***
В эту ночь Серебряный опять не смог заснуть, мучаясь бессонницей по вине болезни под названием «любовь». В полном смятении чувств он вышел из дома и прилёг на траву. В небесах чужие луны сияли спокойным зеленоватым светом, им не было дела, какие страдания терпят те, кто внизу. Шумел океан, уверенный в своём величии и мощи, равнодушный ко всем страстям. Окружающие были заняты только собой, и Серебряный вдруг с острой тоской почувствовал себя таким ничтожным, одиноким и ненужным никому в этом мире, что потянуло протяжно завыть от разрывающей душу глубокой печали. Он устало закрыл глаза, но вновь открыл, внезапно ощущая чьё-то присутствие. В двух шагах стояла она. Тёмная накидка окутывала её голову и плечи. Серебряный резко вскочил, ещё не веря, что она — не призрак и не сонное видение. Сельва подошла и нежно обняла влюблённого самца, тонко воспринимая его душевное волнение. Серебряный не помнил, как они вместе вошли в дом. Вдруг ноги несчастного страдальца подкосились, и он рухнул на колени перед своей любимой Сельвой, не в силах вымолвить ни слова. Самка осторожно опустилась рядом и провела рукой по обнажённому торсу юноши. — Ты великолепен! Ты знаешь об этом? — произнесла она вполголоса. — Не должен стоять на коленях тот, кто создан покорять сердца всех самок, какими бы красивыми или умными они ни казались. Это твой удел, смирись с этим, — Сельва мягко погладила его плечо. — Твой выбор всегда за тобой! Я пришла, чтобы признаться в своей слабости и покорности тебе с тех пор, как только встретилась взглядом с твоими изумительными глазами. Если ты хочешь меня, то возьми. Я пришла, и я — твоя! О, как же она была мудра и благородна! Легко коснувшись подбородка самца, Сельва пальчиком приподняла его понурую голову и заставила вновь встретиться с собой взглядом. Затуманенные глаза Серебряного блестели от непролитых слёз, от пережитых страданий, от невысказанных слов любви. Он и сейчас не мог вымолвить ни единого слова от переполнявших душу чувств. Ему не верилось, что всё происходит на самом деле… и словно во сне, подхватил любимую на руки и, как драгоценную ношу, отнёс на постель. Вот он склонился над вожделенной самкой. Его длинная чёрная грива отростков рассыпалась по её оголённой груди. Сельва притянула любимого к себе. Он утробно застонал низким рокочущим звуком и крепко прижался к её горячему телу. Она ощутила всю тяжесть самца на себе, и это было потрясающее ощущение! Его руки блуждали везде по её упругой коже, находили и ласкали самые потаённые места, погружая в них тёплые пальцы. Или с настойчивым нетерпением принимались властно сжимать эту податливую плоть, а затем с трепетом и невыразимой нежностью лишь слегка прикасались. Самке мучительно захотелось впитать его в себя по капле, всего — до дна. Он был создан для неё, создан для их любви! Дрожь пробежала по телу любовницы. Испытывая невероятное блаженство от его прикосновений, она обвилась вокруг самца подобно змее, чтобы не отпускать от себя, никогда. Да! Всё в нём бесконечно желанно и обожаемо. Их языки с упоением ласкали друг другу шеи, плечи, лица и, встретившись, переплелись в жарком поцелуе. Самец обладал своей самкой со всей накопившейся страстью. Во всём мире сейчас существовали только он и она, их ненасытные тела, их вздохи и протяжные стоны, их тихие мольбы о пощаде. Они наслаждались слиянием плоти и единением душ долго, неистово, жадно. Сельва стала первой самкой в жизни Серебряного. Юнец думал, что не справится с великим счастьем обладать ей. Но она и здесь проявила мудрость и такт, нежно направляя, подсказывала на языке своего гибкого тела. От восторга хотелось кричать! Сельва его любит! Он держит Её в объятиях, владеет ею. Она принадлежит теперь только ему! Серебряный, наконец, это осознал и принял всей душой. За окнами забрезжил рассвет… Любовники лежали, тесно обнявшись, ошеломлённые, потрясённые неистовым желанием, с каким предавались бурной страсти всю ночь напролёт. Серебряный не хотел отпускать Сельву, умолял остаться с ним, но самка поднялась с постели, оделась и собралась уходить. — Любимый, не грусти, — промолвила она с нежностью. — Я уже вся твоя, а ты только мой. Приходи вечером, я буду тебя ждать. Встречаясь в доме