***
Что-то подсказывало ему, что приглашения от Саскии на разговор сегодня он еще долго не дождется, а потому счел нужным чем-то занять себя на это время. И вот у него появилась одна занятная мысль: если советница сейчас с ней, а Цинтии нет, то их дом пустует, и можно осмотреть его. Поискать свидетельства причастности белобрысой «ученицы», нильфовской засланки, к отравлению, которые сама Филиппа — если, конечно, она тоже искала виновника, — могла пропустить или, отметив, оставить где-нибудь на видном месте. Ей незачем было скрывать такое, да никто и не заходил к ней так просто. Правда, там теперь могла обосноваться эта де Тансервилль, но скорее всего ей выделили отдельные покои. Если, конечно, она тоже не состоит в интимной связи с Эйльхарт. Приблизившись к жилищу бывшей реданской чародейки, Иорвет решительно постучал в дверь. Если ее подруга там, то обыск, конечно, придется отложить. А то и вовсе от него отказаться. Саския наверняка попросит его о сопровождении в Лок Муинне, и тогда он всё равно найдет там и убьет эту Цинтию. Вражеские шпионы подлежат однозначной ликвидации, что бы там Роше ни говорил про улики и дознания. Ему не ответили. Сочтя что стучать второй раз — слишком много чести, он открыл дверь и вошел в дом. Филиппа никогда не запиралась, даже в тех случаях, когда всем нормальным личностям требовалось уединение. А при данных условиях отсутствие замка и подавно было для него равнозначно приглашению. В нос ему ударил сильный пряный аромат духов с нардом и корицей, которыми обильно пользовалась чародейка. Само же помещение пустовало, и не было никаких признаков третьего лица, только разбросанные там и сям вещи хозяйки — ее платья, заколки, украшения. Он прошелся по комнате, чувствуя себя неуютно в чужом доме, таком кричаще-женском, но старался подмечать в обилии хлама то, что могло быть ему полезным. На столе возле кровати он заметил расческу с запутавшимися в ней длинными темными волосками. «Неряха», поморщился он. «А такой идеальной хочет казаться». Рядом лежали какие-то книги и тетради. Иорвет быстро пересмотрел их и положил как были. Полки чуть выше были заполнены флакончиками разнообразных мазей и притирок неизвестного назначения. И вот среди них он вдруг увидел хорошо знакомую ему розу памяти. Вернее, там их было две: одна была заключена в колбу, в которой он и привез ее, несколько лепестков у нее при этом отсутствовали, а вторая — заметно подсохшая — лежала рядом, так как очевидно не помещалась в контейнер. Он взял оба цветка, поднес к лучу света, пробивающегося из-за ставней и, хмурясь всё больше и больше, внимательно осмотрел. Оттенком они очень походили друг на друга, словно были с одного куста. Нет, Иорвет был даже уверен в этом. Те же прожилки и пятнышки, те же чуть тускловатые из-за недостатка освещения в густом лесу листья. — Какого черта… — пробормотал он, переводя взгляд с одной на другую. — То есть, у нее уже была роза? Эта вот, повядшая. Успевшая потерять свежесть за несколько дней… Получается, — он облизнул в миг пересохшие губы, — она всё-таки использовала телепорт? Задумавшись, отставил колбу и второй цветок куда пришлось — на стол. — Зачем тогда меня отправила? В памяти у него всплыло ее лицо с насмешливо-прищуренным взглядом, плутовской вид с каким она встретила его по возвращении. Ее обычная, в общем-то, нетерпеливость гармонично соседствовала с полным отсутствием признаков беспокойства за свою подопечную. — Зачем же она выслала меня? — повторил он, в душе уже догадываясь об ответе на этот вопрос, но не желая его признавать. Опомнившись, он вновь тщательно осмотрел стол, но, к своему сожалению, больше не обнаружил там ничего, даже отдаленно связанного с Цинтией, Саскией или ядом. Поспешил двинуться дальше, вглубь помещения, где оказалась вторая комнатка, с уютом обставленная. Вероятно, этот был закуток Цинтии, где она отдыхала и читала. Кругом тоже было полно книг. Иорвет подозревал, что большая часть из них принадлежит Филиппе, иначе нильфка при бегстве забрала бы их с собой. Но потом убедился, что она весьма много своих вещей здесь оставила — так сильно торопилась. Вот и недочитанную книжку бросила: тонкий томик с закладкой между страниц лежал посреди диванчика. Капитан взял его скорее машинально, ни на что особо не рассчитывая. И был весьма удивлен, когда прочел название, «Яды и отравы». Закладка же оказалась на описании таумадора, о котором упоминала Эйльхарт, и противоядия к нему. Выдохнув с каким-то почти злорадным удовлетворением, он пробежался взглядом по строчкам рецепта. В принципе, ему было достаточно того, что книжка эта обнаружилась у Цинтии, среди ее барахла, да и Роше, собаку съевший на сыске, в первую очередь зацепился за ее кандидатуру. Однако Иорвету было интересно, что это за таумадор такой, которым смогли взять дракона. Вряд ли нильфка знала об истинной природе Саскии и вряд ли подбирала яд конкретно под ее случай, однако, раз уж являлась сотрудником лучшей из всех возможных школ разведки, да к тому же чародейкой, просто обязана была разбираться в таких способах умертвления. Видимо, выбирала наверняка, самый сильный. Ведь обычную женщину — это было подтверждено и Филиппой — таумадор убил бы на месте. И всё равно прокололась, ухмыльнулся он. В рецепте не было ничего примечательного, и Иорвет сразу перешел к противоядию, чтобы прояснить для себя самого, упоминалась ли там роза памяти и в каком виде. Требуемых ингредиентов оказалось гораздо больше, чем озвучила чародейка после осмотра больной. Но многое у нее уже было, это понятно… Он перелистнул страницу, но дочитать до конца не успел: женские шаги, легкие и быстрые, отвлекли его, и он так и застыл с книгой в руках, когда дверь распахнулась, и в комнате появилась чем-то очень взбудораженная Эйльхарт. Глаза ее тут же остановились на посетителе. — И что это ты здесь делаешь? — громко и возмущенно спросила она, уперев руки в бока. На губах у нее при этом красовалась неизменная насмешливая, всезнающая улыбочка. Укол телепатии он почувствовал сразу, и постарался закрыться, как мог. Когда-то же нужно было начинать учиться противостоять колдовским приемам, тем более ведь он — эльф. Что ему какая-то там ведьма? — А ну-ка положи книгу, — добавила она медленно и угрожающе, узнав ее с первого взгляда. — Родители не научили тебя элементарным правилам приличия? Ждать хозяина снаружи, например. Или хотя бы не рыться в его вещах, раз уж всё так безнадежно. — Ты врываешься зондом мне в голову и роешься там — я врываюсь в твою халупу и делаю то же самое. Баш на баш, — отозвался Иорвет, швырнув книжку обратно на диван. — Не на улице же мне торчать до твоего прихода. — Так что тебе нужно? — Средство от эндриажьих