***
— Элеас, ты со мной? — спросил Иорвет, между делом распихивая по своим карманам нужные вещи и проверяя, не забыл ли чего, затем взглянул на него внимательно. — Элеас! Тот по какой-то причине отмалчивался, стараясь не встречаться с ним взглядом. Лицо его было чуть бледнее, чем обычно. — Я пойду! — заявил внезапно оказавшийся рядом светловолосый юноша. Иорвет поморщился, едва ли повернув в его сторону голову. «Аэлред». — Можно? — переспросил молодой. Вместо ответа командир только нехотя кивнул. И тут же подал голос сам Элеас: — Я останусь. Кто-то опытный должен быть в городе, на случай нападения. — Нападения кого? Проклятье с поля еще не снято. И вряд ли будет снято до вечера. — Могут ведь и другие проблемы возникнуть… — Что же, — Иорвет бросил на него еще один пристальный взгляд, пытаясь понять, что именно не так с его новой — после гибели Киарана — «правой рукой», но ничего конкретного не обнаружил, — тогда я рассчитываю на тебя, — после чего он обратился к остальным двум, которые должны были сопровождать его на вылазке: — Готовы? — те согласно кивнули. И затем небольшая их группа покинула Верген. Они были где-то тут, хотя их, конечно же, не было видно. Иорвет шел уверенно, не скрываясь, ему нечего было бояться. Возможно, они даже ждали его. Следили, это уж точно. — Cead, Iorweth, — услышал он знакомый голос. У возникшей перед ним эльфки в руках был лук. С вложенной в него стрелой. — Cead, Chanterelle. Направляясь сюда и зная, кого именно встретит, он полагал, что ему будет неловко, или, может, былые чувства напомнят о себе хотя бы легким волнением. Но он не чувствовал ничего, кроме, разве что, узнавания. И некоторой усталости — все же дорога заняла не один час. — Можешь не объяснять, я знаю, зачем ты здесь, — сказала она с едва заметной прохладцей, убирая лук за спину. — Слухи распространяются быстро. И скажу сразу, что пришел ты зря. Она говорила буднично, но некоторые нетерпеливые нотки всё же можно было расслышать. Девушка провела рукой по золотисто-русым волосам, отводя их с лица. Выглядела она заметно более худой, чем раньше. — И почему же? — спросил Иорвет спокойно, рассматривая ее, затем отошел к ближайшему дереву и прислонился к нему спиной, приготовившись слушать. — Что именно ты знаешь? Его ребята потянулись за ним. Они оглядывались по сторонам, не понимая, что пошло не так, и почему им не рады. Эльфка оглядела их со странным выражением лица. Похожим на сострадание. — Всё дуришь головы молодняку, — укоризненно цокнула она, не спеша отвечать ему, — а реальность-то от этого не меняется. — Твоя, может, и нет, — возразил он, — но для них всё теперь по-другому. Надежда для них важнее этой реальности, которую можно и поменять. Если, конечно, приложить хоть какие-то усилия. — Надежда на что? — Ты ведь всё уже знаешь. И понимаешь, о какой надежде идет речь. Она поморщилась. — И, надо думать, ты пришел привить эту надежду и нам? — Именно. Девушка смотрела на него еще какое-то время, затем, закатив глаза, бросила, правда, уже дружелюбнее: — Пошли. На поляне, куда она их привела, было много народу. Отряд был большой, возможно, бойцов тридцать. В основном это были эльфы, но кроме них еще и несколько краснолюдов, и даже один низушек. Они все сидели, лежали, бродили между несколькими разожженными кострами. Некоторые были явно навеселе, другие просто хорошо проводили время. И причина гулянки выяснилась очень быстро: достаточно было взглянуть на несколько покрытых брезентом больших телег, разваленных по периметру, и множество раскуроченных сундуков и тюков вокруг них. Иорвет снял со спины лук и уселся на траве неподалеку от одного из костров, жестом велел своим ребятам последовать его примеру, что они и сделали, но на некотором отдалении. — Нильфгаардский купец, — пояснила Шантерель, поднося ему большую гроздь винограда, а также пузатую бутылку с вином и коробку сладостей. Затем устроилась рядом с ним, при этом чуть задев его своим локтем. — Они что, еще пользуются этим трактом? — он проследил глазами за тем, как такими же порциями одарили и его парней, и они, обрадовано переглянувшись, немедленно принялись набивать рты. — Еще как! Этот — второй за неделю. Девушка откупорила принесенную с собой бутылку и приложилась к горлышку. Иорвет нахмурился: — И как скоро, думаешь, вас выследит аэдирнская стража и нагрянет сюда? — Аэдирнская стража … — повторила она со смешком. — Сюда? В лес? Да они до сих пор боятся нас, как огня! Особенно с тех пор, как ты расправился с этим, как же его там звали… а, Барфином Неимущим. — Да, помню его. Она хохотнула. — Придурок хотел тягаться с Белой Райлой, но не вышло. Теперь у него и правда ничего нет, зато у нас есть всё. Помнишь, как подвесили его за ноги, а потом?.. Да, он помнил это, хотя прошло уже несколько лет. Помнил, что человеку, предводителю местного «противобеличьего» ополчения вспороли живот, и он был еще жив, когда собственные внутренности, вываливаясь, хлестали его по лицу вместе с потоками крови. Это казалось справедливым, ведь до того мужичок, бывший военный, успел оставить без ушей и носов не меньше десятка эльфов. — Вот только сама эта тварь тоже прожила недолго, — продолжила эльфка с еще большим злорадством, — уж от кого-кого, но от Яевинна я такого не ожидала. Он всегда казался мне хилым пустозвоном… — Говорят, дело было в одной-единственной стреле, выпущенной точно в цель. — Тогда может быть. Неважно. Ты не в курсе, о нем что-то слышно? — Нет, ничего, — он не стал озвучивать свои сомнения в том, что их товарищ вообще жив. Вместо этого поспешил перевести тему, чтобы она не успела вспомнить о темерском специальном отряде, за которым он долгое время охотился: — А что твоя сестра? — Верноссиэль? Она уже год как в Редании. И хорошо. Надоело уже собачиться с ней по любому поводу. Так вот, — вздохнула Шантерель, обводя ладонью поляну, — так и живем и не жалуемся. Местные не предупреждают нильфов о нас. Видимо, мстят им таким образом. А мы не трогаем местных. Пока что. Иорвет долго молчал, не уточняя, что стоит за этим «пока что». Затем заговорил снова: — Но ведь нельзя бесконечно прятаться в кустах и стеречь караваны! Если ты всё знаешь, значит, тебе должно быть известно и то, что скоро всё изменится. Здесь, в Верхнем Аэдирне, всё будет по-другому. — Кому ты это говоришь? — ее голос снова стал холодным. — Я здесь уже давно, и, знаешь, тут всё по-прежнему, за исключением одной сисястой выскочки и ее суеты. Он предпочел пропустить последнюю ее реплику мимо ушей, сказав вместо этого: — Пойми, благодаря ей у вас — нет — у нас всех может появиться свой дом. — Где? В Вергене что ли? Иорвет, — девушка вдруг посмотрела на него с досадой, — ты так изменился. Я ничего не понимаю. Неужели какая-то жалкая человеческая девка… — Не называй ее так! — он, не сдержавшись, всё-таки огрызнулся. — Она не жалкая. Ты ведь даже ее не видела! Шантерель хмыкнула и снова приложилась к бутылке. Затем продолжила: — Знаешь, почему-то мне запомнилось, как ты сказал мне однажды: любовь живет десять лет, — она помолчала. — Выходит, десять наших лет прошли давным-давно. А нет — что же я такое говорю! — она хлопнула себя по лбу, — их и не было, ведь ты ушел гораздо раньше. Как там у краснолюдов… план перевыполнен! Год за два? Или за три? Иорвет раздраженно выдохнул и ответил: — Не так уж быстро. — Очень быстро, — она на мгновение стиснула зубы. — В общем, не трать время. Я не пойду с тобой. И никто из моих с тобой не пойдет. Ты можешь, конечно, потренировать красноречие, попробовать уговорить, но не думаю, что тебя ждет успех. В моем отряде идиотов нет. А твой Верген — это несусветная чушь, в которую не поверит и пятилетний. — Хочешь сказать, что в моем отряде собрались одни идиоты? Девушка пожала плечами. — Хочу сказать, что ты совершаешь ошибку, — ответила она. — Люди, кем бы они ни были, никогда не изменятся. И ты это понимаешь не хуже меня. Странно только, что не признаешь. — И что с того, что они — люди? Они похожи на нас. И хотим мы одного и того же: мирной жизни. Шантерель повернулась к нему с недоумением на лице. — Не могу понять, кто из нас пьян, ты или я, — сказала она. — Вы собрались воевать на чужой войне, да еще и бесплатно. Сейчас да, вы нужны этой Саскии, но завтра с вами снова перестанут считаться! Это я тебе как женщина говорю. Добрый совет, если хочешь. — Что значит — как женщина? — не понял он. Вместо ответа Шантерель бросила на него долгий, пристальный взгляд, а затем неожиданно положила подбородок на его плечо, позволила своим локонам рассыпаться и коснуться его рук. — Есть мнение, что все мужчины одинаковы, — она вдруг понизила голос почти до шепота. — Люди, эльфы… всё одно и то же. Я, конечно, не проверяла. Это просто чье-то мнение, но что-то в нем есть, согласись. — Ну и что? — буркнул