We're Just Making It Worse

Нина сделала большой глоток из своего стакана. Ощущение алкоголя, обжигающего горло, помогло ей восстановить чувства и унять боль на щеке. Если она достаточно сконцентрируется, то сможет отключить шум и суету бара. Однако тишина была последней вещью, в которой она сейчас нуждалась. Особенно когда все ее мысли были заняты один человеком, и только им. — Эй, мистер, не могли бы вы мне повторить? — Нина обратилась к бармену, стоявшему перед ней. Это был грубоватый мужчина лет сорока с неровным шрамом на левой щеке. Он посмотрел на нее, словно оценивая, достаточно ли она пьяна, но, насколько помнила Нина, не существовало такого правила, с какой степени опьянения нельзя игнорировать заказ клиента. Ничего не ответив, он забрал ее стакан и пошел дальше. Нина вздохнула и опустила голову на стол, из-за чего пряди ее белокурого парика окружили ее лицо, подобно пряже. Она могла бы поспать здесь. Суматоха и нескончаемая болтовня в баре успокаивали больше, чем крики Элис Ван Эк в гробницы. Если бы Матиас не остановил ее или если бы ее сила не стала неуправляемой, она, вероятно, замедлила бы пульс девушки на несколько дней. Нина просто не могла больше этого выносить. Вот так она оказалась в одном из самых, по ее мнению, темных баров, которые она когда-либо посещала, разодетая в свой обычный маскарадный вид: кремовое платье, открывающее щедрую часть ее груди, карамельно-коричневое пальто и длинный светлый парик, доходящий до талии. Матиас настоял на том, чтобы пойти с ней, но она наотрез отказалась. Не то чтобы она была против его общества, просто сейчас Нина предпочла бы побыть одна. Как раз в тот момент, когда бармен принес заказ, в углу завязалась драка. Он хрюкнул и отдал приказ на равкианском человеку, стоящему у двери. Нина проигнорировала бунт около себя, даже когда услышала характерный звук сломанной кости, и принялась за свой напиток. — Поставь. Рука в перчатке внезапно потянулась к ее руке и заставила ее уронить стакан на стойку, из-за чего его содержимое беспорядочно разлилось по темной деревянной поверхности. Она резко повернула голову вправо и обнаружила, что рядом с ней сидит парень в очках и котелке. — Убери свою руку от… — Нина инстинктивно оттолкнула его руку, но в ту же секунду поняла, что это он. — Каз? — Прошептала Нина, пытаясь осознать то, что видит. Без своего обычного пальто и трости он выглядел почти неузнаваемо. И все же она узнала бы эти резкие черты его лица где угодно. Не обращая внимания на растерянное выражение лица Нины, он схватил ее за запястье и рывком поднял на ноги. — Мы уходим, — пробормотал он, бросая на стойку несколько купюр. — Что? — смущенно прошептала она, убедившись, что поблизости никого не было, когда он стал ее тащить к выходу. — Что происходит? Эй! Он остановился и повернулся к ней, наклонившись и прошептав ей на ухо: — Я сказал, что мы уходим отсюда. Оставьте свои вопросы на потом. Услышав это, Нина выбросила из головы все вопросы, которые у нее были к нему, и последовала за ним. Проглотив нервозность, Нина бросила последний взгляд на бар позади себя, заметив, что только что началась драка, и почувствовала легкую благодарность к Казу за то, что он вытащил ее как раз вовремя. Сегодня в Кеттердаме было особенно холодно. Приближался ноябрь. Нина уже и забыла, как сильно она ненавидит холод. Она крепче сжала пальто одной рукой, жалея, что не надела перчатки. Ее глаза блуждали по людям вокруг нее. Ее беспокоило, что у них двоих не было ничего, кроме маскировки. Что, если их кто-нибудь узнает? Что, если кто-то опознает хромоту Каза? Конечно, по всему Кеттердаму было много инвалидов, а он был без своей фирменной трости с набалдашником в виде головы ворона, но это не уменьшило ее