То, что лишнее

      Ранним утром, уже совсем октябрьски прохладным, они выдвинулись к Хочебужу. Опять все вместе, раз маскировка была успешно изменена. Где-то там Роше и условился встретиться со своими разведчиками, раз в Тигге с ними не пересеклись. Пришлось разбить палатку рядом с трактом и ждать их почти полдня, провожаемые недоуменными взглядами других путников, которые никак не могли взять в толк, почему бы темерскому купцу не доехать до ближайшего села. Ночевать в кметской хате всяко лучше, чем морозить кости на земле. Но Роше нужна была именно эта густая рощица, чтобы без лишних глаз переговорить со своими людьми. К тому же он не знал, когда именно они приедут. О каком-то конкретном времени уславливаться было бесполезно, максимум — о дне, да и то не угадали. Хорошо хоть не разминулись.       Он развел бы костерок прямо там, среди деревьев, но осень здесь была сухая, и еще не уронивший листву подлесок мог легко загореться. Видя что Роше до сих пор почему-то недоволен лейтенантом — странно, ведь тот сработал на совесть, — Чижик решил несколько развеять атмосферу:       — Слушайте, а, может, Эмгыр отступил из-за Маравеля? Договор-то с ним провалился.       Роше фыркнул со смеху. По сути, теперь его недовольство касалось в первую очередь самого Чижика, который полночи общался с девицей, но ничего из нее вытягивать даже не подумал. А сейчас сказанул такую глупость лишь бы что-то сказать. Наверняка сам это понимал.       — Эмгыр не стал бы вести дела с кем-то вроде Маравеля, даже если это крупная шишка в Темерии. Для де Ридо эта афера была чем-то вроде приправы для пирога, и без того вкусного. И уж конечно, ее провал не отсрочил бы войну.       — То есть, тут что-то другое, более серьезное. Сложно даже представить.       — Мы выясним это, так или иначе. И дальнейшие планы императора.       — А если не выясним?       — Нет такой опции, боец. Ты видишь что стало с некоторыми из наших наблюдателей? В таком свете всё, что потом будет доходить до Вызимы, окажется искажено в десять раз.       Разговаривая с ним, Вернон попутно обдумывал новое задание для четверых Полосок, и без того, очевидно, уже хорошо потрепанных за эти дни. И когда те явились, то действительно выглядели неважно. Зенан где-то раздобыл небольшую старую кибитку, в которую впряг двоих скакунов, своего и Рикардова, тогда как сам Рикард сидел внутри, болотно-зеленый. Как выяснилось, его подрали археспоры в кагенских топях. Роше отдал ему все свои склянки с антидотами и противовоспалительным, и проследил за перевязкой, после чего настоял на том, что ему нужно приличное лечение или, по крайней мере, покой. До фермы близ Бордога, конечного пункта встречи с группой Фенна, где у главы Синих Полосок есть друзья, всего несколько дней пути и переправа, а там им помогут. Зенан должен будет сопровождать его. Главное — не ехать через столицу Цинтры и крупные села, где их всех уже ищут, а найти обходные пути. Они уверили его, что привыкли бывать в передрягах и справятся с этим даже в плохом состоянии. Потом приступили к отчету.       — Мы обнаружили несколько покинутых лагерей между содденскими озерами, которые оказались сплошной трясиной, и Гнилым Урочищем. Ближе к горам Амелл, где Стоки, — поведал Зенан. — Они уже не охранялись, но явно принадлежали нильфам: в грязи нашлось порядочно их безделушек и даже закопанный черный флаг. Поленились сжечь. Так вот, устроены они были очень козырно. Частокол, крепкая полоса препятствий, вертящиеся манекены, дающие сдачи. Даже конное ристалище зачем-то.       — Дворяшки игрались в свои привычные игры, — пожал плечами Роше. «Наверняка, в одном из таких лагерей и тренировался тот пёс, Ноор. Но в Эббинге».       — В общем, лагеря были оставлены больше месяца назад.       — Больше месяца? — нахмурился капитан.       — Да, сентябрь был теплым, там еще трава успела нарасти и до сих пор не увяла. Хотя, может, оттуда ушли еще раньше…       — Нет. Вряд ли. Без регулярного присмотра на той болотистой почве конструкции заметно просели бы.       Он подумал о Милоше. Если тот и знал об этих лагерях, то, естественно, не сказал ему. А они, между тем, всё-таки были. Не такие, на которые он грешил после плакатов в Кагене, но похожие по концепции. К тому же ясно, зачем они были построены именно там: это была ближайшая доступная Черным точка, близкая к Северу, где их солдаты могли привыкать к суровому климату. Роше уточнил:       — Вам не удалось определить, как давно они были построены? И эксплуатировались ли зимой?       — Экс… да, ими пользовались, судя по характерным трещинам в древесине. Но время постройки не опознали. Гниение прилично их подпортило.       — Ясно. Что же, отлично поработали! Теперь скорее езжайте в Темерию, пока светло.       Двое других, Томыня и Яго, прибыли на полдня позже. С ними всё было более-менее в порядке, и Роше собрался позже выслать их в Аттре, чтобы навестили его наблюдателей в порту, собрали слухов. У них обоих была набита носовая фигура с «Персифаля», но теперь приходилось идти на риск без вариантов, ибо отправлять было больше некого. Они тоже доложились об одном заброшенном лагере, хотя обследовали иное, чем Рикард и Зенан, направление. Наверняка таких лагерей было больше, но все объекты, конечно, искать не стали. Важен был сам факт их наличия. Яго, не знающий об отсрочке нападения, предположил, что нильфы покинули свое место из-за разросшихся археспор.       — Вкруг Кагена много другой стрёмной дряни было. Мы не стали далеко соваться.       — И незачем. Никто в своём уме там лагеря не возводит. Только нильфы. В самом деле, что они там тренировали? Бои с северными монстрами?       — Тогда наверняка с опережением. Содденские-то археспоры почти вполовину выше и злее наших. И перемещаться умеют. К слову, о перемещениях… — солдат сделал паузу, явно подбирая слова. — Мы раскопали ямы, в которых они хоронили следы своего пребывания. В одной из них были обломки деталей вроде как от баллисты. И часть мужского трупа, сгнивший, но чем-то обработанный — к нему не лезли падальщики. Так вот, этот тип был словно разрезан по косой, от бедра до плеча. Срез ровнехонький. Томыня сказал, что похоже на работу ведьмака, но я бы сказал другое.       — Попытка телепортации, — закончил за него Роше. — Ты прав, они тренировались перемещать машину вместе с инженерами, но одного из бедняг располовинило. Порталы не у каждого опытного мага получаются, а там, видать, и вовсе упражнялся новичок. Ладно. Что еще видели?       — По мелочи. Случилось нам застать один разговорчик в кабаке по пути сюда. Двое бывших вояк из Черных лясы точили — в основном старые пустые телеги про отсталость северян — но один такой вдруг: «Да порой война вообще не нужна! Глянь только на тот берег Ярры, и всё станет ясно». Второй ему ответил: «Скоро народ сам сюда побежит. Без лодок реку переплывать будет». Потом они заметили, что мы их речь немного разумеем, и заткнулись. Эх, надо было взять их в оборот! Но приказано же не оставлять мокрых следов, а там нас все уже видели, могли запомнить.       — Как выглядели те мужики? Откуда ехали и куда направлялись?       Порывшись в памяти, бойцы ответили на эти вопросы. Вернон решил, что позже вытрясет из Талера еще людей, чтобы выследили и этих нильфов. Они явно что-то знали, или, по крайней мере, слышали. Что-то этакое имели в виду. Не надо быть провидцем, чтобы понять, что в своё время старая сказочка про Нильфгаард, несущий дикому Северу цивилизацию, культуру и просвещение, сработает как надо. В нее особенно легко будет поверить, если посмотреть вокруг, на всю эту чистоту, порядок и безопасность. И противопоставить этому другой берег Яруги, где, увы, всё не совсем так. И когда контраст будет еще очевиднее, народ без лишних разъяснений выберет то, что ему больше по душе. Что говорить, если в той же Темерии до сих пор ничего не было сделано для реорганизации армии. Кметов веками призывали в войско путем отрыва от сохи или инструмента и выдачи дырявой стеганки да копья, а в случае увечий на поле боя — жаль что не сдох — благодарили добрым словом и желали удачи в дальнейшей жизни. Кто же захочет вернуться к таким порядкам, когда на кону целая пенсия «по выслуге лет» и пособие инвалидам?       Никому из четверых Роше не сказал о своих домыслах по поводу наступления и не дал пообщаться с Шериданом и Чижиком. А перед Яго и Томыней даже слукавил, с тревогой в голосе сообщив им, что от других агентов получил наводку о вероятном сосредоточении крупной части близ Аттре с целью сесть на корабли и, пробившись через заставы Скеллиге, напасть на Темерию через Керак и Цидарис. Они поверили ему, изменившись в лице, и Роше убедился, что такой обман может быть более эффективной тактикой, ведь до этого они всю дорогу подспудно надеялись на то, что не увидят вражеской армии, а потому больше внимания обращали на то, чего нет, чем на то что есть. Теперь они должны будут особо тщательно смотреть по сторонам. Напоследок он сказал им то же, что и Зенану: общий сбор будет в одной точке близ Бодрога, чтобы Полоски могли обсудить ситуацию всем отрядом и потом только реагировать.       Разведчики уехали, а Роше отправился к Хочебужу. Изначально он хотел выслать туда Зенана с Рикардом, поскольку это тоже большой город, который необходимо посетить, несмотря на то, что там уже наверняка кишат имперские агенты. Но эти двое выбыли, а ему вновь пришлось менять планы. В первую очередь, нужно было решить, кто поедет, он сам или двое его «наемников». Всем вместе нельзя: Хочебуж окружен крепостной стеной, и из него не так просто выбраться, если схватят, так что кто-то обязательно должен страховать снаружи. Однако Шеридан заявил, что поедет туда сам. Один.       — А вы можете ехать сразу в Цинтру, — добавил невозмутимо.       — Можем-то можем, вот только что будешь делать, если в тебе опознают темерского шпиона и повяжут? — возразил ему Роше. — Мы будем уже далеко.       — Не опознают и не повяжут. У меня нет особых примет, зато хватает ума ладить с людьми. Как вы уже видели.       Роше скрипнул зубами. Парень был во всём прав. К тому же, если с ним действительно что-то случится, известно будет где его искать. Цинтрийский город — это не широкие просторы Доль Ангры и не содденские озера. Вернее, топи.       — Так и быть. Только не чуди там. Мы заночуем в Жеравне, это вторая верста на столичном тракте. Утром нагонишь нас.       Темнело теперь всё раньше, и до города пришлось добираться почти галопом. Тем не менее, почему-то именно здесь им случилось встретиться с разбоем на большаке. Не где-то близ Тройи, не в глухих закоулках Заречья, а здесь, почти рядом со столицей. Это их несколько удивило, но не более. Справились быстро. Разве что капитан сразу предположил, что это может быть провокацией с целью проверки, поэтому сделал вид, что он действительно самый обычный купчишка и драться не умеет совсем. Парни справились сами.       