Помни, ты хотел этого

      Намджун лбом прислоняется к закрытой двери, нервно хихикая.       — Блять, этот ребенок что-то невероятное, — произносит он то ли с завистью, то ли с восхищением. — Вы видели?       — Мхмммм, — Юнги у той же двери, спиной, запрокинул голову назад и закусил свой кулак, чтобы не застонать. Его джинсы уже на полу, у его ног Джин, а его член…       Какой-то адовый фестиваль непрекращающегося пиздеца сегодня просто.       — Любовь моя, — нежно тянет Намджун, глядя на выступившие на глазах старшего слезы — от усердия, не иначе, — ты что творишь?       — Джун-и, — Сокджин вытирает подбородок, ловя капельки слюны, и умоляюще смотрит на него снизу вверх, — мне так хочется…       Несколько ударов сердца они молчат. Намджун лихорадочно соображает, а Джин ждет покорно, сжимая в кулаке все больше твердеющего Юнги.       Пока последний не вскрикивает и не толкается вперед сам, теряя равновесие.       Намджун привычно перехватывает его поперек груди, зажимает между собой и дверью, пока второй рукой поворачивает его лицо к себе и спрашивает:       — Тебе тоже до дрожи хочется что-то заполучить в рот?       Мин только кивает, затуманенным взглядом скользя к губам напротив. Намджун хмыкает, уже прикидывая, как он сможет изменить запланированное.       — Кто же мог предположить, что мои детки так заведутся, наблюдая, как Хосок играет со своим сабом? — он придвигается еще ближе к Юнги, шепча это все ему в уже влажную, покрытую мурашками шею. Ладонь правой руки привычно ложится Джину на затылок, толкая его вперед. — Чего вы там не видели, а?       — Это просто Чимин, — дрожь в голосе Юнги выдает его, — он просто…       — Хороший мой, а когда наш котенок последний раз плакал от удовольствия? — губами вверх по кромке уха, потом вниз, и грязно лизнуть в конце, чтобы услышать сдавленный мат. Вечер будет долгим. И мокрым.       — Не могу припомнить, — на секунду выпустив член из умелой глотки, ухмыляется Джин. — Давно?       — Не отвлекайся, — снова толкнув его к Юнги, просит Намджун. — Пусть кончит. Откроем счет.       — Не надо, — их ехидина наедине моментально прячет свой сволочной характер, — Джун, я…       — Видимо, не только Сок-и, пренебрегает дисциплиной, — притворно вздыхает Намджун, отпуская Джина и беря Юнги за горло. Буквально. — Как тебе следует меня называть?       Юнги кривится и кусает губы, но молчит. В его глазах знакомый упрямый блеск, пульс просто бешеный. Ла-адно.       Проверив положение руки, Намджун медленно давит. Ключица под ребром ладони, яремная впадинка, открытые в попытке вздоха губы, закатившиеся глаза — Мин прекрасен в этот момент. Так же, как и в любой другой.       Он давит еще.       Руки Юнги взлетают к Намджуну, хотят схватить, но замирают в воздухе. Прижимаются раскрытыми ладонями к стене, он даже не запускает пальцы Сокджину в волосы.       — Я так понимаю, поиграем, — положив большой палец вдоль гортани, Намджун поддевает Юнги за челюсть, вынуждая выгнуться еще. — Ответь мне!       Булькающие звуки снизу и глухой жадный стон лучше всякой музыки.       — Да, сэр, — хрипит Юнги. — Да, что захочешь.       — Тогда что ты должен сделать сейчас?       — Сними, — Мин закрывает глаза и краснеет, — пожалуйста, дай мне…       — Любовь моя, снимай.       Силиконовое эрекционное кольцо летит на пол, одновременно с ним туда же летит миново уважение к себе и достоинство.       Он кончает долго, Джин удерживает его, не дает двинуться, а потом вылизывает, сладко и нежно, но он такой чувствительный, что совсем этому не рад.       — Поперек кровати, на спину, — командует их Дом, и оба парня торопятся исполнить сказанное.       Лежать неудобно, голова свешивается вниз, тогда как дальний край врезается под колени. Намджун вытаскивает из секретера черный атласный мешочек — с символикой клуба, хорошая все же была идея — и небольшую сумку. Берет все это с собой, и отдает новый приказ:       — Котенок, приподнимись.       Тот слушается, Намджун садится к нему боком, давит ладонью на грудь, укладывая лопатками к себе на ногу. Спина Юнги неестественно прогибается, колени же просто разъезжаются, чтобы удержать тело, не заваливаясь вбок.       — Руки рядом с головой, — варианта не подчиниться нет. Мин хватается ладонями за внутреннюю сторону чужого бедра, стискивает скользкую шелковую ткань, левая рука наталкивается на увеличивающуюся эрекцию. Он снизу вверх наблюдает, как Намджун снимает пиджак, отбрасывает прочь, аккуратно вынимает запонки из манжет, прячет их в карман сумки, стоящей на полу, закатывает рукава и растягивает петлю галстука, снимая.       — Любимый, кого ждем? Раздевайся, — Сокджин вздрагивает, но принимается избавляться от одежды, даже не вставая. У него билет в первом ряду, на представлении, где полураздетый, задыхающийся Мин закусывает губу, чтобы не выдать себя стоном, пока Намджун бережно оборачивает свой галстук вокруг его шеи. Один, два, три, узел. Джин готов поставить что угодно, что он еще хранит тепло тела Намджуна. Так же, как и запах.       — Твоя задача, котенок, — Намджун смотрит ему в лицо, пока медленно расстегивает пуговки его рубашки, — не мешать нам. И не отпускать мою ногу. Хорошо?       Юнги кивает. Его Дом ухмыляется и запускает руку в его штаны, хватая за мягкий пока член.       — Поцелуй, Джин, — старший встает, они встречаются прямо над Юнги, начинают невинно, но через несколько секунд Намджун раскрывает языком губы Джина, лижет, стонет гортанно, и Мин с ужасом и восторгом вспоминает, что меньше десяти минут назад кончил старшему в рот.       