Впущенный снег и полученное наказание. Держание за руки в День снега. Чайные чашки. Простыни вместо одеял. Дословная сцена из серии*. Спасательный отряд Короны. Потери фрейлины и перефразированные чувства. Себе под нос.
Во время второй части «Queen for a Day».***
Рапунцель переживала за жизнь своих родителей. За жизни вообще всех жителей королевства, на самом деле. День, начинавшийся возможностью впервые испытать себя в решении гражданских вопросов, как раз под стать будущей королеве Короны, превратился в трагичную катастрофу, не успела девушка и глазом моргнуть. Снег. Никогда раньше Рапунцель не имела дело со снегом. Матушка… нет, не Матушка — ей всё ещё приходилось себя одёргивать при мыслях об этой женщине как о своей матери. Готель запрещала ей покидать Башню — она всё не могла отделаться от этой заглавной буквы — зимой. Готель, конечно, вообще не выпускала её оттуда, но снег был под строжайшим запретом — даже окна в холода должны были оставаться закрыты. Однажды, в одну из ночей, когда Готель покинула Башню, Рапунцель оставила мансардные окна открытыми. Тогда она продрогла до костей, и даже разогрев кровати грелкой на углях не помогал. Той ночью им с Паскалем пришлось спать у камина. Но зрелище утром было изумительное. Под окнами образовались целые снежные холмы, белые и пушистые, и Рапунцель, как могла, сымитировала забавы, о которых читала в книжках. Слепила крошечную снежную хижину, в которую можно было заползти. Снеговиков в виде неё, Паскаля и Готель. Они с хамелеоном даже устроили бой снежками! Всё было чудесно, пока не вернулась Готель. У Рапунцель в голове всё ещё звенели слова нотации, а в памяти отпечатался её горящий яростью взгляд. Руки вздрагивали при мысли о том, сколько она оттирала Башню от следов снежного вторжения. Мурашки пробегали по коже при мысли о полученном тогда наказании — проведённым без тепла грелки ночам. Но самым ужасным воспоминанием из того дня было всепоглощающее чувство вины. Естественно, в какой-то степени она должна была чувствовать себя виноватой за ту проделку, но сожалела Рапунцель не из-за этого. Она предала доверие Матушки; совершила позорный поступок, повела себя позорно. Самым болезненным воспоминанием из того дня были бранные слова Матушки. Нет, не Матушки. Отчасти по этой причине этот день в Короне она объявила официальным Днём снега. Чтобы отныне её воспоминания о снеге были только приятными. И на какое-то время это помогло. Теперь же Рапунцель, стоя в одном из залов дворца, глядела в окно с видом на главную площадь. Из-за бури оставаться в домах становилось небезопасно. Потому королевские гвардейцы приводили в замок всё больше и больше народа, а Юджин, Лэнс, Максимус и разбойники из «Сладкого Утёнка» помогали спастись нетрудоспособным гражданам. С выбранного ею места Рапунцель было прекрасно видно всех входящих в замок, и, что ещё важнее, народ мог видеть её. По крайней мере, пока что мог. Ветер наметал на окна всё больше снега, грозясь скоро совсем скрыть из виду и принцессу, и вид на улицы. Что, должно быть, было к лучшему — ни к чему им было видеть их временную королеву помрачневшей и с тревогой в глазах. Взгляд её был прикован к месту, где совсем недавно они проводили время с друзьями. Увидеть снег вблизи, по-настоящему, было так весело. Она посмеивалась над враждой её возлюбленного с холодным временем года. «Ну же, Юджин!» — Рапунцель кругами скользила по льду и каждый раз, проезжая мимо Юджина, зазывала его присоединиться. «Как скользко!» «Как будто по льду катаешься!» «Ой, это и есть лёд!» «Лучший День снега!» «Пошли кататься, давай, это весело!» Каждый из этих призывов удостаивался вербального восклицательного знака. Многие подданные проводили время во внутреннем дворике замка, превращённом в каток. Все просто наслаждались прогулками по залитым дорожкам. Все, кроме Юджина. Он тогда уселся в куче снега, согнувшись в три погибели. Её восторг, к сожалению, не смог убедить бывшего вора присоединиться: «Я понимаю, милая, но, знаешь, до сих пор я удачно избегал всё снежное и ледяное. И, пожалуй, я останусь при своём и буду держаться подальше от всего такого.» «Многое упускаешь, тигр», — чья-то рука