То, что лишнее

      Этим же вечером, будто недостаточно было прежних проблем, пришли совершенно новые, причем с той стороны, с которой он, Роше, едва ли мог их ожидать. По крайней мере, не так скоро. Лодка гонца шумно пропахала песок на берегу, а сам гонец, весь будто в мыле, бросился к шатру капитана и шмякнул ему на стол пачку писем, выпалив, что «это срочное». И что ответ также требуется срочный.       Вернон молча взял эту пачку и, поднеся к свече — уже начало темнеть, — принялся перебирать. Одно послание было от Талера, его он оставил на потом. Оно могло быть срочным только в том случае, если бы, например, Радовид вдруг решил объявить Темерии войну, и тогда содержало бы на конверте особую пометку. Но ее не было. Далее было письмо от Наталиса, которое он вскрыл сразу и прочел очень внимательно. Отложил. А вот следующее, к его удивлению, было за подписью командира гарнизона одного из сторожевых постов на границе с Аэдирном. Роше знал этого человека достаточно хорошо, так как тот являлся его бывшим сослуживцем и по договоренности, как и практически все остальные пограничники, обо всех спорных происшествиях он тоже первым делом докладывал лично капитану темерского специального отряда. И то, что никаких докладов давненько не случалось, могло означать только одно — дела там шли более-менее. Ну, или наоборот, гарнизон по каким-либо причинам целиком перестал существовать как таковой.       — Вот оно — срочное, — пояснил отдышавшийся гонец, тыча пальцем в это письмо.       Роше уже читал, выхватывая взглядом основное. «…поселка Бурые Листья, что … группа рыцарей в доспехах, с аэдирнскими гербами… в ночное время, безо всяческих упреждений, ворвавшись … был спровоцирован конфликт… убитыми обнаружено пятеро кметов мужеска пола… восемь чужих всадников с их лошадьми также… двое взяты в плен и допрошены…». Насколько он знал, Бурые Листья находились верстах в десяти к юго-востоку от Флотзама. Тишайшее, ничем не примечательное местечко, которое даже скоя’таэли не трогали, так как поживиться там было нечем. Он пробежался по строчкам еще раз на предмет уточнений, ощущая, как в висках и в затылке начинают вспыхивать очажки головной боли, затем перевел взгляд на гонца — это тоже был свой человек, он координировал корреспонденцию Роше в этом регионе и был в курсе многих дел — и медленно спросил его:       — Четыре дня назад, значит?       — Так точно.       — И почему мне сообщили только сегодня?       Гонец переступил с ноги на ногу и прочистил горло.       — Дело в том, капитан, что… эм… капитан гарнизона, Форк, то есть, сначала послал нас, меня и еще двоих солдат, к аэдирнской стороне, до ближайшего их поста на мирные переговоры и чтобы, так сказать, подтвердили или опровергли… — заметив, как Роше сощурился, он поспешил сократить историю. — Но он, пост, то есть, оказался совершенно пуст. Там никого нет. Два населенных пункта рядом — ферма и деревушка кирпичников — тоже разорены и покинуты.       — Ну, неудивительно, — отозвался Роше, про себя подумав, что Аэдирн после стольких-то войн давненько уже находится в полнейшем дерьме, и удивительно только, что государство это до сих пор как-то еще держит свою независимость и ухитряется даже собирать какую-никакую армейку. Но, если всё на самом деле обстояло так, как в донесении, то у него возникал только один вопрос: «Что, черт побери, вообще происходит?».       Вслух же он поинтересовался:       — Значит, задержанных уже допросили?       — Так точно, капитан. Допросили с, хм, пристрастием. Но ничего другого, чего нет в донесении, они не выдали. Капитан сказал, что при них нашли письмо, но нам его не показал. Мы же с ребятами подозреваем, что это просто захмелевшие барончики решили выгулять железо и коней. И надобно бы их призвать к ответственности, но…       Вернон резко выдохнул, не скрывая раздражения.       — Вы подозреваете, значит. И гадаете. Ну-ну, — протянул он. — А аэдирнцы «просто» режут половину деревни. Нет, по-хорошему, мне нужно бы съездить на пост самому, но это ведь черт знает сколько времени займет! — он задумчиво покусал костяшку пальца, затем снова обратился к гонцу. — Задержанных должны каким-то образом доставить поближе.       — Насчет этого, — тот приосанился, — всё уже улажено! Их конвоируют. Инициатива самого капитана Форка.       — Что, в самом деле? — Роше даже отклонился на стуле и всплеснул руками. — Без моего распоряжения?       — Да. Тут, видите ли… — мужчина вдруг снова стушевался, поглядел куда-то вбок. — Солтыс просто взбешен! Это первый случай такого наглого нападения, на его-то тихое место, но он грозится поехать в Вызиму самолично, и требовать там разобраться с оборзевшими соседями, если кто-то что-то не предпримет. Капитан предложил рискованный план по перевозке аэдирнцев к вашему лагерю. Мол, кроме вас эту ситуацию не разрулит никто.       — Кто бы мог подумать, — фыркнул тот недобро. — А он уже в курсе, что мой лагерь отрезан от тракта?       — Пока нет, но я, конечно, сообщу ему об этом по возвращении.       — И что Форк придумал с перевозкой, мне любопытно?       — Ну, в данный момент конвой успешно движется по тракту под прикрытием, на почтовой телеге. В сопровождении лично самого командира и нескольких солдат. Всё, как полагается.       — Он оставил свой пост? — Роше скрипнул зубами.       — Ну, нет. Он назначил заместителя и еще выписал подмогу из Флотзама.       — Так. Получается, вы чешете прямо через повстанческие территории, через леса, кишащие мародерами, бандитами и прочими тварями, — подытожил он, при этом мучительно пытаясь вспомнить, успел ли Иорвет увести «белок» из этого района, или еще нет, и с какой из бригад у того так и не получилось договориться, и если конвой наткнется на засаду… — Еще и подмога из Флотзама! Ну какого черта, а?! Почему не идете по Дыфне до Понтара?       — Капитан, официально, стало быть, подкрепление выписано для борьбы с разведшимися на жальнике гулями. А по реке-то идти еще опаснее… — развел руками гонец. — Близ фактории такой узкий перешеек, и там сейчас постоянный контроль. Нам пришлось бы…       — А да, точно, — в этот момент Роше вспомнил, что сам же настоятельно и требовал усилить досмотр.       Теперь вот боком вышло. Он тихо ругнулся себе под нос.       — И где они спрятали пленных в почтовой-то телеге? — продолжил он затем. — Впрочем, проехали, не это сейчас важно. А важно то, что здесь, в самом лагере принять мне их всё равно негде, да вы и не подберетесь сюда. С телегой-то. Так, смотри и запоминай. Пусть конвойные сворачивают к берегу и берут любую лодку, там теперь полно таких бесхозных валяется, и плывут в затон к юго-западу отсюда, — Вернон указал на карте, — вот сюда, где рыбацкая хата, не перепутай, и передай, чтобы ни одна душа их не видела! Встречать буду я сам. Кому-то еще сообщили?       — Кроме вас, больше никому. Ждем ваших дальнейших распоряжений, капитан. Считаете, нужно отправить кого-то в Венгерберг? Я готов ехать.       — Я тебе поеду! Ты вернешься в Листья и будешь там успокаивать солтыса и всячески заминать происшествие, — Роше поднялся с кресла. — Никому сообщать ни в коем случае не нужно. Я разберусь.       Отпустив гонца, он взял с собой кое-какие нужные ему вещи, потом на всякий случай всё же прочел сообщение Талера и, наконец, запер самые важные бумаги в сейф, а остальные сжег. В послании главы разведки об этом инциденте не было ни строчки, скорее всего, он еще не знал. И пока что знать ему было совсем ни к чему.       Выйдя из палатки он окликнул «ветеранов» — Фенна, Тринадцатого и Силаса — чтобы шли с ним, а с готовностью шагнувшей к нему Бьянке сказал, что та на время остается за главную. И, по своему обыкновению, больше ничего не стал уточнять.              И вот, в сопровождении своих бойцов Роше уже не меньше часа ожидал гостей возле развалин рыбацкого домика на берегу скалистой бухты, которую и указал в качестве пункта назначения. Сам рыбацкий домик, согласно информации Иорвета, был построен на руинах чего-то более внушительного, потому как внутри себя скрывал пусть и тесный, но подвал, весьма удобный для допросов. Собственно, Иорвет и предложил это место в качестве запасного варианта для встреч, но Роше отмел его, так как уж очень не хотелось ему снова оказаться в темном и сыром подземелье, так похожем на флотзамское убежище эльфа. Но, к сожалению, всё же пришлось.       Он немного беспокоился о том, что темерское судно перехватят каэдвенские сторожевые патрули, какие всё чаще встречались и на этом берегу реки, будто Верхний Аэдирн уже принадлежал Хенсельту, но, на счастье, в такое время суток на реке были и другие лодочки — в основном, крестьян, рыбаков и торговцев, после работы возвращавшихся по домам, — и затеряться среди них было проще простого. «А вот Чижик у меня еще получит. «Никого не было, капитан», ага?».       