Верность

— Марин, я все хочу спросить, где все-таки Брагин, что за стажировка такая? — Нина на правах подруги решительно ворвалась в кабинет заведующей нейрохирургией. Та была вся на нервах — муж отправился в опасную командировку и перестал отвечать на звонки. Она вообще не понимала, зачем он поперся в этот Центроспас и проклинала день, когда Олег, заскочив с документами в онкологическую клинику, встретил там Стаса. Слово за слово, и бывший однокурсник завел речь о своей работе. Брагин не был бы Брагиным, если б не клюнул на экстрим и возможность в очередной раз испытать себя. Тем более, и Кривицкий в первый же день в новой должности «наехал» на своего зама из-за небольшого опоздания. Олег, естественно, психанул и тут же написал заявление об уходе. Благо Кривицкий его не подписал и оформил пребывание Олега в Центроспасе как стажировку. Марина знала, что Брагин с новыми коллегами отправился спасать людей из обрушившейся шахты. Кадры этого ужаса Нарочинская только что увидела по телевизору. Но страх за любимого человека ее заставило испытать не только это, а сообщение о том, что под завалами еще много людей, при этом есть угроза дальнейших обрушений. В том, что муж, несмотря на все запреты, может ринуться в пекло, она нисколько не сомневалась. А вдруг он сейчас там, внутри? Вдруг с ним что-то случилось? Ее охватила паника. Руки задрожали, глаза наполнились слезами. Именно в этот момент появилась Нина. Еле сдерживая рыдания, Марина выложила той все. — Зачем ты пустила его туда? — Дубровская хотела выяснить все до конца. — А он меня спрашивал? — Марина все-таки расплакалась. — Он делает то, что хочет, а на мое мнение ему плевать. — Нарочинская была близка к отчаянию. — Я бы не пустила его, если бы была на твоем месте, — уверенно заявила подруга. Марина была слишком расстроена и слишком на своей волне, чтобы обратить внимание на это заявление. — Я звоню, а он трубку не берет, — психовала Нарочинская. — Вдруг он под завалом, вдруг погиб? — Да ты что, перестань, я ему не позволю меня оставить, — Нине передались переживания Марины, но она тут же поправилась. — МЫ не позволим НАС оставить. Марина продолжала раз за разом набирать знакомый номер, но ответа так и не последовало. Перезвонил Олег лишь через пару часов, когда напряжение достигло пика. — Брагин, ты вообще? — накинулась на него Марина. — Неужели трудно хотя бы в мессенджере написать, что жив-здоров. Тут такое показывают… — Марин, я же не знал, что и где показали и что ты увидела. Я просто работал, а телефон в машине оставил. Сейчас только увидел пропущенные, — оправдывался он. — Что ты там себе напридумывала? Плакала? — через сотни километров он точно уловил ее состояние. Ее запал прошел, она слышала родной голос и не могла не радоваться этому. — Мы уже почти закончили. Завтра утром будем в Москве.

***

С самолета Брагин отправился прямиком в Склиф. Быстрым шагом направлялся в сторону нейрохирургии, но тут его окликнула Нина, с радостным визгом повисла на шее. Он тоже был рад видеть подругу. Дубровская и не думала его отпускать — в очередной раз поплакалась о своей незавидной доле, прошлась по Неклюдову, заявив, что долго терпела его закидоны, но сейчас хочет поставить точку. — А может…,— попробовал возразить Брагин. — Не может, — припечатала Дубровская. — Я больше не люблю его. — Она взяла Олега за руку. — Знаешь, если бы я вышла замуж за тебя, все было бы по-другому. Она говорила абсолютно серьезно, к чему Брагин был совсем не готов. Нина всегда была ему близка, но как друг, не более. Он, который до женитьбы на Марине снискал репутацию известного покорителя женских сердец, к Нине никогда не подкатывал. И уж тем более, не рассматривал ее в качестве жены. Она — друг, как Куликов например. Марина тоже друг, самый близкий, но это совсем другое. Нарочинская — его жена, возлюбленная, мать его ребенка. «Просто дружить» с ней он бы не смог и никогда бы не согласился на такое. На заре их отношений они пробовали сосуществовать в таких ролях, но ничего у них не получилось. — Нинок, ты бы и суток со мной не выдержала, — он пытался перевести все в шутку. — Да и вообще, такой участи достойна только Нарочинская. — С этими словами он развернулся в сторону лифтов, намереваясь продолжить свой путь. Он очень хотел сделать жене сюрприз своим появлением. Сюрприз удался. Завидев мужа в дверях кабинета, Нарочинская секунду неверяще смотрела не него — живого и невредимого, а потом шагнула в родные объятия. Он притянул Марину к себе, уткнулся в ее светлую макушку, прошептал: «Наконец-то я дома!»