Эрекция под его рукой натягивает брюки.       Намджун хватает Джина за шею, притягивает еще ближе к себе, тот вынужден балансировать на коленях, и невольно опирается о Юнги, о его живот и пах, сжимая ладони.       Поцелуй становится жадным, ненасытным, Джин все больше отдается, растворяется, Юнги видит, как язык Намджуна уже трахает рот старшего, скользя по покрытым их общей слюной губам. Капелька приземляется ему на грудь.       — Возьми подушку и продолжи с ним, — хрипло приказывает Намджун, и Сокджин слушается, сползает на пол с другой стороны кровати и идет дразнящими поцелуями вверх по бедрам Юнги. — Вот так, боже, какой же ты красивый…       — Блять, сделайте уже что-нибудь! — Мин уже доведен до ручки их играми, он просто хочет трахаться, черт возьми. Они могут поиграть в любой другой день, серьезно, обязательно каждый раз его так мучить? — Джун!       — Да что ж такое, — притворно цокает Намджун, пока Сокджин тихо хихикает в чужой живот, — мне что, пороть тебя снова, что ли?       Они все прекрасно знают, кто тут на самом деле правит бал. Закрытый, думающий в первую очередь о них двоих Мин поначалу жутко смущался, когда фокус в их трио был на нем. Только со временем, приняв и поняв, что он значит для них обоих, он перестал пытаться держать лицо и соответствовать чему-то, что нафантазировал себе. Видят боги, они положили немало сил, чтобы выбить эту чушь из него.       Но, похоже, перестарались. Избаловали.        — Характера не хватит, — выдыхает Мин, глядя своему Дому в глаза. Провоцирует.       Намджун не ведется. Наоборот.       — Конечно не хватит, — он гладит Юнги вверх по животу, к ребрам, и обводит контуры грудных мыщц, еще сильнее распахивая рубашку на нем. Вместе с ласками Сокджина, такими нежными и легкими — его влажный рот сущее наказание, поверьте — это все сводит с ума, — у меня рука на тебя не поднимается.       С этими словами он достает из сумки простой кляп-расширитель. У Мина страдальчески заламываются брови. Допизделся.       — Сэр, нет, — он жмурится, голос ломается, когда Джин оставляет в покое его яйца и длинными поцелуями поднимается по промежности вверх. Лижет головку, посасывает. Играется. — Пожалуйста, сэр, Джун, нет.       — Вот как ты запел, — у Намджуна от предвкушения глаза горят алчным блеском, — ты же знаешь, что бесполезно? Покажи мне стоп-жест.       — Сэр…       — Я сказал, стоп-жест. Немедленно.       Мин убирает руку с чужого бедра, три раза сильно хлопает ладонью по постели. И выгибается дугой, когда Джин мягко и скользко берет в рот его член.       — Все же воспитанный котенок, — Намджун подносит его руку к своим губам, целует. Возвращает на место, — подними голову, застегну ремень.       Юнги слушается. Снова. Он уже весь дрожит, сдерживается из последних сил.       — Немного шире, да? — ласково уточняет его Дом, регулируя кляп. Уголки рта перед этим заботливо смазывают бальзамом. — Смотри сюда.       Он смотрит. Смотрит на то, как из черного, демоны его раздери, атласного мешка появляется стеклянный дилдо. Толстый, с имитацией головки, удобной ручкой, и, навскидку, сантиметров двадцати.       — Нам нужна твоя помощь, — смотря в расширившиеся застывшие зрачки Мина, зовет Намджун.       Джин поднимается к ним, садится на прежнее место. Намджун подносит игрушку к его опухшим губам.       Не говоря ни слова, Сокджин покорно устраивает шоу для них двоих. Работает языком, будто это живая плоть, а он змея, ну искуситель-то точно. Напоказ, мокро, грязно, ничуть не стесняясь и подаваясь вперед, чтобы заглотить еще глубже. Когда до рукояти остается не больше сантиметров пяти, Намджун придерживает его за челюсть, останавливая:       — Достаточно. Возьми смазку, подготовь его.       — Юнги, жизнь моя, я же обещал тебя выебать, помнишь? — руки у Джина дрожат, он роняет крышку на постель. Мин вопит протестующе с насильно раскрытым ртом, но руками крепко держит своего Дома за бедро. — Как по мне, так самое время, что думаешь?       — Может мне тоже ввести запрет на плохие слова? — задумчиво спрашивает Намджун, водя кончиком игрушки по нёбу Юнги. Сжать губы он не может, отвернуть голову просто не рискнул, потому что характер характером, но злить своего Дома по-настоящему — это очень плохая идея.       — Боюсь, тогда вся наша жизнь будет состоять из сплошных наказаний, — подхватив Мина под колено, Джин легко раскрывает его для своих пальцев, дразня смазанными подушечками поджавшийся от холода анус. — Мы же не маленькие хорошенькие мальчики, как Чимин.       — Вдохни, — Юнги жмурится, когда дилдо упирается в горло. По щекам уже течет слюна, и слезы наворачиваются на глаза. — Давай же, я хочу посмотреть, поместится ли оно в тебе целиком.       — Сэр, ваш член же как-то помещается, — Сокджин целует Юнги по линии ребер, осторожно прикусывает кожу на животе. Мин вздрагивает и стонет, пуская вибрации по стеклу и ладони Намджуна. Тот не отрываясь смотрит, как игрушка сантиметр за сантиметром погружается глубже. — Расслабься, пожалуйста, ты же тоже хочешь…       Мин мычит протестующе, но бесполезно — Джин уже массирует его изнутри, снова взяв в рот. Намджун расстегивает несколько пуговиц на своей рубашке, и заводит потом ладонь Юнги под затылок, чтобы запрокинуть ему голову:       — Давай, котенок, покажи мне, как ты выглядишь, когда делаешь мне минет…       Дилдо осторожно скользит еще глубже, и на ноге Намджуна, пожалуй, останутся синяки от слишком сильной хватки. Но плевать, просто плевать, потому что через стекло, хоть и искаженно, но видно напряженный, широкий язык и бархатные стенки глотки, судорожно сокращающиеся на выдохах.       