***
— Знаете, так со мной еще не пытались познакомиться. — Я и не пытаюсь, — уверенности у него хоть отбавляй. В принципе, кому надо, может отсыпать. — Я приглашаю вас на свидание. — Вы мой студент, — Сокджин нечасто хочет поддаться внутреннему голосу, но сейчас все его тараканы водят хороводы внутри его головы вокруг идеи познакомиться поближе с этим высоким блондином. — Это непрофессионально. — Я проверил свое расписание на оставшийся год и у нас нет совместных занятий. Кроме того, мне осталось учиться всего ничего. Не вижу проблемы, просто предлагаю не трубить на каждом углу о том, с кем вы просыпаетесь по утрам. — Вы мой наглый студент. — очаровательно. Кто его учил подкатывать к парням? — С чего вы вообще взяли, что я соглашусь? — Потому что вы уже согласны, — Намджун дерзко ухмыляется, становясь на шаг ближе. Еще сантиметров десять — и это будет слишком близко. Интимно. — Я все еще оставляю выбор места за вами. Куда бы вы хотели сходить? — Я ничего не знаю о вас, с чего я должен с вами куда-то идти? — фыркает Сокджин, ощущая за спиной стену. Ближе, чем он думал. Он ее почти касается. Почти в ловушке. — Я не хочу, последний раз вам говорю. — У вас расширены зрачки, поверхностное дыхание, слишком сильно сжатые кулаки в карманах, и еще — мы разговариваем уже больше пяти минут, я стою совсем рядом, и по идее, вам должно быть некомфортно. Но тем не менее — вы все еще не оттолкнули меня и не ушли. Даю последний шанс выбрать место. — Вот еще, — мальчишка застал его врасплох. Ни за что бы не подумал, что он так очевиден. Возможно, у этого парня и был шанс. Всего лишь возможно, но… — Тогда я просто сброшу в Какао место и время, — внезапно отстранившись, Намджун круто разворачивается на месте. — Ты даже не знаешь моего номера! — забыв о правилах приличия, выпаливает Сокджин ему в спину. — Это не проблема.***
Джин отдает себе отчет в собственных действиях. Отдавал. До этого момента. Дразнящие, легкие поцелуи пуховым перышком проходятся по горящей коже. Большие, неожиданно сильные и теплые ладони не дают отстраниться, чужие пальцы вплетаются в тщательно уложенные волосы, тянут, принуждая откинуть голову и открыть для влажных касаний шею и горло. Мокро, медленно, исследующе. Нежно. — Намджун-н-н-ах-хх… — чужое колено проталкивается между его двумя, в спину впивается кирпичная кладка. Они почти одного роста, но беззащитным сейчас чувствует себя именно он. — Ты…дай м-мне сказ-аах!.. — Вам стоит только попросить, — распахивая на нем пальто, низко, возбуждающе шепчет Намджун, и Джин видит поплывшие звезды, на миг распахнув глаза. — Я слушаю. — Намджун, — неосознанно он хватается за его плечи, сжимает в кулаках мягкую кожу дорогой куртки. — Мы встречаемся два неполных месяца, ты неподобающе себя ведешь. Я не буду целоваться с тобой в ночном парке, нас может увидеть кто угодно! Парень разжимает руки, неопределенно хмыкнув. Одергивает на себе одежду, заботливо застегивает Джину пальто и предлагает руку. Они стоят напротив друг друга, как два соляных столба, вдалеке слышны проезжающие машины. Стылый ветер кружит опавшие листья, а Сокджин понимает, что он идиот, когда видит в глазах Намджуна обиду. — Ты не так понял. Моя квартира в трех кварталах отсюда. Пойдем?***
Зимний вечер субботы — лучшее время для давно отложенного сериала, который они смотрели, пожалуй, уже с полгода. На экране кто-то в очередной раз бился в истерике, и Намджун подумал мельком, что это, наверное, профдеформация у Джина — выбирать тяжелые, психологически жесткие сюжеты с океаном страданий. Оставив парня прилипшим к экрану, Намджун идет на кухню, щелкает чайником, разбирает пакеты из супермаркета. Под руку попадаются пачка презервативов и лубрикант — прихватили на кассе заодно, лень было идти в аптеку. Разложив покупки, он несет лишнее в спальню — положить у кровати. Мало ли какое настроение будет вечером. И натыкается на шариковый кляп у задней стенки небольшого ящичка. В гостиную он возвращается с этим же кляпом в руках, молчаливо вставая у телевизора, перегораживая