Так Юнги узнает, что такое БДСМ. И не то чтобы он не рад.
***
— Джин, нам надо поговорить наедине. Подожди в спальне. Молча старший прикрывает за собой дверь своего же кабинета. Слушая удаляющиеся вниз по лестнице шаги, Мин негромко просит: — Прости меня. — Не стоит, — Намджун слегка улыбается. — Это мы должны извиниться. О таком нужно говорить заранее, но уж как получилось. — Хотел, знаешь, — он смотрит исключительно в пол, — ну, попросить. Я могу быть в этом всем с вами? Или это только на двоих, и я лишний? — Не глупи, — Намджун берет его за руку, тянет к себе. Диванчик слишком маленький для них, но тут уж ничего не поделаешь. — Мы оба хотим тебя. Оба любим тебя. Ты важен для нас обоих. Прости, что не сказали раньше. Если хочешь — мы научим тебя. — Наму, — шепчет Юнги, сам забираясь к нему на колени, — пожалуйста, покажи мне, что это такое…я хочу знать…сейчас, пожалуйста… — Все внимание только тебе? — Юнги кивает, чувствуя поцелуи на шее и руки на бедрах. — Позволишь позвать Джина, чтобы он смотрел на нас? — Не сегодня… — Я раздену тебя полностью, а сам останусь только в джинсах, чтобы ты чувствовал меня кожей. Помнишь, как тогда, в самый первый раз, ты поцеловал меня? Юнги только кивает, не поднимая глаз. И краснеет. Совсем чуть-чуть. — Тогда садись точно так же, как тогда, и целуй снова. Сделаешь? Шорох одежды, быстрые, короткие вдохи, и скрип кожаного дивана, когда Мин седлает колени Намджуна, беря его за руку и переплетая их пальцы. И по-прежнему не поднимает глаз. — Все хорошо, — ладонь на щеке горячая и мягкая, хотя кончики пальцев слегка царапают огрубевшей кожей. — Мы исследуем, просто пробуем. Главное — чтобы ты понял, что тебе нравится. Позволь мне показать… Руки Намджуна скользят по чужому вздрагивающему телу, успокаивающе, медленно, собирают складками толстовку вместе с футболкой и, прежде чем снять все окончательно, он мельком смотрит в глаза своему хену. А они у того словно стеклянные и бездонно темные от возбуждения. Сдернув одежду и отбросив ее на пол, Намджун сжимает в кольце ладоней талию Юнги. Конечно, пальцы не соприкасаются, но если еще немного сжать, немного крепче, то… Мин судорожно всхлипывает, со звучным шлепком закрывая себе рот рукой и прикусывая пальцы. — Что? — чутко вскидывается Намджун. — Что не так? Юнги только качает головой и просит: — Еще. Ничего не остается, как продолжить нехитрые ласки, старший сам не замечает, как начинает ерзать, тянется обнять в ответ, и наклоняется так близко, что видит свое отражение в чужих радужках: — Наму, поцелуй… Поцелуй меня, мне это нужно… Объятия становятся жестче, одна рука Намджуна тянет Юнги за шею к себе, но ожидаемого шторма не случается — движения их губ нежные, сладкие, влажные. Бесконечные. Язык, скользнувший в его рот, Юнги встречает стоном и наваливается сверху, прижимаясь невозможно близко и сосет так страстно, словно это… — Спокойней, сердце мое, мы все успеем, — Намджун отрывает его от себя, буквально удерживая на руках. — Встань. Мин непонимающе смотрит, зависая на секунду, потом все же выпрямляется, касаясь ногами пола. — Медленно расстегни. Не снимай. Дрожащими руками он цепляет ширинку и пуговицу, дергает пояс. Сквозь мелькающие в глазах искры видит, как Намджун откидывается на спинку, шире разводя ноги и, оставив левую руку в кармане, правой указывает на место между своих коленей: — Иди сюда. Два шага требуют от него огромных усилий. Надо дышать, оставаться в сознании, не кончить, и самое главное — не разрыдаться от того, что перед ним настоящая часть личности его бывшего друга. Та, которую тот так долго скрывал. Друг все-таки бывший. Они совершенно точно перестанут быть просто друзьями после сегодняшней ночи. — Умница, котенок, — ласковое прозвище вырывается само собой, но возражений не следует. — Еще шаг. Подавшись вперед, Намджун тянет одежду с одного бока, заставляя ее соскользнуть вниз, и вот так, напоказ, под пристальным изучающим взглядом, становится неуютно. Жесткие пальцы скользят по ногам снизу вверх, оглаживают колени, щекочут внутреннюю сторону бедер. Мин машинально дергает руками, чтобы прикрыться и получает шлепок по ноге. — Не смей, — хрипло бросает Намджун, и это вовсе не просьба, — никогда не смей закрываться от меня. Покажешь мне себя? Сжав руки в кулаки, Юнги краснеет так жарко, что румянец сползает даже на грудь. Молча, деревянно он поворачивается спиной и наклоняется, ложась животом на низкий кофейный столик. Для этого