***
Ослик тащил за собой телегу с трупами к воротам. Гноллы, охранявшие вход, вскинули пики и пригляделись. Зверолов Корбак шёл рядом. Грива его намокла от дождя, капли пота бежали по синей чешуе, в крепкой руке лежала верёвка, которой он тащил ослика. Окликнув гноллов и рыкнув несколько раз, Корбак повёл осла к воротам, которые поспешно открыли «стражники». Много кто пытался сбежать, решив, что все таталийцы заняты празднованием победы. И многим не повезло. — И зачем он выносит грязь в такую погоду? — спросил один гнолл. — Да ещё и зверолов-командир. — Люди гниют и привлекают мух. Нет болота, чтобы спрятать, — сказал второй. — Так и чумы не будет, и болезней. Выбросит подальше, чтобы звери съели. Нам же меньше работы. Увезя повозку как можно дальше, Корбак остановил её и растолкал тела, грубо сбрасывая их вниз. Не самая лучшая идея, которая добавит несчастным детям ночные кошмары и дополнительные переживания, однако всяко лучше, чем умирать от голода в городе. Да, шанс малый, что они проживут вдалеке от дома. Однако в отличии от милосердной казни, шанс остаётся шансом. Этот ребёнок не голодный убийца. — А теперь убирайтесь отсюда! — рявкнул синий, вытаскивая мальчика из-под горы твёрдых мокрых конечностей мертвецов. Рывком поставив пацана на землю, он принялся за двух девочек. Покрытые пылью и грязью, в рваных платьях, дрожащими от холода и ужаса губами, они смотрели на большого ящера, боясь, что в одну секунду он избавится от них. Корбак отдал фляжку мальчику и указал на лес. Большие деревья должны укрыть от дождя, а фляжка какое-то время поможет им. Это всё, что он может сделать. — И чтобы я не видел вас здесь! Как легко убить того, кто слабее. Легко перейти черту, считая, что так ты поступишь правильно. Больше никаких угрызений совести, никаких хаотичных мыслей. Оно кажется тяжелым сначала, но со временем ты втягиваешься. Дальше будет легче. Даже слишком. Мальчик не оказался голодным убийцей, а зверолов Корбак не стал военным палачом. Как бы легко это убийство избавило его от дальнейших ощущений неправильности и подлости. Но шанс упущен. Даже земля, по которой он шёл, хлюпала грязью, словно посмеиваясь над ним. Холод, который заставляет дрожать, стучащее сердце, страх от мысли, что кто-то об это узнает, и огромная усталость. Сейчас все звероловы сидят в ратуше, где пьют эрафийский алкоголь и греются у камина. Возможно, что даже лежат на больших кроватях и дрыхнут. Ох, это было бы славно — лечь в тёплую кровать и забыться у огня. Эрафийцы знают толк в удобстве. Но Корбак отказался. Вернувшись в свою палатку, ящер просто тяжело рухнул на лежанку из шкур. Кое-как сняв гриву и бросив её в сторону, ящер свернулся калачиком, отправляясь в сон. Слишком большой день. Слишком тяжелый, который всё же подарил странное ощущение внутри. Никто не задавал вопросов. Никто не видел. Все прячутся от дождя. Лишь Алкин, огромный белый гнолл, долгое время держался от него на почтительном расстоянии, начиная от дома с детьми и заканчивая возвращением в свою палатку. Дурак, думал Алкин. Мог бы и у огня сначала погреться.***
Утром их разбудил горн, заставляя выбраться из своих палаток как можно быстрее. В очень короткий срок все звероловы собрались у костра, переговариваясь между собой. Пришло сообщение от генерала Вистана, где он поздравлял звероловов с захватом Гэтвея и новостями. Большая армия таталийцев захватила город Вайткасл, расположенный на юго-западе. Теперь Вистан собирает армию, чтобы атаковать Александрит — наиболее укомплектованный замок эрафийцев и самый крупный город на границе Таталии. Захват этого города обеспечит укреплённые позиции Дому Тралосск, что приведёт к