Подчинись (демоны вновь на сцене)

Дантеорс наблюдал за человеком, что свалился без сил на диван, упрямо не уходя из кабинета. Упрямец, каких свет не видывал, думается демону, прежде чем перевести сиреневый взгляд на Ланосте. Тот вообще не выражал никакой жалости по отношению к собственному сыну, чей организм был перегружен от всех этих магических манипуляций. Дантеорсу всё же немного жаль поганца, которым очаровался его глупый брат, поэтому он щёлкает сияющими пальцами, прикасаясь к чужому лбу. Подозрительность со стороны Шикмуона пронзала насквозь, что что ему этот самоуверенный мальчишка? Он таких столько встречал… и один такой был прямо перед ним. — Вы, люди, такие сложные, — в итоге роняет он в тишине кабинета, когда Шикмуон на пару мгновений закрывает глаза. — Но и мы, демоны, не лучше. Он вспоминает предыдущего Короля и его слепую веру в людей. Возможно, в чём-то этот старый дурак был прав насчёт людей, где-то недооценивал, но в целом его представление о людях было построено на сказках человеческой принцессы, которая росла в любви и заботе. Чего ещё следовало ожидать от людей? — Так и что делать? — сдавленно спрашивает Шикмуон, хмурясь от последствий чрезмерного давления магии. — Разумно было бы доложить императору, — ровно звучит голос Ланосте, что не сводил своего взгляда с демона. — Или ты мог бы нам что-то поведать, м, Киэль? Дантеорс застывает, сжимая ладони в кулаки. Он, в целом, был не лучше своих братьев, что повелись на людское обаяние. Ха. Остро посмотрев в чужие, спокойные глаза, где под цветом льда скрывалась бездна, он беззвучно выдыхает. Развернувшись, он подходит к дивану, чтобы сесть под взглядами льдистых глаз. — Люди всегда могли призывать демонов, — говорит он очевидную и всем известную вещь. — Это нерушимое [правило], созданное первым [королём]. И, конечно, это ни о чём не говорило. Возможно, людские легенды и говорили о могущественном первом императоре, что взмолил бога о помощи. Но правда ли на жалких людей пал божий взор? Дантеорс хмурится. — Это было [контрактом] между Богом и [королём], — он задумчиво складывает руки на груди, поднимая взгляд сиреневых глаз к потолку. — Обязательство, связавшее всех демонов, независимо от их ранга. — Прекрати говорить загадками, и так голова раскалывается, — ворчит Шикмуон, и Дантеорс хмыкает. Нетерпеливое дитя. — Я расскажу всё, но для начала ответь на один вопрос, — встретившись со льдистыми глазами взглядами, он тонко, опасно улыбается. — Отдашь ли ты свою жизнь во спасение [короля]? Он видит, как напрягся Ланосте. Возможно, этот человек и выглядит безучастным, но за своё дитя всё же волнуется. Дантеорс частично понимает его. — Киэль, он не… — Да, — перебивает Шикмуон. Взгляд горел огнём решимости, что едва ли что-то способно потушить. Дантеорс чувствует, как в груди что-то щемит, и он уязвлённо сжимает плечи. Этот мальчишка оказался сообразительным и глупым одновременно. — Если это Блоу, я предам себя огню. — Шик, ты… — Ланосте впервые кажется таким беспомощным, и Дантеорс действительно рад оказаться сейчас здесь, чтобы запечатлеть на этом извечно лукавом лице тень настоящих эмоций. — Что ж, — разбивает он повисшую тишину. — Это будет долгая история…

***

Много лет тому назад, когда человечество всё ещё полнилось добрыми людьми и верило в справедливость и доблесть… когда Киэльнод был человеком… нет, не так. Много лет тому назад, когда Киэльнод боролся за место под солнцем, безбожно оставив своего младшего брата на произвол судьбы, эгоистично думая, что тот сможет его дождаться, произошла самая большая трагедия в их жизнях. Киэльнод Криши был амбициозным юношей, что вырос под гнётом своих родственников, родившись бастардом в графской семье. Однажды он обнаружил в себе невероятный талант к магии, и семья сразу же отправила его в Башню магов, прославленное место, откуда выходили самые сильные маги империи… так он думал. Думал, что приобретя силу, сможет защитить беременную мать, но что произошло в итоге? Киэльнод успешно стал учеником одного из Мастеров Башен, отчего его переполняла гордость, и в тот же день он узнаёт о рождении младшего брата. Он был настолько счастлив, настолько ослеплён успехом и верой в лучшее будущее, что смерть матери стало полной неожиданностью. К счастью, в то время люди были милосердны, и Руд, его драгоценный младший брат, тоже пришёл в башню. Киэльнод верил в людей и их доброту. Киэльнод был разбит