картинку. — Джун-и, ну ты мешаешь, отойди! — Это что? Джин моргает растерянно и пытается что-то сказать. Потом вырубает сериал и встает напротив, беря Намджуна за руки. Прямо поверх дурацкой игрушки, и блять, почему это так смешно? — Послушай, — Сокджин делает глубокий вдох и открыто смотрит на Намджуна, — у меня есть необычные…увлечения. Они касаются секса, и не делают наши отношения хуже или неполноценней. Я люблю тебя и не могу ни к чему принуждать, поэтому не показывал тебе, — он кивает на шарик в их руках, — это. — Почему не рассказал? — Я привык к непониманию, — поведя плечами, Сокджин все же отводит взгляд. — Мой бывший парень назвал меня конченым извращенцем, когда я попросил его отшлепать меня, так что… Ты мне слишком дорог, чтобы рисковать. А сейчас терять уже нечего. Я правда хотел рассказать, каждый наш раз. Просто не мог. Прости меня. Он был готов ко всему. Что Намджун скривится в отвращении и уйдет, хлопнув дверью. Что ударит его, обвиняя в недоверии, лжи и изменах. Что невзначай предложит провериться на инфекции, мало ли с кем он там спал до него. Чего уж он точно не ожидал, так это глухого приказа: — Назови мне свое стоп-слово. — Намджун, ты… — он теряется и не верит. Но новый приказ хлыстом стегает по натянутым нервам: — Я сказал — назови мне свое стоп-слово. — Красный, — Джин говорит тихо, наблюдая, как чужие пальцы сильнее сжимаются на ремешках кляпа. — Ничего необычного. — Хорошо, — Намджун вдыхает глубоко, поднимает его лицо, нежно целуя в краешек губ. — Ты знаешь, что я люблю тебя? — Да. — Ты доверяешь мне? — Да. — Тогда на колени. Сейчас же.***
— Я так больше не могу. Стол засыпан распечатками и тетрадями с лекций, на открытом ноутбуке тускло светится защитное слово. В ряд стоят несколько пустых кружек, и по кофейным годовым кольцам можно понять, что подготовка затянулась. — Я верю в тебя, Намджун-и, ты справишься, — в трубке Джин мягко смеется и предпочитает не просвещать несчастного студента, что же за дикий зверь кандидатская, с которой он борется сейчас сам. — Ну же, малыш, порадуй своего хена. — Хен не будет рад, если узнает, что прямо сейчас я прикидываю, где бы сжечь всю это гору макулатуры вместе с кафедрой, — обреченно вздыхает парень. — И ты только представь, как мы красиво свалим в закат на фоне пожара. — Ты не для того столько вкалывал. так что соберись, — тон Джина суровеет, и Намджун невольно садится ровнее. — Пойдешь завтра и сделаешь все от тебя зависящее, ты меня понял? — Хорошо, — Намджун тяжело вздыхает, прижимая трубку плечом, и возвращается к своим записям, — я обещаю тебе.***
Этот ад наконец-то закончился. Держа в руках новенький диплом, Намджун сознавал, что лет в сто, когда он будет дряхлым старым дедом, не помнящим, как пользоваться зубной щеткой, возможно, он будет жалеть о том, что сейчас не остался с однокурсниками на вечеринку, не поехал в бар. Не напился так, чтобы наутро было стыдно. Но Юнги говорил, что это важно. Он звучал странно и взволнованно по телефону, и Намджун, скомканно попрощавшись, уже через полчаса после окончания официальной части, стоял перед знакомой обшарпанной дверью. Юнги открыл не сразу, словно не слышал настойчивой трели звонка. У них были кода от квартир друг друга, давным-давно, но это было неписаным правилом — только на крайний случай. Поэтому Намджун сначала звонил, потом стучал. Потом стучал и звонил одновременно, пока Юнги наконец не открыл. — Заходи, — он даже не стал ждать, когда Намджун протиснется внутрь, просто развернулся и ушел вглубь небольшой квартирки. — Что случилось? Комната выглядит так, словно отряд спецагентов искал здесь жучки и наркоту одновременно. И какая-то служебная собака активно им помогала, потому что помимо беспорядка из вещей стол и часть пола завалены пустыми коробками из-под готовой еды и пустыми бутылками. Одиноким островком выделяется начатая бутылка соджу и даже стакана рядом нет, зато резкий запах алкоголя исходит от самого Юнги. Пролил, когда пил прямо из горла? да что происходит? — Что-то