успешному завершению кампании. Затем две болотные армии должны будут ударить по Александриту с двух сторон. Корбак и его отряд с севера, войска Вистана с юга. В знак признательности, король Тралосск пожаловал небольшой наступательной армии дополнительные войска, к которым примкнули и ведьмы, чтобы усилить не только боевые отряды, но и магические. Звероловам эта идея не очень понравилась, ведь им хватало и своих ведьм, которые любили покомандовать. Столичные ведьмы, по слухам, куда коварнее, опаснее и могущественнее. А еще они вечно будут сопровождать звероловов. Мужчины тяжело вздохнули, повели ушами, помахали хвостами, обдумывая приказ короля. Дополнительные войска уже достигли города Гэтвей. Гноллы в обмундировании, ящеры с длинными луками, королевские василиски с костяными гребнями, виверны-монархи, дикие коты, охотники-люди, королевские горгоны с всадниками и без, передвижные клетки и многое другое. Там же были и ведьмы, въезжающие на лаборатории, которую тянули за собой гидры. Они сами звали это лабораторией, хотя в глазах неведьм это было настоящее чудовище. Платформа, с большим, проросшим мхом, деревом-хижиной, из дупел которых валил дым. Где красный, где зелёный, где синий. Изнутри это было естественное жилище, со множеством проходов. Ведьмы, что шли от самой Таталии, довольно потирали руки, увидев лабораторию. Теперь им не нужно постоянно разбивать себе стоянку для варки зелий. Звероловы лишь нервно поглядывали на жуткое дерево. Ведьмы питаются от болот, так что они взяли самый что ни на есть кусочек этих самых болот с собой. Теперь небольшое войско стало грозной армией, готовое к новым свершениям. Корбак собирал вещи, когда почувствовал сильный запах трав. Что-то необычное, очень свежее, одновременно щекочущее его ноздри. У Вердиш был похожий запах, который можно было сравнить с болотной землей и кореньями. Этот был другой, непохожий на булькающую грязь. Ведьма бесцеремонно вошла в его покои. Как и Корбак, она тоже была из рода ящеролюдей. В глаза сразу бросились глазные яблоки, украшавшие жутким амулетом её шею. Одета она была в накидку из коричневой шерсти, прикрывая своё полуобнаженное тело, казавшееся хрупким по сравнению с развитой мускулатурой Корбака. В её глазах горел изумрудный магический огонь, на круглых бёдрах покачивались кинжалы из острых зубов, ещё глазные яблоки и маленькая тряпичная кукла. Ниже зверолова на голову, с большими ушными гребнями на голове, коварным уверенным взглядом, она принюхалась и посмотрела на ящера с гривой на голове. — Значит, ты и есть Корбак. Зверолов и командир, — сказала она низким шипящим голосом. — Я думала, что твоё логово гораздо больше. Корбак внимательно изучал непрошеную гостью. В её голосе чувствовалась власть и уверенность, несмотря на довольно молодую внешность. Разумеется, только таталийские зверолюди видели возраст своих полузверинных собратьев, и Корбак отметил, что ведьма довольно молода. Только взгляд зелёных светящихся глаз выдавал в ней сильную колдунью. — Я не беру с собой лишнего, ведьма, — громко заявил он. — Тралосск приказал тебе помогать мне? — спросил Корбак. Ему тоже не нравилось, что над ним будут держать шествие. Особенно такая молодая особа. — Тралосск ничего не приказывал мне. Никто не приказывает мне выбирать! — ведьма сложила руки на бёдрах, обнажив ровный белый живот. — Я сама выбрала тебя. Говорят, ты угрюм, молчалив и мрачен. А также умен и хитёр. — Говорят многое. Я их не слушаю, — буркнул ящер, почтённый таким вниманием. Длинная морда ведьмы расползалась в улыбке. — Но я не знаю твоего имени, ведьма. — Моё имя ничего не значит, — ящерица взяла в руку брелок с глазом, поигрывая