Иорвет, невольно отмечая, что даже через стеганку отлично чувствует мягкость ее груди. — Я к тому, что женщины ведь тоже все одинаковы. Пара милых улыбок на симпатичном личике — и вот, любой уже бежит, как савраска, исполнять твои желания. — Не понимаю о чем ты, — он решительно мотнул головой, хотя и не отстранился. — К чему ты клонишь? Шантерель улыбнулась чуть грустно. — Ты поймешь, о чем я говорю. Надеюсь только, что раньше, а не позже. — Если ты скажешь конкретно, то я пойму прямо сейчас. — Нет. Ты будешь отрицать, а я не буду настаивать, потому что ты всё еще дорог мне, — она посмотрела на его профиль, по которому гуляли отблески костра, а затем добавила едва слышно: — Знаешь, у меня сейчас как раз такой период, что… мы можем попробовать, и тогда, возможно, получится. То, что не вышло тогда. На этот раз ему было вполне ясно, о чем она говорит. И вызвало это скорее отторжение. — У тебя полно молодых мужчин, выбирай любого — с кем-нибудь из них точно получится, — отрезал он. — Но я хочу от тебя. Иорвет поежился и отвернулся, но ничего не ответил. Затем он окрикнул Аэлреда, и тот тут же приблизился. — Да, командир? — Мы уходим. Собирайтесь. Шантерель прищурилась и хмыкнула, а потом вдруг легко поднялась на ноги и остановила юношу. — Тебя зовут Аэлред, да? Тот кивнул, смущаясь смотреть ей в лицо. — Сколько тебе лет? — Девятнадцать, госпожа. Она оглядела его с головы до ног, задумчиво покусывая костяшку пальца, затем сказала: — Идем со мной. Юноша бросил на командира вопросительный взгляд, еще до конца не понимая, в чем дело, но смутно догадываясь. Тот согласно кивнул, а затем, когда они ушли, вытянул ноги и заложил руки за голову, сквозь полуопущенные веки наблюдая за тем, как эльфы, краснолюды и один низушек веселятся, болтают и пробуют петь нестройным хором. Как будто это в самом деле был какой-то праздник. Впрочем, Шантерель ответила бы на это чем-то вроде «У нас каждый день праздник. Каждый день, что мы живы и целы». Члены ее отряда поглядывали на него, не решаясь подойти, и лишь приветствовали его кивками. Видимо, они очень хорошо слушались свою атаманшу, которая настроила их вполне определенным образом. А ведь она даже не представила его, правда, в этом и не было такой уж необходимости: одноглазого Иорвета знали все. Тогда тем более их молчание показалось ему возмутительным! Он рывком вскочил с земли и шагнул в центр поляны. — Вкусная же у нильфов жратва, верно? — начал он резко и отрывисто, указав рукой на коробку со снедью. — Да и не только у них, у любых купцов и вельмож. И пойло очень неплохое. И тряпки, и побрякушки. Да, сегодня вы здорово попируете! И, может даже, на завтра что-то останется. Я прав? — все смотрели на него внимательно, но молча. Некоторые всё же перестали жевать. — Вот только надолго ли этого хватит? И как скоро, думаете, они догадаются прислать подложный караван с отравленной едой? Как долго вы будете умирать, выблевывая собственные желудки? Я встретил один такой, в Редании, и чуть не отдал концы вместе со всеми моими ребятами. Он обвел глазами обращенные к нему лица. На них читались недоумение и интерес. Некоторые переглядывались между собой. — Вы все знаете, — продолжил он, — насколько люди изобретательны, когда дело касается истребления неугодных. Да, до сих пор мы вполне успешно прятались по лесам и пещерам. Но прятаться вечно — значит… — Так что ты предлагаешь-то? — оборвал его нетерпеливый краснолюд, снова принимаясь за кусок вяленого мяса. — Нам всем пойти и умереть в бою за Верген? Это что, по-твоему, проще? — Может, и не проще, — согласился Иорвет, — может, Шантерель права, каждый день напоминая вам о том, какие люди твари и уроды, и как именно с ними стоит поступать. — Ну, в этом-то сомневаться нельзя, — хохотнул бородач. Кто-то из эльфов, наконец, тоже решил подать голос: — Не ты ли, Иорвет, особо рьяно агитировал за смерть круглоухих ушлепков? — Так оно и было, — снова охотно согласился он. — Когда у нас не было возможности выживать по-другому, и не оставалось ничего, кроме как бороться. Предательство этой ведьмы Финдабаир доказало глобально и наглядно, насколько подло могут поступить свои же. Но пример Аэдирнской Девы же доказывает и обратное: как «чужие» могут встать на нашу сторону и защищать наши интересы, не отступая перед трудностями. — Ты про Саскию? — ухмыльнулся тот же эльф. — Да, про Саскию. И ее сторонников. Тех из людей, кто поддерживает ее, кто после нескончаемой череды войн хочет, наконец, мирной жизни. И, поверьте, таких немало. — А где гарантии, что мы эту мирную жизнь получим? — Гарантий никаких нет, — он развел руками. — Но я искренне убежден: к борьбе мы сможем вернуться всегда, в любой момент, а вот шанс очистить свое имя, шанс продиктовать свои условия, заявить о себе и вырвать для себя свободу и уважение нам выпал только сейчас. Мы можем воспользоваться им, а можем выкинуть в помойку. Не дергайтесь, я не собираюсь долго распинаться. Я хочу только, чтобы вы подумали и подумали хорошенько над моими словами, ничего больше. Ворота Вергена будут открыты для тех, кто заявит о своем желании его защищать. Он замолчал и еще раз прошелся взглядом по лицам, отмечая на них сомнение и, что важнее, работу мысли. — Спасибо за угощение, Шантерель, — повернулся он к девушке, когда та снова появилась на поляне. — Нам пора. Спустя очень короткое время Иорвет в сопровождении своих бойцов отправился дальше. Они вышли немного другой дорогой, миновав большую яму, куда были свалены сожженные трупы тех, кто был в караване. Яма смердела горелым мясом, но зато эта вонь хорошо отталкивала падальщиков. Или, по крайней мере, не привлекала так, как гниющая плоть. Шантерель, провожавшая Иорвета и компанию до последних сторожевых постов, посоветовала им идти на запад, где была еще одна группа, небольшая, и он решил не откладывать этот поход на другой день, тем более, что завтра ему предстояла встреча с Роше, на которую он планировал потратить чуть больше времени, чем накануне. Аэлред шел чуть позади командира, выпятив грудь и задрав подбородок, но заметно опережая остальных, а на подколки и смешки своих товарищей, наконец, бросил только: — А ну умолкните, болваны! Сегодня я стал мужчиной, а вам до сих пор никто не дает. После чего те уязвлено затихли. Это было правдой. Даже в текущих условиях очень сложно было изжить древние обычаи и привычки, или скорее потребности, согласно которым юноши должны были как-то проявить себя, прежде чем получить женскую благосклонность. И этот обычай всегда был уместным и красивым, но только до тех пор, пока на Континент не явились люди со своим неуемным блудом и плодовитостью. Некоторые, конечно, охотно прониклись новой философией, но многие другие меняться были не намерены. — В этом случае это просто физиология, и ничего больше, — сказал Иорвет молодому. — То есть? Командир улыбнулся насмешливо. Не то чтобы его задело поведение его бывшей женщины, так демонстративно и походя отдавшейся какому-то сопляку, но промолчать он не смог. — Думаешь, зачем она тебя позвала? Доставить пару радостных минут тебе, случайному встречному? Нет, Аэлред, все не так просто. Если ей повезет, то спустя некоторое количество месяцев ты станешь отцом. Со всеми вытекающими из этого последствиями и обязанностями. Парень округлил глаза, после чего крепко задумался, начиная отставать от остальных на несколько шагов.***
Роше переступил с ноги на ногу и широко зевнул. Поправил шлем, чтобы чуть примятый козырек не мешал обзору. Жаль, что так и не удалось дождаться очереди на починку. Сырость и сизый туман вокруг действовали почти усыпляюще, но зато не было особо видно шеренг противника. Стяги, и вымпелы свисали без ветра, и никак нельзя было разглядеть, чьи они. Разумеется, всем было известно, кто с кем воюет, но почему-то сейчас Роше не мог ни вспомнить, ни опознать ни одного герба или знака, сколько ни вглядывался. Построение закончилось еще утром, но тусклое солнце уже подбиралось к зениту, а сражение всё никак не начиналось. Вельможи с поднятыми забралами лениво ездили на конях туда-сюда, совещались, переговаривались, до конца сомневаясь, стоит ли давать бой или нет. Еще, может, с полчаса назад над полем стоял галдеж солдатни, которая от скуки принялась чесать языками. Сейчас же все в основном молчали, устав даже от разговоров. Роше прислонился лбом к своей пике, отчего шлем съехал чуть назад, обвел взглядом округу. В ряду впереди него, наискосок, один из бойцов смотрел вперед остекленевшим взглядом, стоя так прямо, словно собственную пику проглотил, а не стискивал скрипящей от напряжения перчаткой. На его бледном профиле было заметно, как трясется у него челюсть. — Эй! — Вернон толкнул его под локоть, тот вздрогнул и повернулся, с удивлением уставился на протянутую ему флягу с водкой. Солдат