We're Just Making It Worse

Он перережет мне глотку. Именно эти слова Нина сказала Матиасу, когда он спросил, полезет ли она в койку и к Казу, раз уж парем теперь у него. Даже от одной мысли о том, чтобы обшарить его карманы тем же способом, каким она обшаривала карманы Матиаса, чтобы прикоснуться к нему, как она касалась дрюскеля, у нее по коже начинали бегать мурашки. Каз перережет ей горло. Это было не какое-то предчувствие. Нет, это был неоспоримый, общеизвестный факт. Как будто существовало негласное правило: никогда не играй с Грязными руками, если только не хочешь умереть мучительной смертью. Однако Нина была на грани отчаяния. Она начинала сходить с ума без дозы парема. Ее мысли — хаотичные джунгли потребности в этом сладком вкусе наркотика. Как бы она не пыталась сдержать себя, как бы не обещала Матиасу взять себя в руки, стены треснули. В конце концов, она была всего лишь человеком со своими недостатками и прочим. А сейчас ей был нужен парем. Так сильно нужен, что она практически бессознательно выскользнула из теплых объятий Матиаса и на цыпочках стала красться по холодному полу их предполагаемого убежища. Остальные крепко спали на своих койках. Кювей занял место почти в центре гробницы, потому что не мог спать в темноте, спиной к стене. Уайлен спал неподалеку от него, рядом с койкой Джеспера. Было забавно наблюдать за тем, как они спят, по-детски свернувшись на спальных местах и практически соприкасаясь руками. Нина усмехнулась про себя, глядя на них. Может быть, когда все это закончится, она вмешается в то, что между ними происходит, заставит их поцеловаться или что-то в этом роде. Шаги Нины замедляются, когда ее глаза находят ее цель. Койка Каза. В то время когда другие в основном спали рядом друг с другом, Каз занимал место в самой глубине гробницы. В той части помещения было совсем темно, и девушке пришлось подождать, пока глаза не начнут различать предметы. Она подкралась ближе, стараясь ступать как можно тише. Луна, ярко светившая снаружи, не могла пробраться сюда, и его силуэт купался в окружавшей его темноте. «Каз в своей естественной среде обитания,» — подумала Нина. Было практически невозможно понять, спит он или нет, но даже такой мошенник, как Каз Бреккер, не смог бы так ровно и спокойно дышать, притворяясь. Нина начала с сумки, стоявшей на стуле рядом с койкой. Порывшись в его вещах, она нашла только горсть крюге и несколько конвертов. Она даже не взглянула на них, тихо выругавшись на шуханском и керчийском. Нина долго смотрела на спящего Каза, прикусив губу. Стоит ли парем этого? Вторгаться в личное пространство Каза равносильно попытке станцевать танго в клетке со львом. Самоубийство в чистом виде. Ей почти удалось заставить себя отступить и лечь спать, игнорируя боль и тоску, но воспоминание о небесном яде на кончике языка притупило осторожность. Ей это было необходимо. Она жаждала этого. Медленно, но верно Нина придвинулась ближе, пока ее глаза-изумруды не различили его темные волосы, обычно гладко причесанные, а сейчас взъерошенные на подушке. Даже во сне Каз выглядел пугающе. Невозможно было представить, как парню удается постоянно так держаться. Иногда Нина задумывалась о том, как бы выглядел Каз, если бы его безжалостность и угловатость куда-нибудь испарились. Он был бы невиннее, но Нина не сомневалась, что даже тогда от него бы исходило «очарование Каза», которое было свойственно только ему одному. Даже будучи обычным, он бы выделялся из толпы. Нина обыскала карманы его пальто (да, судя по всему, парнишка предпочитал носить это чертово пальто даже во сне), но ничего не нашла. Проклятье. Она просунула руку во внутренний карман, так осторожно и бесшумно, как только могла. Нина почувствовала, как на лбу у нее выступил пот, а сердце тревожно забилось. И она еще думала, что это проникнуть в Ледовый Дворец — трудная задача. К счастью, Каз не