им между длинными пальцами. — Зови меня Стиг. Вряд ли ты что-то знаешь обо мне, — девушка довольно повернула шею. Она знала, что за этим следует, ибо много кто знал её имя. Корбак призадумался. В Таталии титул мало что значит, если само твоё имя не разнеслось словно назойливый гнус по коже, впиваясь в кровь. Корбака знали как укротителя змей, Дрэйкона как самого громкого и коварного из гноллов. Алкин мог повалить горгону, а Брон не боялся взгляда василисков. То же касается и ведьм. Вердиш знала землю, как никто другая, Тива была мудрейшей из ведьм и многие обращались к её советам, включая и Тралосска. Имя Стиг тоже было на слуху. — У тебя то же имя, что у королевского отпрыска? — нахмурился Корбак. — И если я скажу тебе, что ты прав, то ты станешь звать меня «Ваше Величество»? — фыркнула Стиг. — Не думаю, — Корбак всё ещё недоверчиво поглядывал на девушку. — Ты молода. Ты королевской крови, но не во дворце. Отвечай, Стиг из Дома Тралосск, почему ты здесь? — Да потому что я ведьма! — Стиг всплеснула руками, и глазные яблоки на её шее задвигались, зрачки сужались и расширялись, бешено вращаясь. Амулет в её руках моргнул, что заставило Корбака почувствовать себя во власти жутких чар. — Я стала ведьмой, чтобы нести славу Таталии в бою, а не просиживать во дворце! — улыбнулась девушка. Такие слова наверняка подействуют на любопытного зверолова. < Но Корбак продолжал собирать свои вещи, лишь окинув Стиг недовольным взглядом. Девчонка много болтает, чтобы казаться больше и сильнее, но зверолов понимал истинную причину её появления здесь. Она, можно выразиться, естественна по-своему. И весь этот гон был не более, чем рыком котёнка дикой кошки, чей голос далёк от родительского. — Как скажешь, Стиг. А теперь не мешай мне собираться. Зелёные глаза ведьмы ярко вспыхнули. Её предупреждали, что гордые мужчины будут не в восторге от такой компании. Поэтому Стиг присматривала себе самого мрачного и нелюдимого, того, над кем легко займёт шествие. Не крикливого самца, ни самонадеянного охотника, а того, кто держится особняком. Такими управлять легко, они больше зависимы. Но зверь оказался хитрее охотника, ведь на своей территории властвует он. — Не гневи меня, змеелов! Иначе я заставлю твою кровь кипеть, словно варево в котле! — Попробуй, — Корбак перекинул сумку через плечо. — Может быть, это избавит меня от забот. И Стиг не нашла чем ему возразить. Звероловы с суицидальными наклонностями были явлением редким, как сухое дерево в центре болот.***
Дальнейший поход был нужен не только для пересечения местности. Войска должны были прижиться друг с другом, укрепить связь, как на то надеялись командиры. И если столичные и провинциальные войска нашли друг с другом язык, то звероловы и ведьмы по-прежнему держали дистанцию. Повезло в этом только Алкину, который попросил Вердиш «направлять его». Хоть огромный гнолл и недолюбливал знахарку, при виде столичных ведуний у него тряслись поджилки. Это огромное передвижное логово пугало всех без исключения. Тонкое дерево тянулось в небо, испуская пары, которые помогали войскам двигаться по чужой земле. Корбак не заметил, как они прошли целый день, минуя пограничную полосу. Никакой усталости, никакого голода. Частичка Таталии была с ним, поддерживая его в естественной среде. А ещё он соблюдал холодную отстранённость от Стиг, которая крутилась рядом. Когда он изучал карты, ухаживал за змеями, кормил Хвата, она была рядом, поигрывая своими жуткими амулетами, задавая вопросы: куда мы идем, каков его план, что будет дальше. В такие моменты Корбак пытался сбежать подальше от всего, чтобы остаться одному, среди грязной земли и редких деревьев. Минутка