Юнги кричит, прямо с кляпом и игрушкой, и гнется еще сильнее, потому что Джин медленно проникает в него, закинув одну его ногу себе на плечо. Вторую он прижимает к своему боку, придерживая чужое колено локтем, и упирается в пол позади, чтобы плавно продавить себя до конца. До сдавленного, жалкого хрипа занятым ртом.       — Смотри на меня, на меня, — его Дом кладет ладонь ему на щеку, поворачивает голову. Юнги всхлипывает, прежде чем успевает остановить себя. — Все хорошо?       Мин только кивает. Все и правда хорошо.       Он отрывает одну руку, чтобы в ответном жесте провести пальцами по губам одного из своих самых любимых людей. И замирает, когда, подождав немного, Джин выходит из него, а потом толкается снова, теперь уже натягивая его на себя, и выстанывая громко, какой же он охуенный.       Дилдо изо рта вынимают, и голова Юнги свешивается с края постели, пока Намджун опускается на колени на пол и аккуратно снимает с него кляп. Берет его за запястья, заводит их за голову, чтобы весь Юнги был как натянутая, звенящая струна. Сокджин с другой стороны двигается глубоко и аккуратно, стараясь пока держать себя в руках.       — Кончи еще раз, — Намджун целует его, вверх ногами это еще желанней. — Хочу посмотреть.       — Трахни меня в рот, — огрызается Мин. Он всегда стопроцентно знает, как спровоцировать своего Дома, маленький манипулятор.       — Блять, котенок, ты договорился, — Намджун даже не будет придумывать ничего, просто пойдет на поводу в этот раз, — действительно ведь сделаю.       Встав и быстро стянув с себя брюки вместе с бельем, он тут же ловит Мина под шею, поддевает челюсть, заставляя открыть рот и уверенно делает то, о чем его, фактически, попросили минуту назад.       — Мечтаю об… — конец фразы заталкивают ему обратно, его Дом совсем не нежничает.       Потому что думать надо, что и кому говоришь.       — Любовь моя, ты первый, — командует снова, но у него на это — все права. Джин не медлит, начинает плавно и сильно, пока Намджун неподвижен. Постепенно набирает темп, упирается для надежности коленом в постель, крепко, больно даже хватается за бедра Мина, раскрывая его еще больше, и трахает, уверенно и ритмично, пока Юнги под ним заходится в стонах и хрипах, что есть сил вцепившись в простыни под собой. — Можно.       Джин кончает с криком, двигаться не перестает, даже когда падает вперед, на руки, и неудобно замирает поперек, подмяв под себя Юнги и абсолютно выдохшись.       — Моя очередь, — подхватив Мина под затылок и шею, сразу двумя руками, Намджун скользит членом в самую глотку, и ловит звезды от обжигающей узости и непроизвольного сокращения стенок. — Позаботься о нем.       Приказав это, он делает первый рывок бедрами — не резкий и не жесткий, но глубокий и безжалостный. Юнги хрипит пережатым горлом, на его шее, плечах и ключицах выступают капельки пота, а его руки крепко вцепляются в спину Джина, рухнувшего на него, кажется, целую вечность, а не пару минут назад.       Справившись с первым ужасом от невозможности вдохнуть, он вспоминает, как правильно — и умудряется дышать между толчками, пока его Дом дает ему несколько десятков секунд, чтобы привыкнуть. Темп становится быстрее, движения — сильнее, и, пожалуй, не фиксируй его голову Намджун так надежно, ему бы пришлось несладко.       Восхитительное чувство удушения наступает постепенно, Юнги едва отдает себе отчет в том, что старается податься ближе, что пытается почти подавиться и захлебнуться от нехватки воздуха, но какое-то неконтролируемое, дикое желание взять еще больше затмевает рассудок. О хлюпанье и прочих неприличных звуках он просто старается не думать.       И о том, что если сконцентрируется на этом, то кончит так быстро, словно ему снова четырнадцать.       Джин тем временем не дает забыть о себе. Приподнявшись, он садится на Мина верхом и с восторгом касается его горла — даже через ткань под пальцами четко ощущается движение, ритмичное, такое порнографичное, и такое красивое. Кожа на шее краснеет, блестит влажно, острый подбородок смотрит в потолок, вниз к углу челюсти и краешку уха бежит дорожка слюны, а стоны…       Боже, стоны, умоляющие стоны Юнги, так похожи на крик, заглушенные большим толстым членом, как Намджун только держится еще.       Не кончи Сокджин буквально только что, у него были бы проблемы.       Намджун вдруг щелкает пальцами, привлекая его внимание. Не прекращая брать Юнги, даже не замедлив темпа, он кивает на постель, показывает на маленький стек, без слов приказывая…оу.       Джин берет стек, бьет себя по ладони, Мин под ними двумя вздрагивает и стонет от получившегося звука. Одними губами старший спрашивает: «Где?» Потом, ухмыльнувшись, ведет игрушкой по собственному телу, по груди, животу, вниз, к члену, хмурится, когда его Дом все еще не кивает в подтверждении. Задумчиво гладит себя дальше, бока, талия, локтевые сгибы, соски, шея, снова живот, пока не доходит до внутренней стороны бедер…       И вот тут Намджун снова щелкает пальцами, смотря ему в глаза. Потом делает знак спрятать игрушку.       Отстранившись от Мина, их Дом наклоняется над ним, кладет руку ему на щеку, кончиками пальцев щекоча шею, и спрашивает:       — Ты как?       — Охуенно, — Юнги хрипит, будто кричал не переставая. — Джун, я…       Пощечина сверху вниз еще унизительнее, и Юнги заикается, когда просит:       — С-сэр, я…       — Урок не усвоен, — жестко усмехается Намджун, — продолжим, пожалуй.       