сначала не понял, что это вообще такое, но, опознав, поблагодарил его взглядом и выдул залпом чуть ли не половину, затем, опомнившись, поблагодарил еще раз и вернул. Кажется, ему стало легче, так как уже не было слышно стука его зубов. Роше тоже отхлебнул, но скорее по привычке, и убрал ее за пояс. Пить не хотелось, а вот перекусить он был бы вовсе не против. За этими мыслями можно было не замечать дрожь в собственных коленях. В тумане впереди можно было различить, как перед вражеским войском выстраиваются конные рыцари. Их было не очень много, и они держали приличную дистанцию между собой, но всё же это были рыцари, отлично экипированные и вооруженные. Броня на скакунах тускло поблескивала в едва пробивающихся сквозь тучи лучах солнца. — Народ, а где наша-то конница? — послышался чей-то бас в одном из рядов позади. — А они в арегарде, — ответили ему немедленно. — Говорят «аръергард», дубина!.. — Ну всё, — сказал кто-то, — нам теперь сто пудов крышка. Первым рядам уж точно. — Ох, ссать охота! Когда начнут-то уже? Сил нет… — Делай прям в штаны, — посоветовал какой-то доброжелатель. — Всё равно подыхать. Послышались нервные смешки и мат. — Эх, не дождется меня любимая, — протянул кто-то с преувеличенной грустью. — Какая именно? У тебя в каждой корчме их по несколько штук. — Осеннюю порою милая моя… — затянул тот душевно, хотя и фальшиво, совершенно игнорируя подколы товарищей. — Ой, Митько, да заткнись ты! — оборвали его тут же. — Без твоего пения тошно… Тот умолк, но только потому, что конный вельможа бодро проскакал перед линией, давая команду приготовиться. Роше выпрямился и поудобнее перехватил пику, чувствуя, как по животу разливается неприятный холодок, и как пересыхает в горле. Такое случалось каждый раз. Ведь каждый такой раз мог быть последним. Он услышал чужие тяжелые, прерывистые вздохи. В отдалении кого-то явно рвало. Бледный солдат продолжал смотреть вперед, не моргая, но оружие в его руках больше не дрожало. Хорошо, если шаг выдержит, не свалится в обморок. «Если выживу, нажрусь в стельку. Нажрусь, как скотина». Так Роше обещал себе всегда, и всегда исполнял обещанное. В армии каких-то других развлечений особо не было, только выпивка, игра в кости или покер, да девки. Большего ему и не надо было. Для кого-то вроде него, без денег, без связей, без какой-либо родословной или покровителей было огромной удачей оказаться пригодным хотя бы к строевой службе. Он надеялся только, что если его убьют, то это будет быстро. Не хотелось валяться в госпитале с увечьем, а потом до конца жизни просить подаяние. Капитан их бригады прочистил горло и гаркнул «Оружие к бою!». Солдаты своё дело знали хорошо. Армия муштровалась едва ли не день и ночь, а потому первые три ряда в одно мгновение ощетинились пиками в направлении неприятеля. Роше как раз стоял в третьем. Сонное оцепенение спало мгновенно, слетело, будто его и не было, когда впереди тишину разрезал грузный топот множества копыт и лязг железа. Из тумана вылетели чужие рыцари со своими копьями наперевес. Они неслись молча, набирая скорость и силу, и, казалось, совершенно не опасались направленного на них частокола. Наверное, каждый пехотинец сейчас молился, чтобы налетели не на него, а на соседа. У каждого мелькала мысль расступиться, дать им пройти и исчезнуть к чертям. Но нельзя. Роше перехватил пику покрепче, уперся ногами. Рыцарь врезался в строй, как нож в масло, мгновенно насадив на копье какого-то бедолагу, а остальных просто раскидав по сторонам. Концы пик только чиркнули по бронированной груди коня, не причинив вреда ни ему, ни всаднику. На учениях это казалось простым — с размаху пробить доспех, зацепить седока и стащить его вниз, но в настоящем бою… Лишь немного потеряв в инерции, тот продолжил углубляться в шеренги, уже орудуя мечом, отбиваясь им размашистыми движениями. — Вперед шагом марш! — крикнул командир. — Держать строй! Вернон сглотнул и двинулся вместе с остальными. Его ощутимо толкали сбоку те, кто пытался увернуться от меча всадника, кто-то упал ему под ноги, вереща от боли, но ни равновесия, ни присутствия духа сам он не потерял. К огромному, хотя и секундному, облегчению уцелевших в первых рядах, всадник уже был проблемой тех, кто шел сзади. Оборачиваться было нельзя, да и бессмысленно. Их ждала такая же шеренга вражеских пикинеров. Разве что ряды тех пока еще не пострадали. Пока еще. По правде говоря, конница бы очень помогла в этом. «Гребанная тактика. Каждый раз они меняют ее!» думал он, переступая через трупы товарищей, и стараясь не запнуться, не сбить шаг и не выронить оружие. Не ткнуть кому-то из своих же в затылок. Он увидел рой стрел с обоих их флангов, летящих в сторону неприятеля, и сам инстинктивно чуть вжал голову в плечи. «Ну, наконец-то! Почему с этого нельзя начать бой?». Пехотинцы противника заорали, подбадривая себя, перешли на быстрый шаг чтобы скорее уйти из-под обстрела. Справа и слева от Роше, спереди и сзади точно так же принялись вопить что есть силы. И сам он тоже. Это действительно помогало. Но еще больше помогало наблюдать за тем, как стрелы косят чужие ряды. Со злорадным азартом он думал о том, что шансы выжить повышаются с каждой секундой. Больше залпов не будет, чтобы не попасть по своим. Но и этого немало. Он уже мог различить лица неприятелей. Кончик чужой пики промелькнул едва ли не в сантиметре от его плеча, ушел дальше. Зато свою он направил строго в чужое горло. Это было непросто, особенно когда новые и новые наконечники маячили перед глазами со всех сторон. Роше ткнул, почувствовав чужую мягкую плоть, услышал задушенный крик, бульканье крови. Противник выронил оружие и повалился на землю, заставив идущих вслед за ним запнуться и попадать тоже. Следующий, следующий! Лишь бы за ними не оказалось мечников в латах… — Держать строй! «Какой нахер строй?» Его били по шлему, по кирасе, старались попасть по незащищенным частям рук и ног, и даже в пах. Но особенно — в лицо и шею. Уворачиваться и бить, уворачиваться и бить. Со всех сторон на него, и под ноги ему валились свои и чужие. «Когда же кончатся их шеренги?». Усталость и болевой шок перебивались нервным возбуждением. Крики и лязг оружия звенел в ушах. Чужим рядам не было конца. Они смыкались всё плотнее, наступали всё новые. «Откуда их столько, черт побери?». Роше бросил пику и выхватил короткий меч. Им было удобнее. Меч он всё же любил больше, чем тот неповоротливый шест. С мечом дело пошло бодрее и даже проще. Вернон весьма хорошо ориентировался в свалке, подмечал движения противников, куда нацелено их оружие, и где их незащищенные места. «Лишь бы рыцари не вернулись. Если они живы…» Рыцари, наверное, уже не были живы. Кому-то точно удастся выбить их из седла, а дальше — дело техники. С ними, правда, есть одна загвоздка: убивать их вовсе не желательно, лучше захватить в плен. Но ему было всё равно. Он с большим удовольствием сейчас убил бы и рыцаря. Он знал, куда и как бить, и был полностью уверен, что справится один на один хоть с самим чертом, правда, товарищи над ним частенько посмеивались. Нет, тех не было. Подоспели другие. Точно, строй конницы, наверное, потому и был редкий, что противник догадался разделить ее на несколько этапов. А это значит… Всадник появился из ниоткуда. Разметал всех вокруг, смял, попытался дотянуться и до Роше, но тот уклонился, дернувшись изо всех сил. Кончик чужого меча просвистел совсем рядом с его лицом. Теперь можно было отбежать подальше, переключиться на других врагов. Но он не отбежал. Бросился в сторону, за коня. Он видел, как всадник зачем-то осадил своего скакуна, видимо, пытаясь сориентироваться. Его голова в шлеме почти не ворочалась. Вокруг было удивительно пусто. Роше чуть не споткнулся, пятясь и не отрывая взгляда от покрытого кольчугой лошадиного крупа, наступил на кого-то, услышал стон, полный боли и отчаяния. «Нет, нет, так не пойдет. Я не уйду. Это — мой шанс», подумал он. «Мой шанс выделиться. Мой шанс… выбраться!» Не мешкая, он поднырнул под коня и пропорол ему свободное от кольчуги брюхо, откатился в сторону, насколько позволяли трупы. Конь завизжал и взвился в воздух, а всадник безуспешно пытался удержаться на нем. Роше руками схватил его за локоть и стащил на землю, пинком выбил из его ладони меч, пользуясь тем, что он растерян и плохо видит в своем глухом шлеме. Принялся выискивать взглядом хоть какие-то щели в его доспехе, но это было бесполезно. — А, так ты перекинулся, да? — послышался глухой и едкий голос из-под шлема рыцаря. Роше замер, удивленно прислушиваясь. Тот продолжил: — Ты, крыса! Подзуживаешь теперь власть имущим? — голос казался смутно знакомым. Но потом он изменился, стал высоким и ломким, мальчишеским. — Эй ты, иди отсюда! Слышь? Твоя мамка берет в рот и дает в жопу, и ты тоже. Ты такой же! — Что