пошевелился. Не сводя глаз со стены, Нина продолжила поиски. Ее лицо засияло в темноте, когда она коснулась его кончиками пальцев. Наконец-то. Девушку затопила безмерная радость. Она уже могла представить себе, как под действием наркотика расслабится ее тело и очиститься разум. Нина уже собиралась вынуть руку из его пальто, когда Каз резко обернулся и частично проснулся. Две холодные руки в перчатках нашли ее талию, и Нина оказалась прижата к койке. Она едва успела осознать тот факт, что она попалась, как в следующее мгновение оказалась в ловушке под тяжестью ублюдка из бочки с убийственным блеском в глазах, когда его рука обвилась вокруг ее горла. В этот момент Нина пожалела, что она гриш, а не Инеж со способностью исчезать. — Каз, — она судорожно глотнула немного воздуха. Нина попыталась позвать Матиаса, но понимала, что это бесполезно. Она вцепилась в руку Каза. Каз казался воплощением дьявола и самой смерти. Его волосы беспорядочно упали на лоб, глаза были совершенно темными, как сама ночь. Нина ощущала на себе остроту его взгляда, острого, как лезвие ножа. — Нина, — он тихо произнес ее имя с такой интонацией, словно собирался покончить с ее жизнью, — Что ты со мной сделала? Врать было бесполезно. Если Нина хочет пережить этот день, самым мудрым шагом будет сказать правду. — Я всего лишь искала парем. Клянусь, — прохрипела она. Дышать становилось все труднее. — Матиас сказал, что он у тебя. — К черту наркотик, — сердито прошептал Каз, и Нина вздрогнула под ним, — Ты что-то сделала со мной. Твоя магия. Я чувствовал ее во сне и в своих костях. А теперь ответь на мой вопрос, Зеник, — он наклонился ближе, — Что, черт побери, — он придвинулся еще ближе, так что их носы почти соприкоснулись, — ты со мной сделала? Даже в полузадушенном состоянии Нина сумела бросить на него растерянный взгляд. — О чем ты говоришь? — Ты же не хочешь, чтобы я повторялся, Нина. — Каз, я ничего не делала, клянусь всеми святыми, — пробормотала Нина, изо всех сил стараясь не разбудить всех, — Парем. Я не могу… использование силы выматывает меня. — Тогда как, черт возьми, ты оказалась в моем сне? — Что? Нина распахнула глаза еще шире, так что еще чуть-чуть, и они бы выпали из головы. Сон? Какой сон? Сама мысль, что Каз Бреккер видит сны, казалась абсурдной, а теперь он говорит, что она ему приснилась? Может быть, Нина и впрямь сходит с ума. Без сомнения, она окончательно спятила. У Каза был такой вид, словно он только что раскрыл один из своих фокусов. Он уставился на нее, все еще лежа на ней, а его рука в перчатке продолжала сжимать ее горло. На мгновение в его глазах промелькнуло сомнение, и Нина задумалась, хорошо ли это. Ей так много хотелось спросить и сказать ему, но было трудно оставаться в сознании, когда в легких почти не осталось воздуха. — Каз, — в последний раз взмолилась она. С закрытыми глазами и каштановыми волосами, раскинувшимися по его подушке подобно ореолу, Нина предприняла последнюю попытку вырваться из хватки Каза, но безуспешно. Наконец Каз отпустил руку. Нина глубоко вздохнула, как будто она вплыла на поверхность после погружения под воду. Ее глаза наполнились слезами. Она закашлялась, массируя рукой горло там, где только что была его ладонь. Она не сомневалась, что утром обнаружит следы. — Какого черта это было? — спросила она, ее глаза вспыхнули гневом. Каз не стал утруждать себя ответом, а просто перекатился на бок. Сжав между пальцами пряди волос, он вздохнул, — Ты же мог убить меня! — И я этого не сделал, — небрежно ответил он. Классический холодный ответ Каза. Нина ощетинилась, услышав эти слова. — О, конечно. Слушай, я знаю, что вторгаться в твое личное пространство было неправильно, но это слишком. — Каз, казалась, не обращал на нее внимания. — Ты мог бы по крайней мере извиниться, Бреккер. Знаешь ли, это стоит ноль крюге. Но он так и не ответил ей. Нина мысленно