Помни, ты хотел этого

Почти пять лет назад       — Таким образом, опираясь на вышеизложенное, мы можем сделать вывод… — он монотонно бубнил под нос текст осточертевшего защитного слова и не понимал из него ровно ничего. Надо отдохнуть.       — Брось ты это, пока пар из ушей не пошел, — рядом хлопнулся Намджун, производя слишком много шума. Как всегда.       — Я не могу, — брюнет поднял взгляд на друга. — Я столько впахивал, я на финишной прямой, все должно быть идеально…       — Но это не повод задрачивать себя до полусмерти, окей? — Хосок взял протянутую шоколадку. — В пятницу вечеринка у Кимов. Ты идёшь, это не обсуждается.       — Джун, — они знали друг о друге многое, но такой тон — все же перебор.       — Прости, — С тех пор, как он перекрасился в розовый, он перестал восприниматься всерьёз кем бы то ни было. — Я просто хочу познакомить тебя с парнем.       — Кто?       — Наш креативщик, ты видел его пару раз, — Намджун шаловливо улыбнулся, убирая упавшие на лоб прядки. — Я уверен, он в твоём типе.       — Джуни, — вот вообще не вовремя такая забота, — у меня нет времени на отношения.       — Кто говорит про отношения? — нет, блондином он выглядел брутальнее, сейчас удивлённо вскинутые брови и надутые губы делали из его друга нескладного подростка. — Потрахаетесь в своё удовольствие разок, да и все. Ну ладно, может, два раза?       Хосок просто молча смотрит на него как на дебила. Потом все же говорит:       — Я приду. Но только выпить.                            Ох ты ж твою мать.       Это единственная мысль, которая крутится у Хосока в голове. Потом кто-то толкает его в спину, и он опрокидывает на себя стакан с коктейлем, промокая насквозь. Во всех, блять, смыслах.       Парень оборачивается на громкий рассерженный выкрик, и Хосок понимает, что он влип окончательно. Он должен трахнуть этого малыша с божественным телом до конца недели, и никак иначе. К месту вспоминается, что последний секс был у него больше месяца назад, да и тот посредственный, быстрый и случайный. Он пытается отлепить мокрую футболку от груди и делает вид, что не слышит, когда тот самый парень предлагает свою помощь.       — Пойдем со мной, — его мокрый сон на ближайшие две ночи тащит его за руку, как паровоз прикладывая себе дорогу через гостиную. — Давай-давай, топай быстрее.       Он не успел даже спросить, какого черта происходит, как его уже затащили в полутемную ванную комнату, толкнули спиной в дверь и сдернули мокрую одежду.       — Ты что творишь? — ошеломленно выдохнул Хосок, когда красноволосый парнишка начал вытирать его. — Я сам могу, отдай.       Смущенно улыбаясь, он отдаёт влажное полотенце и отворачивается, начиная отмывать его футболку под краном. Машинально засовывая махровый край за пояс джинсов, Хосок спрашивает:       — С чего такая забота?       Парень неопределенно пожимает плечами. Встряхивает его футболку, оглядевшись, вешает ее на перегородку. Начинает снимать свою собственную.       — Эй, я не сплю с незнаком-ца-ми, — заикаясь в конце, он следует взглядом вверх по оголенной спине и чувствует, что задыхается. От линии шеи вниз по крыльям лопаток стекают лепестки сакуры, а ее ветки словно оплетают плечи. Охх.       — Техен, — парень поворачивается, и Хосок кусает себя за язык, чтобы не застонать. Край татуировки обнимает ребра с обеих сторон, заканчиваясь у ключиц, а в левом соске поблескивает металл. Их глаза на миг встречаются, и взгляд напротив сбегает по его телу, останавливаясь где-то на бёдрах. — Теперь без проблем?       — Я… — он не успевает сказать больше ничего, потому что красноволосый парень — Техэн, да — падает на пол и выдает:       — Я хочу тебе отсосать. В смысле, прямо сейчас. Можно?       Сочетание широких плеч, напрягшихся бицепсов, впалого поджатого живота и абсолютно детского, капризного выражения лица, приправленного похотью, вызывает у Хосока лишь одно желание. Положить член этому малышу на язык и послушать его стоны. Это определенно недотрах.       — Так что? — Техен — до Хосока вдруг доходит, что наверное, это с ним Намджун хотел его познакомить — все так же у его ног, ждёт разрешения, забравшись пальцами за пояс его джинс и взявшись за пуговицу. Он нервно, или быть может предвкушающе, облизывается, касается губами кожи под пупком, горячее дыхание щекочет кожу и заставляет Хосока сдаться.       Он отталкивает руки парня и расстегивает джинсы сам, медленно, обнажая себя под голодным взглядом. Тэхен подаётся вперед, но твёрдая рука ловит его под подбородок.       — Открой рот.       Он открывает, и Хосок позволяет ему. Податься вперед, лизнуть, дразня, погрузить глубже в обволакивающую мягкость, увлажнить. Упереться лбом в чужой живот, расслабить челюсть, слегка двигая головой.       — Хосок-а, — Намджун как всегда вовремя барабанит в дверь. — Ты там в порядке?       Парень перед ним в этот момент посасывает его яйца, лаская руками член, и ответ выходит слегка смазанным:       — Все хорошо, дай мне десять мм-ммах… — Тэхен пропускает в горло, и Хосок гортанно стонет, машинально запуская руки ему в волосы.       — Ты там с кем-то, что ли? — возмущается Намджун. — Выходи сейчас же, я кому Тэхена притащил?       — Хен, — хрипло подаёт голос последний, — не мешай, а? Я потом все объясню.       Хосока ведёт от алкогольного тумана в голове и от того, как умело его новый знакомый обращается с его членом. Поддаваясь порыву, он толкается глубже и удивляется, когда совсем не слышит кашляющих и давящихся звуков. Он его в рот имеет или что?       — Эй, друг, — пьяный Намджун считает, что обязан донести свою точку зрения. — Не то чтобы я за вас не рад и все такое, но вы могли бы поехать в мотель или что-то подобное, потому чт…       — Блять! — рычит Хосок, натягивая чужое горло до самых яиц и не встречая сопротивления. Более того, Тэхен берет еще глубже, жадно причмокивая, и Хосок бьётся затылком о дверь, трахая податливую влажность до звёзд в глазах.       Он кончает ему в рот, двигается, не в силах остановиться, не отпуская его от себя. Тэхен стонет как-то совсем жалко и тонко, все еще принимая его, несмотря на вытекающую между губ слюну, смешанную со смазкой. Когда Хосок освобождает его, он не встает, а только оседает на пол и вытирает лицо, прижимаясь ближе.       — Ты, — едва отдышавшись, Хосок понимает, что он натворил, — ты в порядке?       Тэхен смотрит на него снизу вверх, не пытаясь подняться, только неловко прикрываясь.       — Эй, все хорошо? — они знакомы меньше часа, но на щеке Тэхена уже есть его сперма. Вообще, такое обращение повод врезать по лицу, и если честно, это было грубо и почти на грани. — Ты хочешь уйти?       Тэхен вдруг заливается краской и начинает натягивать на себя футболку, отворачиваясь. Встает, открывает воду, отрывает немного туалетной бумаги, чтобы вытереться. Хосок вдруг понимает:       — Ты кончил оттого, что отсосал мне? Серьезно?       Тэхен упирается руками в раковину и признается:       — Я просто хотел дать тебе одну из своих маек. Они надеты одна на другую. Это ты заявил, что не будешь со мной спать. Но я не жалею, если ты об этом.       Нет, это точно недотрах. И алкоголь. И чтобы он еще раз позволил утащить себя куда-то, встать перед собой на колени, сделать крышесносный минет и так мило краснеть, словно ничего не было.       — Ты любишь кофе?       Тэхен смотрит на него как на душевнобольного.       — В смысле, не прямо сейчас, — исправляется Хосок. — То есть, пойдём со мной как-нибудь выпить кофе. Или поужинать. Или куда угодно, только соглашайся.       — Хорошо.                                   Намджун влюблён в аспиранта со своей кафедры. Намджун тайно вздыхает по своему лучшему другу. Намджун где-то крупно проебался, в этой жизни, похоже.       