Между тем, успело уже хорошенько стемнеть, однако Роше запретил разводить костер или что-то подобное: света от луны было вполне достаточно, а огонь мог привлечь ненужное внимание. Он уже почти окончательно уверился в том, что Форка и в самом деле перехватили, ну или он канул в лету каким-нибудь другим способом. Мародерам на этих изничтоженных войнами землях уже давно мало чем было поживиться, зато их активно теснили трупоеды всех мастей.       Немного погодя, к их всеобщему неудовольствию со стороны водной глади и камышовых зарослей действительно послышалось глухое бормотание и похрюкивание утопцев.       — Этого только еще не хватало, — проворчал Роше, по инерции проверяя меч на поясе.       Ребята же, не сговариваясь, взяли арбалеты наизготовку.       — С другой стороны, как раз и проверим эти ваши особые посеребренные болты, — добавил он, доставая пачку и раздавая каждому по десять штук. — Имейте в виду, парни, они стоят кучу денег. Только попробуйте мне промахнуться!       Все они были замечательными стрелками, но в это время суток, да еще и против проворных тварей уже нельзя было сказать так однозначно. Солдаты, понимая это, ответили несколько неуверенными кивками.       — А утопцы же не водятся там, где никто не живет, — заметил вдруг Силас.       — А ты у нас ведьмаком теперь заделался? — буркнул Тринадцатый. — По воде столько трупов сплавляется, что живых им не нать. Ну, или в округе в самом деле есть обитаемые села. Нам-то что?       — Да нет, ничего, — ответил тот. — Я просто так сказал.       — Вы бы лучше… — начал было Роше, но договорить он не успел: послышался щелчок арбалетного затвора, и в кустах кто-то с бульканьем забарахтался. — Черт, ты попал уже что ли, Фенн?       Солдат, до этого молча прицеливавшийся, как ошибочно полагали все остальные, просто наугад, повернулся и осклабился, блеснув в темноте довольной улыбкой.       Из кустов на них всех уже таращились выпученные белесые глаза. Раненный в руку утопец подвывал от боли, но тем не менее поспешил принять участие в атаке одним из первых. Серебро, без сомнения, причиняло ему страдания, и всё же инстинкты были сильнее. Роше на всякий случай достал меч, однако чуть позже убедился, что мог и не утруждаться: монстры, шипя и ругаясь на своем языке, уже выбежали на открытое пространство и заскакали по кругу, делая ловкие и резкие попытки наброситься, но каждый раз оказывались отброшены меткими выстрелами.       На несколько минут на берегу воцарился настоящий бедлам. В темноте раздавались вопли и шипение трупоедов, щелчки механизмов, скрип натягиваемой тетивы и радостные смешки бойцов. А затем снова стало тихо. Роше, хмыкнув, убрал оружие:       — Ну, недурно справились, — похвалил он своих ребят. — А теперь давайте-ка соберите и хорошенько промойте все болты.       — Что, прямо из трупов? — удивленно уставился на него Силас.       — Прямо из трупов, — кивнул капитан. — Это дорогие боеприпасы, а утопцы, думается мне, встретятся нам еще не раз. И не порежьтесь там, а то траванетесь чем-нибудь и подохнете в муках.       Делать нечего: переглянувшись, ребята с большой неохотой и отвращением всё же принялись копаться в смердящих, студенистых телах. Роше собирался было задымить трубкой, чтобы заглушить эту вонь, но передумал — некогда было возиться с табаком: со стороны реки послышался тихий характерный плеск воды о дерево, и в затон медленно заползла осевшая чуть ли не по самый борт небольшая лодочка. На ней каким-то образом умещались четыре человека, одетых в гражданские платья, из-под которых кое-где выглядывала кольчуга, а внизу, под их ногами, был спрятан широкий, продолговатый ящик с выжженной на нем эмблемой из перекрещивающихся колосьев. Нетрудно было догадаться, что именно находится внутри этого ящика.       — Ловко сообразили, — сказал Роше вслух, кивком указывая на продырявленную в нескольких местах крышку, из-под которой доносилось мычание и возня, и поздоровался с самим капитаном, Дмитро Форком за руку. Тот несколько самодовольно фыркнул. — Интересно, что вы сказали пограничным патрулям?       — С аэдирнской стороны на Понтаре больше нет патрулей, причем давненько. Тебе ли не знать, Вернон! — ответил Форк, между тем жестом приказывая своим разгружать посудину. — Честно сказать, мы больше опасались «белок», чудищ и мародеров.       — Я имел в виду каэдвенцев. А что до остальных: кого-то из них встретили?       — Чудищ и мародеров, — тот указал на себя и на троих своих спутников, обращая его внимание на кое-где заляпанную кровью одежду и ссадины на лицах и руках, заметить всё это в темноте было непросто. — Еле нашли лодчонку, еле отбились от охранявших ее бандюков. Крепкие попались, черти. Потом мы едва унесли ноги от накерской стаи. Впрочем, мы всё это и у себя частенько видим, че уж, — он огляделся, затем вперил взгляд в разбросанные по берегу трупы утопцев. — Тут-то хоть безопасно?       — Теперь уже, как видишь, более чем. Несите груз в хату, спускайтесь вниз, в подвал, и распаковывайте. Там всё готово.       Форк отдал еще несколько распоряжений, к выполнению которых его люди приступили незамедлительно. Полоски же занимались тем, что прятали вторую лодку там же, где и первую — в камышах.       — Тьфу ты, вот что за жизнь пошла! — наблюдая за суетящимися солдатами, он достал табакерку и закинул щепотку себе в рот, пожевал. — Служили спокойно, и тут те раз! Нападение. А потом нам три дня по хмурому бездорожью, что осталось от тракта, да мимо сожженных хибар колесить… Я уж думал, не довезти нам этот «ценный груз» и вовсе. Не покалечит их кто-то, так сами в этом ящике подохнут. Шеи друг другу поотгрызают, и вся недолга. Всё лучше, чем колотушки переносить, да преть в коробке… Кстати, Вернон, отличная работа! — капитан вдруг сменил тему, повернувшись к нему с улыбкой сквозь седые усы и показав ряд зубов, один из которых был серебряный. — Я про Флотзам-то. Вся округа уже наслышана о том, как ты навел там порядки. Прищучил одну жирную крысу и прогнал ушастого хорька вон. Знал бы ты, сколько крови они у нас попили!       Роше выдавил кривую усмешку. Крайне редко случалось такое, что его заслуги отмечал кто-то, кроме Фольтеста. И еще, кажется, о провокациях со стороны Каэдвена Форку пока не было известно. Оно и к лучшему.       — Догадываюсь. Крыса-то мертва, а вот эльф… Жаль, поймать этого говнюка я так и не смог, — признался он нехотя. — Больно юркий оказался. И, как ты знаешь, «благодарные» жители тут же учинили расправу над городскими нелюдями.       — Ага, как же, слышал. В этом винят вас, специальный отряд. Мол, недоглядели чего-то там. Но, как по мне, так им и надо, курвам востроухим! — на этих словах пожилой офицер смачно плюнул на землю. — И всем остальным. Краснолюдам, которые и вашим, и нашим, а толку… Сам знаешь, если бы одноглазый кинул клич, они немедля похватались бы за вилы. Чего ты молчишь? Разве не это сейчас творится в Аэдирне?       — Да-да, Форк, именно это, — кивнул Роше, желая поскорее свернуть разговор с этого русла. — Чем болтать, ты лучше выкладывай обстоятельства происшествия.       — Капитан Роше, я много слышал о вас, — внезапно вклинился стражник ниже званием, который, видимо, закончил с «распаковкой» раньше всех и, выйдя на поверхность, уже какое-то время грел уши неподалеку.       — А к тебе-то кто обращался, сопляк? — гаркнул на него тот. — Давай, вали отсюда и не мешай!       — Ну-ну, Вернон, постой, — Форк повернулся к парню и дал ему легкий подзатыльник. — Сказано тебе было не встревать, пока не спросят! — и, снова обращаясь к главе Синих Полосок, пояснил, — это мой сын, зовут Сьёрен. Он недавно на службе и еще не знает всех тонкостей. Вот, беру его везде, обучаю потихоньку.       — Вот как? Мм, — Роше всё же оценивающе оглядел этого Сьёрена. Ничего примечательного: обычный селянин, высокий и крепкий, с куцым пухом на подбородке, и без лишних мыслей во взгляде. В самый раз для стражи. — Тогда ясно. Ну, что-то сказать мне хотел?       — Да, — кивнул парень, блестя глазами. — О Синих Полосках каких только слухов не ходит! Не очень хороших. Что вы женщин там насилуете, дома грабите… Но я-то знаю, что вы — герои.       — Да ну? Герои? — Роше даже присвистнул. — Ты, наверное, с дуба рухнул, малец. И не раз. Ладно, свободен, — затем он снова повернулся к Форку-старшему. — Итак, как там всё было? В Бурых Листьях.       Тот зыркнул на сына, чтобы исчез, и затем начал:       — Ну, как-как. Именно так, как в донесении. Ты, это, давай полегче, Вернон. Не зря же я старался и сочинял его полдня! А рука-то у меня не для пера приспособлена. И писаря не выделяют. Мол, самих кормить нечем, хоть тех гулей жри. В общем, — Форк снова сплюнул табак на землю, — мы их дознавали, дознавали, но всё без толку. Молчат, точно те дохлые утопленники. Вот я и решил срочно к тебе везти. Пока солтыс не сообразил накатать послание в Вызиму. Ну, прежде чем ехать. Или пока эти двое, — он явно имел ввиду пленных, — не повесились на своих подвязках.       — Знаешь, это очень правильно, что сначала ко мне, — подбодрил его Роше. — Столица вам сейчас ничем не поможет. Но я всё-таки напишу наместнику об усилении охраны. От монстров, — пояснил он с нажимом, — и прочего говна. И финансирования чуток добавят, чего уж.       Форк охотно покивал, а Вернон продолжил:       — Так что, получается, нападение было хаотичным? Может быть, были убиты какие-то конкретные люди, чем-то насолившие тем рыцарям?       Офицер почесал в затылке, пытаясь припомнить.       — Да нет, вроде. Со слов солтыса, там сразу такая суматоха началась! Ну а потом и мы прибыли, когда уже все метались, как ошпаренные. Двое стариков, значит, в первую очередь, ну потому как они не сильно резвые были. Еще одного спящим на сеновале засекли. Одного здорового мужика, который вышел с вилами, тоже. И последнего зацепили, когда он бежать собрался. Располосовали ему полспины до ребер.       — Хм, из твоего отряда кто-то погиб?       — Нет. Кони аэдирнцев плясали, мы их оттуда глевиями постягивали, и всё. Тех, кто сильно барахтался, прикончили сразу. А эти двое лежали смирненько, их-то мы и взяли. Один из них нам письмо отдал. Вот и вся история.       — Ясно, — протянул Роше, затем, подумав, добавил: — По возвращении сделаете вот что: снимете всю одежду и личные вещи с убитых кметов и, особенно, с нападавших, сохраните ее, а самих их опишете как можно подробнее, вплоть до цвета глаз и волос и приметных черт. Составите, что называется, протокол осмотра. Отправите его мне с гонцом. Трупы же надо будет сжечь.       Капитан гарнизона снова согласно кивнул. Оба помолчали, а затем он всё же решился спросить:       — Кстати, что там слышно-то, кто будет новый король? Ты же должен знать.       — Насчет этого: всё будет по-прежнему, — убежденно ответил Роше, — до установления законного наследника наместником останется Ян Наталис. А ты не переживай, старик, — он фамильярно похлопал того по плечу. — Мы удержим страну. Давай-ка мне письмо, о котором ты говорил.       Взяв листок, он пробежался взглядом по строчкам, изучил печать и подпись. «Нет, пьяные забавы баронов отпадают по всем статьям».       — Что думаешь по этому поводу? — поглядел он на Форка. — Ты же читал.       — Читал, — согласился офицер. — Но язык такой канцелярский… И что до того, что я думаю, то не знаю, Вернон. Как по мне, глупо это, конечно, но вполне возможно. Может, всё было как ты говоришь, и насолили им те кметы, а под расход пошло всё село. Письмецо-то официальное для таких, как эти рыцари, достать не проблема.              Тринадцатого, а так же двух других сопровождающих решено было оставить наверху с приказом стрелять во всё, что движется, а Роше, Силас и Фенн, и оба Форка спустились в подвал. Затхлая, сыроватая вонь, ударившая в нос, заставила Вернона покачнуться от отвращения. Он на мгновение схватился за стену, стараясь справиться с нахлынувшим вдруг мерзостным чувством, но, облизнув губы и кашлянув, справился с собой. В самом деле, ничего страшного тогда не произошло, откуда такая реакция каждый раз? Иорвет ведь и правда был очень внимателен к нему. Роше попытался вспомнить, от чего именно ему было так плохо, но вспомнить удавалось только уютное тепло чужого тела и свежий, тонкий его аромат.       Помотав головой, он толкнул дверь в маленькую, освещенную только несколькими свечами комнатушку. Оба пленника, на первый взгляд типичные аэдирнцы с их густыми черными бровями и светлыми глазами, уже были вытащены из ящика, где проторчали, наверное, не одни сутки с перерывами лишь на еду и туалет. Теперь их, связанных по рукам и ногам усадили за стол. Роше подошел ближе и какое-то время пристально рассматривал их, пока они крутили шеями, разминая затекшие мышцы. Оба были довольно сильно избиты, но не до неузнаваемости, и на них всё еще частично были аэдирнские доспехи. Как заметил Вернон, весьма плохо подогнанные, и даже кое-где надетые не совсем правильно. Любопытно.       Те, в свою очередь, со злостью и неприязнью смотрели на него, и на остальных, и молчали, еще до конца не веря, что больше не находятся в ящике. В итоге, Вернон решил сначала поговорить с тем, кто выглядел и вел себя увереннее, и разрезал на нем кляп. Затем повернулся к Форкам.       — Кто-то из вас пусть садится и записывает все слово в слово, — сказал он. — Только фразы, никаких действий и никакой отсебятины.       Дмитро деловито кивнул и уселся за столик у стены, где для него уже были готовы чернильница с пером и листы бумаги, довольно много. Его сын занял место у стены неподалеку. Роше снова повернулся к пленнику и представился:       — Специальный отряд армии Темерии, капитан Вернон Роше. Вполне может быть, вам обоим обо мне уже известно.       — Впервые слышу, — отозвался тот ожидаемо резко.       — Что ж, бывает. Тогда назови свое имя и звание.       Задержанный выпрямился, зачем-то оглядев его и Силаса, обернулся к Фенну, и потом только ответил:       — Роберт Кигель. Я тоже капитан, как и вы.       — Ну, — хмыкнул Роше, — Выходит, нас тут три капитана собралось? Как по мне, отличное название для кабака. Ладно, далее. Где служишь?       — Четвертый кавалерийский полк армии Аэдирна, — отчеканил Кигель.       Роше чуть закусил губу. По правде говоря, он был не слишком хорошо знаком с составом армии восточного соседа Темерии, тем более сейчас, когда речь едва ли вообще могла идти хоть о какой-то регулярной армии. Но этот полк имел полное право на существование.       — И кто в нем командующий? — спросил он.       — Генерал Даллас.       А вот такого имени он уж точно не знал. Что тоже было очень любопытно.       — Форк, ты пишешь?       — Да. В слове «Даллас» две «л»?       — Так, — Роше снова обратился к аэдирнцу, — с кем вы пошли в атаку? Сколько вас было человек? Называй поименно и должности.       Тот с готовностью принялся перечислять, а Роше пристально наблюдал за ним.       — Хорошо, — сказал он, наконец. — Еще раз.       — Еще раз перечислить? — удивился Кигель.       — Да, еще раз. Можно в произвольном порядке.       Чуть прищурившись, тот снова перечислил всех, в том же порядке, в каком назвал их и в первый раз. Форк вносил коррективы.       — Угу, — Роше взял листок у стражника и, вперив взгляд в строчки, сказал: — давай-ка еще разок.       Аэдирнец перечислил всех снова, ни разу не ошибившись.       — Это мои товарищи, капитан, — возмутился он, закончив. — Я служу с ними вместе вот уже два года! Разве я забыл бы, как их зовут?       — Понимаю, вряд ли. Как вы добрались до Бурых Листьев? Перешли Дыфню или приплыли Понтаром?       — Перешли Дыфню вброд. Там, где пороги. И обошли Махакам.       «И никто из краснолюдских разведчиков их не заметил и не перехватил? Тоже странно»       — Ладно. Так где, говоришь, ты служил?       — В четвертом кавалерийском полку!       — Кто был твоим командиром?       — Даллас! — аэдирнец начал раздражаться. — Зачем вы спрашиваете об этом по сто раз?       «У него приличные рыцарские доспехи, и хороший меч. Но он не из знатного рода, и не имеет к нему никакого отношения. Любой дворяшка, даже самый завалящий, да и не дворяшка тоже, тут же поспешили бы сообщить свой титул и всех покровителей, какие есть. А к имени генерала добавил какое-нибудь «князь» или «герцог», потому что, не знаю где там как, а на Севере простолюдинов генералами делают лишь в исключительных случаях. И эти случаи у всех на слуху».       — Кто отдал приказ о нападении?       Тот моргнул.       — Принц Стеннис.       — Вам лично приказал?       — Нет, — тот покачал головой. — Нам поступило письмо от комадующего.       — Нам — это кому? Далласу и тебе?       — Д-да, — чуть запнувшись, ответил он.       — Это письмо? — Роше достал из кармана бумагу с печатью, развернул.       — Да, это оно.       — Письмо за подписью лично принца Стенниса. Оно поступило к Далласу, а найдено было у тебя. Зачем командир отдал тебе письмо?       — Затем, что если нас схватят, — ответил Кигель, снова обретя самообладание, — у нас было бы доказательство того, что мы действовали не своевольно, а по приказу.       — Хорошо. Где сейчас принц? В Венгерберге, должно быть?       Аэдирнец посмотрел на него, как на дурачка.       — Принц сейчас в Вергене, это всем известно. Он готовится к обороне города. Разве вы не должны знать об этом?       — Мне просто интересно: принц что, поехал башкой?       — Простите?       Роше со вздохом присел на край стола рядом с задержанным и объяснил:       — Ну смотри, он готовится к обороне от многократно превосходящих его войско сил короля Хенсельта, и при этом у него хватает наглости отправить кучку конных разбойников в Темерию. На самоубийственную миссию и с письмом в придачу. Для чего? С какой целью?       — С целью… — Кигель напрягся, — я не знаю! Мне не положено это знать. Я просто выполняю приказы.       — Чьи?       — Принца Стенниса! Вы что, идиот? Или с первого раза не понимаете?       Роше молча посмотрел на него. А затем коротко и резко ударил его в челюсть. Тот вскрикнул, покачнулся на стуле и повалился бы на спину, если бы Фенн, стоявший позади, не поддержал его. Усадив мужчину ровно, он снова отошел к стене. Пленный сел, уставившись перед собой и стиснув зубы. От шипованной перчатки Роше на его щеке, и без того сизой от синяков, появилось несколько свежих ссадин.       — Ты немного не в том положении, Кигель, чтобы называть меня идиотом, — процедил Роше, пока мужчина переживал вспышку боли. — Итак, от кого поступил приказ?       — От принца Стенниса, — выпалил тот, глядя на него с презрением. — Меня били в каморке стражников, капитан. Два дня подряд. Легкой оплеухой вы меня не удивите.       — Я тут не для того, чтобы тебя удивлять. Приказ поступил от Далласа?       — Да.       — Или от принца Стенниса?       — Проклятье, от обоих!       — От обоих сразу? Они пришли к тебе лично?       — Прислали письмо! Вот оно, вы его сами видели и читали.       — И письмо от командующего тоже было? Он передал тебе в руки распоряжение Стенниса, а свой приказ отправил почтой?       — Приказ передал устно, черт бы вас побрал!       Роше снова взял со стола бумагу и поднес к лицу допрашиваемого. «Нет, он ни хрена не понимает в устройстве армии, иерархии и сопровождающей ее бюрократии».       — Глянь, на нем подпись принца и королевская печать. А Стеннис еще не король. Или он успел смотаться на коронацию в Венгерберг?       — Я не знаю. Может быть. Я только выполняю приказы.       Вернон помолчал.       — На кого ты работаешь? — спросил он, наконец.       — Я служу Аэдирну. В четвертом кавалерийском полку. Под командованием генерала Далласа.       — Ну, тут ты бессовестно врешь.       — Это правда, — с отчаянием возразил тот. — Я не знаю цель этой атаки. Нам приказали, и мы сделали. Если вы, капитан, служили простым солдатом, а не были награждены званием по праву рождения, как какой-нибудь граф, то должны понимать, что вопросов мы не задаем.       «Простой солдат. Как же, в доспехах, которыми и Зельткирк бы в свое время не побрезговал».       — Я служил, — кивнул Роше, — и вопросов не задавал, это точно. Фенн, разожги-ка камин!       Темерец немедленно приступил к выполнению.       — Мы тут надолго, ребята, — Вернон поглядел на одного пленника и на другого, затем на обоих Форков, на своих ребят, — если не согреемся, то к утру все сляжем с пневмонией.       Никто ничего ему не ответил. Тогда он поднялся наверх и поинтересовался у Тринадцатого, все ли тихо снаружи. Тот ответил утвердительно. Двое других стражников стояли чуть поодаль, переговариваясь. Роше окинул их внимательным взглядом, а затем подошел поближе к своему бойцу и тихо сказал ему:       — Всё это пахнет как-то не очень. Если выкинут какой-то подозрительный фокус, вяжи обоих.       — Так точно, — кивнул боец, поудобнее перехватывая арбалет.       На пути вниз его встретил Форк-старший.       — Вернон, можно с тобой поговорить?       — О чем еще? — нахмурился тот.       Мужчина вздохнул, зачем-то обернувшись на дверь позади себя.       — Слушай, я про Сьёрена, — он вздохнул еще раз, — дело в том, что он не просто так про Синие Полоски заговорил. Он хочет вступить в твой отряд.       — В мой отряд? Эта-то каланча со снулым взглядом?       — Да… Сам знаешь, когда после войны развелось «белок», они стали настоящей напастью. И всё поправилось только после того, как вы с ребятами принялись за работу. С тех пор мой парень просто бредит этой службой!       Роше слушал его, скрестив руки на груди, затем, наконец, ответил:       — Ханурики и тупицы мне не нужны. Пусть сначала досидит до конца допроса. Потом посмотрим.       Отец нехотя, явно все еще сомневаясь, кивнул.       — Итак, — Роше вернулся в комнату, — на чем мы остановились? Задержанный Кигель собрался рассказать мне в подробностях, кто, когда и зачем его нанял.       Названный поднял голову и со всем презрением начал:       — Генерал Даллас нанял, я служу Аэ… — голос его оборвался и захлебнулся, когда кулак Вернона угодил ему в кадык.       — Фенн, давай раздевай его. Посмотрим, может, в шмотках что интересное проглядели.       Ни слова не говоря, тот принялся стаскивать с Кигеля остатки доспехов и всё остальное. Роше внимательно осматривал каждую вещь, но ничего особенного не нашел. Затем перевел взгляд на тело задержанного. Тот брыкался, матерился и кидал возмущенные взгляды на всех присутствующих. Вернона интересовали какие-либо отличительные знаки — татуировки, шрамы, да даже родимые пятна, — в свете разожженного камина было видно лучше, но он не обнаружил ничего, кроме нескольких побелевших рубцов от порезов, типичных для бойца, и красных пятен от недавно пережитого герпеса. Заглянул ему за спину и осмотрел ладони: на них от заметил обычные застарелые мозоли, какими часто могут пощеголять мечники. А также занятые тяжелой ручной работой крестьяне, кузнецы и ремесленники.       — Где там его оружие? — поинтересовался он вслух.       Форк продемонстрировал ему обычный одноручный аэдирнский меч, явно ставший теперь его трофеем. А мозоли у Кигеля были на обеих руках.       — Так ты амбидекстр, получается? Или это тебе конские вожжи так ладошки натерли?       Бывший хозяин меча в замешательстве поглядел на него, явно не знакомый со значением слова «амбидекстр».       — Ладно. Так на кого ты работаешь? И вся твоя шайка-лейка? А твой товарищ? — Роше подошел ко второму пленному. — Фенн, ты знаешь, что делать.       Солдат, хмыкнув, быстро вытряхнул из одежды и второго. При этом уверенности у аэдирнцев заметно поубавилось. Мало кто может чувствовать себя невозмутимо, будучи абсолютно голым в присутствии неприятеля. Уж Роше-то это теперь было известно очень хорошо. Он бегло осмотрел второго тоже, затем вернулся к первому.       — Ну, отвечать будешь?       — Принц. Стеннис. Аэдирнский, — сквозь зубы прошипел тот.       — Неправильно, — Роше ткнул кулаком ему под ребра в нужном месте, вызвав характерный короткий и тихий хруст, с каким в кости появляется трещина, и краем глаза отметил, как сынок Форка растеряно переступил с ноги на ногу, — я, конечно, пока с ним не общался, но сдается мне, что он не такой уж и кретин, ваш принц.       Отдышавшись, Кигель бросил:       — Ну тогда встретьтесь и убедитесь в этом лично.       — Обязательно, как будет минутка, загляну в Верген. Назовешь уже имя работодателя?       Тот промолчал, отвернувшись к стене. Вернон, вздохнув, отошел к камину и аккуратно пристроил к решетке небольшое железное клеймо на длинной рукоятке. Никаких знаков на клейме не было, просто кружок с перекрестьем. Сьёрен нервно сглотнул, наблюдая за его действиями, но ничего спросить так и не решился.       — Слушай, Вернон, а это… необходимо? — прокашлявшись, спросил Форк-старший, поглядывая на сына с беспокойством.       Роше повернулся к нему и кивнул.       — Ты лучше выйди, — сказал он старику, — Силас. Садись за стол, теперь ты за писаря.       Форк заикнулся было о том, что всё нормально, и он останется, но Роше не обратил на это никакого внимания, поспешив закрыть за капитаном дверь.       — Так, щегол, — обратился он к Кигелю, — я не собираюсь торчать тут до утра. Выбирай, с чего начнем: сократим количество пальцев или добавим модных татуировок?       Аэдирнец, не отрываясь, глядел на постепенно раскаляющийся инструмент. Его грудь, покрывшаяся бисеринами пота, быстро-быстро вздымалась.       — Пять кметов, Кигель, — напомнил ему Роше, — И это только мужчины. Про женщин и детей в отчете не было ничего. А ведь жертвы были и среди них, верно?       — Капитан, — подал голос Форк-младший, — никто из женщин не пострадал. Только вышедшие на защиту мужики.       «Десятерых бронированных конников завалили обычные пограничники?», думал Роше, «и кметы? Кметы и стражники убили восьмерых рыцарей и двоих взяли в плен…».       — Ну, выбрал?       Вместо ответа мужчина помотал головой. Вздохнув, Роше снова позвал Фенна в помощники, и вдвоем они перевязали руки сильно сопротивляющегося «рыцаря» вперед и уложили их на стол.       — Я ни за что не поверю, что группа из десяти латников с мечами огребла от кметов, при этом застав их деревеньку врасплох поздно ночью. И не сбежали, когда явилась стража. Вы что, все до единого были пьяны, как свиньи?       — Капитан, никаких признаков опьянения они не…это… не обнаружились, — снова встрял сын Форка, изо всех сил стараясь изобразить канцелярский язык.       — Тогда какие же вы рыцари, если даже на трезвую не можете одолеть крестьян? — Роше схватил Кигеля за руку и приставил кинжал к его мизинцу, уперев лезвие в промежуток между фалангами. — Короче, я сделал выбор за тебя. Банально, но эффективно, и не слишком грязно. Если хочешь сохранить палец, говори имя нанимателя.       