ему приходится встать на колени. — Бл… — захлебывается вздохом Намджун. — Ебаный свет, хен! Но он почти моментально берет себя в руки. — Нравится? — гулко язвит Мин, не поднимая лицо от скрещенных рук. — Этого ты от меня хотел? — Нет, — хищно улыбается младший. — но как надо, я тебя научу. У нас будет еще много времени. Прогнись. — Что? — Здесь, — встав рядом, давит Намджун ему на спину, — колени шире, задницу выше, грудью на стол. Предлагаешь себя — делай это правильно. — Я, — заикается было Юнги. — я не… — Тихо! — еще один звучный шлепок, по тому же месту, что в далеком детстве, вот только стоит у него совсем по-взрослому. — Когда ты подо мной, раздет и готов, все, что я желаю услышать — это «да, сэр» и «нет, сэр». — Это тупо! — Это форма уважения. Если ты хочешь передать мне контроль, тогда ты играешь по моим правилам. — Я хочу, — его положение крайне однозначное — командовать из коленно-локтевой мало кому придет в голову, но! — По имени, и только так. Всегда, когда думал о тебе, звал по имени. Не хочу менять… — Звал в смысле дрочил? — ласково уточняет Намджун, легко ведя пальцами по линии позвоночника. На светлой коже так красиво пунцовеет след от ладони, что нестерпимо хочется расцветить все. — Скажи сейчас! Два пальца ныряют в ложбинку ягодиц, абсолютно сухие, мельком давят на вход, не задерживаясь, и большая ладонь мягко обхватывает его яйца, чуть сжимая. — Нам-му… Аа! — заходится всхлипом Юнги, неосознанно подаваясь назад, и раздвигая ноги еще шире. — Джун, Джун, я… — Годами мечтал обо мне, — прижимаясь к нему сверху, кожа к коже, тот шепчет в самое ухо. Глубокий, бархатный голос и вибрации звука, все это заставляет голову кружиться. И как будто этого мало, Намджун просовывает руку между его бедер, и бесстыдно ласкает его, насухую, быстро и жестко. — Хороший мальчик… Охуенно. Боже, просто охуенно. — Пошел нахуй, — стонет Юнги, трахая подставленный кулак, — я люблю…так люблю тебя…думал, что все. А ты, ты… Ааа… — А я теперь принадлежу вам двоим, — прикусывает его за плечо Намджун, продолжая, — до тех пор, пока вы этого хотите. Пока ты хочешь меня, я твой, слышишь? — Джун! Он почти кончает, почти на пике, но Намджун сдергивает его со стола и опрокидывает спиной на мягкий ковер у все того же дивана. — Я сейчас тебе отсосу, — на треск порванной рубашки наплевать им обоим, — а потом отнесу в спальню и продолжу с Джином, как ты на это смотришь? — Я, — он глухо бьется затылком об пол, чтобы заставить себя сказать связное предложение, — поделюсь, так и быть. Но только с ним. — Мне, кроме вас двоих, никто никогда не будет нужен, — младший целует его в живот, подхватывая под задницу, вынуждая раздвинуть ноги. — Я так люблю вас, люблю тебя, хен… Юнги кричит и сжимает бедрами голову Намджуна, когда тот берет в рот. Это не ласка, не минет, это именно отсос — чувственный, грубый, грязный, чавкающе пошлый, с гортанными стонами и дрожью в глубине живота. Это на самом деле происходит. Он цепляется за ворс ковра, за плечи Намджуна, за его волосы, за что угодно, чтобы удержаться за реальность, пока его сводят с ума, и сам толкается вверх, навстречу, и от поощряющего, гортанного стона, одного, второго, третьего, когда вибрирующее горло смыкается вокруг головки и член скользит в глотку и обратно, он кончает с таким диким криком, что разлетевшиеся со столика стаканы дрожат от звука. Едва придя в себя, первое, что он видит — это нависшего над ним, тяжело дышащего Намджуна, но почему-то с закрытым ртом. По его вискам стекают капельки пота и разбиваются, падая Мину на грудь. Намджун, удерживая себя на одной руке, хватает его за подбородок и легко надавливает на щеки, давая понять, чего хочет. Завороженно, облизнув губы, Мин наблюдает, как лицо Намджуна приближается, как по полным, распухшим губам, по капле течет белесая сперма, и как внезапно рот заполняет солоновато-пряной горечью, и звук мокрого, глубокого поцелуя разносится в тишине кабинета. По его губам теперь тоже течет. Прямо на щеки и подбородок. — Пойдем, — Намджун шепчет, но слышно так четко, — хочу поделиться тобой с хеном. Пусть он тебя попробует. — Не смогу, — вымученно хрипит Мин, — просто не дойду… — Не проблема. И будто это самая обычная вещь на свете, Намджун поднимается, помогает ему встать. и прямо так, обнаженного, берет на руки и несет в спальню. — Я не девка, на руках меня таскать, — слабо возражает Мин. — поставь… — Ты принадлежишь мне, и я буду заботиться о тебе так, как