снилось ему недавно. Причина смерти — утонул, а точнее — утопили ироды. Это было года два назад, когда он был на охоте за чудовищами. Кто знал, что утопцы такие резвые. Вот и он не знал, поэтому утонул. Очнулся он от жуткой боли в груди. Эмма попытался вскочить, но получив щелчок в лоб, от которого и кони дохнут, оставил попытки. Грудь сильно тянуло. Чувствовал бы Эмма чуть больше чем ничего, то наверное покричал от боли. Мысли лениво ковырялись в голове. Перебирая произошедшее он понял, что лечиться явно нужно. — Как я выгляжу? — лениво спросил Эмма. Хисока отложил иголку, которой старательно сшивал рваные края борозд. Каким бы ненормальным его собеседник не был, но такого вопроса от него он явно не ожидал. Мужчина сложил руки на груди и откинулся на стуле чтобы полностью осмотреть. — Как труп? — промурлыкал мужчина. — Краше только в гроб кладут? — Не издевайся, — сказал мальчик приподнимаясь на локтях. — Сколько мне лет? Хисока подвис. Он смотрел на столь наглого мальца с чувством полного удовлетворения. Он ему напоминал что-то, а что? — Такой же какой и был, — язвительно начал Хисока. — Маленький и худой психопат, который уродует себя? Отрёкшийся от людей из-за этого? Интересно~ Мужчина провёл длинным пальцем по щеке мальчишки на что тот, дёрнулся в другую сторону. — Ещё раз тронешь, — произнёс Эмма облизывая губы, — палец откушу. Моро расхохотался, ущипнул мальца за щёку, перехватил руку с ножом, которая пыталась погладить его кишки и, вдоволь потрепав его, встал со стула и налил себе выпить. — Я надеялся на благодарность, но знаешь что? — глаза его хитро блеснули от чего, Эмма прикрыл окровавленную грудь футболкой, что нашарил около себя. Реакция на раздражитель хорошая, мальчик невинный. — Я предполагаю, что ты владеешь какой-то способностью, что не даёт тебе покинуть этот мир, — он помахал направлением к психотерапевту. — Тут написано, что вы, Фрикс, настоящее имя не указано, двадцать лет от роду, страдаете острой формой пограничного расстройства личности, вызванное неким плачевным случаем. Двадцать лет! — театрально развёл руки фокусник. — Это же совершенно легальная лоля! Лоля в законе надула губы и быстренько начала собираться. Как Хисока и предполагал. Когда ребёнок пришёл в себя раны начали затягиваться, но шрамы не пропадали, что натолкнуло его на очередную мысль. — Могу предположить, что это не единичный случай… Но его перебили. — Вот что ты ко мне прикопался?! Помог? Спасибо тебе батюшка, поклон вам в ноги, — мальчишка поклонился, коснувшись пола пальцами. Этот манёвр стоил ему лопнувшего шва на спине. — Теперь, раз меня тут больше ничего не держит, я пошёл. Считайте, что буду должен! Гаркнул он пытаясь уйти. — А если ваш доктор продаст вашу историю болезни вашим врагам и они смогут давить на вас? «Сукин сын» — подумал Эмма останавливаясь в дверях. — Я ей буду угрожать. — И? — Возьму в заложники ее родственников. — И чем тебе это поможет? «Считай до десяти Л…Эмма, считай до десяти» — Он может найти лазейку в договоре. «Раз» — Он может дать вам не работающие лекарства. «Два, три, мразь такая» — Он может продать ещё и запись вашего голоса. Вы же знаете, что можно сделать с этим? «Пять, шесть, семь» — Он может давить на тебя, твоим младшим братом. Он может ему всё рассказать. Гон то тебя примет и таким, а вот Киллуа постарается тебя огородить от него. И что сделаешь ты? «Восемь, девять» — Дай угадаю, — весело произнёс мужчина подойдя к мальчишке на вытянутую руку. — Десять? Эмма тяжко вздохнул. — Что вы предлагаете? Всё шло так, как хотел Хисока. — Я предлагаю тебе свои услуги… Пока Хисока проговаривал эти пять слов он мог заметить, как десять раз сменилось выражение лица у мальчика и закончилось синим экраном смерти. Моро даже пару раз щёлкнул перед носом у ребёнка. — Какие такие услуги вы мне предлагаете, дяденька? — подражая голосу мужчины, сказал «юный» охотник. — Вы пожалуйста не забывайте, что сейчас говорите с профессиональным убийцей. — Услуги психиатра, — наконец договорил Хисока щёлкнув того в нос. «А у него рэн меняется только когда он в бешенстве или просто так?» — Прямо говорите, что хотите меня в гроб загнать. Вы же ничуть не лучше меня, даже хуже. — Я и не говорю, что желаю это из благих побуждений. Мне хочется тебя изучить вдоль и поперёк. А тебе нужно живое общение. Я могу давать тебе советы и слушать тебя, а ты будешь позволять мне делать с собой то, что хочу я. — Я многое теряю, — сказал мальчишка сжав кулаки. — Ты потеряешь больше если откажешься. *** Эмма согласился. Он долго материл себя глубоко в душе, но Гону ничего не сказал. Оказалось, малыш ждал его возвращения, но уснул около входной двери. Эмма тяжко вздохнул, что начало входить в его привычку, тихо прошептал что-то на какой-то тарабарщине. Скрытые нити нен аккуратно окутали тело мальчика и тихонько потащили его в кровать. Сам Эмма пошёл в ванную оттирать кровь от кожи. — Здаров, мученник! — донеслось из зеркала. — Давай завтра, — прошептал юношу упираясь спиной об стену. — Сегодня я слишком устал. Помоги, — произнёс он и, шатаясь из стороны в сторону, повернулся спиной к зеркалу. Отражение с упоением начало выдёргивать нитки из спины оригинала. Он вернулся, а значит потребление нен прекратилось. Завтра ещё придумывать оправдание для Гона.