беспокойство. Однако сам Каз казался спокойным, хотя его глаза настороженно постоянно перемещались с одного места на другое. Хотя Нина не знала, куда они направляются, она понимала, что Каз — один из немногих, кому она могла сейчас доверять. Когда они почти дошли до конца Вест-Стейва, Каз резко свернул на более узкую улицу, подальше от толпы людей. На этой улице было тише и темнее, лунный свет едва пробивался между зданиями, от чего у Нины по коже побежали мурашки. Перед мусорным контейнером одинокий музыкант играл на скрипке меланхолическую матросскую песню, в то время как прямо через дорогу от него группа мужчин, скрывающая свои лица в тени, совершали какую-то незаконную сделку. Прекрасно, только куда, черт возьми, Каз ее ведет? Парочка снова повернула, и Каз повел ее к недавно перестроенному, уродливуму, одинокостоящему трехэтажному зданию. У входа маячили две проститутки, одна красила губы, пока другая обрабатывала потенциального клиента. Нина сглотнула. Она никогда раньше не бывала в этой части города, и ей совершенно не хотелось знать, откуда Каз знает этот район. Громкий стон донесся до ушей Нины, когда они вошли в отель, и ее щеки зарделись смущенным румянцем. Конечно, Нина слышала такие распутные звуки еще в те времена, когда она сама работала в борделе, но теперь, когда рядом с ней был Каз, все было по-другому. Нина молча наблюдала за ним, плетясь сзади и выискивая любые признаки дискомфорта, но не обнаружила их. Был ли он постоянным клиентом? Или он равнодушен к сексу? Она надеялась, что первый вариант не был правдой. Он заковылял на второй этаж, продолжая тащить за собой Нину. Пока он вскрывал замок, Нина чувствовала себя неловко из-за пьяной парочки, которая страстно целовалась дальше по коридору. Дверь открылась, и Каз втащил ее внутрь за локоть. Нина вскрикнула, когда он, заперев за собой дверь, бросил девушку на кровать. Она едва могла понять, что происходит. Ее мозг бешено работал, обрабатывая происходящее, а сердце пропустило несколько ударов, когда она увидела, что Каз снимает очки и котелок и кладет их на ближайший столик. При этом он не спускал с нее глаз. Нина приподнялась на локтях, ощущая клубящееся в ней желание. Она ожидала последнего действия, чего угодно, что могло положить конец разочарованию и влечению, которые она испытывала по отношению к нему. Но оно так и не пришло. К ее величайшему удивлению, Каз просто пододвинул к ней стул, развернув его, и сел, сложив руки на спинке. На его лице появилось почти убийственное выражение. Тишина окутала комнату, подбираясь к ним, как демон — к своей добыче. И если сначала Нина еще была заворожена линией губ Каза, то один взгляд на его лицо заставил желание поцеловать их испарилось. — Зеник, назови мне хотя бы одну вескую причину, почему ты пришла в тот бар, или же я лично отправлю тебя обратно, — гневно выпалил Каз. Она в замешательстве нахмурила брови. — Что? Ее недоумение только вызвало у Каза раздражение. Она заметила, как стиснулись его челюсти, как сжались в кулаки костяшки пальцев. — Какого черта ты делала в одном из заведений Ван Эка?! Ван Эка? Нина замерла. Она так сильно удивилась, что странно, как ее челюсть не отвисла до самого пола. — Нет, — пробормотала Нина, защищаясь, и покачала головой. Этого не может быть. Она не могла быть настолько глупа. Или могла? — Не может быть. Каз, Я проверяла. Я бы не пошла туда, если бы знала, что бар принадлежит этому скифу. Каз глубоко вздохнул. — Нина, ты сомневаешься в достоверности моих слов? — Нет! Просто… — Тогда позволь мне просветить тебя, раз ты потеряла всю сноровку. «Красный Рубин» — одно из заведений, принадлежащих Ван Эку. Уже пять лет как. И из всех возможных баров Кеттердама, где можно залить свое несчастье