ожогов. До сих пор, знаешь ли, зудят. Женщина шумно фыркнула и дернула плечом. — Не знаю, что меня больше впечатляет в тебе: твоя несусветная наглость или полная неспособность складно врать. — Я и не пытался, — ответил он ей в тон, а затем кивнул на цветки. — Как я вижу, у тебя уже была роза памяти, но ты отправила меня еще за одной. Скажешь правду — почему — или сочинишь что-нибудь складное? Казалось, Эйльхарт на секунду замешкалась. Однако ее последующие слова прозвучали с неподдельным разочарованием: — Завядшую я нашла в вещах этой мерзавки Цинтии после ее бегства. Уж не знаю, где она раздобыла ее и когда, но теперь понимаю, по какой причине не сказала мне о ней, — тут она вновь глянула на него с колкой пытливостью. — А вот почему тогда не спрятала ее получше и не взяла с собой — здесь остается только гадать. — Тоже считаешь, что это она организовала отравление? — Допускаю такую мысль. — И до последнего держала у себя средство для противоядия? — Не забывай, что это лишь один из ингредиентов, а в обиходе — просто цветок со смыслом. Возможно, она рассчитывала, что мне не удастся добыть какие-то из других важных: например, источник энергии, сон в кристалле. Затем поспешно добавила, чуть смягчившись: — Если бы я знала, что у нее есть такая роза, разве я не нашла бы способа отобрать ее? И тогда тебе не пришлось бы ехать так далеко, а мне — ждать в неведении всё это время, когда каждая минута могла стать для Саскии последней. Он слушал ее, но почему-то не чувствовал доверия к ее словам, хотя придраться было как будто не к чему. «Все ведьмы — лживые твари», заявил он мысленно. Филиппа на это и бровью не повела. — Что за чародейка прибыла в город этой ночью? — спросил он на пробу, зная, что правдивого ответа всё равно не получит. И действительно, ее располагающая к себе откровенность, пусть даже неискренняя, сразу же испарилась, словно ее и не было. — О, Иорвет-Иорвет, — голос Эйльхарт при этом был всё таким же мягким. — Любопытный эльфский нос. Эта чародейка — не твоего ума дело. Так тебе еще нужно средство от зуда или нет? Ну, всё как он и думал. — Пожалуй, обращусь с этим к врачу-низушку. — Правильное решение, — чародейка согласно прикрыла глаза. — Бедняга, должно быть, уже закис от безделья. Так и навык растерять недолго. Она отошла в сторону, освобождая ему путь к выходу, тем самым без слов намекнув чтобы он покинул помещение. И немедленно. Выйдя за порог, он уже не мог видеть, каким внимательным и цепким взглядом она проводила его, крепко стиснув пальцами плашку со звездой на своем поясе. Но потом вдруг передумала, погладила ее бережно, словно извиняясь перед ней за свою вспышку. Улыбнулась собственным мыслям. После осмотра дома и разговора с его хозяйкой, Иорвет окончательно убедился в виновности Цинтии. Как и в том, что Филиппа по какой-то причине была весьма враждебно настроена к нему самому. Увы, но он так и не дочитал рецепт противоядия до конца и выкрасть теперь его не мог — она однозначно спрячет книгу и поставит, наконец, замок на дверь — но смутно помнил, что там, на другой странице, оставалось еще с полдюжины строчек. И если в них не было ни слова о розе памяти в качестве компонента зелья… это доказывало, что Эйльхарт отправила его в ту поездку чтобы избавиться от него, приближенного Саскии. Чтобы он не «любопытствовал» там, где не надо и не мешал ей вершить политику так, как она считает нужным. Понадеялась, что он сгинет где-то там, по пути, но лучше бы тогда уж убила — ведь она не могла не знать, что он выживал и в гораздо худших условиях. Кроме того, он понял, как ошибался, решив сгоряча, что за отравлением стоит Филиппа. Действительно, она не причинила бы Саскии зло. Максимум, диктовала ей свои соображения и читала ее мысли. Если, конечно, у драконов нет способностей против такого. А, может, есть? Он не знал наверняка, а спрашивать у нее самой было как-то не с руки — она реагировала негативно, когда речь заходила о Филиппе, и быстро сворачивала с этой темы — но даже если нет, это тоже ни о чем не говорит. Роше на сей счет озвучил весьма разумное мнение: ведьме необходима сильная спина. Кто же станет рубить сук, на котором сидит? А что касается бывшего скоя’таэля, эльфа — тут другое дело, горько усмехнулся про себя Иорвет. Ей незачем было привечать его. Скорее наоборот. Он всем тут мешал, не только ей, и у всех вызывал закономерную неприязнь. «Что говорить, если даже Финдабаир отреклась от нас, таких пропащих тварей?» Нет, он совершит другую ошибку, если начнет усугублять и без того непростую ситуацию. Сначала нанес увечье принцу, потом вломился в дом Эйльхарт, а теперь на основании выкраденных улик — по-другому уже ту книгу не добыть — на очередном собрании бросит ей в лицо обвинения в желании сжить его со свету? И какие? Которые опровергнет даже умалишенный! Ведьме же это обернется лишь удобным поводом обвинить его в воровстве и поклепе. Действительно, что его слово против ее? А Саския… станет ли она защищать его в таком случае? Он почувствовал, как против его воли к горлу подступает комок обиды. Беспочвенной, по сути, ведь он помнил ее недавние слова к нему, дружелюбные, полные сердечной благодарности. Сейчас, когда ведьма вернулась к себе, Саэсентессис, вероятно, была одна и свободна, но Иорвет уже передумал навязываться ей. Не сейчас, успеется, решил он, окончательно отказываясь сомневаться в своей будущей королеве и давать волю слабости.***
До самого вечера он сидел в казарме почти безвылазно. Немного вздремнул, затем проверил готовность очередной партии зажигательных стрел и установку щитов по верху скал в ущелье. От Саскии по-прежнему ничего не было слышно. Краснолюды уверяли, что передадут ей его слова, в этом им можно было верить. И потому он тем более недоумевал — неужели у нее не нашлось даже минутки перекинуться с ним парой слов? И всё же ему удалось увидеть ее издали, когда он был на рынке и разговаривал с кузнецом. Выглядела она бледноватой и двигалась несколько деревянно, под глазами до сих пор темнели болезненные круги. Осознав, что это его шанс, он поспешно нагнал ее и окликнул. — А, Иорвет, — лицо ее чуть просветлело, когда она повернулась к нему, но потом опять стало серьезным. Темные ее брови сошлись на переносице, образовав вертикальную складку. — Хорошо, что мы встретились. Я хочу, чтобы ты отправил несколько разведчиков в обход мглы, проследить за вражеским лагерем. Как я поняла, их сторона не торопится снимать мглу, хотя все необходимые материалы я уже предоставила Геральту. Должно быть, у них есть веские причины медлить с этим. Иорвет был немного сбит с толку. Разве Эйльхарт не передала ей утром сведения, полученные от той Шеалы, что каэдвенское войско