И затыкает его снова, на этот раз не двигаясь вообще, просто войдя в жадно раскрытый рот до последнего сантиметра. Снимает рубашку, вытирает мокрую от слюны ладонь. Кивает Джину.       Тот, вздрогнув, сползает с Юнги, снова разводя его ноги. Гладит осторожно — кожа под пальцами влажная, горячая, — щекочет под коленом, целует тягуче по бедрам вверх.       Кусает.       Юнги взвизгивает от неожиданности, его руки взметываются вверх в попытке оттолкнуть, но Намджун вовремя ловит его за запястья.       — Тише, котенок. Все хорошо.       И перекладывает его ладони себе на бедра.       Вместо того, чтобы ущипнуть, или оцарапать, или еще как-то взбрыкнуть, Юнги только дергает Намджуна еще ближе к себе, и, Джин может это увидеть по вздрагивающему животу, смеется, когда их Дом издает низкий, глубокий, вымученный стон.       — Двадцать ударов, — приказ, отданный урчащим, угрожающим баритоном, Сокджин слышит, но выполнять не спешит. Вместо этого он дразнит раскрытые бедра Мина нагревающейся кожаной подушечкой, ведя все выше, все ближе к паху, выискивая местечки, что отзовутся непроизвольной судорогой и дрожью в напрягшемся теле.       — Здесь, — здесь так здесь, кто такой Джин, чтобы спорить?       Первый удар приходится на верхнюю треть бедра, жалящий, колкий. Юнги хрипит от неожиданности, и пытается сжать колени вместе, дергается, но у него ничего не получается из-за старшего, сидящего между его широко раздвинутых ног. Второй ложится рядом, не проходит и секунды, и спина Мина выгибается красивой аркой, а Намджун над ним запрокидывает голову и тяжело, стонуще выдыхает от невыносимо приятной вибрации, волнами расходящейся по телу, порожденной чужими криками.       Юнги вдруг сам раздвигает ноги еще, насколько может, и Сокджин поневоле засматривается на подрагивающие в напряжении мыщцы, внизу живота, где все перепачкано смазкой и спермой, и на сгибах ног в паху, где самая тонкая кожа и, кажется, можно даже уловить биение пульса.       И бьет еще.       Мин вскрикивает, задушенно занятым ртом, заполненным до отказа горлом, Джин даже может видеть, как у него на щеках пузырится слюна от силы крика, но не прекращает наносить удары. Медленные, не особо сильные, но жгуче приятные и острые. Такие, чтобы их Дом потерял голову.       Юнги в два счета понимает задумку старшего. Он старается взять еще глубже, прогибается сильнее, стонет так отчаянно, что Намджун, мельком глянув на них обоих, усмехается как-то жестоко и вдруг хватает их занозу за волосы второй рукой, начиная плавно двигать бедрами. Сначала понемногу, но уже через четыре новых, колких удара стеком Мина полноценно трахают в глотку, а он может только довериться и не мешать, чтобы не навредить им обоим. И вопить, настолько громко, насколько сможет от оставшегося десятка ударов.       Сокджину только и остается наблюдать, сжимая стек, как их Дом красив, когда кончает, с испариной на лбу и висках, с чуть взмокшими волосами и блестящей от пота грудью. Он не отпускает Юнги даже после того, как его сведенный судорогой оргазма живот расслабляется, и теплое семя начинает капать на пол, пачкая их обоих еще больше.       Мин жалобно стонет снова, закашливается, и Намджун наконец освобождает его рот, опускаясь на колени рядом кроватью. Осторожно вытерев ему лицо, их Дом не церемонясь, языком пробует свою же сперму, жадно вылизывая расслабленные, распухшие губы Юнги.       А Сокджин чувствует, глядя на потеки предсемени на животе Мина, и его побагровевший уже член, что у него снова стоит. Блять, он конченый извращенец. Да они все трое, по большому-то счету.       — Тшш, — тихо шепчет Намджун, вытирая Мину лицо, — все хорошо, котенок, ты молодец. Как себя чувствуешь?       — Заткнуть меня тебе не удалось, — хрипящим свистом вместо нормального тембра парирует Юнги, вздрогнув оттого, что его живот целуют тоже. — Ну, почти не удалось.       — Кто тебе сказал, что это конец? — недобро улыбается их Дом, вставая. — Ложись на середину.       Притихнув, Юнги переползает по кровати, так, чтобы расположиться головой к подушкам. Сокджин садится рядом, Намджун тоже, и тут же притягивает старшего к себе, жадно целуя.       Мин молча наблюдает, как Джин сцепляет руки за спиной, снова балансируя на постели, пока Намджун дразнит его легкими касаниями, щекоча то тут, то там. Щелчок тюбика кажется оглушающим, но им обоим больше не нужна смазка, зачем…       Не прекращая облизывать влажную от испарины шею Сокджина, их Дом приподнимается на постели, чтобы завести испачканную в смазке руку за собственную спину.       — Да ну нахуй, — пораженно шепчет Мин, а его живот непроизвольно сводит от одной мысли о том, что было бы, если бы ему было разрешено, если бы он смог…       Вскрикнув, он хватается за свой член, крепко сжимая основание. Влага стекает по стволу вниз, на стиснутые пальцы, а он глаз оторвать не может от Намджуна, тщательно готовящего себя для них.       Какая разница, для кого, ох, он кончит только от того, что будет смотреть, а уж если…       — Любовь моя, возьми чистое кольцо, — командует Намджун, уперевшись одной рукой в постель, а второй и не прекращая двигать. По болезненному выражению его лица понятно, что нечасто он с собой так обращается, но Сокджин не будет спрашивать, уверен ли он в том, что делает. Доверие, так ведь? — Надевай на него.       