застонала. У нее болела шея, чувства все еще были затуманены жаждой парема, и теперь вопросы о сне Каза начали таять в глубине ее мозга. Нина была измотана и запутанна, и ей совершенно не хотелось добавлять грубое поведение Каза в список проблем. Она уже собиралась скатиться с кровати, когда Каз вдруг заговорил: — Мне жаль. Нина замерла и попыталась осознать услышанное. Вот-вот наступит конец света или что-то в этом роде? Каз уставился в потолок, открывая Нине прекрасный вид на свой острый профиль. Ее мысли тут же вернулись к Инеж. Ей повезло. Это может быть вид, который она сможет лицезреть каждое утро. Святые угодники, Нина надеялась, что ее лучшая подруга все еще жива, где бы Ван Эк ее ни держал. — Ты можешь перестать таращиться на меня, Зеник, — сухо заметил он, все еще глядя вверх. — Не делай вид, будто я никогда этого не говорил. — Если память мне не изменяет, то ты никогда этого и не говорил. Не думаю, что я хоть раз слышала от тебя эти слова. — Я говорю их. Просто не так уж часто. И только тем, кто их заслуживает. — Знаешь, тебе следует говорить это почаще, — сказала Нина, — Как я уже говорила, быть любезным стоит ноль крюге. — Разве любезность позволила тебе хоть раз добиться того, чего ты хочешь, Нина? — он смотрел на нее, но избегал встречаться с ней взглядом. Он бросал ей вызов. Она знала это. Как бы Нина ни старалась придумать способ перехитрить его, ей в голову ничего не приходило. — Так я и думал, — пробормотал он, концентрируя все свое внимание на потолке. Неудивительно, что Каз снова стал таким же холодным и чопорным, как обычно. Если его что-то и беспокоило, то он ничего этого не выдал. Но это не означало, что Нина могла забыть о том, что Каз Бреккер видел ее во сне. — Я тебе приснилась, — произнесла Нина прежде чем ее мозг мог бы остановить ее. — Это вопрос, Нина? — злобно возразил он. — А ты как думаешь? Он резко вздохнул. — Я думаю, будет лучше, если мы просто забудем об этом и будем вести себя, как обычно. — Да, конечно, Бреккер, — Нина закатила глаза, — Только не говори мне, что тебе не любопытно. — Нет, — ответил Каз, все еще сохраняя ту же грубую манеру, которую так ненавидела Нина. По его голосу и лицу было очевидно, что он не хочет продолжать этот разговор. Нина разочарованно застонала. — Ну, а мне любопытно. Я имею в виду, что это значит? Я в твоем сне — это также абсурдно, как если бы Ван Эк сейчас ворвался сюда, одетый в костюм из «Зверской комедии» и молящий о пощаде, пока Инеж жонглирует бутылками. — Не знаю. И насколько мне известно, только гриш способен манипулировать чьим-то сознанием. Нина нахмурилась. — С чего ты решил, что это сделал гриш? Каз задумчиво потер подбородок. — Потому что это не было похоже на обычный сон. Тут замешана магия, я в этом уверен. — Ну, это была не я. Если бы я могла заставить кого-либо видеть сны обо мне, то, черт возьми, я бы ни за что не выбрала тебя, — фыркнула Нина, говоря правду. Если тут замешан гриш, то вопрос в том, как он это сделал? Как кому-то удалось проникнуть сквозь стены в дворец разума Каза Бреккера, находясь на значительном расстоянии от него? И вообще, кто, черт возьми, решил, что это может быть хорошей идеей? И почему именно она? Почему они не выбрали Инеж в качестве гостьи сна Каза? Или Джеспера, Маттиаса? Почему именно она? — Серьезно, я не понимаю, — неожиданно призналась Нина после непродолжительного молчания. — Почему я? Что они рассчитывали получить, заставив тебя видеть сон обо мне? И каким образом? Нине показалось, что ей удалось расслышать, как Каз тяжело сглотнул. — Ни малейшего понятия. Но кто бы это ни сделал, он должен быть довольно сильным гришей. Превосходно. Плюс еще один враг в их длиннющем списке из людей, желающих их смерти. Она могла поклясться, что с каждым днем их становится все больше. — Думаешь, они пытаются передать нам сообщение? Каз усмехнулся. — Если это то, что они