разорено? Или новая чародейка не видела пожара? В принципе, всё произошло довольно быстро, и если она ушла в мглу раньше, то могла его и не застать. Но по каким причинам она покинула лагерь? Стоило расспросить Саскию об этом, однако его больше волновало другое: — Как ты себя чувствуешь? Девушка нетерпеливо мотнула головой. — Со мной всё в порядке. Ты понял приказ? — голос ее стал суровым. — Мы с Филиппой полагаем, что Хенсельт не будет стоять там вечность, если не хочет опоздать в Лок Муинне. Он либо разберется с мглой и пойдет на штурм, либо уедет ни с чем. А нам спешить некуда. Мы прибудем туда порталом еще раньше, чем он кинет якорь в верховьях Понтара. «Нет. Они пока не знают о пожаре. Даже о том, что Хенсельт лишился всех своих кораблей». Иорвет готов был сразу же приступить к выполнению данного приказа, но вот незадача: это шло в разрез с его собственными планами. Необходимо было сначала выяснить результат у Роше, потом доложить Саскии об отходе хенсельтова войска и обнаруженной причине такого их решения, то есть следах пожара и разорения. Оценить, как именно эту новость воспримут в городе, какая будет реакция. И потом только признаться в том, что сам всё спланировал и устроил. А если окажется, что поджог не только не помог, но и создал городу лишние проблемы, то — скрыть факт своей причастности. В общем, действовать по ситуации. Кроме того, если он отправит разведчиков сейчас, то завтра они могут пересечься с Роше на его пути и добавить им обоим, да и себе, лишних хлопот. — Послушай… — Это всё, — она махнула рукой в латной перчатке и решительно двинулась к замку. В итоге, он нашел выход. Сделал всё, как она сказала, но по-своему. Отправил в дозор исключительно тех, кто участвовал с ним в налете, и велел им просто наблюдать издали, не приближаясь к врагу. А чтобы они не встретили Вернона, сочинил для них такой маршрут, каким темерец никогда не воспользовался бы, потому как плохо знал эти места, а эльфы уже давно здесь ориентировались. Обо всех подвижках у каэдвенцев он велел докладывать только ему, Иорвету, лично, и никому другому из командования, даже Саскии. Все эти меры не вызвали у них и тени подозрения. Попросту добавились к другим, над которыми пришлось поразмыслить: из-за мглы и отсутствия лодок для переправы — вернуться к тем, затопленным, пока было нельзя — они могли следить только за противоположным берегом, но не за частоколом. Да и то сильно издалека. Что давало лишь общую, размытую информацию. Но ничего иного на данный момент и не требовалось. Между делом он мысленно перебирал слова драконицы, ее вид и поведение. По всему выходило, что она постепенно возвращается к нормальной жизни, а некую ее порывистость и нежелание долго говорить он списал на быструю утомляемость после болезни и остаточное действие яда, или даже противоядия, которое в скором времени пройдет совсем. В целом же он был доволен тем, что несмотря на различные препятствия ему удалось пообщаться с ней. Как говорится, отлегло. Он вновь пришел в более-менее ровное расположение духа. А еще чуть позже его настигла и другая, не менее прекрасная весть: к стенам города подошли две группы скоя’таэлей, о чем ему сообщил лично начальник вергенской стражи, и был при этом изрядно растерян, так как, пожалуй, уже никто не надеялся, что обещанная Иорветом стрелковая подмога когда-нибудь доедет. Что говорить, тот и сам давно отчаялся дождаться их. И теперь, бросив всё, чем был занят, с бьющимся от волнения сердцем поспешил встретить их у Врат Металлургов, на ходу гадая, что же за бригады наконец-то изволили пожаловать. «Одна — точно Хеддвена», рассудил он. «Но чья же тогда вторая?». — Эт поди те самые «белки», за которыми ты ночью бегал? — добродушно спросили у него стражники за воротами. Смеясь, добавили: — Видать, им время понадобилось, чтоб котомки собрать. Иначе с тобой бы и пришли. Новоприбывшие дожидались его на некотором отдалении и, понимая что здесь им нет нужды таиться, свободно болтали и шумели, так что гомон их был слышен за десятки метров. С котомками краснолюды попали в самую точку, но кроме этого многие привели с собой лошадей и даже почему-то собак и еще какую-то живность, несомненно, однажды украденную у местных крестьян. Заметив его издали, от группы отделились двое. Про одного из них он угадал совершенно правильно. Другой же… Мгновенно узнав ее, Иорвет мысленно чертыхнулся и нахмурился, не зная то ли радоваться, то ли насторожиться. Тем не менее, он поднял руку и поприветствовал их обоих: — Ceadmil! Heddwen, Shanti… Она не стала приближаться. Остановилась чуть поодаль, скрестив руки на груди и лукаво поглядывая на него. Ласково сокращенное имя, конечно, вырвалось у него случайно, по старой привычке, но эльфка не преминула принять это на свой счет. — Cead, gear, — сипло ответил ему Хеддвен. — Я же говорил, что буду. — Тогда почему так долго? Я предупреждал, что осада может начаться со дня на день. — Да вот… всякие проблемы, видишь ли, оставались нерешенные. Значит, еще не началась? — Пока нет. Вы как раз успеете отдохнуть и подготовиться. Иорвет сказал это в язвительном тоне, хотя должен был быть признателен им обоим за то, что вообще явились. Он и был признателен, однако его задел тот факт, что Хеддвен сначала дал обещание, а потом, очевидно, передумал. Но в итоге всё равно привел свой отряд, продолжая сомневаться, правильный ли это поступок и не слишком ли много он ставит на кон. Вид у него, надо сказать, был не то чтобы боевой. Спутанные пряди давно не мытых волос висели сосульками, а амуниция находилась поистине в плачевном состоянии. Изможденное лицо его носило следы давнего пристрастия к фисштеху, и это определенно не являлось хорошей рекомендацией для жителей Вергена, но всё же Хеддвен был и оставался хорошим стрелком. А за годы руководства бригадой показал себя еще и как надежный лидер. — Надеюсь, не надо объяснять, что с этого момента вы оба получаете должности лейтенантов и будете служить под моим началом? — Так даже лучше, — пожал плечами тот, — раз уж это краснолюдский городишко, хотелось бы поменьше общения с их коротышами-заправилами. Я с ними не очень лажу, как ты помнишь, — и действительно, в его отряде не было ни одного их представителя. — Ты лучше скажи мне вот что, — продолжил он, между делом доставая из кармана маленькую бутылочку и насыпая оттуда немного порошка себе на тыльную сторону кисти, — проблема до смешного тривиальная: мой старый лук треснул, и его нужно починить, — он привычным движением втянул щепотку порошка носом и, просморкавшись, вытерся грязным платком. — Найдется здесь оружейник, способный клепать хоть что-то кроме кирок и топоров? Иорвет глянул на него с неким даже превосходством