Сельвы, неразлучная пара продолжала познавать друг друга. Желанная подруга оказалась утончённой любовницей и своими изысканными ласками щедро дарила Серебряному непередаваемое блаженство. Тот проявил себя способным учеником в постижении искусства «страсти нежной». Вскоре Сельва сама преобразилась в примерную ученицу. Самка часто восклицала: «Ты создан для любви самой любовью!» Каждое новое свидание становилось мучительно сладким, полным взаимного обожания, всё больше сближаясь, они стремились превратиться в единое целое, с одной душой и сердцем на двоих. Серебряный Дождь уже не мыслил жизни без Сельвы. Любимая свела его с ума. Юнец испытывал невыразимое удовольствие от одного присутствия желанной самки, на лету ловил улыбку милой и улыбался ей в ответ. Чтобы как-нибудь не выпустить из объятий нежную подругу, Серебряный предложил ей стать его супругой, но Сельва только грустно покачала головой.***
Та первая волшебная ночь любви… Как это было давно. Может, это всего лишь сон? Серебряный вышел из дома и опустился на траву. Тот же зеленоватый свет двух лун мягко струился с небес. Шумел океан, он гордился своей неодолимой мощью. Мятежник раздувался на ветру, упрямо гнал тяжёлые волны и беспрерывно с силой ударял о берег. Молодой самец лежал с закрытыми глазами и вспоминал другую, последнюю ночь любви. Разнеженные влюблённые неторопливо наслаждались друг другом и млели от утончённых ласк, в тот раз особенно сладостных. А после ленивые влажные тела их отдыхали. По расслабленной плоти разливалась приятная нега. Серебряный плавно переложил Сельву на себя. Милая подруга поудобнее устроила голову на плече дорогого самца и тихонько задремала. Мягко убаюкивая, возлюбленный бережно перебирал тонкими пальцами отростки её белой гривы. Как хорошо было тогда вдвоём, совсем одним в мире под зелёными лунами. Всего лишь полгода продолжалась эта эйфория и торжество безграничной любви. Счастье не продлилось дольше. А потом наступила ещё одна ночь, уже без неё, и пришла тишина… навсегда… Сельва погибла нелепо от взрыва в химической лаборатории. Это произошло, когда в удачно начатый процесс опытов закралась роковая ошибка, та, что случается раз на миллион. Смерть оказалась мгновенной. Учёная самка задохнулась ядовитыми испарениями. Никто не успел помочь. Просто и вдруг её не стало. Жизнь потеряла всякий смысл. После страшного удара для всех, кто знал и любил Сельву, в отчаянии от произошедшей трагедии Серебряный Дождь начал проситься у доктора Ветра одному отправиться обратно на Аттур. Несчастного самца охватило острое желание убежать, исчезнуть, скрыться от всех, подобно изувеченному зверю, заползти в нору, чтобы зализать больные раны. Он жаждал побыть в одиночестве, чтобы попытаться осознать и принять тяжёлую потерю своей Сельвы. Стремился вновь оказаться в тишине лабораторий на Аттуре, где никому ни до кого не было дела. Но доктор Ветер категорически отказался отпускать помощника. — Серебряный Дождь, я запрещаю тебе возвращаться на Аттур. Ты мой ассистент и нужен мне здесь. Ты не закончил работу, которая в самом разгаре. Сельва мечтала увидеть результаты наших трудов, — строго заявил учитель, и на этом разговор окончился. Тогда Серебряный полностью посвятил себя работе. Один день молодого учёного походил на другой. Так прошёл год, и постепенно острая боль начала отступать. Но самец чувствовал, что эта горесть не оставит его до конца, а спрячется в самых потаённых уголках души. Теперь он знал наверняка, что уже не сможет полюбить другую самку с прежней страстью, с какой обожал Сельву. Жаркое пламя любви обожгло его сердце. Душа осталась выжженной дотла…***