алкоголем, ты умудрилась выбрать именно тот, который принадлежит Ван Эку. Итак, Нина, любовь моя, скажи-ка мне, — Каз придвинул стул ближе и бросил на Нину уничтожающий взгляд, — Какого черта ты там делала? Нина судорожно сглотнула. Его пристальный взгляд пугал ее, и Нина понимала, что ей едва ли удасться убедить Каза в своей невиновности. Она совершила ошибку. И это ошибка может дорого ей обойтись. Ну что ж, пришло время отвечать за свои действия. Черт, как она могла так сглупить? Что, если ее кто-то узнал? Нина считала себя везучей, но в таком мрачном месте, как в Кеттердаме, полагаться на удачу глупо. Нина сорвала с себя парик и бросила его на кровать, затем подтянула ноги и прижала их к груди. — Мне очень жаль, — хрипло пробормотала Нина, — Мне очень, очень жаль, Каз. Я не знала. Конечно, простое извинение не позволит Нине так легко выкрутиться из сложившейся ситуации. Извинения для Каза стоили не дороже лодок Пера Хаскеля. — А должна была. Черт возьми, у нас нет права совершать такие ошибки сейчас, — резко сказал он. — Ван Эк ожидает таких оплошностей с нашей стороны, чтобы напасть, и ты практически сама пошла к нему в руки. Ты понимаешь, что поставлено на карту?! Нина терпеть не могла, когда ее ругали, как ребенка, но в этом случае Каз был абсолютно прав. Она, как всегда, не подумала о последствиях. Рано или поздно, это должно было ей аукнуться. Она опустила голову, пряча лицо между коленями и позволяя одинокой слезинке скатиться по щеке.  — Я знаю. — Тогда как же ты умудрилась оказаться в его чертовом баре?! Бреккер оттолкнул стул в сторону и встал, массируя рукой висок. Нина промолчала и прикусила губу. — С каждым днем на тебя все меньше можно положиться. Ты вышла из доверия, слышишь меня? Пока ты не разберешься со своими проблемами, ты останешься за бортом. — Прошу прощения? — прорычала Нина. — После всего, что я сделала, ты думаешь, что можешь просто вышвырнуть меня, как никчемную тряпичную куклу или что-то в этом роде, за ошибку, которую я не совершала? Он пристально посмотрел на нее. — Но ты могла совершить ошибку. Это был глупый поступок, Нина. Последнее, что мне нужно, это глупцы в команде. Нину задели его слова. За последний год она научилась не принимать слова Бреккера близко к сердцу, зная о его бессердечности. Но в этот раз было чертовски больно. Не из-за того, что он точно знал о причине, которая привела ее в бар, а потому что он так просто отмахнулся от нее, как от консервной банки с червями. Как будто то, что едва не произошло между ними, было сущим пустяком. Какой же дурой она была, полагая, что он изменит свое поведение по отношению к ней после одного сна о сексе с ней. Гезен, Инеж была права. В его глазах они все — не более чем инвестиции, средства достижения определенной цели. Он демжин, как сказал бы Матиас. Она нахмурилась; ее изумрудные глаза горели, подобно лесному пожару. Не говоря ни слова, она встала с кровати и направилась к нему. Каз был на добрых пятнадцать сантиметров выше ее, но это не заставило гневу, который Нина испытывала к нему, отступить. — Это нечестно, Каз. Если ты вдруг не заметил, у меня тут вопрос жизни и смерти. Я знаю, что тебя волнует только то, что может принести прибыль, но это не повод вести себя, как придурок! — Я прагматик, — сухо заметил он. — В этом мире ты либо выживаешь, либо погибаешь, Зеник. Никто не будет ждать, пока ты пытаешься остаться на плаву. — Даже в моей ситуации, Каз? — обиженно спросила она, — Даже зная, что на каждом шагу мне приходится выдерживать это… испытание? Каз усмехнулся. — Мы все рано или поздно сталкиваемся с различными испытаниями, Нина. Это не делает тебя особенной. Его речь была прервана внезапным звонким звуком оплеухи. Нина отвесила ему пощечину, прекрасно