на работе? Тебя выперли из твоей студии? Сестра объявилась? Юнги молчит и торопливо скидывает вещи в громадный чемодан, лежащий у кровати. То, что его по каким-то причинам не устраивает, летит в угол. — Поговори со мной! — Намджун хватает его за плечо, разворачивает к себе. — Ответь хоть что-нибудь! — Я уезжаю. Японцы все-таки пригласили меня к себе. И хену положено выглядеть до усрачки радостным, но сейчас он выглядит так, будто кто-то умер. — Но это же здорово! — Намджун искренне рад, по этому щеночку сейчас все можно прочитать, как по раскрытой книге. — Ты же мечтал об этом? — Как Джин? — вместо ответа спрашивает Юнги, прыгая на чемодане, чтобы закрыть его. — Хорошо, — да что происходит-то, в конце концов. — Он в курсе, что я сегодня останусь у тебя. — Не стоило, Джун, — Юнги смотрит на него снизу вверх, бросив попытки застегнуть молнию. — Ты очень просил, хен, я не мог тебя оставить… — Вот этого, — рывком поднимаясь на ноги, старший оказывается с Намджуном лицом к лицу, толкает его в грудь. Нелепо взмахнув руками, парень заваливается в стоящее позади потрепанное кресло, — точно не стоило говорить. И, не давая Намджуну опомниться, ловко седлает его, чтобы впиться в его губы жарким, жаждущим поцелуем. Хватается за чужие руки и не дает оторвать себя от желанного, влажного тепла таких мягких губ. Лучше, чем в мечтах. И целует еще и еще, настойчиво и нетерпеливо, пока Намджун не сдается и не впускает его язык, чуть слышно постанывая. Положив ладонь ему на щеку, Юнги осторожно поворачивает его голову в сторону, губами находя бешено пульсирующую жилку на шее, оставляя дорожку мокрых поцелуев от ключицы до самого уха. Обводит языком мягкую, нежную мочку и вбирает ее в рот, слегка прикусывая и щекоча горячим дыханием чувствительную кожу за ней. — Хеннн, — Намджун громко, пошло стонет, потому что это запрещенный прием. Потому что эрогенная, мать ее, зона, и вообще, не трогайте шею. — Что ты, блять, творишь? Его руки уже нашли свое место на талии Юнги, до поразительного хрупкого и маленького сейчас. Сделав над собой усилие, Намджун за волосы оттягивает старшего от себя, заставляя посмотреть в глаза: — Ты пьян и не отдаешь себе отчета в том, что творишь, — жестко, четко, не обращая внимание на то, как Юнги ерзает на его бедрах. — Сейчас же спать. Я останусь, и завтра поговорим. — Намджун, ты дурак, — Юнги улыбается ломко, и легко поднимается с него. — Слепой дурак, и только. — Ты о чем? — Я люблю тебя, — сигарета вспыхивает маленьким огоньком в темноте, окружающей их. — Давно люблю, и не знаю, что мне с этим делать. Ты ведь с Джином. — Но… — Стоп, — пепел летит в пустую пивную банку, а Юнги понимающе щурит глаза, — не говори ничего. Я знаю, что третий лишний, я же вижу, как вы счастливы. Не вини себя за это. Просто мне надо было меньше мяться и все-таки пригласить тебя на свиданку, ты не влюбился. — Но я же… — Я уеду на полгода, — старший залпом допивает то, что оставалось в последней бутылке. — А потом вернусь, и мы снова будем лучшими друзьями. Я смогу, серьезно. Прости меня за сегодня. — Хен, дай я… — Уходи, Наму, — проверяя паспорт и билеты, просит Юнги. — Оставь мне хоть немного гордости. Намджун стоит у двери, покачиваясь с пятки на носок. Открывает входную дверь, но поворачивается, решив вдруг вернуться в комнату и все-таки сказать… И сбегает, услышав сдавленный, судорожный всхлип.***
Юнги осторожно выглядывает из-за угла, стараясь заметить в толпе одного-единственного человека, не находит и вздыхает с облегчением, приваливаясь к стене. Любимые кроссовки приказали долго жить, и пришлось ехать за новыми. Магазин этой марки был только в трех торговых центрах, и Юнги выбрал тот, что ближе к работе. Он совсем забыл, что до его, уже бывшего университета, там тоже совсем недалеко. Сокджин появляется совсем с другой стороны, и хватает его за куртку. От неожиданности Юнги бьет его локтем прямо по ребрам, тут же пугается, потому что вообще-то не хотел, просто испугался. — Тебе придется с нами поговорить, — Сокджин морщится, стоит