Lust

Наши тела судорожно, повинуясь одному лишь инстинкту терлись друг об друга, впитывая жар, горячий терпкий пот, пьянящее ощущение близости чужой незнакомой кожи. Я был гладкий, костлявый, острый и резкий. Он был другой: его грудь и живот были покрыты короткими шелковистыми волосками, он плавно скользил, втекая в меня своей мягкостью. Я закрыл глаза пытаясь острее прочувствовать его теплый язык кротко, но настырно вылизывающий мои приоткрытые губы, мои болезненно сжавшиеся соски, прочувствовать его влажный упругий член беспомощно утыкающийся между моих ног, заставляя меня неосознанно всё шире раздвигать под ним бедра. — Ты дашь мне себя? — прорычал он мне в ухо, пачкая обильной густой смазкой мой возбужденно пульсирующий вход. Я испуганно открыл глаза и замер. — Я…дело в том, что я никогда не… — он проехался своим крепким кудрявым пахом по моей напряженной плоти, вырывая из моей глотки дрожащий стон. Он протянул руку к своим джинсам и что-то вынул. Он поднёс к моим глазам желто-алую карту. Яркая, глянцевая: она была не из моей колоды. — Ты знаешь, что мы должны. «Пригуби же сладкое вино вдохновения из уст избранного своего. И соединятся через тела ваши начала: животное и божественное… — И примирятся в вас.» — закончил я вместе с ним и всхлипнул: юркие скользкие пальцы внезапно проникли и закружились во мне, быстро толкаясь в стенки, ощупывая, растягивая. Я вцепился в его локоть, ибо он не давал мне даже вздохнуть. Мой ангел превращался в зверя, его дыхание становилось всё глубже и тяжелей, глаза темнели, он жадным взглядом окидывал меня с ног до головы. Я понимал, что больше он меня спрашивать не будет. Он был готов. — Роб? — я приподнял бёдра, покорно давая понять, что отдаю своё тело во власть инстинкту, в его власть. Он глухо взвыл. — Джимми, — он с протяжным стоном наполнил меня собой, — Боже, я будто всю жизнь был голоден. А сейчас наконец то… О, ты такой узкий, горячий, сладкий, мой мальчик… — я открыл было рот, сказать, что для человека сочиняющего тексты песен его эпитеты чересчур пошлы, но так и замер на полувздохе: его плоть настойчиво распирала моё нутро, проникая всё глубже. Каждым круговым томным движением своих бедер, он заставлял меня подаваться себе навстречу, чувствовать, как внизу живота наливается беспощадное цунами. Я вдруг захныкал, не справляясь с собственным телом. Роберт, вцепившись зубами в моё предплечье, безжалостно вбивал свое естество в податливые глубины. — Давай же, Джимми, отпусти себя, — он зарычал, — отдайся мне, — это был хищник, это была охота и он не отпустил бы меня до тех пор… — Отдайся мне до конца.