осознавая, что делает. Его глаза распахнулись от шока. Возможно, это был первый раз, когда он вообще получал пощечину. А если и нет, то Нине не особо хотелось узнавать, выжил ли тот смельчак после этого. «Он заслужил это», — подумала Нина, убирая ладонь от его щеки. На секунду она подумала, что теперь можно добавить отвешивание пощечин в свое резюме в графу «Достижения». — Возьми свои слова назад, Бреккер, — сердито выплюнула она. — Возьми их, черт возьми, назад. Если бы не я, вы все сейчас лежали в безымянных могилах на берегах Фьерды. Я пошла на риск, потому что доверилась тебе, а ты теперь обращаешься со мной, как с куском дерьма! Она закрыла глаза и сосредоточилась, чтобы обуздать свой гнев. Держи себя в руках, Нина. Она медленно выдохнула. Ты только что ударила подонка из Бочки и все еще дышишь… хотя это вполне может измениться через минуту. Не дождавшись от него ответа, Нина повернулась и, скрестив руки на груди, направилась к окну. Она решила, что если он собирается убить ее, будет лучше, если она этого не заметит. — Ты ударила меня, — негромко прохрипел он после нескольких мгновений. Одной рукой, затянутой в перчатку, он коснулся своей щеки, словно никак не мог поверить в происходящее. — Ты это заслужил, — раздраженно пробормотала Нина. Она крепче обняла себя и оперлась об откос. — Никто никогда не ударял Грязные Руки и не оставался после этого в живых, чтобы рассказать об этом. — Ну так сделай это, — бросила Нина, держась на удалении от него, — Вперед. Убей меня. Насколько я помню, теперь я для тебя бесполезна. На самом деле, она не могла смириться с этим прямо сейчас. Она устала; ломка из-за парема высосала из нее всю энергию, а потом и миссия по похищению жены Ван Эка сказалась на ее теле, на лице, куда ее ударил окровавленный охранник. В довершение всех ее страданий Элис Ван Эк оказалась настоящей занозой, которая ни на секунду не затыкается. Ну и конечно, к длинному списку ее проблем стоило еще добавить Каза. Она почувствовала, как боль в голове умножилась в десять раз при одной только мысли о нем. Нина слышала, как он приближается; эхо его шагов отдавалось у нее в ушах, но она не сдвинулась с места, готовясь к худшему. Какая бы судьба ни ожидала ее, она была готова. — Повернись. Нина чуть не вздрогнула, услышав нежность в его голосе. Хотя, несомненно, то, что считается мягким тоном голоса Каза едва ли считается таким в приличном обществе, этого было достаточно, чтобы Нине стало любопытно. Что бы ни поджидало ее, это было всего в нескольких сантиместах от нее. Она ожидала ножа у горла, пистолета в голову, чего угодно, что могло вызвать ее смерть, но только не… этого. Медленно, но уверено, Нина обернулась. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд, но решила не встречаться с ним взглядом. — Посмотри на меня, — снова приказал он сдержанным тоном. Именно, чего она не хотела делать. Нина вздохнула, сдаваясь, и подняла голову. Первое, что она заметила, была его щека, покрасневшая от пощечины. Это напомнило ей о ее собственном синяке, который теперь ничем не был прикрыт и был выставлен на всеобщее обозрение. Его глаза пристально изучали синяк на ее щеке. Он стоял близко, но ей хотелось, чтобы он был еще ближе. Когда Каз сжал ее подбородок большим и указательным пальцами, заставляя поднять голову выше и встретиться с ним взглядом, Нина едва не потеряла самообладание. Его темные кофейные глаза были бесстрастны, пока он изучал ее лицо, обводя каждую веснушку на ее щеках. Он заставил ее наклонить голову в сторону, кожа его перчаток казалось ледяной на ее коже. — Ты не свела его, — заметил он как ни в чем не бывало. Нина небрежно пожала плечами, несмотря на войну, завязывающуюся у нее в голове. — Рано или поздно он