На звук флейты

      Сого ест жадно, хорошо, хоть жевать иногда вспоминает. Он вгрызается в спелое красное яблоко, когда Тамаки решается на неловкий вопрос:       — Тебя что, голодом морили?       Сого вздрагивает, проглатывает откушенный кусок и молча, отводит взгляд. Тумаки сам стыдливо молчит. Эх, вот будь он лисом, было бы легко, сразу бы потёрся мордочкой о тёплую ладонь, и сразу всё понятно и легко, а тут надо как-то сказать, что переживать не надо, что всё хорошо…       — Не только морили, но и держали на цепи, как какого-то зверёныша, — раздаётся за ними голос Юки. Он присаживается рядом с притихшим Сого и аккуратно подтягивает его ладони к себе, внимательно рассматривает запёкшиеся кровавые тонкие раны на запястьях. — Похоже, необычные кандалы. Специальные для того, в ком течёт демоническая кровь. Какое же варварство… Кто сделал это? — нахмурившись, спрашивает Юки, осторожно нанося на раны бурую мазь из принесённого из хижины горшочка.       — Я… Я думаю, я это заслужил, — едва слышно выдыхает Сого, и Тамаки морозит от его слов. Жутко это — когда кто-то говорит так о себе.       — Глупости какие. Никто не заслуживает подобного, — громко говорит севший рядом на старую чурку Момо. — Да и не думаю я, что такой ребёнок, как ты, успел совершить что-то такое страшное, что сам поверил в свою ужасную вину. Давай, рассказывай.       Сого кивает, но всё равно начинает говорить не сразу, растерянно смотрит на повязки на собственных запястьях, которые Юки закрепил аккуратными узелками. Тамаки решительно подвигается к нему, садится бок о бок и ободряюще сжимает узкую ладонь своей. И замечает тень недоверчивой улыбки. Она исчезает почти сразу, но это уже что-то!       — Я и правда ведь проклят, — тихо начинает Сого. — Моя семья когда-то давно запечатала очень сильного демона, и при совершении ритуала он пообещал, что когда вырвется, то проклянёт последнего из наследников. Так и получилось, что им оказался я.       — Прости, я уточню, — вдруг вмешивается Момо. — Запечатал? Ты наследник рода оммёдзи?       Сого кивает, и внимательно слушающий их Юки тоже вставляет своё слово:       — И, думаю, я знаю, какого. Тебя выдают цвет волос и глаз, они переходят в твоей семье из поколения в поколение. Мне доводилось встречаться с твоим прадедом, Сого из семьи Осака. Не самая приятная была встреча. Твоя семья из тех оммёдзи, что ставят себя выше ёкаев, выше тех, кого они должны так же оберегать, как и людей.       — Да, ты полностью прав, и мне очень стыдно и неловко за это. Мы с отцом часто спорили насчёт этого. И на самом деле я хоть и наследник, но я не хотел продолжать такое семейное дело. Я просто хотел путешествовать, узнать этот мир, — Сого на миг мечтательно улыбнулся и тут же помрачнел. — При последней нашей ссоре и случилось… это. Я плохо помню в деталях. В меня словно что-то вселилось, такая… такая злость, ярость. Я пришёл в себя уже после того, как ранил отца. Вы же видели мои когти, да? Ими… Ими убить можно. Но отца удалось спасти и вылечить, а я решил уйти. Понимаете, такой я… Для своей семьи я просто позор, — Сого сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, и Тамаки кажется, что он давно привык так делать, прятать все чувства и эмоции глубоко-глубоко и сдерживать их так долго, как это возможно.       — Это был довольно смелый и отчаянный выбор, — в голосе Юки звучит теплом уважение, и Сого вскидывает на него растерянный и в то же время благодарный взгляд. Похоже, эти слова дают ему сил продолжить свой рассказ, и Тамаки ободряще сжимает его ладонь ещё покрепче.       — У меня не было цели, куда идти. Я просто шёл вперёд, иногда заглядывал в деревни, подрабатывал за еду и ночлег. Хотя больше старался сторониться людей. Понимаете, я же не знаю, как контролировать эту силу. Я хотел найти кого-нибудь, кто мне мог подсказать. Но я нашёл ужасного человека. Он… он узнал меня, — Сого тряхнуло дрожью, и он прикрыл глаза. — Цукумо. Цукумо Рё. Да, моя семья не особо хорошо относится к ёкаям, но он… Он ужасен. Он обманывает их, крадёт источники их силы, использует… Ёкаи для него рабы, понимаете?       Голос у Сого срывается, и он дышит быстро-быстро, а Тамаки крепко сжимает губы, чувствуя, как его когти впиваются ему в ладонь, ещё немного — и они проткнут её насквозь. Он не имеет права проронить ни звука сейчас. Сого ведь почувствует ещё больше вины, если поймёт…       Он понимает, чувствует по острому запаху крови, и старается выдернуть ладонь из его хватки, но Тамаки сопротивляется и даже мотает головой, когда Момо обеспокоенно дёргается к ним со своего места:       — Эй, вы оба, прекращайте…       — Стой! Не вмешивайся! — почти что рычит Тамаки, и Сого переводит на него испуганный взгляд. Его когти исчезают, но боль от них остаётся, и Сого всё равно выдергивает руку из его скользкой от крови ладони.       — Прости… Я уйду. Я уйду сегодня же, — болезненно говорит он, и Тамаки тянется к нему пораненной ладонью.       — Даже не думай. Я защищу тебя. Давай, я заберу так твою боль, я не против.       Сого аккуратно обхватывает его ладонь своими и тихо всхлипывает. Его слёзы капают на кожу, смешиваются с кровью, расползаются разводами, и Тамаки ждёт, что станет больнее, но ему вдруг становится тепло и хорошо. Словно эти слёзы исцеляют, смывают боль до последней капельки, и Тамаки с недоверием смотрит на розоватые свежие шрамы на коже.       — Если это демоническая сила у тебя, то исцеление… Ну, удивляешь же ты, — растерянно выдыхает Момо и тут задумчиво щурится: — Цукумо Рё, говоришь… Мне самому досталось, когда я проник в его имение. И пусть та рана привела мне к Юки, это не значит, что я не помню, как мог погибнуть от неё. Я многое слышал об этом человеке. Ты прав, он крадёт у ёкаев их вещи, часто в таких предметах заключена большая сила. Каким-то образом он пробует её использовать.       — Но он всего лишь недоучка, — хмыкает Юки.       — Почему ты так думаешь?       — Да, он удерживал тебя, как я понимаю, это были специальные кандалы, — Юки кивает на руки притихшего Сого, который так и держал аккуратно ладони Тамаки. — Но ты сбежал. Всё потому, что он не учёл — изначально ты человек. Это помогло тебе справиться с наложенным на них заклинанием.       — Не только. Там был один демон… Он отказался назвать мне своё имя, но он мне помог своей силой. Да, у него её было немного, но он помог… Мне так жаль, что я не смог вызволить его и остальных. Но у меня есть карта поместья. Тот демон как-то заполучил её и отдал мне.       Сого аккуратно вытаскивает из-за пазухи сложенную в несколько раз и перевязанную бечёвкой бумагу, и в глазах Юки появляется хищный блеск:       — А это уже что-то. С картой и с тобой у нас есть шанс устроить этому негодяю Цукумо весёлую жизнь.       — Со мной?       — У тебя уже получилось пройти его барьеры — а они наверняка есть, думаю, в его дома не одна печать, сдерживающая силу ёкаев. Но не человека. Тебе пока столько только немного окрепнуть.       Момо радостно кивает в такт словам Юки, похоже, он больше всех рад, что тот сменил гнев на милость и воодушевился на такое дело. Тамаки же чувствует себя безумно уставшим. В человеческой форме на него всегда накатывает много неизведанных и ярких чувств, а этот день и вовсе богат на очень странные события, и ему сейчас жизненно необходимо просто подремать на солнышке. Поэтому он долго не думает — оборачивается небольшой лисой и деловито устраивается у сидящего Сого в ногах, сворачиваясь клубком. И сквозь сон чувствует, как его осторожно треплют за ухом.       