Вволю отсмеявшись над нелепыми воришками, доехали почти до самого Хочебужа и примерно за полверсты разделились. Шеридан свернул к воротам, а остальные, немного подождав, поехали кружным путем. Сняли комнату в таверне упомянутого селения. Роше совсем не устал от них. Напротив, он каждый раз был рад сухому матрасу и крыше над головой, а монотонный шум, доносящийся из-за дощатой двери, его даже успокаивал. Он засыпал под этот шум лучше, чем в тишине. Но теперь, когда Шеридана не было, ему стало как-то не по себе даже в этой, привычной обстановке. Не давали покоя нелепые мысли: что он там легко может найти другого такого же игрока, как этот Ноор, и ночевать тоже будет там… Если бы речь шла о любом другом из его людей, таких мыслей не возникло бы совсем. Ведь многие потенциально полезные знакомства завязываются именно через азартные игры, что очень удобно.       На рассвете он продолжал думать об этом. И периодически с тревогой вспоминал до тех пор пока Шеридан, немного помятый и сонный, но довольный, не присоединился к ним с Чижиком на большаке.       — Я очень удачно поднял три сотни флоренов на этом самом гвинте, — похвастался он, передавая весь выигрыш в общую казну. Роше охотно взял монеты. — Умельцев там не особо. Хотя делов-то — знай первый раунд сливай, а остальными вытягивай.       — Узнал что-нибудь полезное?       — Примерно то же, что и от Ноора. Офицеры с цинтрийских учений рассчитывали на высокие должности, а их наоборот понизили в звании.       Вернон задумался на какое-то время. Затем проговорил:       — Вот не знаю, зачем такие финты Эмгыру или его генералам, но так они рискуют получить разброд в армии. Если, конечно, все эти россказни про понижение не нильфовская уловка. Всё звучит одинаково. Наверняка вранье.       — Вряд ли, капитан. Я всю ночь таскался из одного кабака в другой, вникая в их разговоры. Как вы однажды заметили: хоть одна паскуда да проговорилась бы. Одно завалящее словечко могло проскочить! И тогда я бы знал куда копать. Но нет. Единственное разнообразие было в том, что Ноору назначение подали как нечто обыденное, а цинтрийцам прямо сказали, что это наказание.       — То есть?       — Якобы не справились. Плохо сработали. Поэтому направлены на городскую службу, которую они презрительно называют гражданской. Многие еще умеют использовать мозг и пробовали оспорить, но ничего не добились. В общем, вы правы: если Черные таким образом хотят скрыть офицерские квартиры возле границ — в первую голову, от самих офицеров — то это тухлая тема. Они ударили по престижу тех, кто реально старался. А удар по престижу равно удар по дисциплине. Это как если бы я принес вам полезные сведения, а вы в «благодарность» побили бы меня и понизили до конюшего…       — Да понял я о чем ты. Не надо сто раз пояснять. Молодец.       Он в который раз убедился, что правильно подобранные кадры решают всё. У него возникла даже шальная мысль, сразу же отброшенная вон, назначить Шеридана наблюдателем в Нильфгаарде — настолько хорошо тот справлялся. Это не радовало одного только Чижика.       — Как интересно, что тебе всё время попадаются такие болтливые люди, — бросил он, сплюнув в сторону.       — Обычные люди обычно любят поболтать. Особенно те, что попроще. И вообще, подход знать надо, — улыбнулся тот и развел руками.       До Цинтры оставался где-то день пути, они должны были оказаться там к ночи. Но решили переждать ее в палатке на тракте, ибо заявляться к цинтрийской агентке в такой час было не только опасно, но и попросту неприлично. Зато на рассвете столица предстала перед ними во всей своей красе на фоне тонкой свинцово-синей полосы Великого моря. Чижик свистнул и даже привстал в седле, любуясь открывающимися видами. Здесь уже вовсю была золотая осень. Желто-оранжевые листья деревьев вторили красками золоту крыш, несомненно, принадлежащих собору Великого Солнца. Его закончили в прошлом году. Красная черепица дворцовых крыш продолжалась ковром красных кленов вокруг. Мощные стены со множеством башен намного превосходили былую роскошь двора Калантэ. Сейчас никто уже не сказал бы, что этот город пережил войну, пожар и разорение.       — Да-а, императрица хорошо взялась за перестройку, — изрек Чижик с восхищением в голосе. Затем добавил: — Говорят, Цирилла-то там не настоящая. Но разве поддельная стала бы с такой любовью заботиться о чужом месте?       Шеридан промолчал, а капитан неопределенно хмыкнул. Он не хотел развивать эту тему, так как к их делам она не относилась, поэтому скорее стегнул свою кобылу и объехал по обочине дорогу в город, запруженную телегами. Обрывки чужих фраз о том, что такая пробка на всех воротах, его не опечалили: ему нужны были исключительно предместья. До Полосок долетел чей-то звучный баритон, монотонно командовавший: «Три телеги на вход — три на выход, без исключений. Конным спешиться!».       — И правда шмонают. Тип из Тигга не соврал, — заметил лейтенант.       Предместья тоже были отстроены заново и, по мнению Роше, атмосферой походили на Купеческий квартал Вызимы, не меньше. Он не был в Цинтре со дня подписания мира с Нильфгаардом, вот и в этот раз побывать не удастся. Но даже здесь было ясно, что отчеты агентов не врали. Наоборот, в них нельзя было передать всю красоту и благоустроенность. И порядок. Это слово, пожалуй, наиболее емко описывало всё вокруг. И выдавало влияние флорена больше, чем черно-золотые вымпелы и флаги, натыканные через каждый шаг. Темерия, считавшаяся Жемчужиной Севера, пострадала в обеих войнах и отстраивалась с гораздо большим трудом. Недавно утихшая Катриона тормозила этот процесс еще сильнее, и сама Вызима частью оставалась мрачным местом, осенью и весной утопающим в грязи, полным обветшалых зданий, среди которых шныряли темные личности всех мастей. Немыслимо было подумать, что в Цинтре есть место, похожее на Храмовый квартал.       Тем большим было изумление Роше, когда до него донесся возглас какого-то рыцаря в золоченых доспехах, сидящего на своей убранной как принцесса лошади: «Пардон, ну и дыра! Однако честь требует от меня завершить мою миссию так, как было обещано. Правильно ли я говорю, друг?». Он разговаривал с кем-то вроде оруженосца, тоже разодетого так, что в любом северном городе был бы принят за князя, не меньше.       — Сранные туссентцы, — процедил Вернон сквозь зубы. — Вот и сидели бы в своем кукольном дворце да назаирский чай из фарфора прихлебывали.       — Точно, — поддакнул Чижик. — И пусть только попробуют в Вызиму заявиться, культурного обогащения ради. Там их мигом на сувениры пустят.       Роше поглядывал по сторонам, выискивая один определенный особняк и гадая на правильную ли улицу вообще попал. Но вскоре убедился, что память его не подводит. Вывеска над главным входом гласила «Ателье мадам Роксаны дель Пакс», что несколько смутило бойцов: очередной агент прячется среди портных? К тому же в их понимании «мадам» называли только сутенерш. Однако они вспомнили, как еще вчера капитан разодрал подол своей новой куртки и не пояснил — зачем. Тем самым, оказывается, создал повод обратиться к швее и остаться у нее на срок, достаточный для починки костюма, но слишком малый для пошива нового или подгонки готовой вещи. Любопытные соседи из окружающих домиков, наверняка следящие за всем в округе, не нашли бы к чему придраться. Именно из-за соседей Роксана предпочитала жить за чертой города: внутри их было намного больше. В качестве других причин она называла красоту, простор и свежий воздух.       Оба солдата вошли в заведение вслед за командиром и принялись озираться, прикидывая про себя, кто из персонала тут может оказаться агентом. Это выяснилось быстро: самая солидная из всех присутствующих там женщин сразу направилась к Роше, несомненно, узнав его даже в непривычном для него виде. Она приветствовала его с должной учтивостью, ничем не выдав этого узнавания, и сперва подробно расспросила о цели визита. Затем осмотрела куртку и вынесла вердикт: это изделие требует особого внимания. Отдала ее своей помощнице, а «клиентов» пригласила в комнату ожидания. В основном зале были другие гости, а также несколько девушек-подмастерье, скромно занятых своим трудом. Казалось, никто ни на кого не обращал внимания.       Чижик на ходу тихо шепнул Шеридану:       — Слушай, это точно ателье, а не замаскированный бордель?       — Точно. И остынь уже, мужик.       — Да я просто так сказал! Всегда же в злачные места попадаем. Не может это быть просто уголком кройки и шитья… ты хозяйку-то рассмотрел?       Роше не останавливал их, зная, что в этом доме действительно хорошая шумоизоляция. Роксана два раза перестраивала его, чтобы добиться такого эффекта, о чем завуалировано сообщала в докладах. Она была единственной женщиной среди его агентов по эту сторону Яруги. Высокая и несколько угловатая, но статная. Парни не нашли в ней ничего привычно привлекательного для себя — ни пышной груди, ни объемистых бедер или зовущего рта — и всё же не могли оторвать от нее глаз. В свою бытность в Темерии она была модисткой, поднявшейся с обшива куртизанок в Храмовом квартале до работы на аристократок в Купеческом, благодаря чему уже тогда умела быть в курсе всех последних новостей. Но однажды с ее мужем случилось несчастье, и ей, безвременно овдовевшей и лишившейся связей с детьми, пришлось перебраться в Цинтру. В чем ей помогла, или, скорее, чему поспособствовала темерская разведка.       Здесь она обживалась долго, несколько лет, но в итоге сумела найти подход к типу, метившему на должность второго секретаря градоначальника Цинтры, и вскоре стала его женой. К этому последнему обстоятельству Роше относился двояко: «С одной стороны, чем ближе к управлению, тем больше сведений. А с другой, с такой защитой и при деньгах она в один прекрасный день может послать на хер мое влияние». Роксана сама подала им чай. Вела она себя несколько нервно, как большинство агентов, которых Роше застал живыми, но в ее суете чувствовалось больше радости, чем страха. И решил, что стоит начать с непринужденного разговора, светской беседы.       — Ты еще не шьешь на императрицу и ее фрейлин?       — Еще нет, но скоро буду. Или уж скорее одна из моих учениц. Она ближе по возрасту ко всем этим молодым девчонкам.       — А как же авторитет опыта, приходящий с годами?       — Не в этом случае. Но я приму к сведению твои слова.       Ей было сорок три, хотя никто не заподозрил бы больше тридцати пяти. Ее подтянутое тело, упругая оливковая кожа и густые черные волосы, собранные в пышный пучок, в целом делали возраст нечитаемым. Практически как у баронессы Ла Валетт.       — Я понимаю, что ты не ожидала увидеть меня здесь, — продолжил Роше, вольготно развалившись на диване, усеянном красными зерриканскими подушками — неудивительно, что Чижик спутал это место с борделем.       — Не ожидала так быстро. Признайся, ты связался с какой-то чародейкой и использовал ее портал?       — Чего?       — Я отправила тебе письмо каких-то три дня назад, и вот ты у меня на пороге. Вести важные, но не настолько срочные, чтобы сорваться и махнуть через всю страну обсуждать их лично.       — Не получал я никакого письма, — он поскреб пальцем заросший щетиной подбородок, на который Роксана поглядывала с нескрываемым скепсисом. — Оно даже до Вызимы еще не добралось. Если ты отправляла его туда.       — Туда. Значит, тебя привели какие-то другие проблемы… Послушай, я начинаю волноваться.       Вернон изучил взглядом ее позу и выражение лица, но счел, что она не прикидывается. Хотя с женщинами в этом плане могло быть по-настоящему сложно.       — Говори, что было там, в твоем письме.       — Черт, — она со вздохом отставила чашку. — Так и знала. Ты никогда ни о чем не говоришь заранее, просто ставишь нас всех перед фактом. Ну что же, надеюсь, тебя это обрадует так же, как меня. Жаль, что дело не довели до закономерного конца, но оно здорово ударило по Эмгыру и всему его с таким трудом выстроенному управленческому аппарату. Императора пытались убить.       Роше посчитал было, что ослышался, однако счастливая улыбка Роксаны быстро убедила его в обратном.       — Конечно, это слабое утешение после гибели нашего собственного короля, — добавила она чуть ожесточенно. — Тем более, что Эмрейс остался жив. Однако внушает надежду, что он не воспользуется лакомым шансом ринуться в лишенную защиты Темерию. Ну а потом, может быть, появится кто-то более способный и удачливый, и избавит нас от тирана. Всё время, пока ты искал убийцу Фольтеста, я боялась, что он начнет собирать армию. Он успел бы.       — Да. Успел бы. Времени было достаточно.       У него не было особо сил радоваться. Он только пытался осмыслить услышанное. Роксана сама его поторопила:       — Я не сомневалась, что ты справишься с душегубом. От приезжих из Темерии я слышала, что он устранен Синими Полосками, и что на троне теперь Бусси. Малыш еще, но зато не эта психопатка Адда. Наталис сумеет правильно его воспитать.       — Удивлен, что ты столько всего знаешь.       — Шутишь? Здесь ни о чем, кроме этих очевидных вещей, не говорят. О Севере либо плохо, либо никак. Посвятишь меня в подробности?       Он не ответил, задумался. По эту сторону Яруги действительно практически не было политических разговоров, тогда как еще в Ривии народ вовсю судачил о правителях, своих и соседних. Теперь было ясно почему. Если покушение на императора было правдой, то теперь контрразведка должна была особо злостно разыскивать и устранять всех причастных. Самому же заговору удивляться не стоило: как известно, чем туже закручивает гайки правитель, тем пышнее цветет оппозиция. Такова судьба всех тиранов. «Всё же забавно», — отметил Вернон мысленно, — «пока Эмгыр скидывал головы северных королей, кто-то задумал скинуть его собственную». Он знал авторов первого покушения — Иоахим де Ветт, Бруанне, д’Арви и прочие — но, само собой, даже близко не догадывался, кто мог бы быть автором нового. Столица Нильфгаарда была настолько далека географически, и охранялась так серьезно, что ни Талеру, ни тем более ему было туда не подобраться. Только косвенным путем, через агентов в приграничье.       — Итак, первый вопрос: когда это произошло? — начал он, наконец. — И сразу второй: как именно?       — Как именно — еще неизвестно. Засекречено. А вот когда… двадцатые числа августа. Точнее не сообщается. Досмотры в Цинтре видел? Они наверняка с этим связаны.       — Двадцатые числа, значит, — Роше прикинул мысленно, что примерно тогда был во Флотзаме. Всё сходилось. Военная машина уже была запущена, лагеря работали, и после покушения требовалось время на то, чтобы ее затормозить.       — Император ранен?       — Неизвестно. Как и личности заговорщиков.       «Допустим, ранен. Пока он приходил в себя, пока искали преступников по горячим следам, пока решали, что делать с войной… дело шло. Офицеров не стали отзывать назад, чтобы не привлечь внимание наблюдателей. Оставили там, как есть. Наверняка с целью возобновить подготовку чуть позже».       — Я заподозрила неладное, когда начались кадровые перестановки, — продолжила Роксана. — В письме об этом есть. Как видишь, конспирация у Черных работает на ура: факт покушения просочился ко мне лишь спустя полтора месяца. Для остальных это до сих пор тайна, и так будет еще очень долго. На улицах ты о нем не услышишь.       — Кстати, да. Никто вообще не говорит о политике. Боятся быть подтянутыми за любое неосторожное слово.       — Конечно. И последствий этой неосторожности не видно сразу. Никто никого не хватает средь бела дня. Но, живя здесь, постепенно обнаруживаешь, как пропадают знакомые. Был человек и нет его.       Она замолчала, поджав губы, а Вернон, наконец, выдавил из себя улыбку.       — Хорошо бы темерской контрразведке однажды добиться такого же качества работы.       Женщину заметно передернуло, и она даже не попыталась это скрыть. Продолжила:       — О многом становится известно вскользь. Например, через тот факт, что в одном из районов Города Золотых Башен ввели чрезвычайное положение, а городские ворота были закрыты по меньшей мере неделю. Здесь похожая ситуация.       — Тогда почему не закрыли во всех городах, не устроили шмон?       — Вернон, они не хотят шумихи, ведь так новости распространяться еще быстрее. Повысится вероятность восстаний в провинциях.       — А я вижу, что здесь вполне успешно борются с самими зачатками этих восстаний: недовольством и неудовлетворенностью. Причем на этот раз внимание уделяют не только кнутам, но и пряникам.       — Хорошо бы у нас тоже начали уделять внимание этому балансу, — съязвила она ему в тон.       Роше глянул на нее искоса:       — Жизнь в Темерии не так уж плоха. Твои слова прозвучали очень непатриотично. Роксана помешала сахар в своей чашке. В ее движении ощущалось едва сдерживаемое негодование.       — Я всегда считала тебя умным и проницательным человеком. Мне не довелось лично пообщаться с королем, но предположу, что в некоторых вещах ты даже дальновиднее, чем он. Именно поэтому я говорю с тобой так свободно и откровенно. Говорю правду, которую ты не можешь не видеть, и не можешь отрицать.       — Ха, ну тогда и я хочу чтобы ты перестала кое-что отрицать: например, толпы рабов, которые привозят с собой нильфы-поселенцы. Или как они вешают чиновника, проштрафившегося на сущей мелочи.       — Во всём важен баланс. Я об этом.       В напряженной тишине Шеридан сделал какое-то неловкое движение, и женщина взглядом пригвоздила его к месту. Потом кашлянула и поправила прическу. Она привыкла к вниманию мужчин, привыкла находиться среди них, в том числе нильфгаардцев, которых с недавних пор стало больше, чем коренных. И каждого из которых подозревала в шпионаже на Эмгыра. Однако сейчас, среди своих земляков и давних знакомых, она ощутила себя буквально как на гвоздях.       — Итак, теперь ты знаешь то, что знаю я, — Роксана добавила еще чая во все четыре чашки, заметив, что Роше едва ли прикоснулся к своей. Вздохнула. — Может, тебе и парням чего покрепче? У меня есть коньяк.       — Пойдет. Но пить ты будешь с нами.       — Ясно.       На столе появилось горячительное и закуски к нему. Она раскладывала всё это быстрыми, ловкими движениями опытной хозяйки и как бы между прочим заметила:       — Я, конечно, далека от армии. Но вряд ли ошибусь, сказав, что кадровая чехарда в городской страже и гарнизонах пограничных фортов были не зря.       Вернон ответил ей буднично:       — Само собой.       Руки Роксаны, колдующей над сервировкой, остановились. В итоге она снова села, внимательно глядя ему в лицо.       — Вот, значит, какое дело привело тебя сюда. То есть, это везде? Не только в Цинтре?       На этот раз он тянуть не стал. Выложил часть того, что у него было: слова ведьмака-убийцы Лето, слова ведьмы Шеалы, поведение и оговорки агента Милоша из Тройи и информацию от Ноора из Тигга. Всё это не тянуло ни на тайну, ни на инструмент для проверки ее честности. Разве что ни имен, ни мест он не назвал. Чем меньше все они знают друг о друге, тем надежнее. По мере того как он говорил, лицо Роксанны вытягивалось и серело от тревоги. Такое было ни сыграть, ни изобразить даже гениальному актеру, так что ее искренность не вызывала сомнений.       — Я так и знала, что они попытаются, — прошелестела она.       — Выходит, что так. Судя по всему, Черные планировали напасть сразу после собрания в Лок Муинне. То есть, в середине сентября.       — Боже, это ведь было совсем недавно.       — И еще может случиться.       Они вновь надолго замолчали. Роше думал о том, что сюда весть о войне не докатилась благодаря чудесам имперской конспирации, но из Лок Муинне тоже не поступила. Ясно почему. Шеала и Филиппа, скорее всего, сообщили об этом Саскии — ведь та дала им приют, в чем нет сомнений, — но дальше дело не пошло, чтобы не вызвать паники в Долине Понтара, только-только пережившей восстание и вторжение Каэдвена. По той же причине мог молчать и Бурдон, которого Наталис собирался предупредить лично. Синие Полоски о подобном даже не заикнулись бы. Так что с этой стороны просочиться планам имперцев было неоткуда. Что касается понастроенных им лагерей, то здесь Вернон вынужден был признать бессилие темерской разведки. Одним из условий успешной работы северянина в таком государстве, как Нильфгаард, особенно в последние годы, было безупречное послушание. То, на что в Темерии закрыли бы глаза, даже без взятки, у нильфов могло обернуться плахой. Агенты не могли проявлять излишнее любопытство, следить за тем, куда увозят припасы и людей. По большей части, может, даже боялись следить. Между тем, лагерей наверняка было гораздо больше, чем удалось обнаружить. Их годами могли прятать и обустраивать под видом монастырей, частных вилл, заброшенных городов… Роше вспомнил про Ортагор. Поставил себе на заметку, что его тоже стоит проверить. Вот только людей на всё может не хватить. И денег. Ведь ресурсы, денежные, материальные и человеческие, требовались на слежение за ситуацией на всех остальных фронтах. В той же Редании, например, и в Каэдвене.       — Я не смогу задержаться здесь дольше, чем еще на несколько часов, — сказал он вслух, — так что для тебя есть следующий приказ: разузнать всё о покушении, имена всех причастных, любые детали. Ну и дополнительно: как надолго отложена атака. Когда ты сможешь отправить доклад?       — Боюсь, что не так быстро. Сам факт заговора выяснился так поздно из-за строжайшей секретности. Хотя, если атаку отложили, а высший офицерский состав прямо сейчас переживает замену, то в неразберихе многое может начать открываться.       — Тем более если полетит башка самого де Ридо, проворонившего такую бучу.       — По идее, должна полететь, — охотно согласилась с ним Роксана. — Если у нас, на Севере покушение кончается тем, что убийцу и заказчиков прилюдно выпотрошат, если найдут, то здесь в ранг ответственных попадает и служба безопасности императора. И сама контрразведка. И все, кто не так на него посмотрел. Потому и чистки начались. Так же, как после прошлого заговора. Может, впоследствии они даже станут масштабнее.       — Куда уж больше.       — Де Ридо уже был на грани. У него, если ты помнишь, были некие проблемы интимного характера. Его бросила любовница, оказавшаяся шпионкой чародеек, которым и слила важную информацию. А он такой человек, что, мягко говоря, был задет.       Роше это позабавило.       — Да-да, стареющий хрен свято поверил в то, что задорная соплячка с ним по любви, огромной и чистой. Дожить до таких лет и не понимать элементарного! Хуже того, разинуть при ней свой рот, не разузнав заранее в безопасную ли дырку пихает свой хер.       — Увы, это был вопрос времени, когда он допустит очередной промах. Очередной заговор, идущий по пятам любого правителя. На месте Эмгыра я бы казнила его первым. Еще после первого заговора. Другое дело, — поспешно смягчилась она, — что он создал непревзойденную систему шпионажа. Даже Дийкстра ему не чета.       — Непревзойденная система, допускающая такой промах, малого стоит.       — Не будь таким категоричным. Убийство не было доведено до конца.       — Это уж наверняка спасибо гвардейцам Эмгыра. Бригада «Импера», или как там ее.       — Ты прекрасно знаешь, как она называется.       Он не ответил, вновь ощутив укол вины за то, что личная охрана всё-таки не спасла Фольтеста.       — Посмотрим, как долго он теперь пробудет на своем посту, — наконец, сказал он глухо. — Другое дело, что замену ему не так-то просто найти, да и сама его система от всех этих перестановок может посыпаться. Хотя, это объяснило бы, почему Эмгыр приостановил военную кампанию.       В конечном итоге, Роше мог сказать, что и правда рад новости о заговоре против императора и грядущем возможном суде над Ваттье, а то и его казни. Император рассчитывал, что обезглавленные государства не смогут должным образом сопротивляться нападению, но позабыл про то, что его собственная военная машина без де Ридо попросту не сможет эффективно напасть.       — Источник информации у тебя прежний? Клиенты, муж и его коллеги?       — Конечно, — Роксана крутанула коньяк в своей стопке. С наслаждением принюхалась и выпила, пытаясь сосредоточиться на его вкусе. Она не хотела тратить дорогой напиток на то, чтобы просто накидаться из-за всех этих событий. В ее жизни и так хватало проблем. — Но я писала тебе о том, что всё попадает к нам по остаточному принципу. И порой претерпевает значительные изменения.       — Передавай как есть, слово в слово. Я разберусь. Только не перегибай со вседозволенностью. Самая частая проблема опытных агентов в том, что они теряют чувство осторожности.       — Не потеряю. Макс доверяет мне, так что я могу свободно бывать у него на работе, даже в почту залазить. Правда, с недавних пор там пытаются ввести новую схему для обмена посланиями. Хотят свести к минимуму вероятность перехвата.       Роше оживился.       — Так, а здесь поподробнее.       Она поведала о том, что первые попытки у них были еще несколько месяцев назад и потом возобновлялись с переменным успехом. В конце концов, только недавно стало ясно, чего они добиваются: пристроить всех неполноценных, малоспособных магов служить обыкновенными курьерами в официальных учреждениях и в армии. Обучают их только одному, а именно — использовать заранее настроенный другими телепорт. Выдают им для этого специальные амулеты или какие-то иные приспособления, а связь идет между определенными точками сети, настроенной при помощи приборов или аппаратов. Немыслимая технология для Севера, где даже опытные маги с таким осторожничают. И очень амбициозная. Сам курьер при этом служит источником и проводником энергии, а также гарантом того что послание попадет куда нужно, а не вылетит, например, в окно или камин. Кроме прочего, Вернон подумал о рассеянной повсюду армии нильфгаардцев. Обычными средствами ее едва ли можно быстро собрать хотя бы в несколько сплоченных фронтов. Другое дело — если передавать приказы так, за одно мгновение.       — Теперь ясно почему связи Талера в имперских канцеляриях так мало давали. Он ожидал, что через них пройдут данные о сборах ресурсов на войну. Но никаких характерных движений не было.       — Были, но множеством разных мелких каналов. Скрыть это легче, чем ты думаешь. В прошлой жизни нанятая мной экономка похожим образом воровала у меня доход, протаскивая его через премии для сотрудниц. А там, где дело не всегда касается денег, область еще шире.       — Чтобы заметить это, надо сидеть там.       — Не поможет, — вздохнула Роксана. — Вернемся к чародеям. Как всегда, систему сначала обкатают в крупных городах, а затем внедрят в периферию. Вполне возможно, что в Городе Золотых Башен она уже хорошо налажена.       — Тогда не удивлюсь, если там зреет недовольство самих магов.       — Не поняла, с чего им быть недовольными? Каждый при деле. К тому же у них хорошее обеспечение и льготы.       — Ты когда-нибудь близко общалась с ними? Это люди особого склада. Сама посуди: на Севере даже захудалый заклинатель прыщей мнит себя адептом высокого искусства и пользуется почетом и уважением среди простого люда. А нильфовские чародеи и так уже сплошь «принеси-подай». Один такой предпочел сдохнуть, чем договариваться со мной. Скажешь, это патриотизм?       — Это страх перед своими, — Роксана была совершенно серьезна. — Кроме того, насколько я знаю, порталы не всегда безопасны…       — Вот именно.       — И всё же мы должны думать о своём. Если служба будет отлажена, то многие документы, приказы и отчеты, которые неделями могли тащиться по суше, будут передаваться мгновенно. И подписываться, согласовываться тоже мгновенно. Мы их вообще не увидим.       Сейчас Роше впору было пожалеть о том, что Север тоже идет к крупной ссоре со своими чародеями, которых можно использовать себе на благо. И он жалел, но не особо, убежденный, что маг — как огонь, и если не найти к нему верный подход, можно сильно обжечься. Гораздо больше он досадовал на то, что в распоряжении Темерии нет талантов, которые могли бы с помощью какой-нибудь там геомантии выяснить расположение врага или хотя бы скрытые чарами имперцев участки. Как-то так вышло, что за всё время существования темерской разведки не удалось привлечь на свою сторону ни одного чародея. Что бы там Геральт ни говорил, но лояльность той же Трисс Меригольд для Роше и остальных была под большим вопросом. Конечно, героиня Соддена не продалась бы Черным, но ее действия в любом случае зависели исключительно от ее интересов. В этом отношении способ обращения Эмгыра со своими магами виделся ему достаточно перспективным. Хотя и не слишком грамотным.       Он показал Роксане вербовочный плакат.       — У вас тоже такие есть в городе?       Она внимательно изучила его, затем глянула на Роше растерянно:       — Да, давно висят, больше года. Я не придавала им особого значения… По-моему, обычный плакат, какие и в Темерии раньше висели, и в Аэдирне. Очевидно, что имперцам нужно регулярно пополнять армию для защиты границ.       — Защиты от кого, мне интересно? Север уже почти пять лет молчит в тряпочку после Второй войны, в страхе нового конфликта. Скеллиге? Ну так и набирают не во флот.       Роксана молчала, глядя на рисунок.       — Нильфы тоже кое-чего опасаются. Восстаний. Но не называют свои опасения в лоб: защитой от внутреннего врага. Объясняют это мифическим врагом внешним.       — От которого они защищаются, нападая. Нет, ну а что. Подчас это вполне эффективная формула успеха. Но ты слишком далеко забралась от частностей. От нашей работы.       — В таком случае, к частностям, — она повела плечами. — Императрица, как ты знаешь, очень любит Цинтру, но не имеет возможности жить в ней. Слишком далеко от мужа. Однако, она сумела взрастить его доверие до такой степени, что он разрешил ей — а без его разрешения, сам понимаешь, тут никак, — хотя бы раз в месяц приезжать сюда, лично присматривать за провинцией и дворцом. И, конечно, устраивать приемы для местной знати и денежных кошельков. Читай, кладезь информации и нужных связей. Скоро состоится первое такое мероприятие.       — Замечательно, — кивнул Вернон. — Отличная возможность для тебя попасть туда со своим благоверным. Он же наверняка приглашен туда в свите начальника?       — Да. И если ты задержишься здесь еще на недельку, то тоже сможешь поучаствовать.       — Я бы рад, так сказать, приобщиться к прекрасному и дорогому, но увы. Во-первых, теперь мне нельзя даже к столичным воротам подойти, чтобы ко мне не прицепились имперские шавки. Во-вторых, у меня нет столько времени. Я должен быть рядом с Наталисом, когда понадоблюсь.       — Жаль. Тебе не мешало бы развеяться.       — Подобные вещи — не для развлечения.       — Для них в том числе.       Роше махнул рукой и устало откинулся на подушки. Вообще, идея посетить прием была совсем не плохая. Каждый месяц, говорит, будут устраивать. И не отменили даже после покушения на Эмгыра. Хотя тут-то ясно — просто поддерживает иллюзию благополучия, чтобы никто не заподозрил, что в Городе Золотых Башен что-то произошло. «Послать бы кого-нибудь из агентов на ближайшую дату, причем не абы кого, а правильно подобранную кандидатуру». При этом трудность была в том, что нужный человек не успеет добраться досюда из Вызимы, даже если быстро получит вызов. Значит, нужен кто-то из знакомых в Вердэне или Бругге. До следующего раза откладывать было нельзя — Эмгыр может не сегодня-завтра возобновить приготовления к атаке.       Он следил за тем, как женщина в третий раз подновляет напитки и закуски, снисходительно улыбаясь его парням, которые не отказывали себе в угощении и благодарили за гостеприимство. Пока он сидел и напрягал мозги. А ведь ему и правда давно полагался отдых. Во всем этом беспрерывном напряжении поначалу было не до утех, однако чем больше он убеждался в том, что это не агенты Темерии проворонили чужую армию у себя под носом, а сама эта армия пока даже не готова и, может быть, не будет готова еще какое-то время, его словно понемногу отпускало. Он всё больше ловил себя на желании хоть ненадолго, на каких-нибудь несколько часов забыться в чужих объятиях. Когда он последний раз был с Иорветом, вырвавшись из жуткого головняка в лагере под Вергеном, то чувствовал себя так, будто заново родился. Не только в сексе было дело, но и в самой обстановке, он не знал точно. Однако с тех пор как отказался от него, воспоминания, даже такие недавние, возвращались с примесью глубокого сожаления и тоски. «Как там худая морда, интересно? Должно быть, попыхивает себе довольно трубочкой, сидя у камелька в обнимку со своей крикливой невестой», подумал он, стиснув пустую стопку.       — Слушай, может, сообразишь моим парням по девочке? — повернулся он к Роксане. — А то они уже приуныли. Понимаю, теперь это только в специальных заведениях, но у тебя наверняка полно нужных знакомств.       Чижик как-то неопределенно прицокнул и почесал бритый висок, а Шеридан выпрямился на диване. Затем расплылся в улыбке предвкушения, глаза загорелись. Сама Роксана явно была не в восторге от предложения Роше, однако и отказать ему не могла. Вышла куда-то, но вскоре вернулась, и немного погодя в комнату постучались. Гостья была в пристойной одежде, с забранными металлической сеточкой волосами. Никто не заподозрил бы в ней проститутку. Но она почему-то была всего одна. Хозяйка объяснила это тем, что «Время еще раннее, девочки обычно спят до обеда…», однако Чижик уважительно прервал ее, заявив:       — Отлично. Тогда я сегодня пас. Предоставляю очередь на утехи своему скромному товарищу, — он смерил лейтенанта красноречивым взглядом, затем вопросительно посмотрел на капитана. — Пойду прогуляюсь что ли. Роше разрешил ему. Сам тоже поднялся и подтянул к себе Роксану, подцепив ее за талию. Она уперлась было ладонями ему в грудь, отвыкшая от его бесцеремонности, но сразу ослабила давление. Шепнула:       — Не здесь. Пошли ко мне.       — Понимаешь с полуслова, как всегда.       Оказавшись в ее покоях, Роше уже без стеснения рассматривал ее фигуру. Он всегда отдавал предпочтение женщинам попышнее формами, и Роксана чаще была для него вариантом «на безрыбье», хотя иные, бесспорно, считали ее красавицей. А теперь он и сам невольно засмотрелся на ее поджарое, крепкое тело, чьи очертания легко читались под строгим черным платьем в нильфгаардском стиле. Она приглушила свет, задернула шторы, создав интимную обстановку, и Вернон, к собственному невыразимому облегчению, ощутил волну привычного возбуждения.       — Муж-то не заревнует? — спросил чуть с поддевкой.       — Он не узнает. Это моя личная комната, где ему делать нечего.       — Чертовски удобно, когда хочется отдохнуть от семейного однообразия.       — Когда хочется почувствовать себя женщиной, — поправила его Роксана, подходя к нему вплотную и приставая на цыпочки, — а не мамочкой-советчицей для амбициозного, но бестолкового мужичка… Впрочем, неважно.       Ей нравилось то, что он на целую голову выше. И ее, и ее полноватого, всегда пахнущего чернилами и цинтрийским фаро супруга. Роше изредка спал с ней и раньше, когда она еще была замужем за другим типом и жила в Вызиме. Прошлый ее выбор тоже был не слишком удачным, а нынешнего он даже не видел в лицо. И, честно, не собирался. Тот факт, что каждый раз она сохраняла девичью фамилию, говорил сам за себя. Целуя ее сейчас, он на мгновение прислушался к тому, что происходит за дверью, но ничего не услышал. Звукоизоляция действительно была отменной. Шеридан уже должен был наброситься на подружку, и вряд ли процесс был бы тихим. Признаться честно, ранее Роше не обращал внимания на привычки своего солдата в этой сфере. И сейчас не стоило. Кожа Роксаны пахла чем-то теплым и нежным, молочно-мускусным. Запах, который он раньше обожал, различая разные его волнующие оттенки у разных женщин. Однако сейчас воспринимал как нечто чуждое, пусть не отталкивающее, но и не вызывающее прежних чувств. Скорее, сбивающее настрой. Он отвлекся на то, что видел глазами, радуясь, что хотя бы это по-прежнему его заводит. Ладные, как у танцовщицы плечи, небольшая упругая грудь, выразительный контраст между талией и бедрами. Затейливо выстриженный черный островок на лобке.       — Тебе уже тесновато в свой одежде, — заметила Роксана, распуская свои локоны и опрокидываясь на кровать. Ей хотелось, чтобы всё как-то так повернулось, и Роше остался с ней подольше. Она всегда побаивалась его, опасалась, но в то же время и тянулась к нему. Что-то было в нем особенное, чего не обнаруживалось ни в одном из ее знакомых мужчин.              Вернон понимал, что добрая половина успеха, благодаря которому он смог сегодня финишировать и оставить удовлетворенной свою партнершу, делился еще на две половины: его действительно долгое воздержание и явная симпатия к нему «мадам дель Пакс». Последнее льстило, как ни крути. Хотя у нее, скорее всего, помимо мужа, явно слабоватого по мужской части, был любовник, а то и не один. Общественностью в Нильфгаарде это не порицалось, и ограничивалось разве что степенью ревнивости одного отдельно взятого супруга. Как всегда и везде.       Он вспомнил еще об одной детали, свойственной его знакомой и, по его мнению, являющейся скорее недостатком. Она не любила разговаривать после секса. Просто молча лежала на его груди или мурлыкала, но чаще принималась вновь подогревать его ласками. А он гладил ее по спине, помня, что ей это нравится, и постепенно опускал руку ниже, до ягодиц и влажной ложбинки между ними. Беда была в том, что когда он прикрывал глаза, позволяя ей, горячей и сильной, целовать его шею и плечи, он против своей воли цепенел, вспоминая о других похожих действиях. Другого человека. Вернее, не человека даже, но какая разница? Ему вдруг захотелось, чтобы она стала настойчивее, властно прижала его к кровати, чтобы ее руки сжимали его с большей силой. Повернув голову, он побудил ее саму проникнуть языком в его рот, но она сделала это с игривой вкрадчивостью, и в ее движениях не было намерения подчинить себе. Роше вздохнул и поежился. Возбуждение покинуло его так стремительно, что ему стало тошно даже лежать рядом с ней.       — Проклятье, — пробормотал он, садясь на кровати. Помолчал, потом спросил: — У тебя найдется воды?       Роксана встревоженно привстала на постели.       — Конечно. Куда ты так спешишь-то?       — Сказал же. Я должен быть в Вызиме, под рукой у Наталиса.       Она с долей сожаления смотрела на него, пока он возился с кувшином и собирался. И думала о том, что много лет подряд ее благополучие и сама жизнь были в его руках, но он никогда не злоупотреблял этим, не унижал, не издевался. Кроме того, он был бесконечно предан королю и короне, своей стране, что во все времена было редкостью, присущей лишь исключительным людям. Может быть, из-за этого ей всегда представлялось, что верность эта распространяется на все сферы его жизни. Однако реальность каждый раз оказывалась иной. Женщины всегда были для него обычной мужской потребностью, не более.       — Спасибо, что регулярно присылаешь мне вести о моей дочери, — стараясь не показать в голосе волнения, сказала она то, что собиралась сказать, наверное, с первой минуты как увидела его.       — А, это. Да, само собой.       — Жаль, я не могу поехать и повидать ее.       — Ну, когда-нибудь. Когда слава о делах ее отца поутихнут. Кстати, последний раз забыл дописать, что она уже второго носит. Не слишком ли рано ты выдала ее замуж?       Роксана скривилась в скептической гримасе.       — Сам знаешь, у меня не было выбора. Ее жених покрыл наши долги.       — И верно. Ведь всё могло быть гораздо хуже.       Она едва заметно поперхнулась, но справилась с собой. Он таки решил подпортить напоследок ее лестное мнение о нем, напомнил кто он есть. И почему ей не дадут встретиться с дочерью до тех пор, пока Роксана нужна разведке. Она не могла знать, что в душе Вернон всё же сочувствует ей. Считает ее достойной женщиной, связавшейся не с тем мужиком и теперь отвечающим за его поступки. И всё же работа есть работа.       Одевшись, он поспешил выйти к Шеридану и его девице, проверить как они там справляются, ибо подозрения было не остановить. Но те как раз были в самом разгаре дела. Быстро проходя мимо них к выходу, Роше успел краем глаза увидеть, что полуодетая куртизанка восседает верхом на своем партнере, который удосужился достать лишь самое важное, и всё у них происходит самым традиционным образом. Причем, наверняка уже второй раз — для такого выносливого парня не было бы никакой проблемой вновь быстро разогреться. Ну, или перед этим была долгая прелюдия.       — Что это тебя так осчастливило? — удивилась Роксана, подводя его ко второй двери из маленького помещения, соединявшего главный зал и «комнату отдыха». Можно быть уверенным, что посетители никаких подозрительных звуков не слышали. А там уже тон хозяйки стал совершенно деловым. — Благодарю вас за ожидание. Вот ваша куртка, совсем как новая. Можете убедиться. Позвольте, я провожу вас.       Он попрощался с ней и не стал ничего объяснять, уже обдумывая, что будет делать дальше. Ему оставалось проверить еще парочку осведомителей, которые жили в самом городе, один — ближе к центру, другой — в порту. Оба они были людьми Талера, хотя Роше с ними тоже общался, получал от них сведения и отправлял им приказы, вызывая их недовольство этаким двойным начальственным перекрытием. Просить Роксану вызвать их он не стал: по-прежнему не хотел, чтобы она знала о других агентах, а те — о ней. Какой-нибудь мальчишка-посыльный, купленный за грош, мог бы помочь, однако у Вернона было стойкое ощущение, что всё это сейчас не имеет смысла. Ему опять придется созерцать округлившиеся глаза и вытянувшиеся лица, а потом выслушивать блеяние в стиле «я ничего не знал». В конце концов, он решил, что эти двое погоды уже не сделают, и лучше оставить беседу с ними на откуп человека, которого и так собрался выслать на прием. Сейчас важнее были сведения, которые Томыня и Яго принесут из Аттре.              Наконец, Чижик изволил вернуться, и они все вместе отправились к Бодрогу. Всё широкое и глубокое устье Яруги было запружено стоящими на рейде кораблями и, естественно, прекрасно охранялось. Пересечь там реку не представлялось возможным. И нечего было думать о том чтобы поймать паром. Однако Полоски знали удобные переправы, расположенные восточнее. На исходе дня они высмотрели на противоположном берегу место, не доходя до Дришота, где в Яругу впадала Ленточка, и нашли среди деревушек такую, в которой имелся достаточно большой и надежный плот. Переправились до рассвета, по темноте. Самой сложной задачей было побудить лошадей, не приученных к таким упражнениям, забраться на него. Помогли широкие шоры и несколько ведер сладкой моркови. Из-за того что переправлять приходилось втроем по одной лошади за раз — один крепко держал и успокаивал животное, другой греб, третий правил — на всё про всё ушло несколько часов.       — Нам повезло, что плот нашелся. Эти зверюги даже галеон перевернули бы вместе с собой и всем нашим скарбом! — ворчал Шеридан, отдуваясь. — Надеюсь, Томыня и Яго как-нибудь сладят со своими.       Роше успокоил его: ребята получили четкие инструкции, где и что брать, как и что делать. Да и вообще не дураки. Зенан с напарником же наверняка как-то справились, а у них еще кибитка была. К тому же им могли помочь сердобольные местные. Бросить или продать лошадей при этом никому из Полосок было нельзя: не факт что на том берегу они так скоро найдут новых, ибо жителям прибрежных сел дешевле и быстрее было путешествовать на лодках. К тому же хозяева наверняка загнули бы цену, видя очевидную нужду. А нужда была. В зависимости от того, какие новости прибудут из Аттре, придется быть готовым к тому, чтобы снова сесть по коням и отправиться куда надо. В том числе ребятам с того берега, которым пришлось спешиться еще в Ривии. Теперь даже с учетом знакомых под Бодрогом не получится обеспечить всех бойцов хорошими, выносливыми скакунами, и всегда нужны запасные. Чижик с иронией заметил, что можно вновь «смотаться на тот берег и купить коняг». Пусть, мол, часы мучений с их переправкой — зато не пешком.       Фенн с вверенным ему отрядом уже несколько дней как прибыл в изначально условленный пункт сбора: на уединенную молокодобывающую ферму чуть восточнее Бодрога. Вернон поприветствовал владельцев, поблагодарил их за гостеприимство и помощь. Расспросил по поводу обстановки в этом районе и в Вердэне в целом. У каждого типа информаторов, принадлежащих к разным сословиям, был свой взгляд на ситуацию. Фермеры жили в целом неплохо, процветали, а их продукция закупалась для монаршего стола. Однако само королевство стало еще беднее, чем раньше, несмотря на морскую торговлю. Империя сократила объем импорта, обложила его дополнительными сборами, что еще больше просадило вердэнскую экономику. Роше вслух посочувствовал, но про себя отметил, что такие действия Нильфгаарда сводят к минимуму риск того, что Кистрину взбредет в голову принять их сторону. Что он забудет об изуверствах, чинимых нильфами над его народом в последнюю войну. Ведь, как известно, плохое забывается так же легко, как и хорошее, если это выгодно всем.       Основная масса Полосок с нетерпением ждала рассказа капитана о том, что творится за Яругой, но он предпочел до поры придержать язык. Они должны были оставаться собранными настолько, чтобы быть готовыми к активным действиям, если нужно. Поэтому, пока супруги накрывали стол для новоприбывших и готовили им постели, Роше проведал пострадавшего Рикарда — тот стремительно шел на поправку, — затем, не теряя времени, велел Фенну докладываться. Как выяснилось, разведотряды из гарнизона в Диллингене, ведущие усиленное наблюдение в своем районе, отмечали необычайное спокойствие Черных, а проведенные последними учения были короче обычного. Местный соглядатай, исправно выполняющий свои функции, подтвердил, что сплавления леса свыше нормы не производится — лесничий из Глевицингена не врал. Совокупности всех этих факторов можно было верить, и явных противоречий не наблюдалось.       — Вспомни, может, он хотел передать мне что-нибудь еще? — уточнил Вернон. — Такое, о чем в письмах не напишешь.       Фенн задумался и отрицательно покачал головой. Потом приступил к той части доклада, которая, на его взгляд, была важнее: нильфы продолжили углублять и расширять свою агентурную сеть в ривском и темерском приграничье. Отряду удалось вычислить нескольких их засланцев под видом нищих, проституток и ремесленников. Они подделывались под коренных, занимали опустевшие после войн и чумы ниши, притворялись чьими-то родственниками и знакомыми. А отдельной головной болью были агитаторы, уже начинающие осторожно играть на настроениях местных. «И всё это несмотря на покушение на Эмгыра и возможные разбирательства с де Ридо», заметил про себя Роше. И в очередной раз пожалел, что у Темерии попросту нет столько кадров и ресурсов даже чтобы вычислить и устранить чужаков, не говоря о том чтобы курировать их и кормить дезинформацией или перевербовывать. Пока Фольтест был жив, Талеру еще удавалось выкруживать у него сносные суммы на содержание сети, но после его смерти с этим сразу возникла напряженка. Результат которой и наблюдался теперь на Юге.       — Мы пробовали их допрашивать, — добавил Фенн про агитаторов, — странно, но они мало что знают кроме заученного текста. Причем, тексты эти работают. Некоторые из наших уже открыто сочувствуют нильфам, и жалеют, что слух о войне так и остался слухом.       — Серьезно?       — Их пока еще считают за городских сумасшедших и даже не бьют. Но следовало бы начать уже сейчас.       Повисла долгая пауза. Вернон сам прервал ее:       — Так было всегда и будет дальше. Агитаторов продолжим потихоньку отлавливать и устранять. Нет смысла держать их в тюрьмах. Это даже вредно. И дорого.       Он давно уже подумывал о расширении Синих Полосок дополнительным корпусом, который будут натаскивать именно для расправы с чужими провокаторами по всей стране. Основной отряд, по его мнению, был слишком хорош для таких точечных бросовых заданий, а люди Талера мало подходили для «мокрухи».       — Так. А что народ и дворяне в Бругге, сам Вензлав?       — О нем отзываются неоднозначно: стареет, мол, и теряет хватку. Но повсеместно надеются, что он по-прежнему намерен оставаться вассалом Темерии. Если в целом говорить о настроениях в обществе — после смерти Фольтеста всех тряхнуло, конечно. Опасались атаки Черных или Каэдвена. Счастливы, что ни того, ни другого не случилось. Надеются, что так будет и впредь.       — Ясно.       — Так… война будет или нет?       Роше обвел глазами и ребят, и хозяев, прежде чем ответить.       — Сложно сказать. Признаков концентрации вражеских войск нет. Пока. Но плацдарм для них определенно готовили, — это прозвучало обтекаемо, при этом полностью соответствуя обстановке. И чувства оставило двоякие.       Он не мог рассказать им всего, не при фермерах и их вездесущих детишках и работниках. Все подробности были оставлены на потом. Ребята показали, что поняли его, но предложили хотя бы сегодня расслабиться на обеде и ужине. Всё равно разведчиков из Аттре ждали не раньше, чем послезавтра, учитывая дальность их поездки. И приказ капитана говорить только о второстепенных вещах выполняли безукоризненно.       Немногим спустя они уже сыпали тостами, щедро запивая закуску горячительным.       — За встречу!       — За воссоединение! Хоть и не полное.       — Неизвестно еще, насколько долгое.       Наперебой рассказывали друг другу о том, где бывали, в какие передряги попадали и кого видели, а Роше слушал их и продолжал выискивать значимые моменты, полезные для дела. При этом неизменно послеживая, чтобы ничего лишнего не проскочило. Из всех Синих Полосок меньше всего сейчас пили только он и Фенн. Парень словно стал серьезнее за эти недели лидерства и ответственности. У него, как и у Шеридана, появилось нечто такое в лице, из-за чего теперь он порой выглядел старше, чем есть.       — Нас то и дело пытались ограбить, — поделился с Чижиком Коротышка. — Принимали, видать, то за беженцев, то за паломников. Как будто у тех или других есть чем поживиться!       Тот, в свою очередь, не преминул поведать о том, как они с капитаном и Шериданом наткнулись на грабителей: когда подъезжали к Хочебужу.       — Командир так ловко изобразил простофилю и испугался, что прятался в кустах всё время, пока мы с Шерри разделывали налетчиков под орех и допрашивали.       — И что, отпустили их?       — Ну да. Всё остальное было бы вредно для легенды. Вообще, мы даже не постреляли ни разу! Скучно. Я так совсем стрелять разучусь.       — Навык не пропьешь, — отозвался с койки Рикард.       — Ага. Потому что пить тоже было нельзя.       Встреченные бандиты были для Полосок не более чем очередной темой праздной болтовни, вернувшей их в колею привычных развлечений, зато Вернон в который раз убедился в том, что проблема преступности остается для Севера актуальной. В отличие от правого берега Яруги, где просто божья благодать, если сравнить.       — А представляете кого мы встретили в Ангрене? — взял слово Тавик. — Огромного беса! Ладно, я их в Велене встречал, но Стигон-то таких только на лубках видел…              Пока ждали ребят из Аттре, Роше успел съездить в Настрог и отыскать одного своего давнишнего должника, обязанного ему безопасным проездом из Вердэна в Темерию и обратно. Его и предстояло отправить на прием в Цинтре. Должник, однако, был вовсе не в восторге от назначения. Объяснил это тем, что хотя давно при деньгах, но никогда не был привычным к светской жизни и наверняка будет выделяться, особенно среди нильфов. Вряд ли сможет вести с ними конструктивный диалог. На что капитан, смертельно уставший от возни с агентами, позволил себе вспылить и насыпать угроз. Они возымели действие, но вряд ли надолго, так что из Настрога он отбыл, отягощенный обязанностью на следующие приемы — они наверняка не прекратятся даже во время войны — искать кого-нибудь еще. Одно было хорошо: перепуганный вердэнец уверил его, что сможет за четыре-пять дней доложиться в Вызиму, если обнаружит что-то срочное. Это очень быстро.       Наконец, прибыли последние из Полосок. Они подъехали к ферме, непринужденно переговариваясь между собой, и один их вид уверил всех, что новости будут хорошие. Вернон сначала убедился, что хозяева ушли на работу и перестали маячить на периферии, и потом только дал ребятам слово. Цинтрийцы, которых им было поручено навестить, работали неподалеку от маяка в Пейш-де-Мар наводчиками для местных контрабандистов. То есть, неотрывно следили за портом. В городе тоже регулярно бывали.       — Эти козлы мне по-прежнему редко пишут, — процедил Роше, узнав что у подельников всё просто прекрасно. — За что я только плачу им?       Яго выдавил презрительную ухмылочку:       — Они оправдываются тем, что писать слишком долго и трудно, поэтому собирают побольше материала, чтобы потом отправлять всё сразу.       — Надеюсь, хотя бы районного писаря под это дело не вызывают. Никак я в их пустые головы не втолкую, что есть срочное, а есть не срочное, и надо уметь различать!       Он сам не заметил, каким сварливым стал в последнее время. Но пока не счел нужным с этим что-то делать. Тем более, что Шеридан, поглядывающий на него с другого конца стола, каждый раз еле сдерживал улыбку при виде этих вспышек.       — Наверно, они делят так, — продолжил Яго, — срочное — это если вражеский флот покажется на горизонте, а несрочное — всё остальное. Флота, кстати, не было.       — В следующий раз разрешаю надавить на них, чтобы работали лучше. Денег у них и так хватает, а вот шантаж может сработать.       — Сами-то мы больше вызнали. А именно, что иные аттрийцы очень гордятся своим земляком, принцем вар Аттре. Генералом, который верховодил карательным полком в Ангре. Так вот этот «вар» вместе со своим полком Ымлак — или Имлак, все по-разному говорят, — якобы должен был участвовать в новом вторжении. Конкретно на Скеллиге.       — Нашли чем гордиться, — Вернон добавил услышанное в и без того объемистый список для Наталиса. — От аттрийцев у него одно только имя. Сама-то семейка уже сто лет как перебежала к нильфам.       — Тем нелепее, что жители области продолжают считать его своим. Увы, капитан, — Яго вновь стал серьезным и прочистил горло, — всё это только слухи. Ни расположения его полка, ни даты выступления выяснить не удалось. Что будем делать теперь?       — А сам как думаешь? Мне правда интересно.       Солдат не решился пожать плечами, оглянулся на остальных.       — Оставаться здесь, — неуверенно предположил. — Продолжать наблюдение.       — До зимы? Или до Второго Сопряжения? Нет, парни. Мы возвращаемся в Вызиму. Черные планировали напасть, но не сделали этого. По определенной причине, — сейчас Роше счел допустимым рассказать им о заговоре против Эмгыра. Переждал брожение умов и обсуждение, которое вызвал его рассказ, затем продолжил: — И хотя пока сложно однозначно утверждать, что именно это послужило причиной отсрочки, факт остается фактом: враг не у ворот. Поэтому и нам тут нечего делать, когда мы нужны коннетаблю. Может даже на других фронтах. Что называется, решаем проблемы по мере их поступления.       Возражений не поступило. Правда, на лицах присутствующих еще долго сохранялась смесь растерянности, тревоги и облегчения.       — Надо решить, каким путем будем возвращаться, — капитан вернул их в текущий момент.       Озвучил им свои расчеты, дополнительно показывая их на карте: если ехать вдоль Ины до Марибора, а там трактом до столицы, то есть сложность — близ Диллингена и Тройи могут караулить нильфгаардские агенты. К чести ребят, никто из них, даже из отряда Фенна, не спросил, с чего бы Черным караулить там. Наоборот, все были согласны с тем, что убийство главы Синих Полосок и энного числа его солдат здорово ослабит темерскую разведку. Причем, убийство тихое, труднодоказуемое, после которого ничего нельзя предъявить Эмгыру.       — А если ехать до Настрога, — он начал объяснять другой вариант, — там сесть на корабль и плыть морем до Понтара и далее до Исмены, то возникнет уже две проблемы: враги могут поджидать нас в вердэнских городах и даже на корабле. К тому же путь предстоит очень долгий. Со всеми стоянками в портах Керака, Бремевоорда, Цидариса и так далее — это три недели минимум.       Фенн мрачно произнес:       — И всё это время с кучей левого народа под боком. Мы будем заперты с ними и привязаны к воде, а на каждой стоянке будут появляться новые люди. С неясными намерениями. Всех не проверишь.       — К тому же Рикард всё еще плох, — напомнил Шеридан. — Его только в Вызиме смогут нормально поправить.       Вернон кивнул: «Дело говорите». Бойцов ему терять больше не хотелось. Ни одного. И он был признателен им, что разделяли его паранойю, не считая ее чем-то бесполезным. Иные, может, и сочли бы. Мол, ну кому нужно убивать какого-то там главу спецотряда, когда у имперцев достаточно ресурсов чтобы устранить самого Наталиса? Раньше Роше без раздумий рисковал своей жизнью, лез в самое пекло, пока до него не дошло, наконец, — в том же лагере каэдвенцев — что его смерть не спасет, а, наоборот, подставит того, кого он хочет защитить. А сведения, которые из него могут вытянуть магическими приспособлениями, дадут врагам широкий простор для действий.       — Кстати, за всю командировку Черные нас так и не вычислили, не сцапали, — резонно заметил Яго. — Значит, не такая уж и совершенная у них разведка.       — А ведь и верно, — поскреб в затылке Чижик. — Достаточно было только костюмчик сменить, и то не всем. Уловки сработали, даже такие примитивные. Хотя это извечный спор: это они дураки или мы молодцы.       Шеридан, слушая их, улыбался одними уголками губ, затем высказал свои соображения:       — Нильфы наверняка отправили слежку во всех направлениях, так что риск одинаков. Я предлагаю выбрать короткий путь. Даже с учетом ливней мы доберемся до Вызимы в полтора раза быстрее. Или в два… Короче, за пару недель вместо трех, особенно если будем срезать. Будет меньше левых людей, знакомые земли и выше скорость. Выше скорость — быстрее коннетабль получит отчет и примет меры.       Он прервался ненадолго, чтобы получить от капитана разрешение продолжать.       — До Майенны будем плыть отдельными группами. А там уже будет полно наших. Возьмем нормальных коней, срежем у Клева на Мойон, мимо Марибора. Оттуда рукой подать до Вызимы.       — Да, неплохо, — поддержал его Роше. — Можем заодно заехать в Марибор. Это же твой родной город.       — Там нечего делать, — отмахнулся тот.       — Как это нечего? А родных-друзей повидать? По старым местам пройтись.       Парень посмурнел. Затем, глядя в стол, объяснил:       — Все, кто там был, после чумы разбежались или погибли. Так что обойдусь. И время сэкономим.       Очевидно, эта тема была для него не самой приятной, и Вернон больше на ней не настаивал.       — Добро. Сделаем как ты сказал.              Им пришлось оставить всех имеющихся коней на ферме, хотя многие седоки привязались к ним. Особенно Чижик к своему Стрелку. Но поскольку отряда Фенна изначально был на лодках, то удобнее было на них же и плыть до Ины. Рассчитывали, что Рикарду станет лучше к прибытию в Майену, и удобнее в лодке, чем трястись в кибитке по ухабам, а там он уже попробует ехать верхом. Тем не менее, часами грести против течения было трудновато, пусть даже пары гребцов менялись.       Двое суток спустя, ночью, они спокойно миновали Диллинген. Не стали там останавливаться. Затем, воодушевленные отсутствием врага, направились к холмам Турлуг и далее, к двум крепостям, Видорту и Каркано, охраняющим устье Ины. Они были сожжены до основания во время Второй Северной и восстанавливались до сих пор, на что были брошены значительные средства. Роше скептически оглядел возведенные по старым планам башни, окруженные строительными лесами. Работа шла до позорного вяло. Его несколько успокоило то, что пограничники, перед которыми пришлось отчитаться, тщательно досмотрели Полосок, прежде чем пропустить в Темерию. Не сделали поблажек даже когда опознали в нем капитана специального отряда, разве что их пренебрежительное отношение резко сменилось почтительным.       Основные защитные функции в этом районе выполняла Армерия, которую удалось сберечь. Внушительной песчано-белой громадой она вырисовываясь на фоне Мехрунских Урочищ и оставшихся по левую руку холмов. Именно там в свое время стоял лагерь темерских войск, о чем не преминули вспомнить Полоски. Сыпали фактами, спорили между собой и пытались намекнуть капитану, что как только они доберутся до Майены, то имеет смысл проехаться по округе, посетить места битвы и старых знакомцев.       — Нет. Это вам не долбанная экскурсия, — отрезал он. — Некогда нам шляться по округе и вспоминать былое, когда не сегодня-завтра Эмгыр отправит войска в новую атаку.       Ребята спорить не стали. Высадившись на берег в майенском порту и выгодно продав лодки, они нашли нужное количество приличных коней, в том числе несколько запасных. Здесь их узнавали даже переодетыми. В основном из-за разговоров, когда они, уже не таясь, называли друг друга настоящими именами и обращались к командиру по званию и фамилии. Большинство по-прежнему относилось к ним настороженно, но было много и таких, которые были благодарны за главную заслугу — избавление их от скоя’таэлей. Тот факт, что Роше не убил, а всего лишь прогнал из страны Иорвета, тем не менее, тоже отмечался как большая заслуга. Народ искренне желал «ушастой твари» проколоться на какой-нибудь преступной мелочи в этом своем Вергене и в конечном счете оказаться повешенным. Вслух капитан охотно поддерживал эти пожелания, но внутри его ощутимо передергивало.       Здесь же Полоски переоделись в свою форму. Гамбезон и дублет Роше, долго пробывшие в седельных сумках Фенна, в какой-то момент пути попали под дождь и теперь попахивали конями и сыростью, но сам Роше был счастлив облачиться в них и обвешаться оружием. До чего же он тосковал по своим шестоперу и фальшиону, по двуручнику! Но, услышав смешок Шеридана, недовольно спросил:       — Что опять?       — Вы эту дурную щетину сбрили. Она вам вообще не к лицу. И здорово опять видеть перед собой командира, а не управляющего из зажиточного новиградского поместья.       — Черт, так вот как я выглядел…              От Майены продолжили путь верхом. Какое-то время ехали в тишине, созерцая окружающие виды, обзору которых несколько мешал моросящий дождик. После Второй Северной им случалось бывать здесь, наблюдать медленное, но верное возрождение края. Вот и теперь непередаваемо приятно было ступать по родной земле, освобожденной от следов бойни. Встречать возле каждой корчмы и каждого селения щиты с серебряными лилиями по соседству с гербами местных правителей. Объезжать придорожные часовенки Мелитэле, украшенные свечками и подношениями. Провожать взглядом приземистые, расписанные яркими цветами стены хат. Настолько всё это контрастировало с богатой на материалы, но бедной на краски торжественностью империи. Сам Роше не был особо религиозен и воздержался от молитвы, но Чижик удивил всех тем, что спешился перед святилищем, поставил подношение и несколько минут бормотал что-то со сложенными руками.       — Молишься, чтобы война нас всё-таки миновала? — спросил его Яго, обменявшись с остальными ядовитыми усмешечками.       Но тот ответил ему серьезно:       — Чтобы зараза, поразившая южный берег, никогда не перешла на наш.       Его слова сначала встретили со скепсисом, но потом, поразмыслив, понимающе похмыкали, хотя в чем конкретно состояла упомянутая «зараза» никто не уточнил. Каждый понял по-своему. Речь, само собой, шла не о порядке и чистоте — такое нравится всем, за исключением совсем уж редких свиней — но о сотнях разных мелочей, отличающих Север от империи и Темерию от других стран. То, что в совокупности и создает атмосферу родного, привычного.       