спокойствия и одиночества. Возвращаясь, он заставал ведьму верхом на василиске с красной спиной, её личном ездовом звере. — Ты постоянно мрачен, — говорила она, помешивая варево. По вечерам они сидели за костром, за которым Корбак соблюдал молчание. — Удивительно, как при таком боевом настрое ты, будучи командиром, остаёшься холодным, — ведьма постучала деревянной ложкой, пробуя варево. Хоть в её словах не было укоризны или вины, Корбаку не нравилось, когда лезут в его личную жизнь. Стиг чувствовала это и специально пыталась выболтать что-то из пасти этого зверолова, носящего золотую гриву. — А ты не слишком много болтаешь для ведьмы? — отмахнулся Корбак. — Если я скажу, что духи общаются через меня, ты обвинишь меня в болтливости? — усмехнулась Стиг. — Я же вижу, что тебе тяжело, — глаз в амулете вновь моргнул, подтверждая её слова. — Ты потерял кого-то в битве? — её гребни-уши поднялись. — Кого-то дорогого? Корбак занервничал. Молодая ведьма зрела в самую суть. Не зря она носит на себе этот жуткий глаз. И другие глаза. И всё же как это мерзко, когда какая-то маленькая аристократка постоянно скребётся внутри тебя! Уж лучше бы она хорохорилась дальше и отводила взгляд, как от личинок, что копошатся в теле мёртвой гидры. — В отличие от тебя, за свою болтливость я могу лишиться языка, — Корбак потыкал костёр палкой. Ночь, усеянная звёздами, была ясной, в отличии от Таталии, где вечнозелёные листья закрывали небо, покрывая землю непроглядной тьмой. Чтобы их увидеть надо было подняться наверх или найти другой уголок. Ближе к Эрафии, к равнинам и полям, здесь было так мало деревьев и так много звёзд. Некоторые солдаты нервничали, привыкшие, что деревья всегда рядом. — Почему тебе так хочется узнать меня, Стиг? Разве тебе не всё равно? — Потому что это задание от моего короля. И это поможет нам в бою, — важно заметила она. — Ты не называешь его отцом, — заметил ящер, решив перейти от обороны к наступлению. Получилось. Стиг умерила пыл и опустила свои большие уши. — Он в прошлом. Мне нечего там делать, я же говорила, — мрачно сказала она. — Если чего-то я и могу достичь, то только здесь. Мне получилось попасть к ведьмам благодаря связям, но теперь я сама по себе. И у меня получилось присоединиться к тебе, мрачная грива. — Когда война закончится, ты собираешься вернуться домой? — вновь наступал Корбак. Видя как Стиг нервничает, ящер улыбнулся. Впервые за долгое время. Почувствуй себя в моей шкуре, ведунья! — Нет. Это неразумно и жалко. Мне ничего не светит ни в политике, ни во дворце. Даже если бы я хотела занять трон, то передо мной десять кандидатов, а позади кто-то будет дышать в спину. И это только из моего рода. Есть ещё жены братьев и Вистан, самый приближённый к королю. Вот он ему как сын, — Стиг злобно отпила из своей миски. — Пусть дальше себе варятся в собственном соку, готовые вонзить нож в спину родственничку. Я этим заниматься на стану! И она замолкла. Корбаку удалось пробудить в ней воспоминания. Неприятные и далёкие. Про дом, про семью, про людей одной крови, что своими поступками привели тебя как можно дальше от них. И зверолов почувствовал себя виноватым. — С каждым сражением, — сказал Корбак, отчего внимание Стиг резко переключилось, — с каждым боем, мне кажется, что умирает частичка меня. Люди, которые были на границе и в городе, я знал их, когда ещё и шкуру не сбрасывал. Я должен принимать решения, но они даются мне тяжело. И со мной мало кто согласен, — Корбак зачерпнул миской варево и попробовал. Что ж, если она и колдует так же хорошо, как и готовит, значит, не всё так плохо. — Это была откровенность за откровенность? — хмыкнула Стиг. — Да. — Хорошо. Я стала думать, что в детстве змеи больно кусали тебя за язык. — Тебе бы не помешало, — беззлобно ответил зверолов.***