согнувшись, но рук не разжимает. — Хотя бы со мной. — Послушайте. — нервно оглядываясь по сторонам, начинает Юнги. — Можно на ты. И Намджуна тут нет, я один. — Сокджин, я… — Один разговор. — Хорошо, — сдается Юнги. В кафе кроме них, только стайка хохочущих девчонок, и Юнги откровенно им завидует. Им не стыдно смотреть лучшему другу в глаза. — Так вот, — начинает Сокджин, не дождавшись от Юнги ни слова, — я знаю, что ты любишь Намджуна. — Я не буду лезть в ваши отношения, — торопливо заверяет Юнги, пряча глаза. — Это мои чувства и мои проблемы. — Да подожди ты, — улыбается собеседник, — дай договорить. Я также знаю, что Намджун любит тебя. Юнги изумленно смотрит — нет, пялится — на него. — Это нормально, — Сокджин невозмутимо собирает пенку с латте маленькой ложечкой, — так бывает, понимаешь? Я не против. — Тебе все равно? — Юнги хочется вцепиться в эту самодовольную рожу. Его лучший друг, его Намджун посмел полюбить…это? — Иногда мне становится страшно оттого, на что я готов ради него, — тихо признается Сокджин. — Попроси он — я убью, украду, сбегу с ним в другую страну и откажусь от семьи, потому что не смогу без него жить. Он нужен мне сильнее, чем воздух. Я даже не знал, что способен на такие чувства. Повисает тишина, неловкая и напряженная. Потом Юнги прокашливается: — А от меня-то ты что хочешь? — Ты все время присутствовал третьим в наших отношениях. Намджун до недавнего времени сам не осознавал, что влюблен в тебя. Когда ты уехал, он больше месяца ходил сам не свой. — И? — понятнее не стало, если честно. — Возьми трубку, когда он тебе звонит, — Сокджин может быть убедительным, когда хочет. — И когда он предложит тебе встретиться и поговорить, не прячься. — Тебе-то это зачем? — не выдерживает Юнги. — Я не могу видеть его таким. Дай всему этому шанс. Что бы это ни было.***
— Дыши, мой хороший. Булькающие звуки разносятся по гостиной. Намджун, сидя напротив массивного обеденного стола, беззастенчиво любуется открывшимся видом. Взгляд цепляется за мелкие детали — слезы, бегущие из глаз Джина, его голова, свешивающаяся со стола, край толстого полотенца, подложенного под плечи. Стянутые запястье к локтю руки, оставленные под спиной, выгнутая вверх раскрасневшаяся грудь, болезненно сведенные колени. Сгиб бедра, испачканный естественной смазкой. И Юнги, двигающийся нарочито медленно, но так глубоко, что Намджун может видеть движение его члена по горлу Джина. — Тебе нравится? — Джин хнычет, кивая, пока Юнги осторожно утирает его лицо самыми кончиками пальцев. — Побудешь еще немного хорошим для нас? — Да, — голос хриплый, говорить больно, но прямо сейчас Джину охуенно. — Хочу тебя вместо пробки, пожалуйста, Джун-и, пожалуйста. — Тихо, — Юнги легко бьет его по щеке, встает на колени, чтобы прошептать в самое ухо, ласково поддерживая его затылок, — такая подстилка как ты, не имеет права просить. Заслужи. — Пожалуйста, ну пожалуйста, — немного додавить, и Джин поплывет. Намджун кивает одобрительно, поднимаясь и подходя ближе. Оглаживает чужие ноги, слегка царапая по внешней стороне. Рывком разводит колени Джина в стороны, припадает ртом к внутренней стороне бедер. Чтобы укусить и услышать жалкий, высокий визг. И хриплый приказ Юнги: — Не вздумай кончить, Джин, слышишь? Намджун только ухмыляется, ловя взгляд Юнги поверх плеча Джина и буквально на пальцах показывая, что они сейчас сделают со старшим. Юнги хмурится на секунду, но все же кивает, не спрашивая. Он тоже верит Намджуну. — Открой рот, Джин-и, — за пределами сцены Юнги никогда не называет так самого старшего. Но сейчас — сейчас можно. Это подчеркивает его положение, дает почувствовать себя любимым и защищенным. Расслабиться. Он послушно размыкает губы и принимает Юнги полностью, стараясь глубоко дышать в перерывах между толчками. И снова протестующе мычит, когда Намджун вытаскивает из него вымазанную смазкой игрушку и загоняет вместо нее два пальца, сразу до самых костяшек. — Терпение, мой хороший, — да Намджун просто издевается. Если бы Джин мог это сказать