и ухмыльнулся. — Есть один такой. Мастер-кузнец по имени Маэль. Из наших. Он попросил у меня чертеж моего лука, композитного, с двумя парами рекурсивных плеч, и уже вовсю работает над партией. Считай, что два таких достанутся вам с Шантерель в подарок. Лицо Хеддвена буквально засветилось, когда он услышал об этом. — Серьезно? Пойду скажу своим! Мы завалим этого Маэля трофеями по самую макушку, если он сделает для нас еще хотя бы дюжину. Шанти выждала, пока тот отойдет подальше, и, наконец, подошла к Иорвету сама. Пытливо посмотрела ему в глаза, пытаясь вычислить, что он думает по поводу ее появления. — Итак, ты всё-таки решила участвовать в обороне города, — начал он буднично, сразу перейдя к делу, — и что же сподвигло тебя на такой шаг? — Ну, — с улыбкой протянула девушка, играя кончиком локона, — ты только не подумай, что я вдруг поверила в твои новые идеалы. Просто сдается мне, что тяжеловато будет пережить еще одну зиму в таком разоренном, обнищавшем месте, как Аэдирн. Торгаши и кметы всё осторожнее, а патрули всё злее. Да и двинуться больше некуда. В любом другом месте нас быстро выследят и истребят, а я, увы, не такая ловкая и смелая, как ты. — До этого же как-то справлялась. И вполне успешно, надо сказать. Ты пришла вместе с Хеддвеном, и это наводит меня на мысль, что он каким-то образом повлиял на твое решение. Она не стала врать: — Так и есть. После вашего с ним разговора он направился ко мне и убедил меня, хотя поначалу я наотрез отказалась даже слушать. — Ну что же, — он не стал допытываться, что за слова тому удалось подобрать, до которых он, Иорвет, так и не додумался. Впрочем, он подозревал, что нашлись и иные причины. Он внимательно пригляделся к девушке. С последней их встречи в ней многое изменилось. Вернее сказать, вернулось к тому виду, когда они еще были вместе. Взгляд сам собой выхватывал яркие цвета на ее одежде: короткий темно-синий кафтан до колена, голубой платочек на шее и новехонький ярко-алый кушак, повязанный на бедрах. Алая лента в волосах, частью собранных на затылке, а частью рассыпанных по плечам. И тонкие, искусно начерченные угольком стрелки на веках, придавшие ее ореховым глазам какую-то особенную игривость. Порывы ветра донесли до него исходящий от ее кожи нежный и свежий аромат фрезии, оттененный нотой горьковатого нероли. Духи — или что это было — тоже несомненно достались ей как трофей, что лишь подогрело эффект, который они произвели. — Собирайтесь и следуйте за мной, — обратился он ко всем сразу. — Я отведу вас в казармы. По пути он кратко описал обоим командирам текущую обстановку, рассказал про зеленую мглу и других важных вещах. Хеддвен дослушал до конца, после чего отстал, решив что Иорвету и его подруге хочется поговорить друг с другом без посторонних. — Ох, надеюсь, там будет горячая ванна, — проговорила эльфка мечтательно, просунув руку тому под локоть. — Конечно. Из чистейшего золота. И лавандовое мыло в придачу. — Да ну тебя! Я же так, просто… Самое большее, на что я рассчитываю — это кадка воды и постель без клопов. А такое мыло у меня и самой есть, но не лавандовое, а с жасмином. На порядок дороже, между прочим. Иорвет уважительно хмыкнул: предпочтения у нее остались прежние. Взглянув на городок, Шантерель нашла его по-своему обаятельным, хоть и грубо скроенным, а когда подошли к казармам, ни слова не сказала про грязь и обветшалость района, куда их, «белок», определили. Скален Бурдон немедленно занялся новоприбывшими, объясняя им где тут что находится и разводя по отведенным для них помещениям. Каждому из командиров полагалось свое отдельное, где они должны были устроиться вместе с ближайшими соратниками, но Шантерель пожелала остаться с Иорветом и, никого особо не спрашивая, сразу же последовала за ним в его дом. Там, на подходе и внутри, собрался чуть ли не весь его отряд — им тоже было интересно поглазеть на новичков, и может даже найти среди них кого-нибудь из знакомых. — Эмма! — атаманша заприметила свою давнюю приятельницу, подбежала к ней и сходу крепко обняла. — Сколько же мы не виделись, милая!.. Та ответила чуть более сдержанно, но с тем же радушием. В один момент в ее жестах появилась какая-то осторожность, а сама она, широко открыв глаза, оглядела девушку с головы до ног и чуть дольше задержала взгляд на ее алом поясе. Казалось, сейчас они обе начнут расхваливать наряды друг друга или что-то в этом духе, однако Эмма слегка осадила ее, успокоила, и затем сказала тихо и утвердительно, как только она умела это делать: — Шанти, имей в виду, что тебе нельзя будет принять участие в бою. Ты носишь ребенка. Иорвет, присевший было на сундук, чуть не слетел с него, хохоча в голос, чем изрядно поразил бы всех присутствующих. С трудом сдержался, но, видимо, всё же чем-то выдал себя, потому как обе эльфки тут же посмотрели на него: одна с каким-то не то удивлением, не то восторгом, а вторая — укоризненно. И, как оказалось, больше никто такой его реакции не разделял. — Раз так, то не лишним будет показаться доктору, — кашлянув, он попытался скрыть свое замешательство. Ожидал, что Шантерель опровергнет слова Эммы, ведь с того времени как она подарила счастье близости с женщиной тому белобрысому юнцу, Аэлреду — он, кстати, был здесь же и жался к стене, взволнованно наблюдая за ними издали, — прошло лишь шесть дней. И вот пожалуйста — беременна? С чего вдруг? Всем известно, что с одного-единственного раза эльфки не зачинают, а тот ее акт был призван скорее отомстить ему, Иорвету, за разрыв и холодность. Неужели она в самом деле рассчитывает, что у нее всё получилось? — Я так и знала, — она вновь повернулась к подруге. — Почувствовала. — Любая женщина это чувствует, — ответила та, тепло посмотрев на нее. — Даже человеческая. Видимо, это сравнение не понравилось Шанти: она вдруг выпрямилась, презрительно скривила личико и повела плечами. — Насчет них не знаю. В городах я видела как их толстухи разрешались от бремени прямо на кабацкой площади, на минуту отвлекшись от чарки с пивом и сиюминутного хахаля. И при этом бывали очевидно поражены внезапным фактом появления лишнего рта. — Ты плохо знаешь людей, — заметила сидящая поодаль коротко стриженая эльфка, с какой-то горечью и грустью глядя ей в лицо, — причин их удивления может быть много. Срок плода, его пол… Но, в общем-то, ты права. Я даже завидую их легкому отношению к детям. Один из краснолюдов-скоя’таэлей, Йорг, громко буркнув, огладил свою бороду в две косы. — Ну, будет вам, бабам! Потом потолкуете, что да как, между собой. А Эмма тебе дело говорит, девица. Прислушайся к ней, если хочешь, чтобы пузо до срока дожило. — Доживет, — сквозь зубы процедила Шанти, непроизвольно кладя руку себе на