вдребезги. Однажды, когда он узнаёт о запрещённом эксперименте, что проводили несколько Мастеров Башен, он чувствует леденящий душу страх и ужас, готовый тут же собрать вещи и сбежать с младшим братом прочь, подальше от смерти невинных людей, коих насильно заставляли призывать демонов. Он не понимал смысла эксперимента, не понимал его назначения, но однажды Мастер ведёт его к подземелью, к той комнате, от которой за версту несло кровью. Ничего хорошего там не было, знает Киэльнод, но послушно склоняет голову, входя в комнату. Там, в круге призыва, стоял его младший брат. Весь исписанный рунами, что кровоточили и сияли чем-то чёрным. Киэльнод чувствует, что сердце падает в груди, замирает и останавливается; он не контролирует своё тело, рванув к брату, и тогда Руд падает. В синих, таких знакомых и любимых глазах, больше нет блеска жизни, и Киэльнод марает колени в чужой крови. Киэльноду было лишь двадцать три, когда он лишился своего семилетнего брата. А потом сказка перестала быть его реальностью, обернувшись страшнейшим кошмаром. Руд не умер, нет, он стал идеальным результатом эксперимента с призывом демонов, да, самым идеальным и совершенным. Киэльнод кричит и плачет, вырываясь из рук магов Башни, чтобы снять брата с цепей, чтобы вызволить его из барьера, чтобы… Тоже стать объектом для эксперимента. Тогда он понимает, в чём заключался эксперимент. Понимает, что всё это нужно было для создания [демона], который будет служить без каких-либо контрактов, став послушным источником исполнения всех алчных желаний. Только Руд, с гордостью думает Киэльнод, игнорируя противное леденящее чувство в груди, Руд стал демоном. Стал новорожденным демоном, которого с открытием [двери] забрали его… сородичи. Киэльнод тогда думал, что у него отняли душу, но всё лучше, чем постоянное нахождение под гнётом. Киэльноду даже не дали времени на оплакивание брата, разочарованные и разгневанные неудавшимся экспериментом. Они разработали что-то новое, что-то инновационное, и Киэльнод едва ли тогда сумел выжить. Его разрывало на части, он был лишён рассудка, он… он чувствовал себя лёгким. Он чувствовал себя потрясающе, словно вознёсся высоко в небеса, паря средь белого пространства, а потом его больно бросают о землю. Он снова сходит с ума, и в голове звучит имя: [Дантеорс]. Имя, которое бывает лишь у демонов. Но он не был демоном. Киэльнод чувствует панику. Киэльнод безумец. Мастер, его уважаемый Мастер, ликует его страданием, а у него не осталось сил даже кричать. Всё его существо, казалось, сгорало в сиреневом пламени. Он думает, что ему повезло. Руд страдал больше. Киэльнод чувствует, как смерть дышит ему в затылок, но всё, о чём он мог думать, это о брате. Брате, что сейчас находился где-то в мире демонов, не зная о себе ровным счётом ничего. Киэльнод плачет. И однажды, когда он в лихорадке бьётся в клетке после очередной дозы «инновационной разработки», он слышит голос. Далёкий, неясный, будто из-под толщи воды, но это было голосом Руда. Точно голосом Руда. Киэльнод смеётся над собой, желая лишь о смерти, но в тот момент он чувствует охватившее разум безумие, которое он не может контролировать, и тянется куда-то в темноту и тонет. Падает, захлёбывается, а после оказывается на твёрдой, иссушенной земле демонов. И видит его, своего [короля]. Чувство, неведомое и неизвестное ему, возгорелось в груди ярким пламенем, и он услышал голос, подобный дождю, что потушил горящее безумие: — Моё несчастное дитя, — говорит печально [король]. — Мой милый брат… И Киэльнод отчего-то верит. Он чувствовал себя таким сумасшедшим, таким возвышенным, таким… — Вернись же ко мне, — звучит голос высшего демона. — Вернись к нам, брат. И Киэльнод видит его — Руда. Тот стоит маленькой фигурой рядом с демоном, держась за его большую руку, что могла с лёгкостью сжать его в ладони. Тот изменился, да, он стал выше, тёмные цвета стали его основным цветом, но глаза были теми же. — [Киэль]… — Вернись к нам, [Дантеорс]. И он просыпается. Он судорожно хватает ртом воздух, переживая охватившую тело дрожь от остаточной боли. Его руки дрожат так сильно, что он едва мог их поднять, не говоря уже о том, чтобы хотя бы сесть. Его взгляд горит безумием, и понимает, что ему нужно в мир демонов. Его семья… там его семья. Его братья. Они ждут его. Но он не был демоном. Киэльнод не был демоном, он был человеком, это говорили маги, это говорил раздражённый