вслух, мешая с руганью, но рот занят, и он только недовольно мычит, заставляя Юнги запрокинуть голову и застонать, когда Джин сглатывает вокруг него. — Мне нравится то, насколько ты мокрый и ждущий. Только для меня, всегда для меня, так ведь? Невероятно, но Джину удается взрыкнуть с членом Юнги в глотке, и Намджун беззвучно смеется с охуевшего лица своего второго самого любимого на свете человека. — Юнги, — тихо, чтобы Джин не услышал, зовет Намджун. — Сейчас. Юнги замедляет движения бедрами, ладонями снова поддерживает Джина за голову, максимально выпрямляя его горло. Пристально следит за тем, как Намджун выдавливает на себя еще смазки, хотя там уже небольшое озеро, и хватается за бедра Джина, подтягивая его ближе к себе. Старший изгибается в спине, шире разводя ноги, и давится слюной и стоном, когда его парни берут его одновременно с двух сторон. — Не вздумай кончить, слышишь? — Джину остается только промычать что-то утвердительное, но этого хватает всем троим. — Ты знаешь правила, правда? — Юнги, не будь жестоким, — Намджун постепенно набирает темп, двигаясь глубоко и медленно. Так правильно. — Лучше сними с него кольцо. — Если хочет кончить, пусть делает это прямо так, — грубо рычит Юнги, резче двигаясь в чужом горле. Слюна из приоткрытого рта Джина стекает Юнги на пальцы, мешаясь со слезами из его крепко зажмуренных глаз. — Он сможет, я уверен. Он же такая шлюха, так? Намджун чувствует только, как Джин сжимается вокруг его члена, как выгибается чуть не до хруста, отзываясь на эти слова. Кидает вопросительный взгляд на Юнги — тот кивает, давая понять, что с Джином все в порядке. Если бы нет, Джин бы уже давно отпустил литой резиновый мячик, намертво зажатый в правой руке. Единственный способ, которым он может дать понять, что хочет больше — это показать. Поэтому он буквально заглатывает член Юнги, не обращая внимания на то, что давится, и сжимает коленями бока Намджуна, пяткой вдавливая его в себя. И пытается не потерять сознание от напористых, сильных движений в нем с двух сторон сразу и нехватки воздуха. Его самое любимое. Всегда. Намджун и Юнги находят тот особый темп, который доводит до края всех троих. Джин глухо воет на одной ноте не в силах хоть сколько-нибудь контролировать себя. Он уже ощущает фантомные горячие потеки семени Юнги на языке, хочет, чтобы оно вытекало ему на лицо и капало на пол, пока Намджун будет таранить его с другой стороны, также пачкая и делая грязным и мокрым не только снаружи, но и изнутри. Для Джина нет чувства лучше, чем чувство принадлежности этим двоим. Он кончает, когда все-таки ощущает то, в чем нуждался на протяжении всего вечера, чувствует дрожь чужих тел и слышит хриплые, приглушенные стоны своих парней. Поправка. Он кончил бы, если бы не кольцо, и сейчас его сотрясает в сухом оргазме, И ни Намджун, продолжающий яростно двигаться в нем прямо по собственной сперме, ни Юнги, сжавший руку на его освободившемся горле и кусающий его за соски, не снимают с него эту гребаную игрушку. Джин кричит, высоко, умоляюще, прерывая сам себя рыданиями и несвязными просьбами, и отключается, обмякнув на том же жестком столе, с которого и началась сегодняшняя ночь. — Юнги-я, принеси полотенце, я побуду с ним, — просит Намджун, едва отдышавшись. Юнги молча кивает, помогая поднять старшего в объятия и развязывая его руки. Намджун осторожно поднимает Джина на руки и несет в спальню, аккуратно устраиваясь с ним на готовой ко сну постели. — Придержи его, я все сделаю, — Юнги возвращается быстро. Вдвоем они медленно приводят Джина и себя в порядок и заботливо накрывают его одеялом. Старший похож на котенка, уставший и такой нежный. Он уснул, даже не очнувшись. — Я люблю тебя, — Намджун дотягивается до Юнги через плечо Джина, чтобы легко поцеловать того в лоб. — Спокойной ночи. — И я, — Юнги потягивается, тело приятно гудит после всего, что они проделали. — Вас обоих, ты же знаешь? — Знаю, — бормочет Джин, — спи уже, хорош болтать. Намджун тихо хихикает, когда Юнги закатывает глаза, выключая свет.