живот, пока еще совершенно плоский. — Не надо меня держать за дурочку. Я жизнь видела. Йорг собрался ее осадить, мол, языкатая какая явилась, но Маддок ему не дал. Перебил на полуслове, с неподдельным восхищением заявив «Ты принесла нам перед осадой весть о новой жизни - это счастливый знак!». Его тут же поддержал другой краснолюд из иорветова отряда: — По такому случаю, знать, надо пирушку закатить! «Это и есть та, вторая причина, по которой она здесь», стало ясно Иорвету. «Почувствовала, говорит. Выходит, не лукавила, когда внушала мне про особый период, в котором находилась. Ну, теперь ей никак нельзя остаться без крыши над головой, это верно». Шантерель между тем перевела взгляд на лежанку у камина. Ее удивило, что эльф этот спал как убитый и не встал даже когда вокруг поднялся шум. С минуту она, казалось, обеспокоенно всматривалась в лицо Томаса, а затем тихим шепотом, чтобы другие не слышали, обратилась к атаману: — Послушай, это ведь тот самый? — Кто? — Ну, тот парень, которого я должна теперь благодарить. Иорвет уставился на нее, резко втянув носом воздух. — Ты что, не помнишь мужика, с которым была? Ладно имя, но лицо?! — рявкнул он, на сей раз он не сочтя нужным сдерживать гнев. Она отпрянула от него и, казалось, собралась огрызнуться в ответ, но лишь сглотнула и растеряно покачала головой. Сказала дрогнувшим голосом: — Там ведь было темно, а он в бандане, как у всех. Мы торопились… И потом, я думала только о тебе! Иначе я вообще бы не смогла. Ее тон и слова несколько остудили его вспышку. И правда, разве он имеет право осуждать ее? Она давным-давно не его женщина и не обязана жить по его указке. — Ну, что же… если это не было сделано чтобы досадить мне, то, в целом, учитывая известные нам обоим обстоятельства, — он сочувственно глянул в ее большие ореховые глаза, подведенные черным, — в какой-то мере я могу понять тебя. Прости за грубость, sor'ca. В этом слове, частенько используемом в бригадах для дружеского обращения к соратницам, была квинтэссенция всей той остаточной нежности, спокойной и покровительственной, какую он ощущал к ней. Но неожиданно именно оно взвило ее как кобру. — Чего? Sor'ca? Да ты меня хоть слышал вообще?! — недолго думая, она влепила ему звучную пощечину и вышла вон, продолжая возмущенно ворчать: — Sor'ca, чтоб тебя… Всё такой же идиот. Одно что старше. Остальные, не слышавшие начала их разговора, молча глядели то на Иорвета, то ей вслед и гадали, что вообще произошло. Догадывались, конечно, и довольно правильно. Но чувство такта не позволяло им озвучить свои выводы. — Ох, Seidhe, — протянул всё тот же молодой краснолюд, — только увиделись, так сразу грызться и ссориться. — Ты салага еще, — ответил ему Йорг, — позже поймешь, что милые бранятся — только тешатся. А ведь верная мысль тебя озарила, надо признать, — он повернулся к остальным и предложил: — Как устроитесь, айда в кабак, а? Отметим, так сказать, пополнение, во всех смыслах. Ну? Иорвет к этой идее отнесся скептически, но согласился с Йоргом: не лишним было бы отпраздновать два столь важных события, а заодно и немного отвлечься после смертей, обнаруженных накануне. — Можно, — сказал он, чуть приподняв уголки губ. — Если, конечно, нас, «белок», пустят в местный кабак. — Еще как пустят! С чего бы им нас не пустить? Я, вот, с самого начала туда хожу — и ничего… Эмма вполуха слушала перепалку атаманов, но при этом долго и задумчиво следила за Аэлредом, своим любимчиком. Он так и не отважился подойти и поздороваться с командиршей, а когда та ушла, и вовсе сник. Тогда черноволосая эльфка, проходя мимо него к постели больного, мимоходом шепнула: — Ты же боевой парень! Вот и с ней будь посмелее. Таким, как Шанти, нравятся волевые и решительные мужчины. Он оторопело уставился на нее, не зная что и сказать, но она ничего не ждала: неторопливо опустилась на колени рядом с Томасом и, напевая что-то себе под нос, занялась перевязкой.***
Таверна «Котел», должно быть, с самого своего открытия не видела такого столпотворения, хотя в обычные дни тоже не пустовала. Хозяевам пришлось даже сделать некоторую перестановку и добавить мебели, чтобы все желающие смогли поместиться. К тому времени как Иорвет, наконец, сам лично явился туда, его новые подопечные полным составом вовсю осваивали местные развлечения — борьбу на руках, кулачные поединки и игру в кости. Ничто из этого его не интересовало, а последнее и того меньше: в первый же день он продул изрядную для себя сумму и несколько памятных безделушек, и больше с этой темой не связывался. Бойцы его собственного отряда, между тем, вели себя заметно сдержаннее остальных. Большинство из них до сих пор были подавлены историей с суккубом. Но не все: Тернан, к примеру, был увлечен игрой в классический людской покер на картах и сейчас пользовался возможностью облегчить кошельки пары-тройки новоприбывших. «Хорошо бы до конфликта не дошло», вздохнул про себя Иорвет, проходя в главный зал и усаживаясь поодаль ото всех, за отдельный стол возле очага. Он смолоду не любил шумные сборища и большие города. Слишком много народу, слишком много условностей, с которыми приходится считаться. Сам же признавал только близкие, понятные ему правила, делая исключение разве что для тех, кого искренне ценил и уважал, а таких было мало. Всё остальное шло у него со скрипом, даже если он прикладывал сознательные усилия. В данный же момент он ревностно следил за отношением местных к возросшему почти в три раза контингенту «белок». И, вопреки его тревоге, оно оказалось куда теплее ожидаемого, хотя он всё же подметил, как хозяин заведения и команда его помощников издалека настороженно разглядывают эльфов. Правда, не мог слышать их разговор. А говорили они о том, что перебрав с выпивкой, остроухие порой становились шумнее самих краснолюдов и на порядок непредсказуемее, так что надо быть готовыми в случае чего принять меры. В целом же последние дни показали: дурная слава скоя’таэлей в какой-то мере была нивелирована надеждами, возлагаемыми на них горожанами, которые еще не знали, что штурма не будет. Да и к самому Иорвету, их капитану, стали заметно терпимее, что тоже не ускользнуло от его внимания. Как же: он спас Саскию и сдержал своё обещание привести подмогу. Чем не молодец? Теперь мало у кого язык повернется сказать, что по нему шибеница плачет. А если и новость о диверсии будет воспринята положительно, то это окончательно склонит чашу весов в пользу «белок» и их способности — а, главное, стремления — к мирной жизни. Наконец кабатчик убедился, что «белки» не только едят и пьют, но и платят за это, и велел работникам расчехлять запасы. Иорвет так и не уловил момент, когда на его собственном столе вдруг появилось