Он просыпается уже к сумеркам, потягивается на нагретой солнцем траве и прислушивается. Тихо. Но не настолько, чтобы в весёлом звонком звуке реки не распознать чужое дыхание. Сого сидит на берегу, задумчиво обхватив руками колени, и Тамаки решительно поднимается на лапы. Эх, беда, не научился он разговаривать пока в человеческом облике, так что снова обращаться надо.       — Хэй, чего один сидишь? — спрашивает он, присаживаясь рядом. — Тебе вообще надо отдохнуть, тебе в хижине точно подготовили местечко.       — Момо и Юки сказали, что пойдут спать, а мне не спится. Столько мыслей.       — Понимаю. Я недавно только человеком обращаться могу, и эти людские чувства… сложные, — кивает Тамаки. — Их много, они словно дерутся у меня в голове, и я должен выбрать из них важные, ух. Но я учусь.       — Думаю, у тебя это точно получится. Ты… ты защитил меня сегодня. И пообещал защищать дальше. А я тебя ранил. Пожалуйста, прости меня за это, — в голосе Сого звучит острая вина, и Тамаки самому от этого больно и грустно.       — Но ты же меня и исцелил, во! Смотри, ничего и не видно, — он растопыривает пальцы прям перед носом Сого. — Подумаешь, шрамики, тоже потом не будет.       Сого неловко смеётся. Смех у него тихий и лёгкий, как ветерок, и Тамаки нравится его слушать.       — Знаешь, мне никто не говорил никогда такого. Ну, что защитит меня, что поможет мне. Все ждали от меня, как наследника, великих дел, что я сам смогу защитить всех. Это давит на меня до сих пор.       — Тогда надо это выгнать, чтобы оно не давило. Вот так — кыш, кыш, — Тамаки деловито хлопает его по плечам, словно хочет согнать с них невидимую зверюшку. — Всё, убежало.       Сого какое-то время смотрит на него изумлённым взглядом, а потом смеётся так громко и заливисто, что приходит пора Тамаки удивляться. А такой смех у него тоже хороший и приятный, звенит, как колокольчик. И от него так хорошо и тепло на душе. И это немного пугает, это слишком ярко, что Тамаки хочется сполоснуть лицо в реке — оно как жаром пышет!       — Не хохочи, а спать иди, — ворчит он и отводит взгляд.       — Да, наверно… Хотя я привык спать в доме. Люблю спать вот так, на природе, под открытым небом. Странное ощущение… Словно мне сам звёздный свет сны приносит, здорово же?       — Это сейчас тебе, летом, хорошо на природе спать, а зимой что делать будешь?       — Ну, так зима ещё нескоро.       — Кстати, и летом тоже холодно ночью, я знаю. Так что не думай, что просто так тут один останешься, — выпаливает Тамаки и задумчиво чешет затылок. Есть у него одна идея, только сосредоточиться надо…       Он все мысли направляет на то, чтобы стать больше, и желательно пушистее — как днём, когда стал лисой размером с быка. Тогда это было спонтанно, но сейчас — вдруг получится? Выходит не сразу, но через пару минут он, стоя на лапах, уже выше сидящего Сого, который с восторгом смотрит на него круглыми глазами. Даже в полутёмках они яркие-яркие, такие вот фиолетовые васильки.       Тамаки деловито топчется у старого большого дерева, прежде чем удобно укладывается. Хлопает лапой по земле и дёргает хвостом, надеясь, что его верно поймут.       — Ты, получается, моей подушкой хочешь быть? — с недоверием спрашивает Сого, подходя к нему, и Тамаки тыкает его носом в бок. — Всё-таки ты мягкий…       Он осторожно пристраивается рядом, зарывается пальцами в шерсть, гладит и ерошит, и Тамаки, хоть и не кот, но готов замурчать от удовольствия. Сого засыпает быстро, успокоившись в его тепле, и Тамаки аккуратно закрывает его хвостом.       Пусть звёздный свет принесёт ему хорошие сны.