сойдет. — На заживление может уйти не меньше недели. — Мне все равно. Каз неодобрительно прищурился. — Ты на редкость упряма, не так ли? К большому своему раздражению и веселью, она обнаружила, что ей нравится бунтовать против слов Каза. — Так поговаривают. — Меня это бесит, — его замечание было по-прежнему резким, но лишенным обычной язвительности. — Тогда проваливай. В конце концов, я знаю, как о себе позаботиться, большое тебе спасибо. — О, я в этом не сомневаюсь. — Каз наклонил ее голову назад. Она посмотрела на Каза с легким раздражением. — Ты что, пытаешься пошутить, Бреккер? Потому что я сейчас не в настроении. — И с каких это пор я стал комиком? — Не знаю, минуту назад? — она снова пожала плечами, безмолвно желая, чтобы он отпустил ее лицо, потому что все это время она не могла нормально дышать. Легкая насмешка пробежала по его резкому лицу. — И кто теперь пытается пошутить? — Ох, заткнись. — Нина не сомневалась, что сейчас ее щеки пылают, как у какой-нибудь девственницы, и если бы не полумрак комнаты, это бы заметил Каз. Крик, донесшийся вниз по улице, разорвал тишину между ними. Каз отступил назад и, прислонившись плечом к стене, выглянул на улицу. Нина спокойно проследила за его взглядом и увидела двух пьяных мужчин, устроивших драку под фонарем. Нина позволила себе сосредоточиться на сражающихся мужчинах. Это было приятное отвлечение. На несколько мгновений она действительно забыла о своих проблемах. Пока кровь лилась рекой, а зубы вылетали на бетонную улицу изо рта одного из дерущихся, она позволила себе забыть о пареме, обо всем этом испытании с Ван Эком и жестокими бандами, которые были их убить. Хотя, насколько бы отвлекающим не была та драка, она все равно не могла так просто выбросить из головы Каза. Один взгляд на него, и Нина снова попала под его обаяние. Его профиль купался в свете от камина, а волосы блестели, как уголь. Казалось невозможно выглядеть еще более привлекательным. Она обнаружила, что даже ненавидя его, все еще хочет поцеловать его. Нина заерзала на своем месте. — Кстати, как ты меня нашел? Мускулы на челюсти Каза напряглись. — Случайно оказался поблизости. Почувствовав его дискомфорт, Нина решила разыграть свои карты. — Неужели? — Подразнила его Нина, заставляя свой голос звучать сладким, как мед. — Ты ведь не следил за мной, Бреккер? — Не неси чушь. Она закатила глаза. Конечно, а чего ты ожидала, девочка? — Мне любопытно, почему ты выбрал это место в качестве одного из своих убежищ? Не похоже на тебя. Надеюсь, ты не владелец этого заведения. Каз покачал головой. — Нет. В этом весь смысл. Дома удовольствий — последнее место, где мои враги станут меня искать. Считай это необходимым ложным маневром. — Это… на самом деле это очень умно, — похвалила она, искренне впечатленная. С другой стороны, Каз никогда не переставал ее удивлять. Каз наклонил к ней голову, приподняв темную бровь. — Это комплимент? — Не привыкай к этому. — Тебе следовало бы говорить это почаще. Знаешь ли, это стоит ноль крюге. — сказал он, использовав те же слова, которые она бросила ему несколько дней назад. Нахальный ублюдок. Нина протянула руку и легонько толкнула его мускулистую руку. Она так и не поняла, сколько же мышц кроется под этой одеждой. Он ухмыльнулся, и это впервые, когда Нина видела его не хмурившемся. И если ей казалось, что он выглядит привлекательно при свете свечей, то увидев его ухмыляющимся, поразилась, насколько он действительно привлекателен. Это не только позволяло оценить его внешность на одиннадцать баллов из десяти возможных, но и вернуло ему украденную молодость. Он выглядел таким юным, что Нина почти забыла, что он всего лишь мальчик. Несмотря на его гениальный ум и необычный выбор одежды, Каз все еще был