ты несешь, пёс? — пробормотал Роше, доставая кинжал. Рыцарь, не переставая глумиться над ним, тоже вытягивал свой откуда-то сбоку. Но Роше оказался быстрее. Он с размаху вонзил клинок в прорезь для глаз на его шлеме, для верности пару раз стукнул по навершию кулаком, вгоняя лезвие глубже в череп. Ладонью он чувствовал хруст чужой кости, и этот хруст говорил ему о том, что противник однозначно не жилец. И действительно, он больше не трепыхался и не издавал ни звука. Вот и всё. Но останавливаться было нельзя! Вокруг еще сражались. То, что его еще не прибили, было просто недоразумением. — Роше, ты что ли? — рядом оказался кто-то из его роты. — Эй, народ! Роше рыцаря завалил! В одного! Один на один! Нет, это было простой удачей, что всё так вышло. Что его в это время не атаковал кто-то другой. Что всадник замешкался. Что получилось ранить коня и стащить с него седока. Что его, Роше, меч оказался быстрее. Возможно, там вообще был барский сынок, который в первый раз на поле боя попал и растерялся. Любой другой сообразил бы дать ему, Вернону, в морду, вытащил бы кинжал… Но как сложилось, так сложилось. — Что там? — подошел капитан, вытирая пот с лица. Бой уже был окончен. Разбитые части противника покидали поле бегом, стараясь спасти хотя бы свои жизни. Победителям же было разрешено покопаться в трупах в поисках чего интересного. — Роше отличился, — ощерился довольной улыбкой другой пехотинец. — Этот что, мертв? — капитан пнул рыцаря по доспеху. — Так точно, мертв. — Едрить твою налево, боец! — выругался офицер, дав Роше звонкого леща. — Ты что, кретин?! За него можно было получить такой жирный выкуп… Тот молчал, тяжело дыша и утирая кровь с лица, свою и чужую. Он был рад, что выжил и считал, что заслуживает признания. На выкуп ему было плевать. Получил бы его всё равно не он, а тот, кто надо. Но среди офицеров самодуры случались чаще, чем дождливые дни по осени, тут ничего нельзя было поделать. Он поднял глаза на небо, наливающееся свинцовыми тучами. Хорошо, что удалось успеть до начала грозы. Вернон повернулся на спину и откинул с груди простыню, облизнул губы, чувствуя неприятный кислый привкус алкоголя. Он никак не мог взять в толк, почему ему вдруг приснилось такое. Сон со всеми его подробностями, между тем, быстро ускользал из сознания. Остались только ощущения: от древка пики в руках, от чужих тел под ногами… Он вздохнул и поскреб старый шрам на подбородке — этот почему-то чесался больше других в непогоду — и потом только услышал шум дождя за окном. Он приподнялся на локте и проверил. Так и есть: уже заливало, и прилично. Вернон тихо выругался — неизвестно когда теперь можно будет отправиться назад в лагерь, — а потом перевел взгляд на Иорвета, который сидел тут же рядом, на кровати, со скрещенными ногами и курил свою трубку. — Что, не спишь? — спросил он эльфа. — Ну, кто-то же должен бодрствовать, — отозвался тот, выпуская из носа и рта густые клубы отдающего чем-то цветочным дыма, — тем более как тут уснуть? Ты храпишь как загнанная лошадь. Иорвет язвил, как всегда, но лицо у него при этом едва ли не светилось от счастья. Роше выдавил кривую ухмылку, покачал головой, а затем сел на кровати, спустив ноги на пол. Зевнул и прочистил горло, потер ладонью свой бритый затылок, взъерошил короткие пряди на макушке. Затем всё же встал и, дойдя до стола, жадно осушил кружку с остатками вина. Пойло было явно не самого лучшего качества, да и откуда оно вообще взялось, он мог только гадать — этикетки на нем уже не было. Он-то принес вино гораздо приличнее, но Иорвет предложил оставить его «на потом». И, кажется, это «потом» только что наступило. — Будешь? — Роше откупорил бутылку туссентского красного и разлил по кружкам. Эльф, поколебавшись, кивнул. Правда, с постели вставать не спешил, пришлось отнести ему. Сам же Вернон вернулся за стол, всё еще с трудом приходя в себя после сна. События такой давности… да еще так четко, хоть и не всё правда. По крайней мере, в тот раз выбитый из седла рыцарь не говорил ничего связного, а только матерился и орал от ужаса. А те фразы Роше слышал от совсем других людей и при других обстоятельствах. — О, а это гораздо лучше, — сказал эльф. — Тоже нильфовское, говоришь? Странно, на вкус совсем другое. Видимо, наши опять попали на контрафакт… Роше ничего ему не ответил, молча глядя в одну точку перед собой. Когда он явился сюда в оговоренное время, Иорвет уже был в доме и явно до этого успел заняться некоторыми приготовлениями: натаскал воды из всё еще действующего колодца, чтобы можно было помыться, добыл свежих простыней, нормальной посуды, и, кроме того, накрыл своеобразную «поляну». Роше прямо с порога удивленно воззрился на здоровенную гроздь зеленого винограда и на характерную оплетенную бутылку, красующиеся по центру стола. — Не думал, что про закуски ты воспримешь всё так буквально, — пробормотал он, добавляя к композиции принесенную с собой снедь. — Ты что, опять за старое? Чей караван ограбил на этот раз? — Если бы я ограбил караван, — ответил тот со смешком, — то предложил бы тебе угощения побогаче, уж поверь. — Куда еще богаче-то? — Роше отщипнул виноградину и отправил ее в рот. — Мм, это не какой-то там паршивый мускат, а боклерские винные ягоды. У Хенсельта на столе как раз подобная роскошь, — он взглянул и на коробку со сладостями, но в них его заинтересовала только печать: кажется, одна из провинций Нильфгаарда, — Так откуда всё это? Говори давай! — Не бушуй, со мной поделились старые друзья. — Хорошие у тебя друзья, я погляжу. — Замечательные. — И что, с нильфами тоже дружбу водят? — осторожно предположил Роше. Иорвет коротко взглянул на него. — Ну нет, с нильфами у них явно нечто противоположное. Тот хмыкнул, пока что удовлетворившись этим объяснением. — Собираешь лучников по всей Мархии, значит? — продолжил он, пристраивая на свободном углу стола пока еще свернутую в рулон карту. — Если ты их имел ввиду под «друзьями». — Да. Кого же еще? Гавенкаров? И да, собираю. — Как успехи? Эльф не спешил с ответом, явно обдумывая, что и как сказать. В итоге, видимо, решил, что тут можно ответить честно: — Успехи не очень. На данном этапе я рассчитывал на два отряда, суммарной численностью не меньше пятидесяти стрелков. Но прийти согласился только один. Это значит, что в ближайшие дни мне придется и дальше заниматься поисками. Ты лучше скажи мне, — Иорвет хотел было подтянуть его к себе за локоть, но тот сделал вид, что не заметил этого, — что слышно в лагере Хенсельта? Что там происходит? Роше, усевшись за стол и вскрыв бутылку неизвестного вина, охотно поведал про основные события предыдущих суток. Кое-что со своей стороны осветил и Иорвет. Обоих главным образом интересовало то, насколько чародеи разобрались в проклятии, и когда примерно можно ожидать начала осады. — Ключевая фигура с нашей стороны — Геральт, — заключил Вернон, — но он пока занят чем угодно, только не проклятием. Гораздо больше его заботят поиски пропавшей Трисс Меригольд. — Трисс? — Иорвет, казалось, с трудом смог вспомнить кто это, — а, так себе ведьма, которая грохнулась в обморок от одного заклятия. — Она ветеран обеих войн, и травмы… — заметил Роше, но эльф перебил его: — И, видимо, там свою силу и оставила. Не понимаю я этих чародеек. То они способны противостоять целой армии, а то их выносит один-единственный ведьмак. В Вергене все так и трясутся, глядя на Филиппу Эйльхарт. Но сдается мне, хватит и одного удара, чтобы вырубить ее и обезвредить. — Если она, конечно, не произнесет заклинание раньше. — Она не успеет, — Иорвет принялся отодвигать всё со стола ближе к окну, чтобы освободить место для карты. — В том-то и дело. Если хочешь знать мое мнение, то их власть и могущество очень уж переоценены. — Хм… — Роше с этим поспорил бы. — Значит, Трисс в Вергене нет? Тот пожал плечами. — Я не видел. Никто о ней не слышал и не говорит. Эйльхарт, наверное, может что-то знать, но я не ручаюсь. — Ты мог бы с ней поговорить. Только как-нибудь осторожно. — Я не стану этого делать. — Почему? Это здорово помогло бы Геральту. Эльф замер, презрительно скривившись. Затем отхлебнул из кружки, поморщился и, не глядя на него, проговорил: — Ты забываешь, что чародейки всё же кое-что умеют. Подглядывать в чужие мысли, например. И если ты не хочешь, чтобы наши с тобой посиделки стали для нее забавным открытием, мне лучше как можно меньше с ней пересекаться. То же самое могу сказать про тебя и колдуна Хенсельта. Что касается Геральта, — он помолчал, — твой ведьмак отказался помогать мне. Так с чего бы мне помогать ему и его девке? Роше посмотрел на него внимательно, затем спросил: — Это потому, что он отказал тебе? Я знаю, ты пытался переманить его на свою сторону. — Пытался, — согласился тот. — Но твой шантаж, очевидно, оказался эффективнее моих