хлопнула Юджина по затылку, стянув ему шапку на глаза и едва не опрокинув его в снег. Рапунцель не могла не рассмеяться, когда Кассандра умело подкатилась к ней, остановившись аккурат рядом с подругой, и, взяв её за руку, закружила в танце, словно балерину. «Если так и будешь дальше ныть, придётся мне украсть твою подружку и укатить с ней в город», — Рапунцель широко улыбнулась фрейлине, сжимавшей её руку. Она всё ещё не могла твёрдо стоять на ногах; непривычно было передвигаться в обуви. Особенно в этих валенках, обеспечивающих лёгкое скольжение по льду. Если Юджин не смог бы держать её в этот день за руку, она была не против держаться за Кассандру. Сложно это объяснить, но с Кассандрой Рапунцель чувствовала себя не менее комфортно, чем со своим парнем. Если бы вдруг в этот снежный день что-то случилось, чисто гипотетически она бы доверила свою жизнь Кассандре ровно в той же степени, в которой доверяла её своему любимому. Она не задавалась вопросом, почему; просто было что-то в этой идее родное, естественное. «Вперёд и с песней, мне и тут неплохо с Лэнсом и Коротышкой», — пока они говорили, крупный разбойник успел слепить снежный шезлонг, уместный больше на жарком пляже, а низкорослый старик демонстрировал невероятные серии пируэтов, катания спиной вперёд и прочих трюков. Коротышка полон сюрпризов. «Я и для Вас сделал, Ваше Королевшество», — Лэнс и правда слепил второй шезлонг для друга. «Вот видишь? Всё с ним будет хорошо», — говорила Кассандра, утаскивая её со двора. Ещё не покинув территорию замка и слыша обрывки фраз, Рапунцель задорно рассмеялась, услышав Юджина: «…Это что, шапка короля? Если да, то технически она теперь моя.» Но всё это было до полудня. Всё это было до того, как они с Кассандрой объехали всю Корону рука об руку. До того, как они остановились поиграть с городской детворой. До того, как они вернулись под вечер в королевский дворик и послушали одну из сказок Ксавье. Всё это было до того, как небо почернело, снегопад усилился и ветер ужесточился. Всё это было до того, как Максимус вернулся всё ещё в упряжи, но без кареты. Так они и оказались тут. В зале, забитом подчистую жителями Короны, жавшимися к камину. В одной из дюжины точно таких же комнат, в каждую из которых заглядывали гвардеец или служанка и спрашивали, все ли в порядке. Замок стал крепостью, коей изначально и являлся, но на этот раз врагом выступила стихия. — Вот, Рапс. Выпей чаю. Паскаль сам заварил, — дрожащая кружка была поставлена на блюдце рядом с Рапунцель — даже Кассандру трясло в этот катастрофический вечер. — Спасибо, Кэсс, — Рапунцель и не притронулась к чаю. Она продолжила неустанно глядеть в окно. Во многом из-за вида оттуда она и выбрала эту комнату для своего временного пристанища. Найджел с Капитаном были в комнате переговоров этажом выше, обговаривая… что-то. Рапунцель не знала, что. В этом и была проблема. — Ничего ведь не видно, — подала голос Кассандра. Рапунцель оценила её попытку завести разговор. — Да и не на что там глядеть, нужно хотя бы заколотить окна. — Нет. Прикажи их закрыть, но оставить незаколоченными. Я должна видеть. И так девушки стояли у окна, наблюдая, как всё больше народа приходило в замок, как ветер наметал всё больше снега на окна. — Что же мне делать? — Рапунцель избегала зрительного контакта с Кассандрой, но чувствовала на себе её взволнованный взгляд. — Если б я только знала, Рапс. На моей памяти ещё не было настолько суровых зим. В последние годы даже снег не выпадал, — не такой ответ Рапунцель надеялась получить, но голос Кассандры её всё равно успокаивал. Время шло. Люди всё шли и шли. Всё больше комнат наполнялось продрогшими подданными Короны. Её подданными. Она не выстояла, обернулась к фрейлине и бросилась ей на грудь, прижавшись к меховой отделке её накидки. Кассандра неловко обвила руками её талию, сохраняя дистанцию — возможно, со стороны они выглядели как две чашки чая, желавшие соприкоснуться, но сталкивавшиеся ручками. — Мой народ… родители… Кэсс… что же мне делать? — принцесса едва сдерживала слёзы, пряча лицо в накидке фрейлины и пытаясь восстановить дыхание. — Я… — всё, что смогла выдавить из себя Кассандра, прежде