вдвое больше яств и вина, а лица работников заиграли особым гостеприимством. Барашек в камине, еда, тепло… что-то подобное ему снилось недавно, но он плохо запомнил сон. Еще в этом сне он, кажется, курил трубку. И пока он вспоминал подробности видения, в самом деле раскуривая первую порцию, перед ним вдруг появилась Шантерель и отвлекла его от размышлений. — Фу, ну ты как всегда: один как сыч, — пожурила она его и уселась рядом, не спрашивая разрешения. Аромат фрезии теперь звучал отчетливее, чем раньше, и вдобавок ее поддерживал жасмин. Как и другие девушки, Шанти накрасилась и разоделась по случаю пира. Иорвет уже отвык видеть их такими, хотя эльфки в принципе любили косметику, и сейчас от пестроты, лишь немного приглушенной полутьмой зала, у него рябило в глазах. — Прости за пощечину, — сказала она просто, глядя куда-то в сторону, но не на него. — Я немного погорячилась. — Забудь. Не впервой. Услышав короткий смешок, он повернулся и посмотрел ей в лицо. Глаза ее искрились в свете очага, маленькие алые губы приоткрывали в улыбке ряд мелких, как речной жемчуг зубов. Весь ее вид говорил о том, что сама она уже сто раз простила его. — Да мы и дрались, случалось! Эх, весело было… Иорвет хмыкнул, узнавая ее характерную отходчивость, которая всегда импонировала ему. Выпустив струйку дыма вверх, он машинально потрепал девушку по колену, выглядывающему из-под короткого кафтана. А та как бы между прочим протянула, внимательно оглядывая таверну: — Что-то не видно Саскии. Или она подойдет позже? Мне очень хотелось бы познакомиться с ней. Да хотя бы просто увидеть. Может быть, ему показалось, но какой-то подобный посыл — не столько в словах, сколько в отношении — насчет их предводительницы он от кого-то уже слышал. — Она занятой человек, и праздные сборища, насколько я знаю, не в ее вкусе. — Да ну? Тогда мне тем более интересно взглянуть на нее, эту девчонку, что по слухам чуть ли не вдвое младше меня, но уже готова заправлять войском, а впоследствии и целым государством. — Пусть она и вдвое младше, но выглядит-то вдвое старше, — сказал он. И сразу пожалел о такой формулировке: Шанти гортанно прыснула в кулак и приосанилась. Пришлось уточнить: — Я имею в виду, вдвое серьезнее и последовательнее. По меньшей мере. — Дурнушка, что ли? Иначе бы не пропустила вечеринку. — А тебя только это и волнует. Она не ответила, сделав вид, что лежащие на блюде кусочки баранины целиком завладели ее вниманием. И Иорвет тоже не стал портить себе настроение спором: жизнь научила его, что каждой отдельной женщине необходимо говорить то, что она хочет услышать — целее будешь. При этом он также счел любопытным тот факт, что Вернон явно неспроста позавчера так цеплялся к внешности Саскии. Шантерель не стала дальше расспрашивать о будущей королеве — как та планирует вести оборону, что решила насчет системы правления, какие функции лягут на «белок» после изгнания каэдвенцев и так далее — из этого вовсе не следовало, что атаманша об этом не задумывалась. Наоборот, вызнав нужное через третьи лица, простроила всё до мелочей, в первую очередь свои выгоды и пути отхода в случае чего. Иначе бы даже близко к городу не подошла. Вот и сейчас наверняка что-то важное для себя поняла, потому как больше к личности Саскии не возвращалась. Из центра зала послышались звуки восхищения и поддевок. Как выяснилось, это пришел Шефре и принялся хвастать перед всеми своим новым доспехом, найденным в логове суккуба. Тернану он оказался мал, но вот его приятелю подошел идеально. — А, этот всё еще жив, — проговорила Шантерель очень прохладно, глядя в сторону ветерана. — Да, полезный тип. Как и Рыжий. — Ну, полезнее они были бы, кормя червей. — Опять твое женское мнение? — Именно. Светящийся от карточных побед Тернан тем временем переместился к Хеддвену, и пробовал привезенный тем фисштех, а вскоре к ним присоединился и Шефре. Они подозвали было Элеаса, и тот охотно угостился наркотиком, но сидеть с ними не стал. По понятным причинам. Все вели себя шумно, особенно та троица. Некоторые и правда нашли своих знакомых и товарищей в новых отрядах, а другие просто были не прочь встретить «своих», отчего было уже не так одиноко в городе, населенном в основном людьми, краснолюдами и оседлыми. По-прежнему далеко не копали и в душу не лезли, но повседневные темы и общие воспоминания шли легко. Один лишь Аэлред отчего-то сидел надутый и ни с кем толком не общался. С ним пробовал заговорить Силиэн, которому явно было скучно без своего друга Томаса, но тот ответил так резко, что парень поспешил оставить его и больше не приближался. Когда дело дошло до нужной кондиции, зазвучали и тосты: за гостеприимство краснолюдов и аэдирнцев, за будущую победу, за объединение отрядов, а также в честь самого Иорвета, их общего капитана. Он поднимал кубок вместе со всеми, но много не пил — почему-то не чувствовал в том потребности. И так всё шло довольно неплохо. Особенно замечательно было то, что никто не стал упоминать «Врихедд» и их кричалки тех лет — понимали, что не стоит злить местных, открывших перед ними двери своей крепости в обмен на то, чтобы «белки» навсегда закрыли мрачные страницы своей истории. Потом кто-то додумался поздравить и Шанти с ее особым положением. После нескольких высокопарных вводных слов, ей пожелали всего того, что обычно желают в таких случаях. Но всё это почему-то досталось и Иорвету тоже, хотя он к ее ребенку не имел никакого касательства. И ведь всем это было ясно! Сама эльфка даже думать не думала поправлять их. Лишь в свою очередь отсалютовала им кубком, вино в котором было сильно разбавлено. После чего, заметив хмурый вид своего бывшего партнера, сделала над собой усилие и немного пригасила собственную радость, чтобы больше соответствовать ему. Таким образом неловкость, которую он вначале испытывал рядом с ней, понемногу сошла на нет, уступив место чему-то вроде ностальгии по былому. Раньше они и правда часто цапались, но это не означало ничего другого, кроме взаимного интереса. Словно уловив его состояние, Шантерель как бы невзначай подалась к нему, прислонилась боком. Ласково и просто провела рукой по его щеке, на которой еще был различим след от ее ладони. — Ты выглядишь таким замороченным, — сказала тихо, пропустив между пальцев прядки его волос, выбившихся из-под банданы. Прикосновения ее были до приятного знакомыми, так что он невольно прикрыл глаза и вздохнул. — Теперь стрижешь их как попало. А ведь какими красивыми и длинными они были раньше… До лопаток спускались, помнишь? Он неопределенно пожал плечами. Какая разница что там с шевелюрой? Сейчас и тогда. — Даже отвечаешь через раз… — немного грустно добавила она. — Я знала, что ты не