убеждений и здравого смысла. На это капитан предпочел ничего не отвечать, памятуя о том, что эльф всё еще был ему нужен как союзник. Он тоже отпил немного вина, удивляясь тому, насколько кислым оно оказалось и походило скорее на уксус, щедро разведенный водой и спиртом. Иорвет между тем навис над обеими картами, переводя взгляд с одной на другую. — Давай попробуем выяснить, — сказал он, — какой информацией для осады обладают каэдвенцы. После чего несколько минут они напряженно вглядывались в каждую точку на планах местности и делились своими наблюдениями. — Тут явно обозначен тайный ход, — Роше ткнул пальцем в место, о котором говорил. — Он есть и на самом деле? — Да, но был обвал, и теперь там не пройти. А вот этого ущелья, смотри, на вашей карте нет. — Ясно. Надо будет иметь ввиду. — Кстати, Вернон, Хенсельт собирается применять какие-нибудь осадные орудия? Ты ведь наверняка мог видеть что-то. При этих словах темерец прочистил горло и заметно приосанился. — Всё, что я видел, было самым обычным, — начал он пренебрежительно. — Лестницы, крюки — не более. Такими машинами, как у Фольтеста, он не располагает. Я про осадные башни и баллисты. В лагере на том берегу реки я заметил ящики с заготовками для зажигательных смесей. Но метательных орудий, что странно, не было. Может, еще не подвезли. Хотя какой-нибудь требушет тут всё равно не построишь, да и размахнуться ему негде… Возможно, под конец они соорудят таран, чтобы пробить ворота. Всё же у них есть краснолюды-инженеры, на что-то да сгодятся. Короче, если удастся выяснить побольше, я, думаю, даже подскажу, что может помочь вам в защите. Иорвет слушал его, не перебивая и с большим интересом. — И откуда такие познания? — наконец, спросил он, глядя на Роше с изумлением. — Опыт в замке Ла Валетт оказался настолько поучительным? — Не только Ла Валетт, — нахмурился тот. — Ты думаешь, это был первый замок на моем веку? Будь спокоен, я успел повоевать достаточно, чтобы начать хоть мало-мальски разбираться в инженерии и тактике. — Так ты был солдатом? До Синих Полосок. — А кем еще, по-твоему? Цирюльником? — тот даже всплеснул руками. — Если тебе интересно, то офицерское звание я получил еще до специального отряда. Никто бы не поставил в его главе какую-то пехтуру. Во всяком случае, в Темерии. Нет, правда, ты сегодня как-то особенно туго соображаешь… Иорвет чуть смутился, затем пробормотал: — Не могу представить тебя, хм, марширующим в шеренге. — Ну, именно этим-то я и занимался довольно долгое время, — Роше потер подбородок. — Пока не понял, что надо что-то менять, а то так и подохну со своей пикой в руках и с чужой… еще где-нибудь. И, так как эльф всё еще задумчиво молчал, он продолжил: — Защитники крепости, как правило, роют ров с частоколом, либо заливают его чем-то горючим, либо просто водой. Это самое банальное. У вас рва нет, но, как я понимаю, вот тут, — он показал на карте, — довольно широкое место. Нельзя выкопать траншеи и напихать туда кольев? Иорвет тряхнул головой, возвращаясь в реальность. — Какая всё-таки жестокая смерть, — проговорил он, — напороться на них и долго-долго умирать в мучениях. — Ну, тут как бы… — Выкопать рвы, конечно, можно, но вряд ли глубокие — там скальная порода, ее не пробьешь простой лопатой. Нет, у нас есть кое-что покруче: сами ворота, — капитан непонимающе моргнул, ожидая пояснений. — Смотри: емкости внутри наполняются маслом, а затем, в нужный момент поджигаются, створки открываются, и вся раскаленная масса льется на головы атакующим. Так объяснил нам Сесиль Бурдон, наш староста. Роше представил себе всё это в красках. Затем протянул: — Да уж, что ни говори, а краснолюд на выдумку хитер. И, заметь, эта-то смерть куда как менее мучительна, — добавил он, — свариться или сгореть заживо. — Какая разница? Важнее всего — убить как можно больше врагов, способ не имеет значения. — Ты же сам заговорил о мучениях… А, к черту, — выругался он и налил еще вина в опустевшие кружки. — Вообще, знаешь, в чем наша беда? — В чем? — Я, конечно, могу доставлять тебе сведения о составе и численности войск Хенсельта, о его планах и осадной тактике. Но ведь это всё равно не остановит его. Боюсь, даже ваша раскаленная смола его не столько напугает, сколько раззадорит. И потом, Детмольд вполне способен наколдовать ливень в считанные минуты. И вы даже лестницы не сможете оттолкнуть, находясь под арбалетным обстрелом. — А мои лучники, по-твоему, на что? — резковато возразил ему Иорвет. — Мы сможем облепить все подходы к крепости и вести огонь сверху. Им до нас будет не добраться. — Если вас будет достаточное количество. — Будет! — эльф едва скрывал раздражение. — Ты недооцениваешь нас. — А тайные ходы? — Кишат гнильцами. Туда опасно соваться. Не думаю, что колдун решится. Роше счел нужным рассказать ему обо всем, что знает: — Чародей припахал к работе наемников, теперь у него отличная охрана. Знаешь Адама Пангратта? — Я слышал о нем, но лично мы не встречались. Это всего лишь наемники. — Не «всего лишь», — тот сделал медленный вздох, — хотя да, в качестве пушечного мяса сгодятся. Даже не знаю, стоит ли очищать ходы от тварей или оставить так. — Лучше оставить так. Это задержит хоть на какое-то время, пока они будут лакомиться Панграттом и остальными. — Значит, как можно больше естественных препятствий, — согласно кивнул капитан. — Хенсельт должен проклясть всё на свете, прежде чем доберется хотя бы до стен. — Я помогу ему растерять всю решимость, — бахвалисто заявил Иорвет. — Он хочет взять нас числом? Так мы задавим его тактикой. Ты только приноси мне всё, что удастся разузнать, а что с этим делать, мы в Вергене решим на предстоящем совете. И, вот увидишь, он побежит в свою вшивую столицу, поджав хвост, а потом и думать забудет и про Аэдирн, и про Темерию! Роше с полуулыбкой искоса наблюдал за тем, как на последних словах сероватое лицо эльфа чуть ли не зарделось от воодушевления, а единственный глаз заблестел. Иорвет допил остатки вина и попросил добавки, забыв даже чем-то его зажевать. Он явно захмелел, сам того не заметив. — Так, предлагаю сделать перерыв, — сказал темерец, — может, перекусим, а потом еще покумекаем над планом? Расчет был на то, что алкогольные пары немного повыветрятся из мозгов эльфа, и тогда, возможно, у него возникнут еще какие-нибудь идеи. Однако тот, взглянув на Вернона, вдруг сложил обе карты и убрал их, затем сказал ему: — Оставим это на следующий раз. Ты прав, сегодня я невероятно плохо соображаю. Пойду, лучше установлю ловушки вокруг дома. — Хм, что ж, — удивился тот. — А ловушки зачем? От кого? Здесь же глухомань. — На всякий случай. И не такая уж глухомань. Предосторожность никогда не помешает. Роше возражать не стал — действительно, продолжить обсуждение можно и после койки, — и, пока тот пропадал, успел помыть руки над медным умывальником, сполоснуть лицо. Может, ему показалось, но Иорвет каким-то образом немного облагородил их временное пристанище. Наверное, подмел полы или протер кое-где пыль, хоть в это и верилось с трудом. В любом случае, находиться в доме стало заметно приятнее. — Так намарафетил хату, словно тут жить собрался, — попытался поддеть его Вернон, едва тот вернулся. — Люди, как правило, обитают в страшной грязи и антисанитарии, — невозмутимо ответил Иорвет. — Seidhe привыкли совсем к другому. Пусть тебя не смущает тот факт, что нам приходится влачить столь жалкое существование. Однажды мы, эльфы, вернем себе всё, что потеряли. Роше, сбитый с толку, только почесал в затылке и промолчал. Он задумался о другом: казалось бы, совсем недавно в ответ на фразу из больше чем пяти слов со стороны любого остроухого он немедленно велел бы тому заткнуться, а теперь один только звук его голоса заставил замереть и прислушаться. Нет, не у всех них были располагающие к себе голоса, но вот у Иорвета был. Порой громкий и резкий, порой спокойный, но всегда уверенный. И раздражение, которое он обычно вызывал, тоже куда-то пропало. Слушая его, можно было и вовсе выпустить из внимания смысл сказанного. Вернон зачем-то посмотрел в окно — в небе собирались тучи, а воздух уже свежо и прохладно пах дождем — хорошо бы успеть, пока он не начнется, — а затем снова на эльфа, понаблюдал за тем, как тот сосредоточенно разматывает свой выцветший, но когда-то явно насыщено-синий кушак, и, наконец, подошел ближе. Иорвет, судя по всему, не ожидавший подобного, повернулся к нему чуть озадаченно. Однако потом охотно раскрыл объятия и привлек его к себе. На какое-то время Роше показалось, что в этот-то раз у него получится взять верх, или хотя бы добиться того, чтобы не чувствовать себя кем-то вроде безвольной куклы, которую тискают и дергают, как угодно. Зачем ему, собственно, вообще брать верх, он поначалу даже не задумался. Просто-напросто повиновался