Мастер, это… [Дантеорс]. Киэльнод, возможно, всё же был демоном. Или не был? Он ничего не понимает, и приход магов с очередной инъекцией пугает его удивительно сильно. Он вырывается, кричит, чувствуя разрывающую боль, которая доводила его до грани безумия, которую он мог успешно переступить в любой момент подобно простой нарисованной линии. — […]! — он кричит, чувствуя острую боль, и отчаянно, что есть сил в ослабленном организме, борется, чтобы замереть с широко распахнутыми глазами, упав безвольной куклой на каменный пол. Инъекция была введена успешно. У Киэля перед глазами цветные пятна, что непременно окрашивались лиловым, и растекающаяся по телу томительная жара, от которой хотелось вскрыть себе горло. Он даже не дёргается, когда его пинают, чтобы он поднялся, и вскоре сердцебиение замедляется совсем, становясь едва ощутимым. Маги всполошились, пытаясь привести его в себя, но реакция полностью исчезла, оставив лишь охладевающее тело. Киэльнод наконец был на грани. А хотел ли он умирать? Он слышал, как его когда-то уважаемый Мастер читал заклинания исцеления, но едва ли это работало. Нужен ли он человеческому миру? У него больше ничего не было. Почему он не может просто… просто уйти? Руд был в безопасности… Точно, Руд. Руд и их брат. У Киэльнода всё ещё была семья, что ждала его прибытия. Он вспоминает волнующийся взгляд Руда, чьи зрачки были вертикальными, как у демонов, но в то же время он не испытывал страха. Огромный демон, ставший для него опекуном в мире демонов… [король], что назвал их своими братьями, готовый принять в свою семью… Киэльнод плевать на всё это хотел. — [Дантеорс], услышь меня, приди ко мне, — слышит он голос в голове, и почему-то не мог не подчиниться. Он едва двигает рукой, но под ним образуется печать, и Мастер рядом ликует. Ликует, уродливо исказив лицо. Киэльнод забирает его с собой в мир демонов, куда его звал [король]… и едва ли человек способен выжить. Дантеорс опустошён. Дантеорс ступает по отрешённой земле к замку, где чувствовал что-то неизменно родное и тёплое. Он шёл и шёл, пока не оказался в коридоре, пока не дошёл до тронного зала, пока не оказался у ног [короля]. [Киэльнод] падает, вымотавшийся и вырвавшийся на свободу. [Руд] подбегает к нему, обнимая и грея в своих руках. [Король] ласково приветствует нового члена своей семьи, дотронувшись до светлых волос Дантеорса, погружая в долгожданную спокойную тьму, без кошмаров и горящего сиреневым пламени. [Король] любил людей. Он принял его, ни демона, ни человека, как своего дорого брата, бережно лелея в больших руках, облегчая последствия людских экспериментов. Его голос гасил отголоски безумия, и Киэльнод был так благодарен, что чувство неправильности остро впилось в его грудь. И однажды он понял, что было не так. То, что не давало ему покоя, вгрызаясь в глотку, обещая плохие вести. Однажды [Блоу] был объявлен наследником [короля], а сам он отправился в мир людей. Дантеорс увязался следом больше от скуки, нежели из желания посмотреть на мир людей спустя столько времени. Он никогда так не радовался тому, что младшего брата не было рядом тогда, потому что в следующий миг тот мог считаться новым [королём], потому что Киэль… нет, [Дантеорс] не мог ослушаться приказа своего брата, беспомощно наблюдая за тем, как люди заточили короля демонов, воспользовавшись его доверием и любовью к человеческой принцессе. Это походило на шутку. На жестокую, очень бессердечную шутку. Дантеорс был вынужден уйти, потому что [брат] смотрел на него, взглядом приказывая не вмешиваться. Это было насмешкой судьбы, потому что вернувшись в мир демонов, он узнаёт, что тот сошёл с ума. [Блоу], став новым [королём], едва ли мог удержать в руках власть, отчего часть сил, что должны были стать его подспорьем, была украдена, и Дантеорс был вынужден броситься в погоню. Он ожидал, что демоны были недовольны королём за его любовь к людям. Это было так очевидно, что появление подобных предателей и сущий хаос в мире демонов на ближайшее время. И что он сам был вынужден стать верным советником нового [короля], не позволяя ни одному из демонов оспорить власть своего брата. Но это не отменяло человеческую жадность. Киэльнод прошёл через множество лет, играя на две стороны, будучи верным помощником короля, становясь время от времени призываемым демоном. Иногда попадались обычные люди, отчаявшиеся настолько, что молили его лишь о еде, чтобы обеспечить свою семью. Иногда попадались