считаю правильным, — целует его младший. — Ты же позволишь мне? Нам? — Я… В спальне горит только ночник, и Сокджин почти спит. Он без возражений двигается, обнимает подложенного ему под бок Юнги и только удовлетворенно вздыхает, прижимаясь щекой к чужому плечу. Но он вздрагивает, когда Намджун сзади, быстро расстегнув джинсы, делает что-то такое, от чего рот их хена распахивается беззвучно, и Юнги не слышит — кожей чувствует короткий тихий стон. — Хороший мой, я пообещал, что мы научим его, — резкие, ритмичные толчки бедер сотрясают обоих — и Юнги, и Сокджина. Старший цепляется за него неверными пальцами и только коротко вскрикивает. — Научим Теме. Хочешь? — Юнги, да, — он смотрит в глаза своего лучшего хена, которого трахает сейчас любовь всей его жизни, и… Джина ломает от особенно сильного толчка, он стонет гортанно, глубоко и грубо, сильнее сжимая Мина в объятиях, и тот просто теряет конец мысли. И заводится снова. — Все, что захочешь, — обещает Джин, лихорадочно шепча ему в шею, — я буду для тебя кем захочешь, помогу всем, чт-то…чем нужно, я… Юнги-я… — Закинь на него ногу, — Намджун сам подхватывает их хена под бедро, помогая, — хочешь нам помочь, м? — Что? — Сокджин стиснул его в объятиях, коротко вскрикивая ему в шею, и единственным желанием сейчас осталось просто опустить руку вниз, зажать во влажном кулаке два члена — свой и…и кончить, смотря на них двоих. — Как? — Оближи ладонь, — хрипло бросает Намджун, не отрывая от него взгляда, — и сделай то, о чем думаешь. Можно. Юнги только фыркает. закатив глаза. Как будто ему нужно…а ведь нужно, да? Он выполняет приказ, не сразу попадая в их ритм, но Джин неожиданно приходит на помощь, замирая на секунду. Мин целует его почти бессознательно, просто потому что это необходимо. Их хен стонет ему в рот, попробовав его язык на вкус, а его член в кулаке Юнги становится просто каменным и так и сочится предсеменем. Все это создает липкое, восхитительное трение, от которого кружится голова. — Такой. Хороший. Для меня, — Намджун приподнимается на локте, сильнее прижимая Сокджина к постели и трахая жестче. — Ждал. Готовый. Раскрытый. Влажный. Ох, любовь моя… От очередного сильного толчка Джина переворачивает на живот — точнее, на живот и немного на Юнги, который вынужден зажать своими бедрами колено хена, чтобы хоть как-то его удержать. Рука остается обернутой вокруг чужого члена, и он только сжимает кулак крепче. — Заставь его кончить, — рычит Намджун, прихватывая Сокджина ладонью за шею, но смотря при этом только на Мина, — давай, не жалей его. Джин-и, попроси его… — Пожалуйста, — послушно стонет старший, — так хорошо, еще, пожалуйста… Его глаза странно остекленевшие, будто не видящие ничего. Направленные внутрь. Ему и правда хорошо. — Эй, Наму, — Юнги начинает дрочить себе и Джину в одном ритме, совпадающем с ритмом скрипа кровати под ними, — я, кажется, начинаю понимать. Намджун только хищно, страшно усмехается, и с очередным толчком вырывает из Джина полноценный крик. В этом круговороте Мин понимает, что кончает, только тогда, когда перед глазами темнеет от накатившей волны удовольствия, а по пальцам бежит горячая, просто обжигающая кожу сперма. По пальцам обеих рук. Сокджин еще вздрагивает, тяжело дыша, а Намджун уже, не вынимая, ловко достает откуда-то маленькую металлическую пробку. — Тшшш, — в ответ на протестующее хныканье их хена он только успокаивающе целует его в плечо, — всего секунда. Все. Готово. Побудь с ним, я сейчас. В так и не снятых джинсах он исчезает на минуту, чтобы потом прийти с влажным полотенцем и осторожно обтереть их обоих. Джин тихо просит: — Джуни, иди к нам… — В душ… — Да в жопу душ, сюда иди, — тянет его за руку Мин. Содрав одежду и бросив все прямо так, Намджун укладывается с другого бока, теперь Юнги как в коробочке между ними двумя. — Было хорошо? — сонно интересуется Сокджин, уткнувшись носом ему в грудь. — Идеально, — поверх головы Юнги отвечает ему Намджун. — Он просто идеальный. — Да пошел ты, — смущенно бормочет тот, пряча лицо, — спи уже. — Спокойной ночи, парни… Мин давно так хорошо и быстро не засыпал как сегодня, в объятиях двоих самых любимых людей, наконец успокоившийся и вымотанный. И может теперь жизнь станет немного понятней. Но ему придется еще многому научиться, если он хочет остаться с Джуном. Остаться с ними. А он хочет. С этой мыслью Юнги, засыпая, чувствует, как его кто-то целует. И уже неважно, кто из. Он больше не хочет выбирать.