Срочное послание от командиров Вистана вынудило отряд Корбака сменить позиции. Письмо, отправленное на змеях-гонцах, сообщало об эрафийском отряде, идущем на помощь Александриту. И отряд шёл с моря. Осада города на время переносится, пока захватчики Гэтвея не избавятся от подкрепления. Вновь смена ландшафта поразила таталийцев, хоть многие из них уже видели море на самом севере от болот. Портовый город наверняка станет местом высадки неприятеля, и войска уже заняли населённый пункт. Вернее, он был занят ими уже давно и обладал важным стратегическим значением. Корбак и Алкин как раз направлялись в кузни, верхом на быках-горгонах. — По-моему, ты слишком суров с девочкой, — рассуждал Алкин, принюхиваясь к воздуху. Пахло пламенем. — Ты обеспокоен моей личной жизнью? — Корбак повернул морду к огромному другу. — Или боишься, что она сделает мою куклу и будет вонзать иглы, чтобы я рассказал ей всё о тебе? — Игла в мозги тебе бы не помешала, — хохотнул Алкин. — По сравнению со многими, тебе повезло. Молодая, симпатичная, бегает за тобой не хуже Хвата. К тому же, она дочь короля! Ты не думал попробовать стать придворцовым охотником? — Она одиннадцатая дочь, — сказал Корбак. — И ей не нравится ни дворцовая жизнь, ни её статус. Поэтому она здесь, практикует магию и сражается. — Хе, дураки тянутся друг к другу, как болотные кошки в сезон спаривания, — поржал Алкин, чувствуя на себе гневный взор друга. — Но хотя бы ты теперь говоришь не только со мной! Значит, Стиг сильная ведьма? — Она так говорит. — А ты её видел в деле? — Не доводилось. — Сегодня доведётся, — прорычал Алкин, подъезжая к кузницам. Несмотря на почти полностью опустевший город, дым из них так и валил. Алкин остановил горгону и спрыгнул на деревянную поверхность, разминая затёкшую шею. Звуки рабочих станков, удары молотов, шипение искр, запах огня и металла. У кузней их ждал мужчина в кирасе, поверх которой он накинул львиную шкуру. Он, несомненно, был болотником, хотя держался и выглядел как щегольский аристократ. Рыжие завивающиеся усы, острый кошачий взгляд зелёных глаз, белоснежное жабо и ухоженная причёска. Гервульф был и остаётся эрафийский аристократом, который по каким-то причинам оказался на стороне Таталии. Все считали, что у него были проблемы то ли с аристократией, то ли с самим королём. А может быть, он был изгнанником или даже изменником. О себе Гервульф говорил, что он просто искатель приключений, а общество созданий, что делят звериную и людскую натуру, в сто крат честнее, чем любой монарший двор. Как в таком народе Гервульф оставался на виду, а не попал в касту тех болотников, что не считали Таталию политической тюрьмой? Ответ удивительно прост. В бою Гервульф убил вражеского вождя Крюлода, пронзив ему голову своей рапирой. А потом его сына. И второго сына. Третий лишился глаза и признал поражение, как раз в его недавней кампании. — Господа, — в привычной аристократической манере раскланялся он. — Рад, что вы здесь! Осада прошла без проблем? — С некоторыми, — сказал Алкин. — Что у тебя, жабья одежда? — потёр руки Алкин, который узнал о слове «жабо» и всячески его коверкал. — Говоришь, что достал это из Крюлода? — Вождь был очень щедр и отблагодарил меня за мою, ммм, скажем, милость к врагу, — Гервульф похлопал в ладоши, приказывая рабочим выкатить из кузни нечто. Глаза Корбака и Алкина расширились, когда чудовище из дерева и металла выкатилось к ним на колёсах. — Представляю вам баллисту. Боевую машину! — Гервульф залихватски поддёрнул усы. — Это новая катапульта? — спросил