чем оттолкнуть девушку. Ах, да, Рапунцель опять пересекла грань, кинувшись Кассандре в руки. Она ведь избегала физических контактов, в особенности таких. Рапунцель опять отвернулась к окну, прилагая колоссальные усилия, чтобы успокоиться. Она вытерла нос рукавом, сморгнула навернувшиеся слёзы. Ей суждено стать Королевой, и она надеялась стать сильной, уравновешенной правительницей. На что она не надеялась, так это быть одним резким движением развернутой лицом к Кассандре и сжатой в объятиях. Всё случилось так быстро, что Рапунцель, обескураженная, застыла с прижатыми к груди руками, пока Кассандра, гладя девушку по голове, прижала её к слегка влажной меховой отделке. Принцесса всего на миг подняла глаза, встретившись с встревоженным взглядом Кассандры, и вновь зарылась лицом в накидку фрейлины. Рапунцель дала волю слезам. Это не было истерикой, просто несколько тихих всхлипов и пошмыгиваний носом. Она не знала точно, сколько они простояли, обнимаясь, — тиканье часов ей заменяли ритмичные, но нежные успокаивающие похлопывания по спине. Кассандра не проронила ни слова. Им не нужны были слова. Объятий было достаточно. Всего лишь объятий. Когда, казалось, прошла вечность, Рапунцель сделала глубокий вдох и отодвинулась от подруги, и та отпустила её так же легко, как и ранее позволила себя обнять. Только тогда принцесса заметила мокрый отпечаток собственного лица на её накидке. — Всю боль выпустила? — спросила Кассандра, уперев руки на бёдра. Несмотря на фирменный резкий тон, в её голосе не было осуждения или сарказма. По её глазам было ясно, что этот вопрос был скорее открытым приглашением возобновить утешающие обнимашки, если потребуется. — Достаточно, — ответила принцесса, собравшаяся было снова вытереть нос рукавом, когда Кассандра выудила из кармана шёлковый платок. Такие обычно кладут на блюдца, под чашки. Рапунцель приняла его и деликатно, как её и учили на уроках этикета, высморкалась. — Давай займёмся делом, поможет отвлечься, — Кассандра оглянулась к камину, скрестив руки на всё ещё влажной от слёз накидке. — Я пойду ближе к огню. Рапунцель стыдливо кивнула; жар камина наверняка высушит одежду, не оставив и следа от её слёз. Кассандра оставила её в одиночестве, по пути забрав не тронутые ни ею, ни её принцессой чашки чая. Сделав очередной глубокий вдох, Рапунцель оглядела подданных, отогревавшихся у камина. Ни один из них, по-видимому, не заметил, как их временная королева всхлипывала на плече своей фрейлины. Отлично. Она обязана была вести себя по-королевски: заботиться о нуждах своего народа, обеспечивать комфорт. По крайней мере, пока Найджел с Капитаном не вернулись с идеями получше. Да даже Паскаль был полезнее неё; хамелеон помогал королевскому повару заваривать согревающий чай. Согревающий… Точно! Покрывала, чтобы люди согрелись! В такую непогоду любой кусок ткани пришёлся бы кстати, а в замке их предостаточно. Она решительно вышла из зала и сразу же едва ли не врезалась в Найджела и Капитана. — Ваше Высочество, нам нужно поговорить, — лицо Найджела всегда выражало необъяснимую тревогу, но в этот раз что-то отличалось. Советник её отца всегда был подготовлен к любой ситуации, но на этот раз плана не было. Нет, не советник её отца. Её советник. — Я принесу покрывала, — отрезала Рапунцель, промчавшись мимо мужчин. — Ваше Высочество! Сейчас не время для… — Рапунцель развернулась на каблуках, намереваясь поставить зазнавшегося советника на место, но прямо за их спинами она увидела одного из гвардейцев, провожавшего очередную семью в только что покинутый ею зал. Нарочитую строгость как рукой сняло, и она испустила вздох: — Просто… подождите меня в зале. Им нужны покрывала, чтобы согреться, и… я их достану, — она старалась подобрать правильные слова, достойные королевской особы, но звучало это так фальшиво, что её образ рушился на глазах. — Хотя бы дайте нам… — и снова Найджел был оборван на полуслове, но на этот раз Капитаном, положившим ладонь ему на плечо. — Бельевой шкаф в соседнем коридоре; она возьмёт, что надо, и вернётся. Да и мне самому не помешало бы отогреться у огня лишние пару минут, — командир кивнул Рапунцель, а вечно обеспокоенное