называют сообщением, то им решительно стоит пересмотреть свое мнение, — Нина закатила глаза, — Мне тоже не кажется, что это угроза, если тебя это волнует. Как бы то ни было, это всего лишь сон. Попытка сбить меня с толку. — И тебя это совсем не беспокоит? — спросила Нина, нахмурившись. Каз повернулся и бросил на нее беглый взгляд. Нине почти удалось рассмотреть его подбородок при тусклом свете свечей; огоньки, пляшущие в его бездонных угольных глазах. На его лице появилось странное выражение, а когда он поймал ее взгляд, то отвел глаза. Как будто один взгляд на нее заставлял все его существо вспыхнуть. — Меня ничто не беспокоит, — тихо и резко проскрежетал он. Нина молчала, не зная, как еще на него надавить. Ну что ж, если Каз считает, что все в порядке, то Нина может спать спокойно. Однако мысль, что кому-то удалось проникнуть прямо в его сознание, вызывала у нее беспокойство. — А теперь, если ты закончила задавать вопросы, будь хорошей девочкой и возвращайся в постель. Завтра нам предстоит долгий день. Каз развернулся, поворачиваясь к ней спиной, повернулся в сторону так, чтобы его спина была обращена к ней. Если бы Нина считала, что это наилучший для нее вариант, то она бы пошла и сделала, как ей сказали. Но она была Ниной Зеник, поэтому она не торопилась. Она еще не закончила с ним. — Святые угодники, ты просто собираешься лечь спать после этого? — Нина недоверчиво свела брови вместе. — Я — нет, а вот ты — еще как. — Я не хочу спать. — Нет, ты хочешь парем, — подметил он, — И я ни за что на свете не дам его тебе. — Тебе и не придется этого делать. Я украду его прямо у тебя под носом. Нина практически услышала злую ухмылку Каза. — Счастливой попытки. Только не плачь, когда останешься без рук до конца своих дней. А теперь уходи, — В его голосе прозвучали жесткие нотки, от которых у Нины по спине побежали мурашки. Ей следовало испугаться. Она должна была бы в ужасе. — Каз, — заныла Нина, слишком хрипло и по-детски, чем следовало в присутствии Каза Бреккера, но сейчас это волновало ее меньше всего. Она была в отчаянии. Раздраженная происходящим до такой степени, что едва могла ясно мыслить. Ее разум был затуманен собственной жаждой парема, что она не заметила, как напряглась спина Каза. В конце концов он оглянулся на нее через плечо, в его глазах читалось раздражение от дискомфорта. — Разве я не велел тебе убираться? — презрительно прошипел Каз. — Велел, но я несчастная, упрямая девчонка, имеющая собственное мнение, и я никуда не уйду, пока не получу то, что хочу, — смело возразила Нина. Ей было все равно, что она бросала вызов самому чертову Бреккеру. Она получит то, что она хочет. Кроме того, ею все еще одолевало любопытство о его сне из-за вмешательства в него гриши. — Ты испытываешь мое терпение, Зеник. — Пожалуйста, Каз, сделай девушке одолжение, — проворковала она, хлопая ресницами. — Я буду вести себя как можно лучше под его влиянием, обещаю. Каз криво усмехнулся. Но это звучало… странно. — Расскажи-ка мне, Нина, Матиас проболтался о пареме до или после того, как ты забралась к нему в постель? Дразнящее выражение на лице Нины мгновенно исчезло. — Тебя это не касается. — Несомненно, — он снова повернулся к ней, его взгляд был таким же острым, как и всегда, — Но почему ты думаешь, что сможешь провернуть этот фокус и со мной? — Отчаянные времена требуют отчаянных мер, Каз. — Которые приведут к твоей смерти. — Ну, в результате ты меня не убил, не так ли? — Смело возразила Нина. — Хорошо, если ты отказываешься дать мне пареме, может, хотя бы расскажешь, о чем был твой сон? Я хочу сказать, возможно, я могла бы помочь… — Я сказал, проваливай, Нина. — Его тон был резким. — Брось, Каз. Кто бы это ни был, он не стал бы это делать просто так. Это должно быть какое-то послание. — Нина, клянусь Богом, я лично утоплю тебя в реке, если ты… — Кроме того, тут нечего стесняться. Наверное, это