В Бренну не завернули. Проехали вдоль русла Ины напрямую до Клева, откуда уже можно было повернуть на Бурдорфф. Остановились в местном замке, и большая часть Полосок сразу разбрелась кто куда. Капитан тоже сначала хотел прогуляться, но вскоре обнаружил, что в маленьком фортике буквально некуда пойти — пара мастерских да кабак. Тогда он выбрался на широкую площадку восточной стены, чтобы подышать свежим воздухом. Жителям крепости ходить там запрещалось, но Роше и его людей останавливать не стали. Двое расхаживающих взад и вперед караульных отдали ему честь и продолжили нести свою службу, а сам он направился к сидящим неподалеку Зенану и Шеридану. Оба они быстро уставали от общества и предпочитали хоть иногда проводить время каждый сам с собой или с тем, с кем можно просто помолчать. Как сейчас, например. Первый задумчиво смотрел куда-то вдаль, а второй занимался мелким ремонтом своей амуниции. При виде командира они собрались было встать, но тот жестом разрешил им остаться на своих местах. При этом поймал себя на мысли, что предпочел бы застать Шеридана одного. Чтобы тоже посидеть рядом с ним в тишине или поговорить о чем-нибудь отвлеченном.       Выждав немного, он всё-таки отправил Зенана по тривиальному поручению, которое должно было надолго занять его: а именно проследить за тем, чтобы остальные не напились до беспамятства, ибо им опять предстояло выезжать рано поутру. Поручение энтузиазма не встретило, но перечить было нельзя. Лейтенант проводил взглядом уходящего товарища, затем мельком глянул на Роше, севшего рядом, и вернулся к своему занятию. Затем подбородком указал на северо-запад, где небо было сплошь затянуто плотными сизыми тучами.       — Завтра ливень хлынет. Глядите, какие там тучи нарисовались.       Вернон не удержался от смешка — боец выбрал самую банальную из всех тем, погоду, лишь бы не молчать.       — Ну, тучи и тучи. Недолго осталось, так что как-нибудь доковыляем, — он машинально почесал шрам на подбородке, который всегда начинал неприятно зудеть по ненастью.       — Тоже верно. Главное, что мы почти дома. Не на чужбине.       — Надоело мотаться?       — Еще бы. В Вызиме мы аж с весны не появлялись.       Если разобраться, Роше разделял его настроение. Более того, хотя бы ненадолго пытался представить, как это было бы, знай они наверняка, что нападения не будет. Как это ощущалось бы? Наверняка, безграничным умиротворением. Возможностью наконец-то остановиться, никуда не спешить. Застыть в одном отдельно взятом мгновении, не оглядываясь за спину. Он не успел различить во всём этом скуки, бессмысленности, как и, наоборот, чего-то хорошего, поскольку тревога вернулась и закрепилась на своём старом месте очень прочно. После всех событий, начиная с Ла Валетт и заканчивая последней из обнаруженных среди агентов крысой, нельзя было до конца быть уверенным в том, что все проблемы решаемы, стоит только подстелить соломки во всех правильных местах. Как оказалось, всего того, что он умел, могло быть недостаточно. Чем больше он делал, тем худшей бедой могли обернуться последствия. Но делать было надо. Каждый день в седле, из города в город, от деревни к городу и снова к деревне. Разговаривать, прислушиваться, смотреть и высматривать. Держать абсолютно всё в голове, зная, что отправленный рапорт могут перехватить. Пожалуй, почти до самой Армерии его не покидало ощущение, что ему не хватит сил на то, чтобы эффективно действовать, если вскроется что-нибудь еще. Что от перенапряжения он просто тронется умом и не заметит этого. Он знал тех, с кем такое случалось, и немногие из них потом возвращались к нормальной жизни. А ведь он еще был нужен Темерии.       — Вот тебе и бабье лето, — протянул он бездумно и совершенно невпопад.       — Так, может, оно и было. Просто мы об этом не узнали, — отозвался лейтенант. После чего вдруг сменил тему: — Вы, это, извините меня за своеволие в Тигге. Такого больше не повторится.       Роше поежился и опять почесал шрам. Ему не хотелось возвращаться к теме нильфа-игрока, о чем он прямо так и сказал.       — Да я ж не про него, а про приказы. Тупанул я, правда. Не знаю, что нашло.       — Выпендриться захотелось, вот и всё. Проехали, Шеридан. В итоге-то твоя выходка обернулась большой пользой. Или ты нарываешься на еще одну похвалу?       Тот блеснул в улыбке крепкими белыми зубами. Темные глаза засветились довольством. Как у многих темерцев, они были карие, но не янтарного, а какого-то приглушенного оттенка, вроде древесной коры. Роше составлял личное дело на каждого из своих солдат, и внешние приметы там были обязательным пунктом. Правда, для него самого они не имели особого значения. Ну, карие глаза и карие, а у другого — синие, и что? Неясно, к чему вообще вспомнил об этом сейчас. Может, к тому только, что Шеридан уже тогда, четыре года назад, произвел на него несколько двойственное впечатление: он явно был способным, чем и привлекал внимание, вдобавок уверенным в себе и невозмутимым. Хорошо показал себя на отборочном испытании, но на опросе для досье отчего-то мычал, глядя то в пол, то по сторонам, пока капитан чуть не забраковал его, как слабоумного. Помог один из тогдашних постоянных членов отряда, заявив, что накануне видел его угрожающим какому-то громиле в переулке и вполне себе внятно изъясняющимся. Тогда рекрут взял себя в руки, исправился и в дальнейшем вел себя примерно.       «Примерно и неприметно. Настолько, что я периодически забывал, как его зовут», хмыкнул про себя Роше, доставая трубку и табакерку. Закурил. Цветочное зелье Иорвета давно закончилось, и теперь это опять была «Мариборская полянка».       — Горькая, как черте что, — прохрипел он, откашливаясь и пытаясь вновь привыкнуть к ее вкусу и аромату. Затем угостил лейтенанта, который всегда при случае его угощал.       Словно подтверждая его недавние мысли, парень не сразу справился с кресалом, и долго чиркал им о кремень, хотя обычно всегда был ловок. Наконец, тоже закурил и зажмурился от удовольствия. Пальцы у него чуть подрагивали, но он сжал и разжал кулаки несколько раз, и всё прошло. Вернон заметил, что уже какое-то время неотрывно смотрит на маленькие полустершиеся буквы, выбитые у него на первых фалангах, по четыре на каждой руке. Не может быть, чтобы принимая его в отряд, он не обратил на них внимания, значит, они появились позже. Чтобы прочитать написанное, надо было наклониться ближе и приглядеться, хотя всё равно мешали старые рубцы, искажавшие начертание. На правой руке значилось «F», «O» или «D», «I» и «S». Левая была ему не видна.       — Это что у тебя там нацарапано? — поинтересовался он. — Имена шлюх?       Шеридан озадаченно вскинул брови, затем опустил взгляд на свои руки.       — Ну не, шлюхи — слишком банально, чтобы пороть их на своем теле. И слишком незначительно.       — Я сказал наобум.       — Тогда попробуйте догадаться?       Вернон несколько раз перечитал написанное на протянутых ему кулаках, пока корявые значки не сложились в восемь согласных букв. И выдохнул с облегчением.       — Semper Fidelis. Ну кто бы мог подумать.       — Про меня? Да кто угодно.       — Может быть. Все коверкают последнее слово, меня задолбало объяснять им как надо. И тут ты удивил. В который раз уже.       После паузы добавил:       — К слову, эти партаки такие же палевные, как и татуировка специального отряда.       Шеридан хмуро потер под носом. За Яругой еще было тепло, так что в поездке он носил перчатки без пальцев, но закрывающие костяшки. Всё остальное время ходил в сплошных.       — Так что теперь, свести?       — Сам решай. Их почти не видно, если не приглядываться, но если попадешь в плен к кому-то из Черных, то они обсмотрят тебя с лупой с головы до ног. Точно так же, как это делаем мы.       Боец на секунду замер, глядя вдаль и словно бы вспоминая о чем-то. Потом мотнул головой.       — Если попаду в плен, то скажу, что это имена шлюх и прикинусь идиотом. Поверят.       Роше усмехнулся и чуть не потрепал его по бритой макушке. Вовремя сдержался. Пора уже было уходить и готовиться к завтрашнему переезду, но он еще долго не мог убедить себя подняться — так славно было здесь, в небольшой темерской крепости после оживленного Нильфгаарда. Так по-осеннему прохладно и свежо, что он не сразу заметил, что к этой свежести примешивается какой-то посторонний приятный аромат. Нечто дымно-хвойное, как от сосновой ветки, неосторожно брошенной в костер, где уже была полынь и почему-то даже лимон. Он больше не стал привязываться к Шеридану с расспросами, так как, очевидно, это были те самые «духи», которые Чижик сбагрил ему в Тигге. Всё-таки воспользовался. И хорошо, что сейчас, а не раньше, когда по этому запаху их могли запомнить и вычислить за Яругой.              Весь следующий день и еще несколько после большак почти беспрерывно поливало дождем, который сменялся то уже надоевшей всем моросью, то пронизывающим ливнем. Просмоленные плащи почти не спасали, и непогоду приходилось пережидать под деревьями. Тоже плохое укрытие, учитывая что половина листьев уже облетело, но двигаться дальше было сложно, не видя дороги. Новые лошади быстро приуныли и уже не шли, а брели, опустив головы до самой земли. То и дело спотыкались о камни. Одежда, вывешенная вечером у очагов в тавернах, к утру не просыхала. Кметы обменивались опасениями, что совсем худо будет, если по такой сырости ударят холода, а Полоски, по своему опыту зная что такое бывает, рисовали себе жуткие картины того, как кони поскальзываются и сбивают копыта на заполненных льдом рытвинах от телег. Это было бы хуже вязкой топи, но и в ней каждый километр давался мучениями.       После Мойона дождь несколько поутих, вновь вышло солнце, подсушившее дорогу, и темерцам удалось наверстать упущенное. Рикард шел на поправку и уже хорошо держался в седле, правда, едва мог держать в руках меч, а на стоянках много спал. Чем ближе была Вызима, тем с большим воодушевлением ребята поглядывали в ее сторону. И Роше вместе с ними. Результаты поездки в основном были удовлетворительными. Не встретив противника ни в Аэдирне, ни за Яругой, он, как и планировал, своими глазами взглянул на обстановку на том берегу, проверил старых информаторов и выбрал места, куда можно устроить новых. Стоило сделать это сейчас, когда в службе имперской разведки наверняка царит бардак и само положение де Ридо пошатнулось, а у Эмгыра вряд ли есть на замену светоч сходной величины. В целом, картина происходящего была обрисована на приемлемом уровне, в ней не хватало лишь нескольких деталей, важных и не очень. Но это не отменяло того, что планы нильфгаардцев были раскрыты слишком поздно. Если бы они не приостановили сборы, ни Темерия, ни тем более Ривия с Аэдирном не успели бы мобилизоваться для отпора. Причем, в этом не было ошибки разведчиков - они действовали по старым схемам, по протоколу. Это был недогляд руководителей. «Наш с Талером серьезный провал, — вынужден был признать про себя Роше. — Хотя он выразился бы иначе: нехуёвый такой проёб». Из-за плохого состояния разведывательной сети сохранялась проблема того, как заранее узнавать о местах концентрации вражеских сил. Ну а пока главным было убедить Наталиса и Регентский Совет в необходимости укрепить все южные крепости и до прочных холодов держать обе темерские армии в полуготовности.