Знак бесконечность

— Ну здравствуй, Маша. Давно мы не виделись. Помнишь меня? — Тебя забудешь. Что тебе от меня нужно? Она стояла в подвале, прижатой к стене. Тёмном. Лишь лампочка тухлого жёлтого висела в углу. У неё были связаны руки. И ей было страшно. Безумно страшно. Стояло теплое утро. — Что нужно? Мести, Швецова. М-е-с-т-и. Тебе. — Ты ведь здесь совсем одна. Больше скажу. За тобой никто не придет. И знаешь, что самое страшное? А то, что я в этом абсолютно уверен. Слышишь? Абсолютно. Что ты так смотришь? Да, я наблюдал за тобой. И не представляешь, как долго. Ну, хватит о тебе. Давай поговорим обо мне. Как ты посадила моего брата, помнишь? — Да. — Как он умер в тюрьме, помнишь? — Да. — Ну дак вот. Ты оставила меня тогда одного. На всем свете. И ты прекрасно знала, на что шла. Мне тогда было пятнадцать. Но, ведь подростки очень ясно запоминают обиды. — Разве я виновата в том, что он умер? — О, нет, в этом нет. Но он был невиновен. И ты виновата в том, что доказала это после того как он умер. ПОСЛЕ. ТОГО. — И что теперь? Ты убьешь меня? — Ну погоди. Сначала я убью тебя морально. Её руки были мокрыми и холодными. Она пыталась держать поднятую голову. Но сил не было. Она понимала, что каждое его слово правда. Она одна здесь. Совсем одна. — Дура же ты, Швецова. Где твой Луганский сейчас? Променял тебя на работу? А Солнцев? На сына? А Анисин? На бывшую жену? О, и мое любимое. Олег? На… Москву. Верно? Можешь не отвечать. И где они все сейчас? Их нет. А напомни, кто тебя спасал последний раз? Кораблев. Да. Нет. Нет! — Правильно, Кораблев. И что ты ему сказала два дня назад? Ты просто бросила его. Бросила. Как меня на произвол судьбы. Не рушь мою жизнь. Прошу. — Но я не бросала его. Я ведь даже не знала, что он любил меня! — Ой, да все ты знала. Также, как и с моим братом. Он сейчас приедет. Сейчас. Скоро. Никогда. — Хватит! — Не-не-не. Не хватит. Мучайся, Маша. Мучайся. Почувствуй ту боль, которую ты причинила всем вокруг. Его глаза залились красным от вида беспомощной женщины. Он хочет мести. И её получит. Он подошёл ближе. Положил свою шершавую ладонь на её шею. — Воот. Слезки пошли, да? И от чего же? Неужели ты винишь себя? Да ну, Швецова, тебе это не свойственно. Ну все, надо заканчивать. Она задыхалась от собственных слез. Было невыносимо больно. Страшно. — Какую смерть выбираешь, Марусь? От пули или удушья? Что будет больнее Кораблеву? Пожалуй, думаю, ему все равно. Он поднес пистолет к её лбу. Холод оружия пронизывал кожу до костей. — Не надо, пожалуйста. В голове было только одно. — Прости меня, Лень. И все то, что было связано с этими словами. Он так много сделал для неё. А она ни разу не произнесла эту фразу вслух. Она ни разу не извинилась за то, что сделала с ним. Видимо, пришла пора ответить за это. В этот момент раздался выстрел, отлетев от стен волнами. Швецова вскрикнула. Сердце бешено колотилось где-то в шее. Её почти что убийца упал перед ней с красным пятном на груди. Маша сползает спиной по стене и плачет. Рыдает. Слышит шаги все ближе к себе. И внутренне знает их обладателя. Кораблев подлетает к ней на ватных ногах. Падает на колени рядом. На автомате развязывает затекшие запястья. Маша поднимает на него бледное лицо с потекшей тушью и растрепанными волосами. — Тише, все хорошо. — шепчет ей Кораблев. — Я здесь. Она кидается на него, как на единственный способ жить. Пальцами впивается в его спину. Свою опору. Леня прижимает её к себе. А сам трясется от страха за её жизнь. Маша так и сидит, чувствуя носом, как пульсируют его жилы в шее. — Никогда, слышишь? Никогда больше от меня не уходи. Шепотом. И да, в тот момент он окончательно решил. — Я не уйду. Я всегда буду рядом. Обещаю.

Бесконечно

.