был глупый сон, если только не… Если бы только Каз не выглядел несколько встревоженным, если бы только язык его тела не казался напряженным, а дыхание не было прерывистым. Что бы ни собиралась сказать ему Нина, слова замерли у нее в горле, как только до нее дошло. Какого черта??? Если бы Нина была такой же невинной девушкой, как много-много лет назад, она, вероятно, не обратила бы внимания на неопровержимые факты — вещественные доказательства его тела, однако время, проведенное в борделе, многому ее научило. Все признаки были налицо. Ошибки быть не могло. — О боже, — Нина частично закрыла лицо руками. Как она могла смотреть ему в глаза теперь, зная, что Казу Бреккеру снился секуальный сон с ней? Ну, технически, это все устроил гриш, манипулирующий его сном, ситуация все равно оставалась неловкой. — Черт возьми. О боже мой. Это было неловко, — повторила Нина, все еще не убирая рук. Ей было слишком страшно увидеть выражение лица Каза. Она услышала, как рядом с ней резко выдохнул Каз. — Я говорил тебе, чтобы ты уходила, Нина. — Я не послушалась. — А следовало, — без сомнения, это был настоящий рык. Да как она могла просто взять и уйти, если по натуре Нина была любознательным человеком? Сейчас же она все бы отдала, лишь бы повернуть время вспять и стереть из памяти это… смущение. Если бы Каз был другим парнем, если бы вместо него был Матиас, возможно, Нина бы уже нависла над ним и заставила рассказать, что именно она делала с ним во сне, но этот парень — Каз… это все усложняло. В последний раз глубоко вздохнув, Нина убрала руки от лица. Краем глаза она видела Каза, уставившегося в потолок своими черными, как смоль, глазами, челюсть напряжена. Она нервно сжала руки и прикусила губу, ее мозг не мог даже связать ни слова. — Корпориалы, — вдруг произнесла Нина. — Что? — Твой сон. За этим могут стоять только корпориалы, но я никогда не слышала, чтобы кому-то удавалось контролировать сны другого человека. Это бред, — Нина заставляла себя думать в этом направлении, чтобы отвлечься от мыслей о сюжете сна Каза, да и вообще от самого Каза. — Парем, — это было все, что он сказал. И это походило на правду. Нина пожала плечами в знак согласия. — Я хочу сказать, конечно, есть вероятность, что наркотик мог так повлиять на их силу и вызвать новые способности, просто… — она замолчала. Каз вздохнул, каким-то образом точно зная, что именно ее беспокоит. — Ты прекрасно знаешь, с чем мы имеем дело, Нина. — Я в курсе, Каз, большое спасибо. Я говорю о нас, гришах. Такое ощущение, что куда бы мы не свернули, мы всегда оказываемся в тупике. Я начинаю думать, что смысл нашего существования в том, чтобы постоянно быть на несколько шагов позади, — Нина усмехнулась, понимая, что в ее словах нет ни горсти лжи. — Тогда измени это, — прокомментировал Каз через несколько мгновений. Нины нахмурилась. — О чем ты говоришь? — Ты говоришь, что ты всегда оказываешься в тупике. Тогда снеси эту стену, сломай систему. Измени правила игры. Покажите всему миру, что ты больше, чем просто задний план. Устрой своим врагам незабываемое шоу, заставь их бояться тебя, заставь их трепетать, сожалеть, что они перешли тебе дорогу. Настоящее веселье, — Каз слегка наклонил голову в ее сторону, — Не позволяй людям решать, чего ты стоишь. Докажи им это сама. Нине показалось, что Каз всего лишь изображает из себя мудреца и придуривается, однако его слова достигли своей цели. Его оптимизм — одна из самых удивительных его черт. Впервые за этот вечер Нина улыбнулась, широко и красиво, из-за чего вокруг ее глаз образовались морщинки. Она не подозревала, что за ней пристально наблюдают. — Ух ты, я не знала, что Каз Бреккер отличается такой глубокой мудростью, — поддразнила она его, убедившись, что ее тон достаточно уместен. Каз закатил глаза и отвернулся. — Я не занимаюсь этим за бесплатно, так что надеюсь, что ты отнесешься к