Ласково поцеловав Юнги в колено, Джин смазывает кольцо лубрикантом, немного согревая в ладони и то, и другое. Аккуратно, убрав чужие руки, нанизывает по самое основание, затем, перекатив во влажной ладони яйца Мина, протягивает и их сквозь зластичный силикон. Надо же, как быстро он завелся еще больше, стоило только Намджуну слегка подразнить…       — Блять, — тот почти хныкает, но не противится. До него сквозь туман вожделения начинает доходить, кто выиграл в сегодняшней лотерее, и он даже благодарен за невозможность кончить. — Сэр, я…       — Тихо, — наклонившись к нему, Намджун нежно целует его в висок, — лучше используем твой язык для дела.       Мин выглядит сейчас таким затраханным, таким разрушенным, что Сокджин почти выпадает из реальности, любуясь, и вздрагивает, когда слышит:       — Сядешь ему на лицо, когда я скажу.       Юнги подбрасывает на простынях, он стонет и тянет руки к своему члену, крупная дрожь пробивает его тело, а в глазах блестят слезы. Окей, он не против немного поиграть на таких условиях.       — Сними с него галстук, — приказывает их Дом, перекидывая ногу через бедра Мина. — Ты с нами, котенок?       — Сэр, сэр, вы, ох-хххм, блять, — ощущение холодной смазки на пульсирующей эрекции обжигает, крепкая, жесткая ладонь, двигающаяся вверх и вниз, выбивает все лишнее из головы, — да, я, я… Джу-унн…       Сокджин наконец справляется с узлом на шее Юнги, и распутывает полоску шелка, выбрасывая ее на пол, под глухой влажный шлепок бедер Намджуна о чужой пах. Юнги намертво вцепляется в простынь под собой, его буквально выкручивает под Намджуном, он вопит в полный голос и даже рыдание срывается с его губ, когда их Дом наклоняется вперед, чтобы снова слегка сжать его горло:       — Сэр, я-я…       — Кончи для меня, — властно, но бесконечно нежно приказывает Намджун, чуть поведя бедрами, — кончай, котенок, ну же…       Знающие, в какой момент и как сильно, такие умелые пальцы Сокджина сжимаются на сосках Мина, ногти впиваются в кожу, но именно это становится спусковым крючком. Юнги просто воет, врезавшись затылком в подушку и разрывая ткань в кулаках, пока двое его любимых людей проживают все его чувства вместе с ним.       — Как он? — напряженным, низким шепотом спрашивает Намджун, прикрывая глаза и откидываясь назад. Кольцо сыграло свою роль — Мин все еще твердый и прекрасно чувствуется внутри, даже дрожь передается мельчайшей вибрацией. — Проверь.       Взяв из той же сумки — пришлось свеситься с кровати — бутылку с водой, Джин мягко касается щеки Мина:       — Возвращайся, жизнь моя, давай. Медленно.       Юнги хрипит обессиленно, и снова вздрагивает, машинально вытирая лицо. Неверной рукой хватает протянутую воду, позволяет поддержать себя под затылок:       — Боже, вы невыносимы.       — А сам-то, — хихикает Сокджин, подпихивая подушку вместо своей руки. Бросает взгляд на Намджуна:       — Сэр?       — Что? — их Дом ведет бедрами, и Юнги сжимает уже закрытую бутылку так, что та рискует лопнуть. — Не терпится?       Старший только кивает, приподнимаясь. Затем, взглянув Юнги в глаза, ставит свои колени по обе стороны от его головы, пока его Дом придерживает его за локти, страхуя от падения.       — Говори вслух все, что он с тобой делает, — приказывает Намджун, не отпуская его рук.       — Тянет время, — выдыхает Сокджин, когда чувствует удерживающие его задницу ладони и горячие, влажные выдохи в промежности, — Юнги, ебаная ты дразнилка, блять…       А надо сказать, есть всего несколько вещей, способных свести Сокджина с ума за считанные минуты.       И сейчас происходит как раз одна из них.       — Дразнится, значит, — задумчиво тянет его Дом, и вдруг резким движением падает вниз, шире разводя колени и откидываясь еще назад. Опустив голову, Джин видит между своих ног тяжело вздымающуюся грудь, а кожу ласкает глухой, надломленный стон. — Ну посмотрим, насколько его хватит.       И поднимается вверх, медленно, так медленно, чтобы еще неспешней вернуться обратно и сжаться, вырывая у Юнги настоящий крик наслаждения, и подняться снова, выбирая ленивый, мягкий темп, недостаточный ни для чего, кроме липкого, сводящего с ума безумного издевательства, больше похожего на пытку, а не на занятие любовью.       — Кажется, он что-то говорит, — улыбается Сокджин в поцелуй и встает на коленях. Намджун отрывается от его губ, чтобы спросить:       — Когда тебя дразнят, это не так весело, правда?       — Прекрати, прекрати, пожалуйста, — задыхается Мин, подтягивая колени так, что теперь подпирает ими Намджуна в спину, и бессознательно стискивая ладонями бедра Сокджина, — я больше не буду…       — Отлижи ему, как мой любимый воспитанный котенок, — хрипло приказывает Намджун, замирая, чувствуя, как подрагивает чужой член внутри. После недавнего оргазма, да еще с таким перерывом, это ощущается чрезмерным, но так увлекательно смотреть, как ему отзываются на его ласки, что дискомфорт стоит того. — И не выебывайся.       — Да, сэр, — хрипло бормочет Мин, прижимаясь губами к Сокджину, к тому ближайшему, что так и манило перед глазами. И даже не замечает, как легко и без внутреннего сопротивления соглашается играть по чужим правилам. — Джин-и, иди ближе.       Просьба несвязная, но язык, блуждающий по горячей коже, делает все яснее. Сокджин отчаянно фокусируется на припухших, полуоткрытых губах своего Дома, чтобы прошептать:       — Сэр, он трахает м-меня…лижет и трахает…       — Тебе нравится? — взяв его за запястья, Намджун наклоняется немного вперед, забрасывая чужие руки на себя. Джин падает ему на грудь, вскрикивая, и чавкающий, удовлетворенный глухой стон снизу говорит сам за себя. — Такой красивый, Джин-и, такой красивый…       Юнги, не в силах сдержаться, начинает мелко двигать бедрами, почти незаметно, но Намджун на нем пораженно распахивает рот, беззвучно ахая. В секунду справившись с собой, он только еще немного наклоняется вперед, чтобы эти движения чувствовались еще лучше для них обоих.       