внезапному порыву сократить дистанцию. Иорвет долго наслаждался поцелуем, не пытаясь перехватить инициативу, позволял чужим губам сминать свои собственные. Наконец, он приоткрыл рот, предлагая чужому языку скользнуть внутрь, и сквозь одежду почувствовал, как не только у него в штанах постепенно становится тесно. — Поверить не могу, что ты правда хочешь, — пробормотал он, прерываясь ненадолго, чтобы полюбоваться слегка поплывшим взглядом мужчины. «Захочешь тут, после пары-то кружек сивухи», подумалось Роше. Его и правда по какой-то причине потянуло на близость, и дело было не только в алкоголе. В конце концов, пил он часто и помногу, особенно раньше, однако никаких поползновений к представителям своего пола за собой не наблюдал. Возможно, причина была в неизбежности самой это близости в данной ситуации. И потом, разве не он сам на это подписался? О чем он вообще думал тогда? Даже вспомнить было трудно. В голове что в тот день, что сейчас крутилось только одно: нужно любой ценой защитить свою страну, а средства не важны. Тем более, что ни отвращения, ни неприязни больше не осталось, и удовлетворить незамысловатые пожелания эльфа казалось наименее неприемлемым из других возможных вариантов. Если не сказать больше — поцелуй пришелся по вкусу и ему самому. Хотя обычно к такому он был довольно прохладен. В ответ же на реплику Иорвета он только неопределенно хмыкнул. Сложно было сказать, что именно завело его: воодушевляющая мысль о вполне вероятном успехе предприятия, которое вот-вот грозилось обернуться полным крахом, или тот факт, что Иорвет всё-таки был, как ни крути, симпатичным, и даже привлекательным эльфом. Определенно не все его сородичи были такими, даже учитывая их вечную юность и правильные черты лица. Роше не мог понять, хотя, конечно, пытался разобраться — и в первую очередь для самого себя, — что вообще происходит. Как так получилось, что он столь легко согласился перейти от обсуждения общей проблемы к чему-то, что сам планировал оставить на потом, как нечто второстепенное и малозначащее? Что-то вроде лишней монетки, брошенной учтивому лавочнику. — Значит, в прошлый раз тебе понравилось, — не унимался Иорвет, сам не зная чего собирается добиться. — На твоем месте я бы не был так категоричен, — отозвался, наконец, Роше, сводя брови. — И не стал бы продолжать эту тему сейчас. А то, глядишь, — он посмотрел на выгоревшее пятно на зеленой куртке эльфа, — и передумать недолго. Иорвет на это только громко фыркнул и стиснул его крепче. Человек же, едва ли обратив на это внимание, продолжал хмуро смотреть ему куда-то в область плеча. «Как странно», пронеслось у Роше в голове. «Что я вообще делаю? И зачем?» Ответы на эти вопросы были. Более того, под них им же самим была подведена четкая логическая база. А то внутреннее сопротивление, которое он всё пытался нащупать, поймать за хвост, чтобы прийти, наконец, в себя и посмотреть на вещи трезво, не то чтобы ускользало, нет. Сопротивления будто бы и не было вовсе. Вместо него был интерес. И другое, непривычное ощущение, которое пока сложно было даже осознать. Что-то, что заставило его снова прикоснуться к чужой видавшей виды куртке, затем к ее стоячему воротнику, не только открывающему, но и подчеркивающему линию росписи на чужой шее. Иорвет же, замерев, наблюдал за ним и его действиями. Он, конечно, был рад любому прикосновению и любой ласке. А потому когда Вернон жесткими, огрубевшими кончиками пальцев провел по его щеке, он только вздохнул прерывисто и прильнул к его ладони. Человек снова потянулся к нему. Сам. Во взгляде его до сих пор читалось недоумение, однако очень быстро оно погасло: Роше закрыл глаза и снова вовлек его в поцелуй. И тогда уже Иорвету некогда было задумываться. Важно было хотя бы удержаться на ногах. Внутренне посмеиваясь, он поощрял напор человека и даже отклонился чуть назад, чтобы тому было удобнее. Однако, чувствуя, как собственное возбуждение от этого мало-помалу сходит на нет, с досадой осознал, что это не совсем то, что ему нужно. Или совсем не то. Да, ему приятно было, что Роше теперь не только больше не вырывается и не кривит лицо, но и сам проявляет участие, и всё же присутствовало в этом что-то избыточное. Он осторожно выпутался из рук Вернона, отстранился, вытирая губы. Тот тоже переводил дух и немного растеряно глядел ему в лицо. «С бабами всё понятно», думал он, «а тут как быть — сам черт не разберет». Иорвет, который только что со всей страстью отвечал на его ласку, теперь смотрел холодновато и с недоумением, растерянный едва ли не больше его самого. Неясно только, по какой причине, однако Роше догадывался о ней. Он собрался было сказать что-то, чтобы развеять возникшую неловкость, но не успел: эльф уже взял себя в руки и оттеснил его к кровати, бесцеремонно опрокинув на нее. О неловкости теперь можно было не беспокоиться. В целом, Вернон вовсе не был против такого расклада, ведь эти встречи не будут продолжаться вечно. Глядя на жесткое лицо Иорвета, перехватывая его наглый, собственнический взгляд, он готов был признать, что не может или скорее даже не хочет видеть какой-то другой его взгляд или какое-то другое выражение. Всё было неплохо так, как оно есть. Когда эльф избавил его от одежды и разделся сам, при этом успев вдоволь налюбоваться его телом, Роше по привычке лег навзничь, позволяя ему забраться сверху, и, заложив руку за голову, приготовился ждать. Иорвет не торопился, предпочитая еще долго гладить его кожу и целовать те места, которые казались ему особенно интересными. Тот никогда не был чувствительным к таким ласкам, но если женщина хотела развлечься подобным образом, он не препятствовал. Разве что теперь, как и тогда, с легким интересом наблюдал за партнером, который наслаждался процессом и распалялся всё больше. — Какой же всё-таки красивый, — вздохнул эльф, проводя ладонью по его бедру, затем посмотрел ему в лицо и улыбнулся. — Самый красивый dh'oine из всех. — Ну, я-то думал, ты скажешь, что любой эльф мне и в подметки не годится, — усмехнулся Роше. — Как минимум. Тот прищурился и фыркнул. — Однако, Вернон, самомнение у тебя… Он подхватил человека под коленки и рывком подтянул к себе, затем взял бутылочку с маслом. Как ему казалось, подготовка больше была не нужна, и потому, хорошенько смазав себя, он нашел нужное отверстие и осторожно протолкнул внутрь головку, с удовольствием отметив, как Роше вздрогнул и стиснул зубы. — Больно что ли? — он всё же остановился. — Нет, — тот покачал головой, знаком показав, что можно продолжать. «Не больно, но…». Он не мог подобрать слова, чтобы описать эти ощущения. Как не мог не чувствовать буквально каждый сантиметр, который погружался в него. Всё было как всегда, за исключением того, что Иорвет, видимо, решил оставить минет «на сладкое». Роше закрыл глаза и принялся ловить ставшую уже приятной качку. Возбуждение, схлынувшее было, почему-то накатывало снова, хотя его член даже не касался другого тела. Он машинально взял его в ладонь, чуть потискал. — Слушай, ноги затекли, давай по-другому как-нибудь, — спустя время предложил он. Эльф с некоторой неохотой, но согласился. — Затекают ноги? — спросил он. — Что, давно на лошади не ездил? — С тобой никакая лошадь не нужна. Потом зад отбит только так. Что-то в этом и правда напоминало езду верхом. По крайней мере, ломота во внутренней стороне бедер уж точно. — Как ты хочешь? — Иорвет улучил момент, пока тот ворочался, и поймал его, потерся лицом о его затылок. — Не знаю, мне плевать. Впрочем, он всё же выбрал устроиться, стоя на кровати на четвереньках. Так удобнее было держать собственный член в руках. — Мда, — протянул Иорвет, явно что-то там разглядывая. — Всё-таки какое зрелище… Особенно при достаточном освещении. — Что там? — Роше попытался обернуться назад. Тон эльфа ни о чем хорошем ему не говорил. — Да всё в порядке. Никаких изменений. Я бы даже сказал, что тебе не о чем беспокоиться. Вот только я думать никогда не думал, что подобное будет меня так заводить, — он пристроился сзади. — Ah, t'elaine arse… — Ты что-то там про мою задницу? — Угадал. Почувствовав, как внутри у него снова стало полно, тот вздохнул, опустил голову и уперся лбом в сгиб локтя. — Не люблю так, — снова подал голос Иорвет, — хочется смотреть тебе в лицо. — Ох, пошел ты, — отозвался Роше, гуляя кулаком по своему стволу. — В этот раз перебьешься. Он услышал смешок эльфа. Тот двигался не спеша, любуясь «зрелищем». Роше не мог понять, чем оно его так завораживает. Сами по себе ощущения того, кто сверху, были так себе, если разобраться. Не говоря уж об открывающемся виде. Впрочем, насчет последнего Иорвет явно мог с ним поспорить. — Почему ты всегда так хочешь внутрь? — спросил его Вернон. — Я трахал девок таким способом. Экзотика, не более. Знаешь же сам, что чем естественнее, тем