этому серьезно. Настала очередь Нины закатывать глаза. — О, я отношусь к этому серьезно, Мистер Я-Совершенно-Серьезен. Не беспокойся. — Ну, у тебя действительно плохая репутация, Мисс, Я-Все-Превращаю-В-Шутку. — Тебе следует знать, что я прислушиваюсь к каждому совету, который мне дают, Мистер Меня-Ничто-Не-Волнует. — Я просто хотел убедиться, Мисс Утром-Я-Ничего-Не-Буду-Помнить. Нина тихо засмеялась, отчего койка под ними задрожала. — Ты ведь не прекратишь, верно? — Нет, — тихо пробормотал Каз, снова разворачиваясь к ней всем телом и придвигая свое лицо так близко, что их носы оказались всего в нескольких дюймах друг от друга, — Я могу так продолжать всю ночь. Если сердце Нины могло стучать еще быстрее, он бы наверняка услышал ее сердцебиение. Ее тело застыло, подобно ледяной глыбе. Нина судорожно сглотнула. Она хотела выбросить его из головы, но он был совсем рядом с ней, провоцируя ее. Каз, должно быть, понял, насколько они близки, потому что в какой-то момент он резко отодвинулся. Словно все это время он держал горячую кастрюлю голыми руками, не осознавая этого, а теперь кожа его рук горела. Он оторвал от нее свой пристальный взгляд. Сердце Нины тихо протестовало. Иногда она жалела, что не может прочесть мысли парня, хотя не сомневалась, что его темные мысли навредят ее психическому здоровью. И Нина, конечно же, не хотела бы случайно увидеть кусочек того сна, какой бы манящей ни казалась эта идея. Ладно, это было странно. О чем, черт возьми, она думает? Ей действительно стоит избавиться от этих сумасшедших мыслей в голове. Сейчас самым мудрым шагом с ее стороны было бы покинуть его койку и продолжать жить, делая вид, что ничего этого никогда не было. Да, это был логичный выбор. Проигнорировать всегда легче, и она уж точно не собиралась думать об этом всю свою оставшуюся жизнь. Так ведь? Хорошо, Нина должна была признать, что Каз Бреккер был каким-то другим. Даже с тех пор, как они встретились в первый раз, она считала, что он был довольно симпатичным с его костюмом-тройкой, резкими чертами лица и голосом, напоминающим ей волны, разбивающиеся о скалы. Но затем она бросила взгляд на Инеж, и ее намерение пофлиртовать с ним исчезло в мгновение ока. То, как они смотрели друг на друга, говорило о многом, а Нина слишком любила Инеж, чтобы причинить ей боль. Поэтому она отступила. И теперь она снова это сделала. Потому что она заботилась о своем лучшем друге и о Матиасе больше, чем о своих личных желаниях. Нина поднялась с койки и громко вздохнула. Пора было уходить. — Если тебе от этого станет легче, я обещаю, что никому об этом не скажу, — тихо сказала Нина, стоя спиной к Казу и ощущая, как его взгляд прожигает ее насквозь, — И ради тебя, и ради меня. Все это время Каз хранил молчание. Это было ожидаемо, но Нина не была готова встретиться с ним взглядом, оглянувшись через плечо. Его взгляд был пронзительным, но под ним пряталась почти неуловимая мягкость, от которой у Нины дрогнуло сердце. Это заставило ее задуматься, как так получилось, что мальчик может выглядеть устрашающе и привлекательно одновременно? — Нина? Она снова посмотрела, не позволяя себе отвести взгляд. — Каз? Что бы он не намеревался сказать ей, ему не удалось сделать это. Некоторое время они просто смотрели друг другу в глаза, пытаясь заглянуть в самую глубину души. Мир вокруг них сузился, пока в нем не осталось ничего, кроме звуков их дыхания и храпа Джеспера. Нине захотелось протянуть руку и дотронуться до него, почувствовать его кожу, узнать, действительно ли Каз такой же живой человек, как и все. Но только сумасшедший будет хотеть прикоснуться к Казу. Инеж была сумасшедшей, но в хорошем смысле. А Нина? Нина была по праву сумасшедшей, потому что все, о чем она могла думать, это что она почувствует, если поцелует его. Она не могла сказать, было ли это из-за жажды парема, или на самом деле она оказалась