выражение лица Найджела наконец-то смягчилось. — Будем ожидать Вас в зале, Ваше Высочество, — они развернулись и ушли в просторную тёплую комнату, оставив Рапунцель одну в коридоре. Найджелу так легко всё это давалось. Будто бы он был рождён для управления слугами, замком и прочими аспектами королевской жизни. Вот только он не был для этого рождён. Рапунцель была рождена для этого. И она понятия не имела, как со всем этим управляться. Она легонько, но настойчиво похлопала себя по щекам. «Покрывала», — напомнила Рапунцель себе и двинулась дальше. Капитан оказался прав, один из бельевых шкафов стоял совсем неподалёку, но содержимое его было скудным. В нескольких жалких стопках были сложены не тёплые плотные одеяла, а совсем не греющие тонкие пледы. Очередное правило королевской жизни, которое она никак не могла понять: зачем хранить покрывала, которые не обеспечат тебе тепла? Мыслями она возвратилась в Башню, к урокам об экономии и дорогих излишествах, рассказанных Матушкой. Рассказанных Готель. Недавний визит в Башню после побега Паскаля расковырял раны прошлого, которые, как Рапунцель считала, давно затянулись. Агх, да она никогда не отделается от называния этой женщины Матушкой, даже несмотря на здоровые, полные любви взаимоотношения с биологической мамой. Той самой мамой, потерянной где-то в горах, пока буря всё крепчала. Её родители стали заложниками ужасающих обстоятельств, и только примерное местоположение да порванная упряжь Максимуса могли помочь в их поиске. Её родители были королём и королевой Короны, и сейчас они были, возможно, в ещё большей опасности, чем сама Корона. Но их ещё можно было спасти. А если их спасти, то будет спасено и королевство. Рапунцель уже поняла, насколько велик груз пока**, но если б только она нашла родителей… Она взяла стопку наиболее презентабельных пледов, а также пару декоративных подушек. Всё, что придётся в пору. Чуть ли не бегом принцесса вернулась в зал, ища взглядом Найджела. Она заприметила советника в дальнем углу, подальше от толпы, пьющего чай рядом с Паскалем и поваром. Капитан с дочерью о чём-то переговаривались у камина. Очередной глубокий вдох, Рапунцель взяла себя в руки. Так, сначала надо раздать пледы. Расположенный в южной, лицевой части замка, конкретно этот зал стал идеальным пристанищем для стариков и детей, поэтому собрались тут в основном семьи. Рапунцель раздала нуждающимся покрывала и подушки, накинув последний плед на плечи женщины с ребёнком, стоявших у чайного столика. Паскаль вручал сапожнику Фельдспару чашку, полную горячего чая, когда Рапунцель наконец встретилась с советником лицом к лицу. — Найджел, я должна идти искать родителей, — теперь её голос звучал в разы увереннее. — Но Ваше Высочество… Вы королева! Вы не можете оставить своих подданных в этот тяжёлый час, — он взял её за плечо и осторожно отвёл в сторону от толпы, чтобы не тревожить их подробностями разговора. — Ох, Рапунцель, мне больно говорить об этом, но в такую погоду их шансы… ох, что ж… давайте молиться, чтобы Ваши родители нашли убежище до начала большой бури, — вид у него был прискорбный, как и сказанные слова. — Но мы не можем оставить их умирать! — Рапунцель позволила тревоге промелькнуть в голосе. — Моя дорогая, идти на поиски в такую погоду — всё равно, что идти на верную смерть, я Вас не пущу! — Он прав, Рапунцель, — они одновременно обернулись к дверям. Вошли Юджин, Лэнс, Максимус, сопровождаемые Аттилой, Владимиром, Большим Носом и Ногокрюком. — Ты не пойдёшь, пойдём мы, — продолжил Юджин, подойдя к Рапунцель. — Ты же слышал, что сказал Найджел — это опасно, — она не могла поверить своим ушам. — Взгляни на нас, принцесса, — подал голос Лэнс. — Если бы карты легли по-другому, каждый из нас сейчас бы был либо в бегах… либо где-то за решёткой. — Но твоим родителям хватило духу дать нам второй шанс. Шанс доказать, что можно жить честно, — высказался Большой Нос, покрасневший до самых ушей и мечтательно отвёдший глаза, как во время чтения поэзии. — Меньшее, что мы можем сделать, это дать второй шанс им, — вставил слово Аттила, скрестив руки и кивнув своей скрытой под шлемом головой. — Послушай их, — настаивал