на ранней стадии взросления. Словно ее тело работало на автопилоте, Нина шагнула ближе к нему. Она не сводила с него глаз, пока они не оказались всего в нескольких футах друг от друга, и тогда она полностью переключила свое внимание на его щеку. Она не могла точно сказать, движет ею алкоголь, или какая-то внутренняя сила, когда она подняла свою теплую руку к его лицу. Каз моргнул и напрягся под ее бархатным прикосновением. Нина слышала от Инеж, что Каз был не из тех, кто любит прикосновения кожи к коже. Это был поступок на удачу, поэтому она мысленно молилась Гезену, чтобы он не оттолкнул ее руку и не набросился на нее. — Мне жаль, что я ударила тебя, — ее голос казался так тихим, что Нина засомневалась, услышал ли он ее. Каз заметно сглотнул. Несмотря на растущее напряжение, ему все еще удавалось поддерживать зрительный контакт. — Я уверен, что ты испытываешь совершенно противоположные эмоции. Нина фыркнула. — Кого я обманываю? Ты прав, ты заслужил это, но это не значит, что я должна была так поступать. В ответ он пожал плечами, но его глаза, подобно ее, вспыхнули. После недолгого колебания рука Нины не двусмысленно скользнула вниз по его подбородку, по его груди и до самого торса. Он слегка наклонил голову, наблюдая за ней. Его зрачки заполнили всю радужку, когда Нина осторожно просунула руку под его пальто. — У меня его нет. — Нет чего? К ее удивлению, Каз схватил ее за запястье, спрятанное под пальто. Его хватка была твердой. — Не притворяйся скромницей, милая. Я знаю, что ты ищешь парем. Нина застыла на месте, как игрок, пойманный во время игры в карты на жульничестве. Она высвободила руку из его хватки и громко фыркнула. — Где же он? — Я вернул его Матиасу. — Нина закрыла глаза, чувствуя себя побежденной, и снова вздохнула. — Теперь ты снова полезешь в его постель? — спросил Каз, его тон ожесточился от насмешки. Глаза Нины снова метнулись к нему. Она смерила его злобным взглядом, достаточно острым, чтобы им можно было резать стекло. Это его не касалось. Но пользуясь тем, что Каз любит совать нос не в свои дела, она могла заставить его пожалеть о том, что он сунулся в ее сексуальную жизнь. — Не знаю, — резко ответила Нина, но тут же придумала ответ получше, — Ты этого хочешь? — С чего ты решила, что мне есть дело, с кем ты спишь, ммм? Его слова были резкими, но это не заставило Нину передумать попытать счастья и рискнуть. — Тогда зачем ты продолжаешь говорить об этом с той ночи? Вопрос Нины был встречен молчанием. Шах и мат. Все время, с тех самых пор как она присоединилась к Отбросам, она мечтала о том дне, когда сможет перехитрить его хотя бы на минуту. И теперь, когда это произошло, гордость готова была вырваться из ее груди. Она не могла перестать ухмыляться, словно сумасшедшая. Чувствуя себя безгранично смелой, Нина снова приблизилась к нему, двигаясь грациозно, как кошка. Эту походку, которая так ей нравилась, и взгляд, гипнотизирующий клиентов, Нина переняла, наблюдая за женщинами в борделе. Она догадывалась, что это была не лучшей идеей — проделывать этот же трюк с печально известным лейтенантом Пера Хаскеля, но, судя по полному презрения взгляду, которым Каз одарил ее, это того стоило. Он просто стоял там, как кролик в свете фонаря, его челюсти сжимались и разжимались. Она улыбнулась про себя, думая, как легко оказалось вызвать у него нужную реакцию, всего лишь нажав нужные кнопки. — Так ты этого хочешь, Каз? — хрипло прошептала Нина, наклоняясь ближе. Их носы почти соприкасались, теплое дыхание смешивалось в пространстве между ними. — Чтобы я снова полезла к нему в постель? На лице Каза появилось непроницаемое выражение. На мгновение, пока Каз обдумывал ответ, воцарилась тишина. Нина втайне желала, чтобы он сказал