Корбак, смотря на огромный снаряд. — Не совсем, но мысли верные, дорогой друг, — Гервульф похлопал огромный железный наконечник. — Катапульта нужна, чтобы обрушивать стены, давить их сверху. Это чудо техники пускает во врага огромный снаряд. Представьте, если бы великан стрелял из лука. У него была бы огромная стрела, правда? — глаза Гервульфа загорелись. — И эта вещь ничуть не хуже, уверяю вас. Летит она с чудовищной скоростью, способной пробить укрепленную стену и снести каменный дом! — Если такая штука врежется во вражеский отряд, — начал Алкин, — то… — Оставит красную дорожку, — кивнул Гервульф. — Верная мысль, мой мускулистый друг. — И сколько таких сделано? — спросил Корбак. — Хватит, чтобы разнести корабль, а может и два, — посмеялся Гервульф. — Особенно если подвезти их поближе. Вода, конечно же, жуткая проблема, но ведь вы здесь не поглазеть пришли, верно? Корбак посмотрел на Алкина. Алкин на Корбака. Затем оба взглянули на большое дерево, привезённое из самой Таталии.***
Туман клубился по земле, потягиваясь к морю. Стиг шла впереди, высоко подняв руки. Позади неё шли другие ведьмы, подгоняя туман вперёд. Это был сложный и опасный ритуал, забирающий много сил, поэтому он требовал массового сосредоточения. Стиг, познавшая пути воды, как самая искусная в этом деле, вышагивала вперёд, направляя туман. Широко раскрыв глаза, она видела как туман покрывает собой пенный берег. Раздался треск, а туман шёл всё дальше. Стиг напряглась, чувствуя, как толща воды постепенно покрывается льдом. Корбак, Алкин и Гервульф смотрели зачарованным взглядом, как холодный туман замораживает всё под собой. С каждой секундой берег покрывался толстым слоем льда, холодным и непрозрачным. Корабли уже приближались на горизонте и становились всё отчётливее и отчётливее, превращаясь из неясной точки в плохо различимые фигуры. Гервульф отдал приказ, и баллисты выкатили на ровную ледяную поверхность. Довезя их практически до самого края, инженеры стали готовить снаряды. — Попробуешь задеть как можно больше кораблей? — спросил Алкин, опасливо ступая по льду. Упасть в воду сильно не хотелось, да ещё и в такую холодную. — Вовсе нет. Буду целиться в один корабль. Так наверняка попаду, — Гервульф свистнул. — Цельтесь в ближайший! Наделайте в нём пробоин! Баллисты повернулись к ближайшему из кораблей. Вот и флаги корабля, и белые паруса с изображением грифона. Гервульф поднял руку, готовый дать приказ. Алкин и Корбак переминались с ноги на ногу, дрожа от возбуждения и холодного воздуха, идущего снизу. Корабль приблизился, и раздался горн. Гервульф опустил руку. Огромные снаряды баллист врезались в корабль, пробивая обшивку. Огромная пробоина, сбитая мачта, пронзённый нос корабля, погибшие матросы. Не теряя времени, Гервульф приказал зарядить орудия и атаковать снова. Его поднатасканные рабочие меняли снаряды, запуская их во врага. Один корабль пошёл ко дну, второй вот-вот скроется в пучине, третий сильно повреждён, но продолжает двигаться, несясь прямо на врага. — Всё, уходим, — велел Гервульф, когда стрела ударилась наконечником об лёд. — Обратно на берег! — А баллисты? — ахнул Алкин, смотря, как люди бросают великолепные машины. — А как же баллисты? — На берегу есть ещё. Шевелись, великан, иначе окажешься под водой! — Но… но машины утонут! — искренне не понимал Алкин, впрочем страх упасть в воду куда был сильнее, чем опаска за боевые машины. Когда командиры и боевые инженеры вернулись на берег, ведьмы прекратили колдовать. Стиг бессильно опустила руки и схватилась за острую морду, чувствуя, как подкашиваются ноги. Лёд на берегу принялся стремительно покрываться трещинами, особенно там, где