Юджин. Он положил руки Рапунцель на плечи и посмотрел ей глубоко в глаза. — Рапунцель, другого выхода нет. В прошлом я часто прятался в тех горах. Я знаю их как свои пять пальцев. Взгляни правде в глаза, только у нас есть шанс. — На его лице заиграла самоуверенная улыбка, но взгляд выдавал с головой, насколько ответственно он настроен. — И вообще, даже временный король должен быть полезным, — он пристально глядел Рапунцель за спину, и она обернулась посмотреть, куда был направлен его взгляд. Там рядом с отцом стояла Кассандра, не на шутку встревоженная. Не просто встревоженная, она выглядела виноватой. — Ваше Высочество, я считаю, пойти должны гвардейцы, — к ним подошёл Капитан гвардии, серьёзный как никогда. — Если буря усилится, вы будете нужны здесь, замок нельзя оставлять без охраны, — подметил Юджин. Казалось, Капитан всерьёз над этим задумался. — Ваше Высочество, решать Вам, — сказал он. Юджин и Рапунцель долго глядели друг на друга. Должно быть, в глазах девушки плескалась боль, и Юджин попытался разбавить горечь своей фирменной нахальной ухмылкой, часто идущей в комплекте со словами «доверься мне» и нелепыми шуточками. Вот только это всё не было шуткой. Это была опаснейшая миссия, с которой он мог не вернуться. Менее всего ей хотелось отправлять на это задание самого важного человека в её жизни. Но выхода не было. Рапунцель издала глубокий вдох и, сдерживая слёзы, дрогнувшим голосом дала ответ. — Иди. Юджин крепко прижал её к себе, совсем как Кассандра меньше часа назад. Только в этот раз Рапунцель обещала себе не заплакать. — Мы вернёмся. Обещаю, — прошептал Юджин, поспешно выпустив её из объятий. Одной рукой гладя любимую по щеке, он поцеловал её в лоб. Рапунцель не отпускала эту руку, даже когда он собирался уходить, словно так, задержав, она могла его остановить. Но ей пришлось отпустить. Она зажмурилась, не в силах смотреть, как её возлюбленный медленно покидал зал вместе с лучшим другом, разбойниками из паба и верным конём. Рапунцель ощутила на щеке тяжёлое дыхание и услышала ржание Максимуса. Она открыла глаза и увидела перед собой королевского коня, глядящего на неё с беспокойством. Обняв обеими руками его морду, она прижалась к нему лбом. — Верни их домой, Макс, — молила она. Её родителей, храбрых мужчин, жертвующих своими начатыми заново жизнями, и человека, которого она любила больше всех на свете. Конь оставил Рапунцель, проводившую его удручённым взглядом, и нагнал незавидный спасательный отряд. Писк со стороны плеча напомнил о Паскале, старавшимся в силу своих возможностей её утешить. Девушка прижалась щекой к его голове — они часто так делали в Башне, когда хамелеон был единственным другом, который мог бы её поддержать и успокоить. Краем глаза она заметила справа от себя Кассандру — на лице её отражалось необъяснимое чувство вины, а в глазах отражалась тревога. — Не бойся, Рапс. Они найдут их, — заверила девушка, прижав к себе Рапунцель. — Я знаю. Она потёрлась головой о щёку Кассандры, позволив себе дать слабину в её крепких объятиях, пока Паскаль утешающе утыкался мордочкой ей в шею. Все трое глядели, как двери, словно в замедленной съёмке, затворились за мужчинами, и несколько минут не смели ни шелохнуться, ни сказать хоть что-нибудь. — Ваше Высочество… — Капитан попытался было начать переговоры о дальнейших действиях, но резко затих. Даже суровый командир войска не мог выстоять против ледяного свирепого взгляда собственной дочери. — Я вас оставлю. Кассандра поглаживала Рапунцель по плечу. Это не приносило никакого тепла, зато дарило подобие комфорта. Принцесса опять спрятала лицо в таком обнадёживающем изгибе шеи Кассандры, надеясь, что если хорошенько зажмуриться, то все ужасы сегодняшнего дня исчезнут. Перед глазами поплыло — накопившиеся слёзы вот-вот норовили хлынуть из глаз. Рапунцель прижалась к груди подруги, который раз за день уткнувшись ей в меховую отделку. — Всё в порядке, Рапс, — и снова рука гладила по волосам. — Юджин знает, что делает. Рапунцель вновь всхлипывала. Она чуть не расплакалась, провожая Юджина, но нельзя было королеве давать при всех слабину. Как же нечестно. — Я не могу его потерять, только не