что-либо, что заставило бы ее остаться. Она ничего так не хотела, как провести с ним остаток этой несчастной ночи. Сначала ее испугала эта мысль, но осознание, что он так близко к ней, и в то же время так далеко, расстраивало ее до чертиков. Нина прекрасно понимала, что, возможно, будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Не говоря уже о чувстве вины, которое она испытывала перед Матиасом и Инеж, но ведь она всего лишь человек. А люди по своей природе — кучка эгоистичных придурков. Рука, затянутая в перчатку, пробежала по ее затылку, и в следующее мгновение рот Каза оказался всего в нескольких дюймах от ее рта. — Даже близко нет. А затем он сократил разделяющее их расстояние. В поцелуе Каза не было ничего нежного. Он пожирал ее рот, как голодный безумец; его рука, переместившаяся ей на шею, сжимала каштановые волосы. На мгновение Нина забыла, каково это — дышать. Ее внимание было сосредоточено только на поцелуе и жаре от тела Каза, от которого ее кровь бешено забурлила. Нина схватила его за пальто и притянула ближе, углубляя поцелуй. Ее дыхание превратилось в восхитительные судорожные вздохи, горячее дыхание касалось его лица. Не отрываясь от нее, Каз застонал, когда она прикусила его губу и приоткрыла для него рот. Ее руки поднялись от его пальто и обхватили его за плечи, кончиками пальцев она провела по выбритой части его головы. В ответ на ее действия парень одобрительно загудел. Каз обхватил ее за талию и начал методично пятиться. Из-за его больной ноги движение выходили резкими, но это не останавливало его. Прижав Нину спиной к стене, он продолжил атаковать ее губы, его язык блуждал внутри ее рта, отчего у Нины закружилась голова, как будто она была на карусели. Мир вокруг нее стал расплываться, шумы в голове стихли, когда она позволила себе утонуть в поцелуе. Он собирался целовать ее до тех пор, пока она не забудет свое имя. Нина ахнула, когда Каз провел губами по ее подбородку. Ее спина выгнулась, предоставляя ему больше доступа. Его поцелуи оставляли огненный след на ее коже, заставляя древнее первобытное чувство гореть в глубине ее живота. Она почувствовала, как он покусывает чувствительную кожу на ее шее, и разум окончательно ее покинул. Не раздумывая, Нина прижалась к нему бедрами. Едва уловимая твердость ткнулась ей в живот, и он застонал ей в шею. Он крепче сжал ее талию, его поцелуи стали быстрее, горячее, когда его рука скользнула под ее платье. Холодная ладонь в перчатке легла на ее теплую бледную кожу, усилив ее головокружение. Нина прикусила губу и закрыла глаза, затем Каз поднял одну из ее ног и обвил вокруг своего бедра. Прижимаясь сквозь одежду промежностью к свидетельству его желания, Нина не могла удержаться от стона. — Каз, — прохрипела она его имя. Ее бедра двигались против него сами по себе, следуя ритму, который он задавал, и ее тело кричало от желания. Нине нужно было больше. Сейчас, иначе она сойдет с ума. Они посмотрели друг другу прямо в глаза. Глаза Каза совсем почернели от желания, его челюсть напряглась, а то, как он на нее смотрел… Гезен, Каз смотрел на нее, как Нина смотрит на вафли и ириски, так, словно она была миллионов украденных крюге, троном, который он хотел заполучить. От его взгляда сердце Нины растаяло. Она чувствовала себя привлекательной, желанной. Важной. Она приблизилась к его губам, не целуя его, но позволяя их дыханию смешаться. Нина поняла, что так целовать его было гораздо соблазнительнее. — Скажи мне, что мы делали в твоем сне? — прошептала она ему в губы, не в силах заставить свой голос звучать сексуально, не тогда, когда закутанные в одежду бедра все еще медленно двигались. — Я не целуюсь и болтаю одновременно, — признался Каз. Он ухмыльнулся, услышав протестующий возглас