В большом тенистом парке просторного родового поместья одиноко стояло могучее дерево. Было оно очень старо, никто уже не вспомнит его возраст. Патриарх произрастал на своём месте всегда, во всей красе и величии, весь усыпанный пурпурными цветами и тёмно-зелёными листьями. Его красиво изогнутые ветви почти касались травы на поляне, а округлая крона нависала, будто шатёр. Как уютно двум малькам под его нарядным сводом, где, словно по волшебству, можно сразу оказаться в загадочном мире сказок и легенд, овеянных глубокой стариной. Брат и сестра сидели, тесно прижавшись друг к другу, и внимательно слушали неторопливый рассказ доброй нянюшки. Много интересных историй она поведала под этим раскидистым древом. Но одно из преданий особенно прочно запало в детские души, слова няни крепко засели в памяти: «Давным-давно, в незапамятные времена, когда наш народ ещё не выходил в бескрайний космос, жили тогда все яутжа одинаково, как на суше, так и под водой, и ничто не мешало их дыханию. Они овладели всей водной стихией и построили на глубине прекрасные дворцы. На суше тоже им преграды не бывало, и там яутжа возвели свои большие города-сады. Воды и суша находились в полном покорении, и не осталось никаких секретов в этом мире. Народ сделался велик и многочислен и возомнил себя подобным самому Творцу. Тогда яутжа захотели подчинить себе небесные владения Кетану, чтобы выведать все его тайны. И вот изобрели смельчаки космические корабли и начали летать в космос. Но великий наш Кетану не стерпел и наказал своих созданий за спесивость. Забрал у яутжа способность жить и свободно дышать под водами, в один миг разрушил все их города подводные. С тех пор наш народ в наказание за непомерную гордыню переродился и живёт теперь только на суше». Прошли годы. Брат и сестра повзрослели, но мечта у них осталась: вернуть свой народ к древним истокам, чтобы не было яутжа больше преград ни на земле, ни в воде, ни в космосе, и обрела бы нация всё своё былое величие и могущество.***
Доктор Ветер и Сельва занялись изучением биологии, стали генетиками. В течение последних двух лет они продвигались в исследовании генотипа амфибий, а также геномов морских животных и рыб, и делали неожиданные выводы в пользу своей идеи. Учёные выяснили, что легенда из детства — не просто сказка. Действительно, яутжа в ранний период развития цивилизации рождались амфибиями. Возникли смелые планы по созданию четвёртой касты, чтобы расе рептилоидов-охотников вновь обрести универсальность и одинаково жить как на суше, так и под водой, к тому же продолжить осваивать космос. На начальном этапе такой способности можно добиться хирургическим путём. А со временем с помощью генной инженерии организмы яутжа так видоизменить, чтобы через несколько поколений детёныши появлялись на свет как с лёгкими, так и с жабрами. Доктор Ветер считал, что просто обязан закончить свой эксперимент даже ради памяти сестры Сельвы. Сейчас, когда всё было готово, предстояло провести проверку на практике. Цель достигалась в два этапа. Вначале отыскались смельчаки-энтузиасты из коллег учёных, каждого из которых прооперировали и частично изменили им дыхательную систему. Теперь испытуемые, находясь под водой, с лёгкостью задерживали дыхание на тридцать минут, но от второй операции они отказались. Ведь чтобы превратиться в универсальное существо, требовалась серьёзная перестройка всего организма, лишь только после этого вживлялись жабры. Причём лёгкие сохранялись, чтобы яутжа-амфибии одинаково дышали в любой среде, как под водой, так и на суше. Постепенно модифицированный организм привыкнет к новому образу жизни и обретёт статус уникальности. Перспективы заманчивые, но пока никто не решался становиться первым из четвёртой касты универсальных яутжа. Кому же захочется оказаться в роли лабораторной твари, а вдруг случится неожиданный сбой? Дело новое, рисковать жизнью, мягко говоря, неприятно. Тогда доктор Ветер решил провести все этапы эксперимента на себе. Да, испытуемый уже немолод, но это вовсе не повод отступиться от совместной с сестрой мечты, даже не попытавшись её осуществить. Учёный не сомневался, что Серебряный Дождь прекрасно справится с задачей и правильно выполнит все хирургические манипуляции. Коллеги тоже немало над этим работали и возьмутся ассистировать. Значит, надо сказать Серебряному — пусть начинает готовиться к реализации замысла. Сначала доктору Ветру частично изменят дыхательные функции, и он сможет до получаса находиться под водой, задерживая дыхание. А затем, во время завершающей операции, ему уже существенно перестроят дыхательную систему и подстроят к ней кровеносную, чтобы вживить жабры. Учёный твёрдо верил в свою удачу и знал, что в дальнейшем соплеменники поддержат его начинание, оценят и тоже приобщатся к новаторской идее.