Кигель молчал, глядя ему в глаза. Остальные тоже молчали.       — Ты что, правда отрежешь его? — проговорил тот, неверяще качая головой. — Так вот какие у вас в Темерии методы?       — Поверь, я — сама святость. И потом, разве в Каэдвене какие-то другие методы?       — При чем тут Каэдвен? Я из Аэдирна!       Роше на мгновение раздраженно стиснул зубы, затем, не прекращая смотреть на него в ответ, опустил лезвие вниз. Приглушенный скрип кости по металлу прорезал тишину, и, казалось, больше ничего не произошло. Кигель уставился на свою руку, до конца еще не веря, но его рот с каждой секундой открывался всё шире и шире, пока, наконец, резко не захлопнулся, а сам пленный так и не издал ни звука. Сдержался.       — Без одного пальца орудовать мечом уже заметно тяжелее, — сказал Вернон. — Хотя мне-то откуда об этом знать. Однако догадываюсь, что без двух станет и вовсе невозможно. Во всяком случае, среди дезертиров это классика — калечить себя подобным образом.       Силас оторвался от старательного выписывания букв, чтобы полюбоваться на отрезанный мизинец и на кисть руки Кигеля, из которых сочилась кровь, разливаясь по столу. Роше, не дождавшись ответа, снял с каминной решетки клеймо и приставил раскалившееся навершие к ране.       — Нет! — вдруг резко завопил и задергался Кигель. — Что?.. Не надо!       Его громкий, пронзительный вопль ударился о стены, затем сменился мучительным стоном.       — Зачем жечь?.. Ублюдок! — с трудом выговорил он, как мог пытаясь спрятать руку. — Сука, как же больно!..Ааа…       — Рана может инфицироваться и загноиться, — пояснил Роше, изо всех сил пропуская «ублюдка» мимо ушей. — Да и крови ты потеряешь прилично. Не знал, что в армии раны прижигают?       — Знал…       — Так кто тебя нанял? Сколько их было? Как выглядели? Говори всё, что знаешь, — Роше между делом вернул клеймо на решетку.       От очага исходил ощутимый жар, но в каменном подвале все равно было сыровато и прохладно. И воняло горелым мясом.       — Принц Стеннис, — ответил тот, плечом утирая пот с лица.       Роше посмотрел на Сьёрена. Парень, слегка побледневший, не отрывал взгляда от дымящегося обрубка и молчал, больше не встревая с комментариями. А жаль, его вставки были весьма информативными. Второй же пленник, забившись в самый дальний угол, старался даже не дышать. Что тоже о многом говорило.       — Пять кметов в разоренной деревне, Кигель. И принц, отдавший приказ лично. Ты хоть понимаешь, что это значит? — Вернон снова склонился над ним, — Или, может, ты жил в глухом болоте и знать не знал о том, что творилось в мире последнюю десятилетку? — тот молчал, с тоской глядя на свою искалеченную руку. — Кигель, это объявление войны. Если ты из Аэдирна, то тебя должно хоть немного беспокоить то, что будет дальше. И то, что происходит сейчас. Страна охвачена восстанием, у вас, по сути, уже нет единой армии, нет ни короля, ни главнокомандующего, основные силы стянуты к Долине Понтара. Принц сидит в осажденном Вергене и носу оттуда не кажет. Думаешь, ему нужна война еще и с Темерией?       Он помолчал, ожидая хоть какой-то реакции, но ее не последовало. Тогда он добавил:       — Думаешь, к западу от Махакама одни тупицы собрались? Или это твой наниматель так думает?       Так и не дождавшись ответа, Роше снова взялся за нож и, немедля, отхватил ему и второй палец, безымянный. Так же прижег его, терпеливо переждав серию полузадушенных криков.       — Кигель, пораскинь мозгами. Мы можем так до тех пор, пока от тебя не останется одна только кочерыжка.       — Почему бы… — тот поднял голову и облизнул пересохший рот, — просто не избить меня? До полусмерти. Зачем так?       — Ты крепкий парень. И тебя уже били. Безрезультатно, как я вижу.       — А тут результат есть?       — Хм, ты прав, — капитан сходил до камина и вернулся с клеймом. — Видимо, ты привычный к боли, или что.       Он схватил аэдирнца за волосы, чтобы не сильно дергался, и приложил раскаленный наконечник к его пупку, вдавил. В тишине раздалось шипение прижигаемой кожи и утробный рык вырывающегося мужчины. Он изо всех сил пытался избежать инструмента, но не мог.       — Чтоб тебя так же пытали, сука ты! — выплюнул он, явно с трудом подавляя тошноту.       — Стойкий оловянный солдатик, — протянул Роше. — Давай-ка еще раз.       Он повторил процедуру, заново нагрев клеймо в огне. По лицу Кигеля градом катились пот и слезы, из уголков губ сочилась слюна, но он упрямо молчал. «Он не солдат и не привык к боли, и всё же держится хорошо».       — Попробуем с ногтями? — предложил ему Вернон. — Или ты потихоньку начнешь говорить?       Кигель молчал. Вернон устало потер лицо, снял с себя шаперон — становилось уже жарковато.       — Фенн, что там с дымоходом? Мы тут не угорим все?       — Никак нет, капитан! — ответил тот. — Я, когда разжигал, в трубе видел небо.       — Ясно, — Роше снова подцепил клеймо и направился с ним к аэдирнцу. — Подмышки. Крайне чувствительное место, — он взялся за мокрое от пота плечо мужчины и, с силой отведя его руку, сунул раскаленный инструмент прямо во впадину.       Это оказалось то, что нужно. Успокоившийся было Кигель снова пронзительно завизжал и вырвался, упав вместе со стулом.       — Блядский же потрох!.. — выл он, — хватит!.. Не надо там!..       — Регулярные войска Темерии войдут в ваш разоренный Аэдирн и поимеют его, как шлюху. Ты этого хочешь? — Вернон пнул его в пах.       Кигель продолжал кататься и выть. Роше, поймав его, приложил клеймо между его лопаток, заставив выгнуться уже в другую сторону и заорать еще сильнее. Привязанный к стулу, тот всё равно пытался сбежать под стол. И, кажется, был уже на грани. Вот-вот отключится.       — Хватит!.. Хватит!..       — Если я сдеру с тебя шкуру, прижигать будет еще больнее, — сказал ему темерец. — Но ты не то, что не умрешь — даже сознание не потеряешь.       В ответ были только всхлипы и вой. Цокнув, Роше взял со стола кинжал и привычным движением сделал один длинный надрез на его плече, подцепил край и провел под ним лезвием, отделяя кожу от мышц. Кровь вяло потекла из раны. И вслед за этим послышался глухой грузный стук — как оказалось, это Сьёрен не выдержал и свалился в обморок. Фенн молча передал Силасу мешочек с монетами, и оба, посмеиваясь, повернулись к командиру.       — Привести его в чувство? — поинтересовался Фенн. — Или пусть полежит?       — Хер с ним, пусть лежит, — отмахнулся Роше, занятый нагреванием инструмента.       — Хватит, пожалуйста! Как тебя там… Роше! — вопил аэдирнец почти уже в беспамятстве, с ужасом наблюдая за его действиями.       — Чего-чего? — тот отложил клеймо и приподнял голову Кигеля за волосы, прислушиваясь. — Ну, будешь говорить?       — Я всё скажу!.. Только не надо больше… не убивай… прошу…       В его типично аэдирнском говоре теперь очень отчетливо слышались окающие каэдвенские нотки.       — Ты же не деревенщина? — спросил его Вернон. — Откуда ты? Из Ард-Каррайга?       — Из… Даэвона…              На протяжении последующих нескольких часов Роше узнавал много новых подробностей этого дела. О том, что Кигель — это настоящее имя, что аэдирнские доспехи им выдали перед операцией, и до этого ни он, ни остальные участники отряда ни разу даже не надевали ничего подобного. Что он совсем не мечник, а и вовсе кузнец средней руки, чьим занятием были в основном молотки и гвозди. Был осужденн за кражу хлебного каравая в голодный год, которую, впрочем, не совершал, и отбывал незаслуженное наказание в даэвонской темнице. Что приятелей своих он видел впервые в жизни, и их всех заставили запомнить имена друг друга для правдоподобности. И он запомнил, как мог. Им пообещали свободу, снятие всех обвинений и доспехи с лошадьми в подарок, если удастся сбежать после удачного нападения. Важно было только «засветить аэдирнские цвета» и «навести шороху».       — Где ты выучил аэдирнский говор? — усмехнулся Роше. — Звучало очень правдоподобно.       — У нас в городе целая община выходцев из Венгерберга, — ответил тот, — я слушал и научился.       Вернон подумал о том, как ему самому с огромным трудом удалось избавиться от просторечного выговора и очистить свою речь от мата и междометий, и сколько времени всё это заняло, не говоря уж о том, каких мук ему стоило научиться грамоте.       Наконец, они добрались до нанимателя.       — Это был не то чтобы богатый или знатный человек, нет, — задумчиво бормотал Кигель, уже окая вволю. — Я бы сказал, что подмастерье колдуна какого-нибудь. Он умел такие штуки… зажег факел, едва коснувшись его.       Роше нахмурился. «Подмастерье колдуна? Что ж, картинка складывается еще отчетливее… Отправил своего подсосника, чтобы не светить мордой, Детмольд? Это точно твоих корявых рук дело».       — Как его звали?       — Я не знаю.       — И вы ему сходу поверили? Ты и твои новоиспеченные приятели.       Кигель поднял на него всё еще красные от слез глаза.       — Парень освободил нас и вывел из тюрьмы. Со стражей у него всё было схвачено, он показал им какие-то бумажки, и они пропустили. А потом выдал нам то письмо, сказал, что оно от Стенниса. Аэдирнского принца.       — Нда. И никто из вас не заподозрил подвоха. Ладно, давно ты научился ездить на лошади?       — Так и не научился толком. Я всю жизнь был городским кузнецом, и шансов разъезжать на коне у меня было немного. Разве что на козлах телеги.       — Всё понятно, — кивнул Роше. — Лошади испугались и понесли, и вы с ними не справились. Вернемся к подмастерью колдуна, как он выглядел? Опиши как можно подробнее.       — Как выглядел… не знаю я, темно было. Ну, тощий и лысый. Это я точно помню. Рожа страшная, как у нетопыря.              Решив сделать перерыв, Вернон вовсю обмозговывал информацию. Было несколько нестыковок. Например, в том, что Детмольд для этой операции мог нанять и обычных аэдирнских военных, из числа тех, что недавно присягнул его королю. Или наемников, коих всегда и везде было в достатке. На худой конец, своих же каэдвенцев. Все они, будучи профессионалами, справились бы куда лучше, разорив населенные пункты и скрывшись, почти нетронутые.       — Кигель, я вот не пойму, — наконец, он снова заговорил с пленным, — как вы решились на это? Неужели не подумали, что место может хорошо охраняться? На границе-то.       — Нам сказали, что деревушка небольшая, и охраняется плохо.       — И вы не ожидали, что гарнизон прибудет так скоро?       — Мы не знали, что там гарнизон. Откуда? Границы ведь начерчены на картах, а не на земле. Как разобрать, где именно кончается Аэдирн и начинается Темерия? Мы наткнулись на несколько пустующих сел, прежде чем добрались до ближайшего, который был бы с темерскими лилиями на флагах. Начали с трактира. Он с полверсты рядом был.       — Трактир «Гром у причала»? — Роше вспомнил, что именно в те окрестности он и отправил недавно стражу, чтобы они хватали всех скоя’таэлей и других неблагополучных личностей. — Его тоже зацепили?       — Да. Там было немного народу, но все какие-то злобные что ли. Потом мы уже поняли, что там одни бандиты собираются. И бабы продажные, куда без них. Баб мы не тронули, да и головорезов тоже, испугались. Но кто-то из шлюх или трактирных, видимо, сбежал, чтобы предупредить стражу. Мы точно слышали стук копыт, и поспешили ехать дальше. Надеялись проскочить побыстрее.       — Куда потом собирались ехать? Я имею в виду, после всего.       — Нам сказали, что можно будет назад в Каэдвен, и никто нас не тронет.       — Да ну? — Роше не верилось, что кузнец, пусть он и простолюдин обыкновенный, может быть настолько наивным.       Следом пришел черед и второго пленного. С ним дело пошло куда резвее, он весьма охотно рассказывал всё, что не рассказал предыдущий, да так, что Силас начал жаловаться на боль в руке, которая, как и у капитана Форка, так же не была приспособлена к перу. Видимо, каэдвенец надеялся на то, что его отпустят. Напрасно, конечно. Но, во всяком случае, он был счастлив, что пока что все его пальцы были при нем, и он не обзавелся ни ожогами, ни дополнительными ранами и синяками.       — Почему они не купили солдат? Я не понимаю, — оставив его, бормотал Роше, обращаясь сам к себе, и тер виски. — Зачем нужны были именно простаки-неумехи? — тут он вдруг осекся, посмотрел прямо перед собой.       «Они не должны были выжить. Нападавших, всех до единого, должны были перерезать стражники или кметы. И тогда некому было бы говорить правду, даже под пытками, и некого искать. Концы в воду, что называется»              Когда допрос был окончен, он бегло перечитал протокол. Записано всё было верно и строго по инструкции, вот только ошибок в писанине Форка было едва ли не больше, чем самих слов. А когда за дело взялся Силас, всё стало только хуже — некоторые знаки вообще были в зеркальном отражении, как у ребенка. Деваться некуда, Роше поставил на каждой странице свою подпись и аккуратно свернул листки в рулончик, перевязал и спрятал в карман. Оба его бойца тем временем прибирались в помещении, уничтожая следы их пребывания тут.       «Детмольд, старый же ты хрен. Что ты творишь вообще?» думал он, выбираясь, наконец, из дома. На горизонте уже обозначилась ярко-синяя с розовым полоса зари. День обещался быть теплым. «Полагаешь себя ловчее всех, колдунишка?», продолжал он, зевая до слез, «Нет, действительно, что может быть проще, чем дешевая попытка стравить страну без короля и неопытного, самонадеянного принца, на территории которых претендуешь? А затем, ослабленных, измотанных войной, захватить их на раз-два. Отличная стратегия». Вот только сомнительно, что Хенсельт имеет даже малейшие подозрения о действиях своей «правой руки». Безусловно, это была смелая, хоть и спорная, но инициатива самого чародея, явно рассчитывавшего на малую эффективность сыскной службы Темерии. Весьма странная, после провала его попытки во Флотзаме.       От размышлений его оторвал Тринадцатый, который спросил, что делать со стражей.       — Они вели себя хорошо, — пояснил он с ухмылкой и кивнул в сторону обоих солдат, мирно сопящих под молодой ивой.       — Тогда вопросов к ним нет. Пусть едут назад в Темерию.       Следом за ним на улицу вышли уставшие Форки, отец и сын.       — Ну что, щенок, когда записываться будем? — ехидно спросил Роше у младшего.       Тот сглотнул и, помолчав, попрощался с ним кивком. После чего нетвердым шагом двинулся в сторону лодки, по пути будя остальных.       — Слабоват твой пацан, — сказал Роше старшему. — Как так вышло?       — Мать у него была пряха, вот и передалось, — отозвался тот, впрочем, безо всякой досады.       — Да ты и сам, дедуля, хватку-то порастерял.       — Вернон, — офицер посмотрел на него прямо, — когда ты только поступил на службу, и не знал с какой стороны пику держать, я уже навоевался вдоволь. Знаешь, зачем я пошел стражником в пограничный поселок? Затем, чтобы мне приходилось, в случае чего, лишь хорошенько разминать кулаки и дубинки, но не более. А вот ты пошел дальше.       — Я делаю это на благо нашей Родины, — нахмурился тот. — И больше ни для чего. А вот вы в своей кутузке добились бы только того, что те двое через неделю скончались бы от побоев и истощения, не проронив ни слова.       — Нет, ты меня не понял. Я совсем о другом говорю. Сьёрен, он никак не предназначен для такой службы, как у тебя.       — Ну, если ты об этом, — Роше чуть осадил, — тогда, я думаю, ему уже всё ясно.       — Хорошо, если так.       — А если еще раз заикнется об этом, то передай, что это только цветочки.       — Передам обязательно.       Форк замолчал, как-то осоловело глядя перед собой. А в голове у Роше, между тем, роились мысли, одна интереснее другой, но вот времени, чтобы предпринять хоть что-то существенное, оставалось мало. Раз уж выяснилось, что эти крестьяне были куплены, то, как он полагал, должен был быть и наблюдатель, контролер, который и проверил бы, что они благополучно выполнили свое задание и мертвы. Однако никто о нем не сказал ни слова.       — Вы прочесывали округу? — на всякий случай спросил он капитана гарнизона, уже заранее зная, что ответ будет отрицательным. — Не находили никого подозрительного?       — Прочесывали. Не находили, — ожидаемо отозвался тот.       — Значит, слушай еще инструкцию, а по возвращении передай и другим постам: приказ хватать всех чужих, кто вызывает хоть какое-то подозрение. Хватать и сажать в каземат, и пока не допрашивать. Бумагу нужную я пришлю потом. И приеду лично, как только время будет.       — Как это сажать-то? Прямо всех? — офицеру эта мысль явно не понравилась. — А кормить мы их чем будем?       — Форк, дружище, ты меня прямо-таки разочаровываешь, — покачал головой Вернон, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить старому товарищу. — Зачем же их кормить? Раз в пару дней киньте какого-нибудь говна, чтобы только не подохли, и пойдет.       Форк почесал в затылке и всё-таки кивнул, а после поинтересовался:       — А с этими каэдвенцами что делаем?       — Снова пакуете их в ящик и везете к себе на пост. Пленных зашить и перевязать, поддерживать в сносном состоянии. Оба они дурковаты, так что пусть свято верят в то, что их отпустят, если будут сговорчивее. С тебя же требуется, во что бы то ни стало, убедить солтыса не писать в столицу, и вообще никому, молчать в тряпочку. Если надо, повяжи его самого и обвини в пособничестве. До поры до времени. Потом, если надо будет, обвинения снимем.       — Боже мой… Обвинить честного человека в пособничестве?       Роше поглядел на него в еще большем изумлении.       — Нет, Митько, как уйдешь в отставку, — сказал он, — поезжай всё-таки к нам в Вызиму, в лечебницу Пророка Лебеды, например. Кусты подстригать. Уж очень ты размяк.       — Че это размяк-то?! — тут же вскинулся тот. — А кто тебе через опасную местность пленных приволок, а? Так сказать, в подарочной коробке и чуть ли не с бантиком на крышке! Я до сих пор с тремя за раз справляюсь, не глядя!       — Речь уже не о них, а о возможном пособнике той наглой бучи, — Вернон не сдавался, буравя его пронизывающим взглядом.       Форк хотел было возразить, что знает солтыса уже лет пять, и что он приличный мужик, хоть и вспыльчивый порой, но уже понял, что спорить с капитаном Синих Полосок — дело пустое и неблагодарное. Не ровен час, самого обвинят в содействии смутьянам, подумал он, а вслух сказал:       — Если ты не хочешь, чтобы в Темерии об этом кто-то узнал, то не лучше ли подержать их тут? Подвал-то удобный.       — Не могу. Каэдвенцы могут шарить по этой местности, с них станется. И если тут обнаружится любопытнейший темерский караул, охраняющий дощатые развалины, то, как думаешь, что они предпримут?       — Ну, знать не знаю я, что предпримут, но в целом с тобой согласен. К нам — так к нам.       — Подожди еще, мне нужно будет передать с тобой пару строчек, пока не забыл, — с этими словами Роше вернулся в подвал.       Чернил осталось на донышке. Он разбавил их водой и поспешно нацарапал послание для гонца, в котором были указания для того немедленно отправляться в Каэдвен, в столицу, по указанному адресу и, с пометкой «устно», передать кому нужно информацию. Следом шли приметы разыскиваемого «подмастерье» и условие доставить его к Форку обязательно живьем.       Форк принял и прочел записку, хоть она предназначалась и не ему.       — Надеюсь, не мне надо будет допрашивать этого «подмастерье»? — с недовольством буркнул он.       — Нет, конечно! Этого я тоже допрошу сам.       Тот снова что-то пробурчал, уже неразборчиво, но с явным облегчением.       — Я вот честно тебе скажу, Митько, — со вздохом протянул Роше, решив последовать его примеру и пожевать табак, раз уж прикурить его было не от чего: камин уже загасили. — Дело — дрянь. Настоящая дрянь, — он поморщился: табак оказался горче, чем ушная сера. — В Вызиме никак не должны узнать об этом, понимаешь? И тем более в Венгерберге. Тем более принц Стеннис. Будь он разумным правителем, дело уладилось бы быстро. Но, знаешь, я привык не доверять ничему, что вызывает хоть какое-то подозрение. А принц пока что только его и вызывает.       — Понимаю. Провокация же, мать ее.       Вернон кивнул и устало потер уголок глаза.       — Она самая. Наглая и скверно скроенная. Парни признались, но что с того? Нам придется предъявить что-то Каэдвену или Аэдирну, или молчать до повторной акции.       — Хм… ну, это уже вы там наверху решаете… — замялся Форк, явно не желая брать на себя такую ответственность, и даже хотя бы выслушать.       — Именно, — сказал Роше, хорошо его понимая, — решим. Бывай тогда. Еще увидимся.       — Угу, надеюсь, наших лошадей там никто не съел, чтоб их. И телегу на дрова не пустил.       Они обменялись рукопожатием, а потом Роше подождал, пока солдаты гарнизона снова уложат груз, ведущий себя уже гораздо спокойнее, в лодку, рассядутся в ней и отчалят от берега.              После этого он наблюдал уже за тем, как троица его собственных ребят тащат их лодку к берегу, и продолжал жевать и выплевывать сухие табачные листочки, от которых не было никакого толку.       — Парни, слушайте сюда, — обратился к своим Роше, когда они закончили. — От Арнольта мы избавились, чтобы замять конфликт, и с этими всё будет точно так же. Чтобы никому про них ни слова, даже своим, даже Бьянке. И тем более Геральту. Всё ясно?       Те согласно покивали головами.       — И вот еще что, — продолжил он, — передадите всем по цепочке: приказы вам отдаю только я и никто больше, надеюсь, это понятно? Хорошо. С каэдвенцами якшание прекратить, ни о чем с ними, кроме погоды не разговаривать, никуда по их просьбам не ходить и ни в чем не помогать.       Требование это показалось им немного странноватым, тем более теперь, когда осуществить его было труднее — оба лагеря невольно сблизились, и такое резкое отчуждение могло вызвать много вопросов. Но раз командир сказал, то… Тем более, что требование это было вполне понятно тем, кто присутствовал на допросе.       Еще раз удостоверившись в том, что на местности не осталось ничего, что могло бы выдать их недавнее присутствие, а горизонт чист, они отправились назад к лагерю.              По пути к своему шатру Роше, возможно, даже кипел бы от бешенства, если бы не был таким смертельно уставшим. Спать хотелось неимоверно, но нельзя было забывать и о предстоящей встрече с Иорветом, на которую у него уже не было сил. Впрочем, как он чувствовал, заснуть ему не удалось бы всё равно — не давали покоя мысли о том, что сделать с чародеем Хенсельта. Самой, на его взгляд, подходящей в данный момент была идея отправиться в Верхний Лагерь и придушить Детмольда лично, своими руками, а потом будь что будет.       Однако вместо этого он открыл один из сундуков, где прятал несколько бутылок отличного, выдержанного «Эрвелюса» на особый случай, откупорил одну и, не заморачиваясь, прямо из горлышка осушил ее до половины. Кроме сонливости его мучила еще и жажда, и с последней из этих проблем вино справилось превосходно. Если бы это увидел, например, Фольтест, то непременно хлопнул бы его по плечу и сказал «Вернон, ты опять много пьешь». Ведь он и правда опять много пил. Но Фольтест был мертв, и больше никто ничего подобного ему не говорил. Подошедшая поприветствовать его и поинтересоваться новостями Бьянка молча смотрела на это, но он сделал вид, что не замечает девушку. Было совсем не до нее.       — Четыре дня назад, — принялся считать он вполголоса, загибая пальцы, — стало быть, через четыре дня после моего прибытия сюда. Если есть деньги, связи и верные шестерки, этого вполне хватит, чтобы организовать такую аферу. Интересно только, что могло его спровоцировать на подобное? О неудаче во Флотзаме, положим, он узнал через день-два. Как раз к тому времени, когда мы высадились тут. Ну а потом искал этого Малигера и не нашел. Ждал хоть каких-то новостей от него. И вполне мог ждать еще чуть дольше. Если только… — он тихо выругался, — если только ребята не схалтурили, пряча его труп. Что, если Детмольд нашел его? Тогда неудивительно, что он взбесился. И всё же поступил разумнее, не стал обострять ситуацию. На данном этапе война с Темерией ему совсем не нужна. А вот война Темерии с Аэдирном — очень даже.       — Опять куда-то ездил, Вернон? — рядом с Бьянкой появился Геральт, явно сладко выспавшийся и опять довольный жизнью. — На этот раз на целую ночь.       — По делам, — буркнул Роше, не поворачивая головы.       Вот странно: когда ведьмак был ему нужен, его приходилось ждать по несколько дней, а когда он, Роше, хотел побыть один, все непременно начинали искать его общества.       — Ага. Я прямо чувствую, как от тебя тащит подвалом, костром, горелым мясом и кровью, — протянул Геральт, с ухмылкой оглядывая его, — дай угадаю, ты выполнял свои обязанности главы специального отряда? И на этот раз трюк с особыми словами и намеками в речи снова не сработал?       Роше, скрипнув зубами, поморщился, а потом, наконец, повернулся к нему.       — Сработал, — бросил он резко. — А вот тебе бы, ведьмак, с твоими-то талантами, частным сыщиком быть и получать огромные деньжищи, а не обчищать гнилые трупы, жрать что попало и дрыхнуть в чистом поле.       Почувствовав неладное, Геральт фыркнул и выставил вперед руки, желая сказать этим, мол, успокойся, приятель. Но, на счастье, промолчал и разговор не продолжил.       — Бьянка, — обратился к своей подчиненной Вернон, — разбуди меня через два часа, не раньше и не позже. Поняла?       С этими словами он повалился на койку и заснул мертвым сном, забыв даже взбить подушку.              Вес, как ее и просили, разбудила его ровно через два часа. Роше же показалось, будто он не спал и вовсе. Так только, прикрыл глаза на секунду. Его штормило от бессонной ночи, от выпитого, пусть это было всего полбутылки, и от прерванного на самом интересном месте сна, хоть он его и не запомнил. С тоской он подумал о том, что раньше мог бодрствовать по несколько дней подряд, и ничего. Теперь же здоровье было не то, да и возраст… «Интересно, Иорвет чувствует что-то похожее? Сколько ему вообще лет? Кажется, Геральт назвал его старцем, и тот не опроверг. Хотя какая разница, на нем это не сказывается совсем». Роше вздохнул, вспомнив, что ему сегодня предстоит еще и спать с ним. Благо только, что такого подвига, как четыре раза за ночь, эльф больше не повторял. Впрочем, они встречались всего на несколько часов, и как знать, на что он там еще способен, если задержаться подольше.       