Нины. — Ну, пожалуйста? — Проворковала она, сжимая его зад. — Ты злая. — По-моему, это не новость. — Нет, — на этот раз Каз был тем, кто начал поцелуй. Он посасывал ее нижнюю губу, пока девушка не захрипела. — Знаешь, что этот город делает со злыми девушками, Нина? Она не могла заставить себя думать четко, поэтому просто пожала плечами. Каз прижался губами к ее уху. — Их наказывают. Жестко, — пробормотал он, и от грубости его голоса, прикрытой похотью, у нее по спине побежали мурашки. — Но я ничего не сделала, дорогой сэр. — невинно сказала Нина, — Почему я должна быть наказана? — Потому что мне так хочется. — Злоупотребляешь властью? — По-моему, это не новость, — процитировал он ее же. Нина рассмеялась, но смех быстро перешел в стон, когда рука Каза нырнула в галифе. Ее сердце грозило выскочить из груди. Желание ползло по коже, как лесной пожар. Его пальцы, закутанные в перчатки, проложили путь вниз и нашли ее влагалище, влажное и теплое, специально для него. Два пальца легко скользнули по ее гладким складкам, и из ее легких вырвался крик. Ее тело напряглось. Нина уперлась бедрами в бедра Каза, когда он погрузил в нее свои пальцы. Святые угодники, он определенно знал, что делать. На этот раз она едва могла сдержать крики, ноги превратились в желе. С каждым толчком она все ближе и ближе подбиралась к краю, ее тело кричало об освобождении. Каз вставил третий палец, и Нина чуть не кончила. — Черт! — вдохнула Нина, откидывая голову к стене. Ее ногти царапали его твердую спину. Ощущение было электризующим, эротичным. Она хотела, чтобы он никогда не останавливался. — Каз, не останавливайся. Не останавливайся, черт тебя возьми. — Скажи «пожалуйста». Но все, что слетело с ее губ, было тихое «О" и его имя. Она почувствовала, как он усмехнулся. — Не думаю, что это то было то слово, которое я просил, Зеник. Нина была так близка к тому, чтобы стукнуть его по голове. — Пожалуйста! — Хм, — промурлыкал Каз в знак признательности, не сбавляя темпа. Нина была готова взорваться, когда этот ублюдок извлек из нее свои пальцы. Нина застыла на месте, рот открыт, по в этот раз — по иной причине. Он ведь шутит, правда? Но Каз не шутил. Пройдя в противоположную часть комнаты, он забрал свой котелок и очки. Он стоял к ней спиной, но Нина могла поклясться, что он ухмылялся. — Ты… Ты серьезно, черт тебя дери? — она вспотела, ноги все еще были раздвинуты, а внизу живота тянуло. — Абсолютно. — ответил Каз, возвращаясь к своему серьезному, деловому тону. — Ты должна мне за две вещи, Нина: за свой промах, из-за которого мы могли влипнуть, и за ту оплеуху, которую ты мне отвесила. — Он снова придвинулся к ней, пока его губы не оказались в опасной близости от ее уха. — К счастью для тебя, сегодня я чувствую себя довольно щедрым. Считай это полной платой за те две ошибки, которые ты сегодня совершила. Каз отстранился от ее лица, сверкая своей дьявольской восхитительной ухмылкой, а затем поднял свои пальцы, все еще покрытые ее соками, и медленно облизал их, дразня девушку. Если бы Нина не была так ошарашена происходящим, то она бы сдалась от этого жаркого зрелища, бросилась к нему и оседлала бы его прямо здесь и сейчас, на полу. — Запри перед уходом дверь, когда закончишь. С этими словами он вышел. Тщательно подобранная одежда надежно скрывала следы его эрекции. Как бы Нине не хотелось накричать на него, повалить на пол и касаться его, пока он не признает, что она — его единственный бог, все, что она могла сейчас сделать, это стоять там, в своих промокших трусиках. Кожу все еще покалывало от его прикосновений. — Чего ты только не вынуждаешь меня делать, Бреккер, — сердито пробормотала она себе под нос и потащила свое тело к кровати. Похоже, сегодня будет сольная ночь.