более чокнутой, чем ей казалось. Но даже если она в правду захотела бы его поцеловать, то воспользовалась бы этим шансом? Ответит ли он на поцелуй? Наиболее вероятный исход, по ее мнению, был таким: либо она умрет от яда, котором пропитан Каз Бреккер, либо он задушит ее, как пытался сделать ранее. Она не удивиться, если Каз зарычит, заставляя ее поспешно вернуться в свою койку. Нина замерла, ожидая этого приказа, но она не была готова к тому, что Каз сядет и придвинется ближе. Его взгляд не дрогнул, глаза потемнели. Нина ждала, затаив дыхание, а затем повторила его движение. Его дыхание, теплое и дразнящее, коснулось ее губ. Она услышала, как у него перехватило дыхание. Предвкушение бурлило в глубине ее живота, подстегнутое осознанием, что ее чувства взаимны и что это действительно происходит. О боже, она собиралась поцеловать Грязные руки. Нина собиралась узнать, какой у него вкус, и возможно, ей даже удастся выжить, чтобы рассказать об этом. Нина мысленно принесла самые искренние извинения Инеж и Матиасу и уступила своим чувствам. Однако то, что должно было произойти между ними, прекратилось, когда она услышала шум людей, приближающихся к гробнице. Их глаза широко распахнулись, а затем со скоростью молнии Нина вскочила с койки и побежала так быстро, как только могла, через всю комнату к ее собственной койке, чтобы схватить пистолет. К тому времени, как она начала двигаться ко входу в гробницу, из тени появился Каз с тростью в одной руке и пистолетом в другой. Их взгляды на секунду встретились, и сердце Нины на мгновение остановилось. Их прервало появление Джеспера. — Компания? — спросил он, доставая свои револьверы. У него были сонные глаза, хотя примерно также он выглядел и после пяти стаканов. Матиас последовал примеру Джеспера, становясь позади. Нина не могла смотреть ему в глаза, не чувствуя вину за то, что произошло между ней и Казом. Прежде чем кто-либо из них успел ответить, Ротти и Шпект проскользнули в гробницу. При виде них Джеспер громко застонал. — Ну все. Я поставлю дверь и установлю чертов звонок, — пожаловался он, возвращая револьверы на их законные места. — И я даже устрою так, что когда звонит друг, звук будет отличаться от того, когда звонит враг. Мне все равно, как я это сделаю. — Это практически невозможно, Джеспер. Даже для меня, — вмешался Уайлен. — Уайлен, ты разрушитель, а не установщик звонков. Ты будешь удивлен, когда узнаешь, сколько у меня скрытых талантов. Каз проигнорировал их и выпрямился. — Что случилось? — спросил он. Его звучал как обычно, по-деловому. Полная противоположность тому, как он говорил с ней ранее. — Мы нашли ее, Каз, — ответил Ротти. — Ты был прав, несколько дней назад Ван Эк перевез свою девушку в лодочный сарай. На губах Каза расцвела самодовольная улыбка. — Хорошо. А лодки? — Ожидают вас на пирсе, — ответил Шпект, — Мы просто ждем тебя, Каз. — Мы уедем сегодня вечером, — сказал Каз, прежде чем отпустить их. — А теперь идите домой и отдохните. Убедись, что никто не увидит вас по пути в Бочку, ясно? — Мы понимаем, Каз. — С этими словами Ротти и Шпект вышли. Все, кроме Нины, Матиаса и Каза разошлись по своим койкам. Тревога девушки усилилась от одного только нахождения рядом с ними. — Пойдем, Нина, отдохнем, — ласково сказал Матиас, положив руку ей на плечо. — Завтра нам предстоит долгий день. К счастью, Нина не потеряла самообладания, услышав эти слова. Ровно те же самые слова произнес Каз, когда приказал ей вернуться в свою койку. Она подняла глаза на Каза, который все еще смотрел в коридор, откуда пришли Ротти и Шпект. Его лицо окутала мрачность. Нине хотелось думать, что это связано с предвкушением завтрашней миссии. Нина ничего не сказала и просто позволила Матиасу отвести ее обратно в постель. Она скользнула под одеяло, заставляя свой разум отключиться. Но все, о чем она могла думать, было: на что похож вкус губ Каза?