лучше. Или у мужиков что, задницы другие? — Как выяснилось, нет, — ответил тот. — Да, снаружи давит как тиски, а дальше будто в пустоту проваливаешься. Ну, не так буквально, может быть, но с женскими прелестями всё равно не сравнить. Они словно обхватывают тебя целиком, сжимают… Да и у тебя пока там достаточно тесно, но дело ведь не в этом. — А в чем? Ни тебе, ни мне не нравится. — Нравится, Вернон. Сам смысл. Ты… — эльф помолчал, — я не смогу объяснить. Роше нахмурился: после этих слов чужой член внутри него весьма заметно стал тверже и, видимо, даже увеличился в размерах. Он поерзал, пытаясь отыскать удобное положение, но его всё равно что-то беспокоило. — Вот тут хорошо, так плотно, — пробормотал Иорвет, — ты как? Всё нормально? Тот помотал головой. Внутри тянуло, отдавая в мошонку, хотя он к ней больше не прикасался. Он подумал даже, что, может, это эльф решил ему помочь. Роше посмотрел вниз, чтобы проверить эту мысль, правда, в этом не было необходимости — он чувствовал, как обе чужие ладони уже стискивают его бедра — и заметил крупную полупрозрачную каплю, свисающую с головки собственного члена. Иорвет наклонился вперед и рывком потянул его на себя, оперся руками о его плечи, невольно ускоряя темп. — Что за херня… — проворчал Роше, вытирая краснеющее лицо рукой. Возбуждение, что он ощущал, разгоралось именно в том месте, над которым работал эльф. Он видел, как капля задрожала и, наконец, сорвалась вниз, а за ней сразу же налилась следующая, протянувшись ниточкой чуть ли не до простыни. Роше смахнул ее ладонью, но, задев себя, тут же задохнулся от внезапно нахлынувшей сладкой пульсации, попытался подавить дрожь. Вся промежность и вокруг нее, буквально от задницы до уздечки уже горела и ныла, и не хотелось это прекращать, но он всё равно дернулся вперед и высвободился, соскочил с кровати. — Ты чего? — Иорвет не успел удержать его, и только смотрел на него в крайнем изумлении. — Куда ты? — Что за херня?! — ругнулся тот, направляясь к кадке с водой, и, кое-как отмывшись от масла, принялся осторожно ощупывать свое причинное место. — Что ты сделал? — Чего? — опешивший эльф подошел к нему. — Что слу… A, d’yeabl, — прошептал он, будто внезапно вспомнив о чем-то, в его взгляде отразилась смутная догадка, — я же именно об этом слышал. Точно… — О чем? Помой свой хер, кстати. Запихивание пальцев внутрь вызывало всё те же приятные ощущения, особенно в одном конкретном месте. Иорвет, невольно улыбаясь, делал то, что ему сказали, не спеша делиться своим открытием. — Чего ты замолк? Говори, в чем дело, — Вернон начал злиться. — Ты правда не знаешь? — Откуда? Если ты еще не заметил, я не имею привычки трахаться с мужиками. И в том числе разговаривать по душам с теми, кто это практикует, — он сплюнул в кадку. Тот покачал головой, при этом в его взгляде появлялось всё больше какого-то совершенного неуместного самодовольства и превосходства. — Я точно слышал, — отозвался эльф, намыливая себя, — что те, кто снизу, начинают испытывать от этого удовольствие. Только не мог вспомнить, от чего именно. — Я тоже это слышал. И всегда думал, что это повернутые на голову больные ублюдки, которым нравится, когда их унижают, лупят и всем скопом ебут. Иорвет замер и посмотрел на него уже серьезно. — Послушай, я ведь не унижаю тебя и не бью, — сказал он тихо. — Дело там вовсе не в этом, я уверен. С этим сложно было поспорить. Роше просто скривился и промолчал, отказываясь при этом и соглашаться тоже. — Позволь мне завершить начатое, — эльф прикоснулся к его руке. — А ведь мы, — проговорил тот, отпихнув его ладонь, — в Вызиме, с пацанами. Еще когда я был подростком. Да уж, — он вдруг усмехнулся очень зло, — знал бы ты, с какой жестокостью мы их колотили, когда удавалось поймать. Ногами и палками, камнями. Травили собаками. Поджигали дома, если рядом не было стражи. Если была, то просто мазали двери дерьмом. Ну, чтобы всем было ясно, чей это дом. Дом вонючего пидора. Порой стражники даже подсказывали, что нам делать. Это было очень весело. Иорвет продолжал смотреть на него всё так же без тени улыбки. — И что, ты до сих пор этим развлекаешься? — спросил он Роше, когда они вернулись в кровать. — Нет, конечно, — ответил тот. — Я стал относиться к этому нормально, когда вырос. Мне больше не пришло бы в голову отлупить кого-то просто за то, что он любится под хвост. Нравы стали свободнее, среди вельмож таких теперь тоже хватает — а что ты сделаешь вельможе? — ну и потом, однажды ко мне пришло понимание того, что кто-то просто может предпочитать боль и унижение. Всё те же ущербные люди, и лучше их не трогать. На этом я с тех пор и отъезжал. У эльфов всё, наверное, по-другому? Тот немного подумал. — По-разному. К подобному всегда относились без агрессии, но и без достаточного понимания. Когда рождается так мало детей, очень сложно понять подобный выбор. И если дело не касается женщин, конечно. Там это скорее баловство. — Нет, бабы — совсем другое дело. — Почему? — А ты сам как думаешь? У них нет такой необходимости рвать жопу или пачкать «палку» в дерьме. Иорвет, усмехнувшись, вынужден был с ним согласиться. Добавил только: — Эльфы в принципе весьма спокойны в плане либидо. — Ты явно исключение. Тот хмыкнул и пожал плечами. — Ну, видимо, да. Мало кто занимается сексом только ради секса, как люди. Дружба при этом может быть очень близкой. Ближе, чем принято у вас. — С поцелуйчиками, что ли? — Вернон нахмурился. Иорвету не хотелось подтверждать. Он догадывался, что Роше это не понравится. — Однополые контакты, если и есть, — продолжал он, — то, скорее всего, скрываются за этой близкой дружбой. Другие могут и не догадываться. Но вот в одном у нас с людьми, я считаю, всё же есть нечто общее: если кто-то и будет замечен за тем, что предпочитает «любиться под хвост», то вряд ли сможет стать лидером. Остальные не приняли бы такого лидера-мужеложца. Опять же, тут многое нужно учесть. Если это знатный и влиятельный seidhe из древнего рода, да еще и при дворе, то… — Да, всё ясно, — перебил Роше, — ему ты ничего не предъявишь. — Именно. У нас есть браки, разумеется, но ничто другое, как правило, особо не афишируется. Отношения касаются только двоих. И знаешь, почему? — Ну? — Любые отношения — это слабость, которой можно манипулировать. И которой будут манипулировать те, кто умеет это делать. Они немного полежали в тишине. Наконец, Вернон произнес: — Я не хочу, чтобы кто-то узнал. — Согласен, — отозвался Иорвет. — Но никто и не узнает, будь спокоен. После еще одной долгой паузы, Роше заговорил снова: — А от кого ты услышал-то… ну, то, о чем мне рассказал? Иорвет поворочался. — Давным-давно, вроде бы подслушал чью-то беседу. Не помню. И потом как-то раз в развалинах наткнулся на одну книжку. Раньше, видимо, выпускалась соответствующая литература… — Что, серьезно? Книжки про подхвостные дела? Ну, вы, ушастые, и даете! Честное слово, — тот даже рассмеялся в голос. — Вам баб своих надо трахать, причем так, чтобы за ушами дымилось! А они выпускают литературку о том, как ублажать друг друга… Ну, вы и психи! Или скорее болваны. Иорвет хотел бы объяснить ему, что касательно размножения как раз таки не всё так просто, но и сам до конца не понимал. В первую очередь того факта, что, бывая с человеческими мужчинами, эльфки и правда становились более плодовитыми. В чем там было дело — в новизне крови, генов, феромонов? В любвеобильности людей? Возможно, ученые и чародеи и знали ответы на эти вопросы, но не он. — Может быть, это была чародейская книжка, написанная на Старшей Речи, — парировал он невозмутимо. — Я не приглядывался и не вчитывался. — Кстати, да, — Роше тут же успокоился. — Точно. Детмольд же, например, тоже «не такой». Чтоб его тролли драли… Хер знает, сколько ему там лет. Может, он эту книжку и написал, а потом потерял? Это объяснение Иорвету очень понравилось. Он даже улыбнулся. — Вполне может быть. — Ладно, валяй, — Роше, кажется, уже пришел в нормальное расположение духа, хотя бодрился голосом скорее для видимости, чем искренне, — ты же всё равно от меня не отстанешь. Как раз проверим, так ли хорошо будет, как говорят умные книжки. Надеюсь, ты мне там ничего не нарушишь. Но если нарушишь, то… — Да-да, я понял: я буду умирать долго и мучительно. Иорвет подождал, пока мужчина снова повернется к нему спиной и встанет на колени. Он, чувствуя в этом потребность, хотел было привлечь его к себе и поцеловать, но тот отстранился. — Давай вставляй уже, — проворчал Роше, — пока я не передумал. Он помог себе рукой, слыша, как эльф точно так же приводит себя в готовность. Снова вздрогнул, ощутив вторжение. А потом это уже было делом нескольких минут — найти правильную позицию. Всё это очень напомнило ему самый последний раз в убежище, когда он ни с того ни с сего вдруг