И сжимает колени, и напрягает живот, и ноги, и последние остатки самообладания, чтобы стать невероятно узким, чтобы заставить своих любимых сойти с ума сегодняшней ночью, так же, как и много раз до этого.       Сокджин коротко, мягко стонет ему в плечо на каждое касание Юнги, пока не шепчет:       — Он тянет меня…дразнит и тянет…снова лижет, его пальцы внутри…я не м-могу, боже…его язык…язык…блять, он сведет меня в могилу, мммм… Блять, да, Юнги!.. т-теперь…языком и пальцам-ми…ч-черт, сэр, он так хорош…х-аах-х, укусил, засранец…сэр, я весь мокрый, я так хочу кончить, пожалуйста… Здесь, боже, прямо здесь!.. я чувствую его язык внутри…       Старший рассыпается в его руках, пока Намджун неспешно, безжалостно дрочит ему. Все эти ласки, вместе с жадными, грубыми поцелуями в шею и плечи, доводят Сокджина до оргазма, болезненного и яркого, но не менее желанного. Он вскрикивает, бездумно толкаясь бедрами назад и вперед, глубже на напряженный язык Юнги и теснее в сжатый кулак Намджуна, еще и еще, пока не заливает чужие пальцы и животы липким, горячим семенем. И падает вперед, потому что ослабевшие ноги отказываются держать.       В четыре руки они стаскивают старшего вбок, устраивая около себя. Мин расфокусированным, обжигающим взглядом смотрит своему Дому в лицо, беззвучно выдыхая:       — Сэр, пожалуйста…       И вскрикивает снова, протестующе и рассерженно, когда Намджун снимается с его члена и смещается чуть вбок, разворачиваясь.       А потом задыхается, понимая, что с него торопливо, неаккуратно стаскивают гребаное кольцо. Второе за вечер.       Его Дом разворачивается обратно, глядя ему, кажется, в самую душу, и снова седлает его, одним движением принимая его обратно в себя. И стонет низко и удовлетворенно, тяжелой ладонью прижимая его поперек груди к постели, а вторую заводя назад, чтобы ухватиться за судорожно напрягшееся бедро.       — Трахни меня, пожалуйста…       Шепот переходит в крик, когда Намджун поднимается снова — и насаживается обратно, да так, что Мин рыдает, не в силах уйти от всего этого, уползти хоть куда-то. То, как охуенно, как тесно, как глубоко это ощущается, сводит с ума. Их Дом явно задался целью вытрахать из него рассудок, не жалея ни себя, ни его. Несмотря на их позицию, именно Юнги сейчас ощущает себя выебанным, как никогда, и горящее, вздрагивающие от удовольствия тело его Дома над ним только провоцирует сойти с ума, потерявшись в этой секунде навсегда.       — Хорошо? — Намджун снова наклоняется вперед, снова кладет руку Юнги на горло, улыбается слегка безумно и предвкушающе. Уже от одного этого Юнги чувствует, как яйца поджимаются, и жар в паху нарастает, грозясь лопнуть и взрывной волной снести тут все к чертовой матери. — Кончаешь, котенок?       Юнги только кивает, закрывая глаза, и сам немного подается вверх, потому что еще…немного еще, вот-вот…блять, еще чуть-чуть…       — А кто тебе разрешал? — легкая, абсолютно не болезненная, но слишком отрезвляющая пощечина возвращает его в реальность. Юнги чувствует, как в уголках глаз скапливаются слезы разочарования. — Ты спросил?       Намджун не прекращает двигаться, и Юнги под ним держится из последних сил, на каком-то животном послушании и доверии, на том, что остается, когда его привычка быть вечной занозой в заднице исчезает без следа. Едва разлепив пересохшие губы, он хрипит:       — Сэр, мож-ж…       Круговое движение и всасывающая узость чужого тела выбивает конец предложения из его мозгов.       — Сэр, могу я, пож-жа…а! а!!!       Сжавшись на нем и продолжая его трахать, ритмичными, резкими скачками, жестко и быстро, его Дом с интересом смотрит на его жалкие попытки.       — Сэр, разр…       Скольжение по его члену не дает сосредоточиться, а грубый, властный поцелуй — закончить даже слово. Его Дом не останавливается, превращая это в чертово родео, и наконец говорит, ласково утирая бегущие по его щекам слезы:       — Кончай, котенок.       Неизвестно, на чем он продержался — на дисциплине, привычке или на чистом ослином упрямстве, но сейчас нет ни того, ни другого, ничего вообще, и оргазм, пришедший им на смену, словно вышибает из него душу и разум, мир перед глазами озаряется белыми искрами, а вопль, который он слышит, принадлежит ему и больше похож на крик раненого животного, чем на звук, который спосбоен издать человек.       Его сперма стекает по ним обоим, пока Намджун перебирается через него, чтобы упасть на постель. У него все еще стоит.       Сделав несколько глубоких вдохов, Юнги слабо просит:       — Джин, ты в состоянии ему помочь?       — Он уже, — хрипло отзывается их Дом, а Сокджин даже не поднимает головы, слишком увлеченный своим заниятием. — Как же ему это нравится…       — Сэр, откуда у вас силы на болтовню? — на секунду оторвавшись, хихикает старший. — Ну же, Юнги сегодня досталось, я тоже хочу…       Намджун усмехается, прежде чем осторожно взять Сокджина за затылок и направить глубже, подаваясь бедрами вверх. Тот только упирается руками в постель и расслабляется еще больше, позволяя взять все, что захочется.       Не выдержав, Юнги поднимается на локте, и припадает к шее Намджуна долгим, мягким поцелуем. без слов благодаря и восхищаясь. Их Дом сглатывает громко и ускоряется, дополняя хлюпающие стоны Сокджина тихими напряженными выдохами, пока не кончает сладко и молча, замерев на несколько секунд во влажной глубине рефлекторно сокращающегося горла.       