Где-то в четырнадцать он начал осознавать, что сильно отличается от сверстников. Это был как раз тот период, когда подростки самозабвенно дрочат на любое доступное порно, впервые узнавая собственное тело. Когда разговор заходит о том, кто что смотрел, кто кого и где зажал, как кому повезло, Намджун начал понимать, что то, что нравится ему, идет вразрез с предпочтениями остальных. Будучи смышленым и весьма эрудированным подростком, он сумел вовремя разобраться с этой частью своей личности, не придавая этому масштаба трагедии. Просто кому-то нравится одно, кому-то другое. Кто-то в восторге от упругих девичьих грудок и длинных, красиво уложенных волос, а ему нравятся парни постарше. Кто-то водит девушек по кино и паркам развлечений, а он зависает со своим любимым на кафедре долгими вечерами. Кто-то тусуется с друзьями, попивая дешевое пиво и обсуждая очередную сплетню, а кто-то Намджун, который имея стабильные отношения, полюбил одного из своих друзей. И вот это уже проблема. Потому что любой фриковатости должен быть предел. Даже его.       — На сегодня, думаю, все, — Сокджин убирает тяжёлые папки обратно на стеллаж, потягивается с облегчением. — Как насчёт ужина?       — Конечно, — Намджун отстранённо улыбается, — чего бы ты хотел?       — Джун, — Сокджин с грохотом подсаживается к нему, заглядывает в лицо. — Выкладывай.       — Это не то, о чем стоит беспокоиться, — улыбнувшись, заверил блондин. Розовый почти вымылся, и сейчас это скорее походило на выцветший клубничный.       — Джун, — Сокджин дотронулся до его лба, чтобы осторожно разгладить морщинки между бровей. — Если для тебя это важно, то и для меня тоже. Я слушаю.       — Ну, — перед смертью все равно не надышаться, так что прыгаем. Будь что будет. — Я поцеловал Юнги. И он ответил мне.       Страшно открыть глаза. Страшно посмотреть, как боль заискрит на любимом лице. Страшно, как же страшно…       — Я знаю, — голос спокойный, и Намджун убирает дрожащие руки со щек. — Он пришел и рассказал мне. И долго извинялся, говорил, что не хочет влезать, вмешиваться. Что он сглупил, поддался эмоциям и вообще, все нормально, он переживёт, у него скоро стажировка, он уедет и все образуется. Просто вы слишком много времени проводите вместе.       — Он прав, — возьми себя в руки, в конце концов. — Это просто временное, это пройдёт, я смогу это перерасти…       — Намджун, — старший осторожно берет его за руку, — я принял очень многое в тебе. Для меня главное, чтобы с тобой все было хорошо. Если в это хорошо входит Юнги — пусть. Он хороший человек.       — Хен, — он не заслуживает такого парня. От эмоций перехватывает где-то в груди, — ты не обязан…       — Я люблю тебя, — возражает Сокджин. — Не могу больше смотреть, как тебя буквально раздирает на части. Ничего страшного нет в том, что ты любишь одновременно двух людей. Так бывает, это вариант нормы. К тому же, он и в моем вкусе тоже.       — Это, — Намджун отворачивается, — это неправильно.       — Также неправильно, как и то, что я позволяю тебе делать с собой, — смеётся старший. — Но пока это происходит по взаимному согласию и приносит нам удовольствие, то кто вправе вообще решать, что нормально, а что нет?       — Но, — колеблется. Сокджин чувствует, и ждёт терпеливо. — Но это же безнравственно. Это почти распутство. Блядство, если хочешь.        — Не выражайся, — теплые объятия кажутся такими нужными сейчас. Мягкий поцелуй тоже. — Отличие есть. Блядство, как ты это назвал, несёт в себе целью удовлетворение низших потребностей. Желания секса с конкретным человеком, если проще. Полиамория, о которой мы говорим, тоже подразумевает секс, но не в первую очередь. Что ты больше хочешь — трахнуть его так, чтобы он сорвал голос или пить с ним какао воскресным вечером под сериал?       — И то, и другое.       — Что в первую очередь? — Намджун смущённо краснеет. — Не отвечай, я понял. Похоже, мне придется купить третью кружку. С медвежонком, ему должно подойти, как считаешь?       — Я люблю тебя, — выдыхает Намджун. — Почему ты такой?       — Я учусь на клинического психолога, действительно, почему я такой? — знакомая ласковая улыбка развеивает последние сомнения. Намджун чувствует, как нежность и благодарность переполняют его сейчас.       Он определенно любит парней постарше.