будешь сильно рад мне, и всё-таки. — Напротив, я рад, — Иорвет повернулся к ней и постарался выразить взглядом то, что чувствовал. — Спасибо, что пришла, Шанти. Какое-то время она сидела так молча, склонив голову к его плечу и приподняв уголки губ в еле заметной мягкой улыбке. Наконец, сказала задумчиво: — Знаешь, а я до сих пор не могу понять, что тогда пошло не так. Ну, два года назад. А вот об этом ему говорить совсем не хотелось. Потому, что он и сам толком не знал. Всё вдруг разладилось, и само ее присутствие начало раздражать. Он и без того не был сильно влюблен. Шантерель была слишком молода для него, слишком девочка, игривая и беспечная. Годы, проведенные в борьбе, не сильно ожесточили ее характер, и она еще умела наслаждаться жизнью и относиться ко всему легко. И к лишениям, и к убийствам. В любом случае, дело тут скорее было в другом. Возможно, в том, что как раз примерно два года назад — чуть раньше или чуть позже, неважно — ему встретился Роше. Сейчас Иорвет видел всё больше связей между двумя этими событиями. — Кто знает, — отозвался он бесцветно. Посмотрел сверху вниз на макушку Шанти. На шее у нее, чуть ниже яремной впадинки, висел кулон, подаренный им когда-то — полированный в почти идеальную каплю живописный агат, в котором был заключен настоящий пейзаж: лес, какими некогда были все леса — темный, замшелый и таинственный, непередаваемо гостеприимный, но только для своих. Шантерель обычно украшения не очень жаловала, стремясь поскорее продать те, что попадали ей в руки, но взяв этот агат, присмотрелась к нему и вдруг посерьезнела, что в то время случалось с ней редко. Долго молча рассматривала переливы узора, крутила его так и эдак. И, может, он что-то всколыхнул в ее юной душе, как-то тронул, потому что больше она с ним не расставалась. И не продала даже когда приходилось голодать. «Вернуться к нормальным отношениям, говоришь?». Как же всё просто для этого человека, темерца. Щелчок пальцев — и вернулся. Никаких проблем. — Между прочим, — заговорил он вслух, — не налегай сильно на вино, даже на разбавленное. И ешь побольше. Вам это нужно, тебе и, — он кивнул на ее живот, не зная, какое местоимение употребить, — плоду. Выбившееся из контекста слово, что он подобрал, вновь оживило ее, вернуло в настоящий момент. — К твоему сведению, у меня уже есть на примете несколько имен, — заявила она. — Но у тебя наверняка найдутся варианты получше. Я готова выслушать их. — Какие еще варианты?.. — пробормотал Иорвет, чуть сбитый с толку ее шутливо-требовательным тоном. Пытаясь придумать хотя бы одно, он наблюдал за тем, как Хеддвен о чем-то активно шепчется с Шефре, а тот, почесывая бинты на местах, где был порезан демоном, слушает его очень внимательно. Закончив вещать, первый выудил из внутреннего кармана куртки какую-то блестящую штучку длиной с два ногтя и продемонстрировал ее второму. Тот улыбнулся одними глазами и несколько раз кивнул. Иорвет понял, что это такое. Не пользовался этим уже больше года. А может, и дольше. По-хорошему, ему стоило поговорить с обоими, пока всё это не распространилось дальше, вот только не у всех на виду и не в кабаке. Здесь ему очень пригодился бы лейтенант, но раз на Элеаса уже нельзя положиться, то обязательно нужно поставить кого-нибудь вместо него. Кого же? Может, Маддока? — Ну, так что ты надумал? Он вздрогнул от звука ее голоса и нахмурился. Ему и в самом деле кое-что пришло на ум. Завалявшееся на задворках памяти имя из какой-то древней, полузабытой легенды, которую он слышал от деда. Тот здорово гордился своим внешним сходством с героем истории. Утверждал, что раз такое сходство есть, то и характер схож. Вот только всю жизнь он проторчал в провинциальной глубинке в Синих Горах, охотясь на пушнину, никуда не выбирался и ничего особенного не сделал. Даже восстание Аэлиренн пересидел в общине. Там и помер. — Пусть будет Фэанор, — произнес Иорвет, рассчитывая, что Шанти поймет — он это не всерьез. Назвать так дитя было бы крайне претенциозно даже для Aen Seidhe: слишком уж велика была фигура, что носила это имя, пусть, скорее всего, вымышленная. — Впервые слышу. Но красивое. Кто это? — Персонаж эпоса. — Расскажешь? — попросила она, неподдельно заинтригованная. — Как-нибудь. Главное, что он отличался поразительной для эльфа плодовитостью. Согласись, весьма полезное свойство в текущих реалиях. Впрочем, это просто легенда. Никто из наших не может иметь по семь детей от одной жены. — Ничего себе, семь! — Шантерель рассмеялась, не веря. А потом повторила, чтобы получше запомнить: — Фэанор, ага. Кстати, мне нравится! Звучит очень мужественно и изысканно. Но с чего ты решил, что это будет мальчик? — Не знаю. Привычка, — он чуть мотнул головой. Пришлось усилием воли прогнать от себя мгновенное и болезненное касание непрошенной грусти. — А если будет девочка? — Тогда Нерданель. Всё, довольно об этом, — капитан поежился раздраженно. — Лучше задай эти вопросы его настоящему отцу. Уверен, у парня найдется целый ворох идей. И вроде бы он четко дал понять, что больше не намерен поддерживать этот разговор, однако Шанти упрямо посмотрела на него. После чего тихо, но твердо и веско заявила: — Для всех это будет твоё дитя, Иорвет. Тот на секунду стиснул челюсти и отвернулся, чтобы не видеть ее вовсе, и чтобы она не видела выражения его лица. Он прекрасно понимал ее экзальтацию — эльфский малыш, новая жизнь и новая надежда для их народа, но… «Назвать ребенка от другого мужика моим? Она совсем с катушек слетела от счастья?». Он сказал бы ей это вслух, и еще много другого, но она все еще была нужна ему. Пусть не как солдат, но как руководитель и соратник точно. — Кто же в это поверит, по-твоему? Всем известно, что мое семя уже сто лет как нежизнеспособно. Оно больше не приживется ни на одной почве, даже самой плодородной. — Зачем ты так о себе? Я знаю случаи… — Затем, что это правда! И нет никаких случаев. Лично мне и не надо. Не хочу снова всей этой возни и беспокойств. Он встал бы и ушел, если бы не знал, что она побежит за ним и будет доставать его до тех пор, пока он не сорвется и не наорет на нее. Всё шло именно к этому. Она прямо-таки жаждала такого исхода, не сводя восхищенного взгляда с его лица, сейчас казавшегося ей особенно суровым. — Ох, как же я скучала по твоей резкости! — выдохнула она, примирительно прильнув к нему вновь, и вынудила пустить ее под локоть. Иорвет обнял ее молча, притиснул к себе чуть жестче чем надо, помня при этом об осторожности. Отхлебнул из кубка. «Всё-таки здорово, что Роше мужик и не способен так искусно играть нервами, как любая из баб». Аэлред смотрел на них из своего угла, переводил взгляд с него на нее. «О чем дудит эта Эмма? Шантерель