Накрывшая их тишина звенит в ушах после всего того безумия, что здесь творилось. Время словно замирает.       — Я собираюсь в ванну, и хрен вы меня отговорите, — наконец шепчет Юнги почти заснувшему Намджуну в плечо. Джин поднимает голову со вздрогнувшего от неожиданности живота Намджуна, и только кивает, садясь на постели. — Хотите, давайте со мной.       — Скоро, — невнятно обещает их Дом, рывком заставляя себя сесть. — Любимый, донести тебя?       — А сил хватит? — озорно улыбается Джин, заползая Намджуну на колени.       — Выебу, — абсолютно серьезно произносит тот, перехватывая старшего, чтобы подняться. — Давай, нам надо к Юнги. Держись.       В ванну набрана едва ли треть, и Мин, перегнувшись через бортик, размешивает что-то в воде. Комната уже заполняется паром и запахом лемонграсса, и наплевав на все, Намджун осторожно ставит Сокджина на пол, тут же зашагивая в горячую воду. Протягивает руки вперед:       — Идите ко мне.       Усмехнувшись, Джин залезает, садится лицом к лицу, и раздвигает колени Намджуна, чтобы, развернувшись, улечься на широкую грудь. Вода, подпрыгнувшая на уровень пояса, уже покрыта облачками пены поверх, и приятно обжигающая.       Намджун приваливается к углу джакузи и дергает Юнги к себе за руку, прижимая к своему боку. Тот как раз присел рядом, но не успел поцеловать, как его поймали.       — В такие ночи, как эта, мне начхать, сколько пришлось заплатить за эту комнату, — блаженно признается Намждун, целуя его в висок. — Котенок, ты понял, что моя фантазия безгранична?       Мин только хмыкает скептически, но молчит.       — Пороть тебя, как положено, я и правда не могу, — их Дом спускается ладонью по его телу все ниже, задерживается на секунду на талии, сжимает ягодицу, — но поверь, выведешь меня еще раз — наказание тебе не понравится.       С этими словами два пальца проникают в него, стремясь почистить, позаботиться, но Мин, к стыду своему, возбуждается снова. Он весь, перепачканный и грязный, пахнущий своими парнями и еще несколько минут назад чувствовавший стекающую по ногам сперму — хочет еще. Даже не кончить.       Порадовать. В свою очередь позаботиться о том, кто сегодня проявил самое выдающееся терпение.       Выбросив из головы все лишнее, Юнги прижимается открытым ртом к шее Намджуна — к точке пульса, он знает, что это одно из самых чувствительных мест на его теле. Лижет, слегка прикусывает и посасывает, не до синяка, но до поджимающихся мышц на животе и еле слышного стона.       — Жизнь моя, у него встает, — буднично информирует Сокджин, не открывая глаз.       — Так давай поможем ему, — шепчет Юнги в покрывшуюся мурашками шею их Дома, по-прежнему не открывающего глаз. Это — явное разрешение, уж ему ли не знать. — Ведь он был таким хорошим для нас, так?       — Выебу, — шепчет Намджун, поддаваясь рукам Сокджина, что меняет их местами, теперь притягивая его между своих разведенных ног. — Котенок, ты же знаешь…       — Знает, — подтверждает старший, цепляя губами хрящик уха их Дома, чтобы взять в рот и прикусить, — но когда это его останавливало?       Намджун только пожимает плечами, вытягивая ноги, чтобы найти опору в большой, но все-таки не безграничной ванной. Если он все правильно понимает, держаться придется за воду.       — Куда ты, блять, дел смазку? — Мин тем временем, приподнявшись на коленях, шарит по двум полочкам с разнокалиберными бутыльками. — Когда мы вообще последний раз ее брали?       — Вон та синяя банка, — подсказывает Джин, — та, что была оранжевой, давным-давно кончилась.       — Кролики, — закатывает глаза Мин, уже сам прочитав этикетки, — поможешь мне?       — Конечно, — старший нежно, медленно ласкает Намджуна, с удовольствием ощущая в руке все больше крепнущую плоть, — иди сюда.       — Дай руку, — на протянутую ладонь льется лубрикант, и даже под водой он не расплывается, а выполняет свою функцию — Намджун вздыхает удовлетворенно, почувствовав мягкое скольжение, — придержи.       Сокджин помогает, и Юнги, оседлав своего Дома, аккуратно принимает его в себя. Торопиться совершенно не хочется.       — На, — подавив невольную дрожь во всем теле, оттого, как привычно полно ощущается Намджун внутри, он ловит с поверхности воды бутылку шампуня, — я займусь телом.       — Джи-ин, — стонет их Дом еле слышно, — давай его утопим?       — Не сегодня, душа моя, — старший следит за тем, чтобы осторожно намочить волосы Намджуна, и, взяв немного шампуня, начинает взбивать пену, массажируя кожу. — Дай ему поиграться.       — Нам, — Юнги наклоняется, опираясь мыльной мочалкой о плечо Намджуна, чтобы дотянуться до губ старшего, и поцеловать глубоко и медленно. Его бедра двигаются, колебания воды делают это движением более плавным, и стон вырывается в поцелуй, не прекращая его, а делая только более сладким. — Нам поиграться, мой ангел, так ведь?       Ответа, как всегда, не требуется. Джин только усмехается, отвечая на поцелуй.       — Воду выключи, — она уже почти вровень с бортиками, и Юнги поворачивается, чтобы закрыть вентили. Намджун резко, со свистом втягивает воздух сквозь сжатые зубы, когда изогнувшийся назад Мин насаживается на его член до самых яиц. — Это месть?       — Нет, — обмакивая зажатую в руках мочалку в воду, Юнги выжимает ее над телом Намджуна, чтобы смыть гель. Потом нежно ведет по коже ладонями, бросив губку плавать около, и тоже принимается за легкий массаж. — Мне просто нужен ты внутри.       — Ты только что подал мне еще одну идею для наказания, — рокочет их Дом, от удовольствия прикрыв глаза. Сокджин смывает с него шампунь, укладывает его голову себе на плечо, и принимается медленно, длинными касаниями вылизывать его шею, от покрасневшей ушной раковины до яремной впадинки ключиц, не торопясь, не пропуская ни одного чувствительного местечка. — На будущее, так сказать.       Дыхание Намджуна становится громче и чаще, иногда даже вырываются короткие стоны, как бы он ни старался их удержать.       — Я же вас потом…       — Выебешь, мы в курсе, — Юнги берет в рот его сосок, тянет зубами, с хлопком отпускает, — и точно не против.       Усмехнувшись, он снова приникает губами к чужой груди, исследует, покусывает, играется. Сам не замечает, как начинает ерзать, покачиваться на коленях, вода приподнимает его и помогает сделать движения более плавными, более незаметными. Не замечает, как уже постанывает от удовольствия, не прекращая целовать все, до чего дотягивается.       — Ненасытный, — восхищенно шепчет Намджун, прихватывая его за волосы и оттягивая от себя, — только посмотри на себя…       Сокджин протягивает руку, берет Юнги за ладонь, переплетая пальцы, и подносит их к своим губам, целуя. Намджун, улучив момент, снизу вверх легко кусает его за шею.       — Любовь моя, он или ты? — не сомневаясь в ответе, он все же соблюдает правила.       — Он начал, — старший улыбается, не отпускаю руку Мина, — вот пусть и расплачивается. Мне и так хорошо.       — Пр… — Юнги хотел сказать что-то жесткое, может, даже выругаться в очередной раз, но Намджун уже пришел в себя. Первый, мощный и резкий толчок бедрами вверх, и вода с силой выплескивается за бортики, заливая пол пеной, а их всех — обнажая еще больше. Но их Дом на этом не останавливается. Даже не потрудившись сесть повыше, используя Сокджина и что-то за спиной Юнги в качестве опоры, он просто хватается за него и толкается вверх еще сильнее.       — Руки за спину, — Мин слышит отрывиствый приказ, пытаясь вдохнуть и не застонать одновременно, и слушается тут же. А его продолжают таранить — быстро, резко, под ритмичный шум воды и звуки развязного, жаркого поцелуя.       Он то и дело теряет равновесие, подпрыгивая на чужом члене и не падая, кажется, только благодаря тому, как глубоко тот в нем находится. Сдерживаться становится все труднее, и вскоре он уже вскрикивает на каждый толчок, наблюдая снова, совсем как в начале этого длинного вечера, как виртуозно Намджун трахает языком рот Сокджина.       Почти так же охуенно, как его самого сейчас.       Поцелуй становится рваным, беспорядочным, плеск воды все быстрее, и наконец их Дом стонет громко и низко, оторвавшись от губ Сокджина, и вцепившись Мину в бедро, пока тот сжимается еще больше, словно стараясь выдоить все до последней капли, пока Намджун не прикрывает глаза, расслабляясь и обмякая в их руках.       — Побудь с ним, — просит Юнги, поднимаясь на противно дрожащих ногах, и направляется в душевую кабинку, — это просто уголок в ванной комнате, отделенный толстым закаленным стеклом.       Буквально через пару минут к нему в душе присоединяются они оба.       Они слишком устали, чтобы затевать еще что-то, поэтому быстро помогают друг другу помыться, по очереди вытираясь и заворачиваясь в полотенца — до кровати пару метров, одеваться нет смысла.       В спальне Юнги устраивает Сокджина на свежей простыне — Намджун постарался, выйдя первым из ванной, — и ложится рядом, натягивая одеяло на них обоих. Их Дом стоит в изножье, держа что-то в руках, и не спеша присоединиться.       — На колени, — мягко, почти умоляюще просит он, и они слушаются.       Боже, конечно, они слушаются.       Встав на колени на мягком матрасе прямо перед ним, они привычно скрещивают запястья за спиной, и оба опускают голову, замирая в ожидании.       Их Дом подходит к Джину первому. Невесомо касается самыми кончиками пальцев чуть пониже пупка, ведет касание вверх по животу, к центру груди, и заканчивает, обхватив шею, осторожно поднимая его лицо вверх. Смотрит глаза в глаза — Юнги не видит, но прекрасно знает это — и целует, бережно застегивая привычный замшевый чокер на шее старшего.       Правильно, перед ванной пришлось его снять.       — Спасибо, Джуни, — Сокджин прижимается лбом к щеке Намджуна, и тот целует его в висок, в краешек глаза, в закрытые веки, снова приподнимая его лицо.       Юнги чувствует, как на глазах выступают слезы, и моргает быстро-быстро, зная, что он следующий.       Намджун обходит кровать, останавливаясь теперь перед ним. В его руках галстук.       — Руки или шея?       — Шея, — к черту, они трое знают, кому он принадлежит. И ему не стыдно признаваться в таком. — Пожалуйста.       Один, два, три оборота. Узел, слабее и удобнее того, что был затянут в первый раз. Намджун цепляет его пальцами за подбородок, чтобы заглянуть в глаза, и стирает слезинку со щеки.       Если он сейчас скажет хоть что-то, Мин пошлет его нахуй. И в итоге снова сходит туда сам.       Но вместо этого его Дом — их Дом — целует его. Без языка, без сжигающей все страсти, легко и застенчиво, без слов обещая любить и заботиться.       И напряженные плечи Юнги опускаются, когда сквозь поцелуй он чувствует, что Сокджин переместился ближе, чтобы коснуться своим коленом его.       — Хотите видеть меня в своей постели? — он шепчет это, и в ответ Сокджин только берет его за руку и тянет за собой. А Юнги и не отпускал, пока они целовались.       Еще несколько минут они возятся, укладываясь, пока наконец не затихают, устроивишись настолько уютно, насколько это вообще можно представить.       И уже совсем засыпая, на грани того, чтобы отключиться, они оба слышат голос старшего:       — Я очень люблю вас, парни. Спокойной ночи.