Это была лишь кратковременная слабость от переутомления. Спустя несколько минут, к нему вернулось хорошее самочувствие и даже какая-никакая, но бодрость. И всё же в последнее время он стал чаще обращать внимание на такие вещи.       Роше встал с койки и натянул чистый койф на голову, а поверх него — шаперон, расправил его, с неудовольствием отметив в зеркале, что рожа помятая и бледная. Он никогда не считал себя красавцем, но видеть протянувшиеся складки у глаз, как ни крути, было неприятно. «Возраст мужчину только украшает, Вернон», сказал ему как-то Фольтест. Конечно, ему легко было говорить, когда его собственное лицо год от года не теряло породистой привлекательности.       — Так, — выйдя из палатки, он вперил руки в бока и оглядел своих бойцов, прикидывая, кого еще не брал с собой. — О, Шеридан, давненько ты никуда со мной не выбирался. Давай-ка в лодку.       Тот, отвлекшись от наблюдения за боем, повернулся к нему, и на той части лица, что была видна между шлемом и маской, можно было прочесть явное удивление. Однако солдат тут же с готовностью кивнул, махнув остальным, что на сегодня бойцовский клуб закрыт.       — Роше, возьми меня с собой! — попросилась Бьянка.       — Нет. Ты по-прежнему за главную.       — Но я тоже хочу куда-то выбраться, меня уже тошнит от каэдвенской лагерной вони.       — Отставить капризы! — отрезал он. — Если тебе скучно, я так полагаю, ведьмак тебя охотно развеселит.       Девушка умолкла, всем своим видом выражая возмущение. Роше не взял ее с собой потому, что, как женщине, ей было бы тяжелее вести лодку, и тогда грести пришлось бы ему самому, чего сейчас ему не хотелось делать категорически. Но еще и по той причине, что она, опять же, как женщина, и довольно проницательная, начала бы догадываться, какова цель его отлучек. Мужики были удобнее: если им приказывали не думать о чем-то, они и не думали. Вот и Шеридан, так же один из его ветеранов, ничего не уточняя, споро собрался сам и подготовил лодку, размял предплечья. Придержал ее, пока капитан забирался внутрь.       Роше потряхивало, как с похмелья, и будь у него выбор, он никуда бы в этот день не ездил, однако ему, во что бы то ни стало, необходимо было поговорить с Иорветом. Ему нужен был насколько возможно трезвый взгляд на произошедшее и именно с незаинтересованной стороны. Он откинулся назад, вытянув ноги и пытаясь принять позу поудобнее, но жесткий борт уперся ему под лопатку, тогда пришлось снова выпрямиться.       — Куда плывем? — спросил Шеридан, взяв весла в руки.       — Вниз по течению. Я скажу, где остановиться.       Иорвет наверняка уже ждал его. Солнце перевалило за зенит, но совсем немного. «Он будет ждать до победного, это уж точно». Кивая носом, Роше невольно представлял, как эльф встретит его с недовольством, и придется выслушать тираду об опоздании. Затем потер лицо ладонью, улыбнувшись про себя мысли о том, что когда заберется с ним в постель, хорошо бы не захрапеть посреди процесса. И заодно отметил, что всё-таки забыл побриться. И поменять рубашку.       — Капитан, вы только из лодки не вывалитесь! — услышал он голос Шеридана и вздрогнул, встряхнулся, перехватив его обеспокоенный взгляд. — В доспехах и с оружием вы сразу ко дну пойдете.       — Я умею плавать, — бросил ему Вернон со смешком.       Солдат почему-то нахмурился. Затем, запыхавшись от непривычной работы, стянул маску вниз, с облегчением отдышался. Явно собрался сказать что-то еще, но передумал. Роше с прищуром смотрел на него, ощущая какую-то странную неловкость.       — Давай, говори, — в конце концов, велел он подчиненному.       — Нет, ничего.       — Я же вижу.       — Нет, вам показалось, — отозвался тот, округлив глаза, а потом и вовсе принявшись вглядываться куда-то вдаль.       Шеридан был одним из немногих, кто, спустя столько лет, продолжал обращаться к нему на «вы» и вёл себя почтительно, без тени фамильярности. Но был при этом и самым скрытным. Сложно было сказать, что он за человек вообще. Роше перевел взгляд на его руки в черных перчатках, усыпляюще монотонно ворочающие веслами в уключинах. Прислушался к скрипу его амуниции при каждом движении. Оружие эльфа никогда не звенело, никогда не издавало ни звука, кроме как в бою. Как и его кольчуга, и сапоги с пряжками. Можно было услышать только тихий скрип натягиваемой тетивы, а затем свист стрелы в воздухе. И хлопок, когда стрела попадала в цель. Кажется, мысли его опять уплыли, куда не следовало.              По прибытии на место Роше принялся, потягиваясь, осматриваться, пока Шеридан по его указанию прятал лодку в камыши. Затем подозвал своего бойца и вполголоса сказал ему:       — Спрячься сам и охраняй лодку. А арбалет держи наготове, и если появится кто-то посторонний, тем более вооруженный, неважно кто — стреляй на поражение. Ясно?       — Так точно, — кивнул тот, не задавая никаких вопросов.       Он не поинтересовался, как долго придется ждать, куда капитан собрался, и с какой стороны может быть нападение. «Крайне удобно», подумал Роше, внимательно глядя на него. «Образцовый солдат». Он был уверен во всех своих ребятах настолько, что любому из них, не раздумывая, доверил бы свою жизнь. Однако Шеридан был самым надежным из всех. Главной в лагере обычно оставалась Бьянка, но в последнее время Вернон думал, что лучше было бы оставлять именно этого спокойного, уравновешенного и исполнительного организатора кулачных поединков. Справляется с этим — справится и со всем остальным.              На этот раз он шел еще осторожнее, чем обычно, не снимая ладони с рукоятки меча. Оглядывался на каждую тень, на каждый подозрительно выглядящий куст. Но добрался без происшествий. Ровно к тому времени, как солнце оказалось примерно на двух часах после полудня. Еще было не поздно.       Однако, к его удивлению, в доме никого не оказалось.       — Вот те раз! Ушел уже что ли, сучий сын? — вслух возмутился Роше, осматриваясь вокруг. — Ну и подлец всё-таки! Не дождался. А я-то был о нем лучшего мнения.       Он неспешно прошелся по помещению, заглядывая во все углы так, будто Иорвет мог где-то там прятаться, и пытаясь обнаружить следы его присутствия. Позавчера эльф заботливо принес для него воды, но сейчас кадки стояли пустые, уложенные на бок для просушки. В хате было прибрано. Постель перестелена. Еда, почти нетронутая, так и осталась заперта в шкафу. Виноград, правда, уже подкис.       — Ни черта не понимаю, его что, вообще не было?       Гадая, в чем может быть дело, он опустился на стул возле обеденного стола. «Должно быть, его просто что-то задержало. Какие-то проблемы. Или кто-то раскрыл маршрут его походов и пришлось изменить место для встреч» Вот только он не оставил никакой записки, никак не предупредил. По крайней мере…       Взгляд Роше вдруг упал на бутылки, пристроенные на подоконнике. Вернее, на бумажку, зажатую между ними. Осторожно вытянул ее и развернул.       «Cead. Я отправляюсь на запад за помощью. Встретимся на следующий день от нашего обычного, я буду ждать сколько угодно. Прошу, только задержи обряд! И спасибо за бутерброды».       Вернон, с которого тут же сошли остатки сна, заново перечитал записку. Ни подписи, ни обращения, разумеется — вдруг это послание найдет кто-то посторонний. Он даже не мог сказать наверняка, точно ли она от Иорвета, так как в жизни не видел его почерка. Но от кого же еще? «На следующий день от обычного», значит завтра», рассудил он. «Обряд?» Это, конечно, о призрачной мгле, которой, кажется, занимается один только Геральт. А вот подписью могло служить упоминание о бутербродах, о которых, кроме них двоих, не мог знать никто другой.       — Конспиратор хренов, — пробормотал Роше. — Нда. Ну, судя по всему, он или не успевает привести очередную партию лучников, или опять потерпел неудачу с агитацией, и теперь в поисках запасного отряда, только и всего.       И всё же не мог не забеспокоиться. В его голове против его воли уже замелькали картины схваченного и пытаемого лично каэдвенским колдуном Иорвета, которые он поспешил отогнать от себя, как безнадежно идиотские. Эльфский командир не дал бы себя так легко схватить. С другой стороны, Вернон был даже рад, что сегодня ему не придется корячиться в постели. Хотя и чувствовал при этом легкое любопытство на этот счет. И, в чем еще труднее было признаться даже самому себе, едва осознаваемое предвкушение. Очень неуместное сейчас, когда он не знал наверняка, что там с шебутным эльфом, всё ли у него в порядке.       Но делать нечего. Нужно было возвращаться в лагерь — не сидеть же здесь сутки. На всякий случай, осмотрев остальные дома и застав там всё по-старому, он отправился назад, к лодке и Шеридану, досадуя на потраченное впустую время и вынужденно отложенный на следующий день разговор о первостепенных вещах, касающихся безопасности его страны.