завелся. Тогда у него было полное отупение, и он почти ничего не чувствовал, кроме усталости, боли и тошноты. Но теперь он мог с уверенностью сказать, что происходит в тот момент, когда член Иорвета упирается в одно определенное место и сосредотачивается на нем. Роше расставил ноги пошире, оперся сложенными руками о матрас, настраиваясь на нужный лад. И долго ждать не пришлось. Вдоль позвоночника побежали мурашки, а низ живота налился тяжестью и теплом. Спустя время ему захотелось лечь совсем, распластаться по матрасу от навалившейся слабости, но он решил этого не делать, чтобы хоть немного контролировать процесс, не позволить эльфу опять повести. Хотя сделать это, возможно, стоило. Тот двигался медленно и плавно, стараясь подобрать хороший темп. В конце концов, Вернон попытался подстроиться под него, радуясь только тому, что Иорвету не видно его ошалелого лица. — Черт, я щас… — Роше вцепился в собственный член, совсем не ожидая, что спустит так быстро. Или что это было? Его снова захлестнула мощная пульсация, которая не прошла даже после того, как в руке стало мокро и липко. Он попробовал жидкость на вкус — да, сперма. Оргазм произошел, но потом словно не торопился прекращаться. — Ну? — спросил его Иорвет, почти даже напуганный. И счел за лучшее выйти из него. — Чертовщина какая-то блядская, — отозвался тот, тяжело дыша, и перевернулся на спину. — Тебе понравилось? — Нет. Хотя… — он подумал немного, прислушиваясь к себе. — Это было любопытно. Ты зря вынул. Такое впечатление, будто, хм, нужно еще. Он какое-то время лежал, видимо, довольно долго, пока ему не захотелось спать, однако ощущения в заднице не давали ему покоя. — Иди сюда, — сказал он эльфу и затянул его на себя, приник поцелуем к его губам. Роше был совсем не против испытать подобное еще раз, чтобы получше разобраться. Но для этого словно чего-то не хватало. Для начала, стоило успокоиться и перестать паниковать, как девственник. Затем уверить Иорвета, что всё в порядке. Позволить ему делать всё, как тот считает нужным, и, может быть, просто довериться. Он подтянул колени ближе к животу, задрал их почти на уровень чужих ребер. В таком положении, к огромному удивлению Роше, уже можно было почувствовать гораздо больше. — Странно, что ты долго не спускаешь, — сказал он Иорвету, немного погодя. — Ничего странного: я прилично вина выхлебал. У некоторых после такого вообще не встает, — эльф придавил его к кровати, двигаясь в нем плавными толчками, — впрочем, знаешь, на тебя встанет даже у мертвого. Роше ухмыльнулся, потом обхватил руками его шею и плечи, стараясь улечься так, чтобы Иорвет плотнее попадал по нужному месту. — Хорошо? — спросил его тот. Признаваться в этом не хотелось, но пришлось. Роше скрестил ноги на его пояснице, стараясь сдержаться и не застонать от волн острого удовольствия, который доставлял и зажатый между тел его собственный член. Но дело было не в нем одном, теперь Вернон это понимал. Он ждал только, когда очередная волна вынесет его на спасительный оргазм. Хотя вовсе не думал, что второй раз получится. Но произошло это как раз, когда он почувствовал, что Иорвет вот-вот кончит тоже. Он впился пальцами в руки эльфа, и его затрясло так сильно и даже выгнуло бы, если бы он не пытался изо всех сил удержаться на месте. — Ох, сука! — стонал он, слыша, как Иорвет тоже матерится, но по-эльфски, и толчками изливается внутрь него. — Проклятье… Перед глазами у него потемнело, хотя в доме было еще светло. Он лежал, задыхаясь, как в тот раз, но не торопился прогонять эти ощущения. Кровь стучала и пульсировала повсюду: в голове, в ногах, в промежности, в каждом сантиметре кожи, которым он прикасался к эльфу. Выступившая испарина не принесла столь желанной прохлады — так жарко ему стало. Иорвет приподнялся над ним на локтях, тоже красный и мокрый, и счастливо, пусть и немного утомленно, но улыбался. Можно было расслышать даже, как его сердце бешено колотится о ребра. — Вернон, может… отпустишь уже? — с трудом проговорил он. — Ты из меня сейчас… куски вырвешь. Роше сначала не понял, о чем он. И потом только увидел, что до сих пор стискивает пальцами его предплечья. С трудом разжал их, заметив, что остались глубокие вмятины. Помог эльфу выйти из себя и лечь сбоку, хотя тот не спешил выпускать его из объятий. Вернон за это был ему даже благодарен. — Теперь всё? — спросил его Иорвет. — Чего? — не понял он. — Хм, тогда я немного отдохну и повторим. — Нет! Нахер. Всё, всё. Он и в самом деле чувствовал такое удовлетворение, будто до этого в жизни никогда не кончал. Ноги не двигались, и он даже не пытался пошевелить ими. Во всем теле была такая пустота, словно оно целиком состояло из одного только воздуха, а остаточное удовольствие разливалось по этой пустоте, гуляя от макушки до пяток. Он мог только дышать и смотреть, больше ничего. «Это всё наверняка действие заклятия», с неясной досадой думал Иорвет, гладя тыльной стороной ладони его лицо. Удивительно, но на это у него еще остались силы. «Что же еще, в самом деле?» По правде говоря, никто из них на такой результат не рассчитывал. Он провел пальцами по губам мужчины, просунул их внутрь, раздвинув зубы. Тот не реагировал. Ошалелый, совершенно растерянный взгляд Роше в потолок постепенно стал спокойным и сонным.***
Он предпочел уйти сразу, как только дождь закончился. Не дал себя даже обнять на прощание, мотивируя это тем, что ведьмак, мол, сможет что-то там учуять. Иорвет же задержался в доме, пряча снедь, карты и ловушки. А потом небо прояснилось окончательно, и даже дорога подсохла, так что в Верген ему удалось вернуться еще до вечера. Он рассчитывал встретить отряд тех, кто пообещал прийти, уже в городе, но их до сих почему-то не было. Видимо, возникли какие-то трудности. Он надеялся только, что это не был Лето с его подельниками… «Уже середина ламмаса. Близится осень», подумал Иорвет, прислоняясь к стене возле дверей отведенной ему с его бойцами халупы, чтобы покурить. В Верхнем Аэдирне уже становилось прохладно, поэтому он старался держаться ближе к зданиям и чаще греться у пылающего огня. Он давно уже заметил, что стал больше мерзнуть, и быстрее уставать, чем в молодости. Это неправда, что для эльфов с возрастом ничего не меняется. Может, на первый взгляд и нет, да и на второй, и на третий. Для всех остальных ты такой же, каким был в свои двадцать пять. Но он чувствовал внутри эти неуловимые изменения. Особенно, глядя на молодых сородичей, которые так и лучились здоровьем и радостью жизни. Он курил и созерцал окрестности. Смотреть, правда, вокруг было совершенно не на что: перед его глазами раскидывалась печальная картина утопающих в грязи сараев и всякого мусора. — Капитан, — обратился к нему подошедший вдруг Аэлред, — надеюсь, я вас не отвлекаю? Иорвет посмотрел на него устало. Возникшее в лексиконе молодого слово «вы» его даже удивило. — От чего? — он обвел взглядом окружение. — От размышлений, может быть. — Нет. Говори. — Я хотел бы сказать, что действительно тогда вел себя неподобающе. Впредь этого не повторится. Иорвет нахмурился, пытаясь вспомнить, о каком таком «тогда» он говорит, хотя лично ему это уже давно было безразлично, а поставить юнца на место он всегда успеет. — Что-то еще? — Да, — Аэлред помялся. — Послушайте, могу я взять вашу флейту? Вот это было уже в самом деле неожиданно и даже в какой-то степени нагло. — Что, в целом Вергене не нашлось никакой завалящей флейты? Парень виновато пожал плечами. — Нет, я спросил у всех, у кого только мог. У местных эльфов не оказалось, ну, или они просто решили мне ничего не давать, краснолюды меня обсмеяли, а потом я сунулся было к людям, но те даже не захотели со мной разговаривать. — Думаешь, всё будут в восторге, когда ты начнешь играть? — Да я же поодаль, никому не помешаю. Иорвет медленно вздохнул. Флейта эта была ему дорога, и опасно было отдавать ее в руки кому-то другому — еще расколотит — но у него было такое чувство, что от него не отвяжутся. Можно было, конечно, и прогнать… И всё же он сходил в дом и нашел ее в сундуке. — Спасибо! — парень чуть ли не просиял. И потом, к счастью, счел нужным немедленно испариться, стараясь больше не донимать своего начальника. А Иорвет еще долго думал о том, что когда призрачная мгла спадет, и армия Хенсельта ринется в город, такие вот аэлреды попросту погибнут, причем одними из первых. Из-за недостатка опыта, или потому, что еще мало участвовали в настоящих боях, но больше даже из-за своей юношеской горячности и безрассудства. Краем глаза он заметил, как к нему спешно приближается краснолюд, кто-то из охраны. — Иорвет! — обратились к нему. — Тебя везде разыскивают. Саския еще час назад приказала всем собраться в зале для совещания. Тот, коротко кивнув, тут же выколотил трубку и немедленно устремился к замку Трех Отцов.