стояли боевые машины. Когда корабли эрафийцев ударились о него, то миллиарды ледяных осколков разлетелись в сторону, покрывая море. Баллисты пошли ко дну, корпус судна ломал перед собой лёд. Солдаты и моряки эрафии поспешно покидали корабли, направляясь к берегу, усыпанному таталийскими войсками. Ни холодная вода, ни кусочки льда не стали для них препятствием. Враг должен быть разбит. Уничтожен! Гервульф отдал приказ стрелять, и берег приобрёл красные тона. С кусочками льда плавали куски тел. Стрелы сыпались с обеих сторон, войска бились прямо на берегу, проливая кровь и утопая в холодной, кровавой, солёной воде. Алкин размахивал своей секирой, разрубая конечности, отмахиваясь от назойливых змей и стрекоз, что послал Корбак. Гервульф же сражался у самого берега, отдавая приказы лучникам, орудуя рапирой. Стиг, поднявшаяся на ватных ногах, провела рукой в воздухе, заставляя капли заморозиться. Затем лёд приобрёл форму острой сосульки, которая полетела, обрастая новым слоем, а затем рухнула на головы эрафийцам, обрызгав всех кровавой водой. Свистнув, ведьма привлекла внимание Корбака. Тот кивнул и дунул в рог, отдав приказ покинуть берег как можно быстрее. Войска бросились прочь, и только Алкин и его гноллы-здоровяки продолжали размахивать своим тяжёлым оружием, стоя по пояс в воде. И тут течение изменилось. Стиг водила руками в воздухе, чувствуя поддержку от ведьм за своей спиной. От берега пошла волна, которая стремительно увеличивалась и росла, поднимая вверх гнолльи и человечьи тела, кровь и ледышки, и брошенные, сломанные баллисты. Корабль эрафийцев сел на мель, ударившись о морское дно, прежде чем волна перевернула корабль, вместе с несчастными, что были сильно далеко от берега. Стиг упала на колени, слыша, как кричат и ликуют таталийцы. Только Алкин с солдатами не радовался. Он никогда не любил воду, особенно солёную, с кусочками тел. Стоя недостаточно далеко от берега, волна подхватила Алкина, подняла и швырнула вниз, прямо на кровавый песок. А потом течение швырнуло его на берег, словно здоровяк ничего не весил.***
Чайки слетелись к месту битвы, выклёвывая глаза и крабов от тел. Хват поймал одну чайку и громко переломил ей позвоночник. Из города вывозили все оставшиеся баллисты. Стиг слабо брела по песку, прикрываясь звериной шкурой. Такие сильные заклинания оставили всех ведьм практически без сил. Морская вода давалась куда труднее, чем пресная. Море не так сговорчиво, как болото, и куда разрушительнее. Не будь здесь ведьм и дерева, лучшее, на что она была бы способна — это ледяные сосульки. Теперь надо было оправиться и отдохнуть, восстановить силы. Может, пару дней. Рядом раздался стук копыт, и Корбак, верхом на горгоне, оказался рядом. — Это впечатляет! — сказал ящер, таращась большими глазами. — Мы подготовили отличный план! Даже не знал, что ты способна на такое! — Я способная ведьма, — не без гордости звучало в усталом голосе. — Но с морской водой работаю впервые. Она… тяжелее, — Стиг остановилась, смотря на песок под ногами. Только бы не упасть. — Вижу, — Корбак посмотрел на девушку. Протянув ей руку, Корбак молча предложил свою помощь молодой ведьме. Девушка в ответ удивлённо посмотрела на него и протянула руку в ответ. Движение — и она сидит рядом, положив голову на широкую грудь зверолова. Корбак отметил для себя, что Стиг невероятно лёгкая. Видимо, магия забирает все силы. А ещё, что этот бой не принёс ему какого-то душевного дискомфорта или ужаса. Словно… словно всё шло так, как и должно. Теперь он возвращается в лагерь без груза на душе. — Ты молодец. Я рад, что мы на одной стороне, Стиг. — Я тоже, — сказала она, прежде чем провалиться в сон.