даже слова мне не сказала, как пришла» Он не раз обдумывал произошедшее в том лесу, последующие слова атамана про отцовство и ответственность. Поначалу возмущался, потом смирился, а после и вовсе стал считать это счастливой возможностью стать родителем ребенка, который будет еще одним наиболее чистокровным из всех. Очистит гены. И вот она даже не смотрела в его сторону. Нет, он не ревновал — где ему тягаться с Иорветом? — но хотел немного признания что ли. И отсутствие этого признания уязвляло его до глубины души. «А сам он? Как он может? Так вертеть ей… так легко. Еще и обманывать». Ведь всем известно, что они давным-давно расстались. Неужели никто не обратит внимание на факт такого скорого воссоединения? Будь это люди, то сразу же обрушили бы на парочку шквал остроумных замечаний, но эльфы со свойственной им деликатностью принимали всё как есть, и не лезли в чужие личные дела. Аэлреду, выросшему в маленьком нелюдском гетто портового Ярсбора, было весьма непросто перестроиться. — С каких это пор ты куришь такой вонючий табак? — поворчала Шанти, уютно устроившись в его руках. Иорвет не сразу понял, что она имеет в виду. — Какой? Этот, яблочный? — Нет. Другой. Будто горелый деготь. Ясно. Это она про табак Вернона. Он старался курить его украдкой, чтобы другие не задавали вопросов, но Шанти вот учуяла. — У мертвого каэдвенца отнял, — пояснил он наобум: не станет же она проверять. — Мерзость. У каэдвенца. Надеюсь, он не слишком давно был… мертв. Капитан не сдержал смешка. — Сегодня будем вместе? — эта ее фраза последовала за остальными без какой-либо смены интонации, словно некое логичное продолжение всей их предыдущей беседы. Тем не менее, он поперхнулся. И на такую внезапность решил ответить своей внезапностью: — А что Аэлред? — Тот мальчишка? — Шантерель даже отстранилась, недовольная. — Он-то тут при чем? — Ну, у вас всё так здорово завязалось. Можно сказать, с первого выстрела. Это ли не знак судьбы? — Хм… Мне очень хотелось бы придумать равноценный ответ на твою хамскую ремарку. Оскорбительную даже. Но, пожалуй, не стану. Очевидно, что она продиктована ревностью. — Вовсе нет. Очень вовремя в этот момент в таверне появился эльф-разведчик, ранее отправленный следить за лагерем Хенсельта. Как и было заранее условлено, после пересменки он доложился только своему командиру. И ни словом не упомянул пожар и тому подобное. Упомянет завтра, когда Иорвет вернется в город с подтверждением успеха и даст ему отмашку. — С того места, куда нам удалось подобраться, — сказал солдат, — виден только маленький кусок их лагеря. С левой стороны. Судя по суете, на их стоянке что-то произошло. Возят какие-то грузы на лодках, но разглядеть нельзя — когда мы прибыли к реке, уже стемнело, а из-за зеленого тумана ближе подойти мы не можем. Призраки мешают. Стало быть, каэдвенцы всё еще находятся там, сделал вывод Иорвет. Разумеется, в гораздо меньшем числе, чем до того, но и ожидать их мгновенного отплытия тоже не стоит. Вроде бы по словам Роше намечалось какое-то расследование или типа того. Значит, они теперь им и заняты. А впоследствии могут также оставить за частоколом некоторый контингент, чтобы держать аэдирнцев в тонусе. И нельзя узнать наверняка, есть в лагере ли король или уже нет. Ну, Филиппа потом придумает, как это проверить. — Хорошо. Продолжайте наблюдение. «Всё идет по плану, Вернон». Девушка, рассеянно слушая доклад вместе с ним, тягала в рот виноградины одну за другой, кусочки мяса и фруктов, всё что казалось ей вкусным. Придирчиво осмотрела яблоко, потом скорчила рожицу и отложила. А когда разведчик ушел, заговорила вновь уже с заметным упреком в голосе: — И что, тебе совсем не хочется вспомнить, как оно было? Не хочется даже сейчас? — Я как-то не думал об этом, Шанти. Он не стал обижать ее категоричным отказом, ведь женщины могли поступать очень жестоко, если их задеть. Брали хитростью, если уж не силой. Впрочем, если разобраться, разве сам он не поступил именно так — взял хитростью и бесчестно? Но темерец, по его мнению, определенно не был тем, с кем ему стоило церемониться. Даже сейчас. Ведь кто он, по сути, этот Роше? Зубастая, скользкая рыба, пытающаяся все и везде успеть. Ситуативный союзник, про которого никому нельзя далеко загадывать. Думая о взаимности с ним, какой он есть, Иорвет не имел в виду какие-то конкретные чувства, лишь ту же их степень и глубину. Отражение того, что испытывал сам, о чём бы оно ни было. И насколько сам не был способен освободиться, вырваться — настолько того же желал и другому. Неясно почему, но он был уверен в том, что Роше будет наезжать к нему в Верген. Может, сначала редко, но потом всё чаще. Будет изо всех сил сопротивляться влечению, и в итоге всё равно уступать ему, сознавая неизбежность и неотвратимость происходящего. Собственную неспособность справиться с этим. Злиться на себя, на свою слабость. Мучиться. Метаться туда-сюда, как в силках. «Скользкая рыба. Полосатый окунь в моем пруду». Ему здорово понравилось наблюдать, как резво этот окунь дергается на крючке, и как все глубже и прочнее этот крючок увязает в его глотке. А дальше всё обещало идти только по нарастающей. И, что сказать, такая взаимность его полностью устраивала. С довольной ухмылкой он вспомнил их последний раз: Вернон тогда был особенно хорош в своей безнадежности, а утром еле держал себя в руках. «Отличная работа, Беата. Я не смел и надеяться…» — Не пойму, ты под фисштехом что ли? — буркнула Шантерель с подозрением. — Глаза какие-то странные. Опомнившись, он встряхнулся. Пояснил: — Душно тут. Воздуха мало. А праздник тем временем лишь набирал обороты. Несколько музыкально ориентированных краснолюдов, скооперировавшись со склонными к тому же эльфами, принялись наигрывать веселую мелодию. Сначала один отбил на барабане какой-то залихватский такт, а потом и другие присоединились — флейта, скрипка и лютня. Голова у капитана совсем отяжелела от всего этого гомона и гула. Он с удовольствием выбрался бы уже на улицу, однако у Шанти были несколько другие планы. Она не оставляла попыток раззадорить его, тем более что ее саму ноги так и несли в пляс. Ради хорошей мелодии можно было и забыть до обидного верткие попытки Иорвета съехать с темы постели. — Давай потанцуем? — она вскочила из-за стола и потянула его за рукав. — Нет, не хочу, — он не мог представить себя весело скачущим вместе с остальными, тем более под эту краснолюдскую мазурку в два прихлопа, три притопа. — Пойду спать уже. — Спать? Сейчас? A d’yeabl, каким же скучным ты стал! — Я всегда был таким, — буркнул он, подымаясь, и уже через минуту наконец-то был на воле и полной грудью вдыхал по-осеннему сырой, холодный воздух. Наслаждался тишиной.