полководцы, просящие о силе, что сокрушит их врага. Иногда попадались безумцы, приказывающие уничтожить своих конкурентов. И однажды Дантеорс был призван молодым, амбициозным магом Башни. Его звали Микелькарго, и он уверенно шёл вверх по карьерной лестнице, вскоре претендуя на место одного из мастеров Башен. Микелькарго был одним из участников какого-то запретного эксперимента, что происходил много лет тому назад. Дантеорс… нет, Киэльнод словно увидел себя прошлого, и почему-то решил верно служить этому человеку, чтобы тот не стал таким же, как он. В любом случае, Киэльнод был любимцем насмешливой судьбы, амбиции мага стали настолько большими, что он использовал его, Дантеорса, в качестве подопытного для эксперимента. Только это не имело смысла, ведь не являлся ни демоном, ни человеком, отчего Микелькарго впал в ступор. Киэльнод считал, что от молодого амбициозного мага остался лишь алчный человек, жаждущий утвердиться за счёт чужих жертв. И тогда, кажется, Киэльнод и узнал о существовании Эферии, бастарде Кансиолов. Та была лишь молодой девчонкой. Одна из подопытных того безумного эксперимента. Идеальный результат, такой же, каким однажды был Руд… или она была похожа на самого Киэля? Тогда, исполнив желание Микелькарго, он вернулся в мир демонов, но никак не ожидал, что спустя короткое время будет снова призван, и даже увидит знакомые лица. Конечно, те уже были старше, но отчаяние, сквозившее в чертах лица молодого парня добавляло ему пару лет к возрасту. Киэль узнаёт его, как своего нового хозяина, который был на грани того, чтобы поднять восстание против Башни и королевской семьи ради беременной возлюбленной, Эферии. Он звал её женой, он был так влюблён, что Киэль внутри Дантеорса зависть. Он-то в своё время даже влюбиться не успел. Ланосте, своенравный и уверенный в себе, воспользовавшись помощью демона, сделал всё, что мог, но та история закончилась трагично. Дантеорс не мог своевольно вмешиваться в человеческие жизни, и даже если бы он мог помочь избежать смерти, Ланосте ему не приказывал. Не приказывал, замерев с ребёнком на руках у тела возлюбленной, превратившись в самого несчастного человека на свете. Киэльнод чувствовал острую жалость, но Дантеорс сохранял леденящее спокойствие. — Верни её, — слышит он хриплый голос раненного молодого отца, что был сломлен отчаянием. — Умоляю, забери мою душу, забери всё, что у меня есть, но верни её!.. Киэльнод импульсивно соглашается, обещая сделать всё возможное, но Дантеорс лишь качает головой, думая… а отдаст ли он душу своего сына? — Это запрещено [правилом], — говорит он холодно и безразлично, смотря в льдистые глаза жалкого человека, чья душа разбивается вдребезги. В конце концов, Киэльнод проигрывает Дантеорсу, что, исполнив желание Ланосте, возвращается в мир демонов. Дантеорс этого не рассказывает, нет, он лишь говорит о незаконных экспериментах Башни и частично о несчастной участи Блоу. Опускает многие моменты, оставляя недосказанность, и позволяет истории течь своим руслом. — А я знал, что Блоу явно кто-то из верхушки демонов, — хмыкает Шикмуон, наконец приходя в себя, чтобы подняться с места. — Я пошёл. Дантеорс хотел было возразить, но Ланосте качает головой, отпуская Шикмуона, что в любом случае наворотит дел. — Так что же, Киэль, — заговаривает внезапно с ним мужчина. — Ты подумал о моём предложении? Уверен, ничего не случится, останься ты в мире людей. — Забудь уже об этом, — закатывая глаза, Киэль старается игнорировать истинно дьявольский прищур льдистых глаз. В следующий над ним нависает тень, а после ему не дают сбежать: удерживают на месте, придавив к спинке дивана. — Ты был единственным, кто помогал мне всё это время, приходя на призыв даже одной каплей моей крови, — вкрадчиво говорит Ланосте, крепче сжав предплечья демона. — Не пора ли уже сдаться? Моё терпение не так уж и велико… Дверь, недавно закрытая вышедшим Шикмуоном, вновь открывается, и Шикмуон замирает на пороге. — Понял, сам разберусь, — и выходит, плотно закрыв дверь. — Этому ребёнку хватает такта, — хмыкает Ланосте, возвращая свой взгляд к нему. — Не скрывай от меня свои чувства, Киэль. Дантеорс резко дёргается, вырываясь из его рук. — Ненормальный!.. — голос предательски подскакивает, и Дантеорс исчезает в сиреневом пламени, позорно сбегая. Ланосте остаётся один, и лукавость исчезает из взгляда. — Как же мне быть, Эферия? — спрашивает он в пустоту, устало улыбаясь.