снова, — всхлипы были всё громче. — Он уже умирал ради меня, Кэсс. Я не могу снова такого допустить, я просто не могу, — голос Рапунцель, сдавленный мехом, оставался спокойным и тихим, хотя в душе так хотелось кричать. В душе так хотелось запеть. Солнца яркий луч… Раньше всё было предельно просто. Ей не нужно было принимать решений, возможно, стоящих кому-то жизни. Все проблемы решались парой строчек песни, а теперь она и на это не была способна. А даже если и была бы, песня бы не решила всё это. — Тебе и не придётся. Обещаю; он вернётся, — пальцы руки, гладившей волосы, зарылись в них, перебирая. Обычно Рапунцель не нравилось, когда её волос так касались — уж слишком это напоминало о Готель. Даже Юджин не трогал её волосы, отлично помня, что для его любимой значит такой жест и чем конкретно для него обернулась одержимость Готель — косым шрамом, который он каждый день наблюдал в отражении зеркала. Но когда волосы перебирала Кассандра, это было так… успокаивающе. Каким-то образом она умудрялась это делать в точности как Готель, но в хорошем смысле. Она касалась их нежно, так, как когда Рапунцель ещё верила, что Готель её любит. Когда всё было предельно просто. Рапунцель мягко разорвала объятия, вытерев слёзы предложенной Паскалем салфеткой. Он её держал ещё с тех пор, как заварил им чай? И где он её тогда прятал? Не важно, девушка просто поблагодарила друга и высморкалась. Кассандра спустила ладонь с волос на плечо, так же нежно поглаживая и его. — Он хороший парень, Рапс. Он не обязан был геройствовать, но сам этого захотел. Он вернётся. Они все вернутся, — в голосе Кассандры слышались нотки той вины, которую до этого заметила Рапунцель в чертах её лица. Принцесса вопросительно наклонила голову, поняв, что Кассандра собирается с силами, чтобы чем-то поделиться. — Утром я сказала ему кое-что, — выдохнула фрейлина. — Он на каждом углу кричал, какой он великолепный «временный король», и я его поддела за это. Сказала, что если он и дальше хочет играть в короля, то пора бы начать подкреплять слова действиями. И теперь из-за этого дурацкого упрёка он помчался неизвестно куда, просто чтобы меня переубедить. Кассандра произносила гневные, грубые слова, идущие вразрез с ранее замеченными тревогой и стыдом. Но то, как она их произносила, прекрасно соответствовало всем описанным на её лице чувствам. — Он просто зазнавшийся идиот, заигравшийся в короля, а теперь он ушёл непонятно куда играть роль хорошего парня, — Кассандра не отрывала глаз от дверей, а рука на плече Рапунцель замерла. — Где-то там он рискует своей тупой жизнью и заодно подговорил всех своих тупых друзей пойти с ним на эту тупую миссию ради того, чтобы спасти твоих родителей, потому что он правда хороший парень. И он вернётся, Рапс, — она снова прижала к себе принцессу, но на этот раз, кажется, она стремилась утешить себя, а не Рапунцель. — Он вернётся, потому что хорошие люди, совершающие тупые опасные поступки, всегда возвращаются. Всегда. Они обязаны возвращаться, — казалось, сама Кассандра вот-вот заплачет. Рапунцель крепче обняла её за талию. Она сложила два и два и догадалась, о чём говорила Кассандра, что испытывала Кассандра. Её отец — Капитан гвардии. Она росла в окружении гвардейцев. Пускай Корона и безопасное королевство, сто лет не знавшее войн, но жизнь её защитников от этого не легче. Должно быть, столько людей уходило на опасные задания у неё на глазах, и кто знает, сколько из них вернулось в целости и сохранности. Для принцессы слова о прошлых потерях значили ровно столько же, сколько и для Кассандры. — Я очень его люблю, Кэсс, — всё, что смогла выдавить из себя Рапунцель. — Знаю, Рапс. Я… — Кассандра резко замолчала, будто думала, как перефразировать слова. — Он… мне тоже дорог, — её голос дрогнул, и Рапунцель заметила, как всемогущая фрейлина сделала тот самый глубокий вдох, в идеале помогающий справиться с наплывом эмоций, к которому Рапунцель в этот день прибегала снова и снова. — Лучше него и впрямь с этой работой никто не справится. Он и те болваны обязательно найдут твоих родителей, Рапс, они вернут их домой, — Кассандра выпуталась из объятий Рапунцель и провела руками по своим кудрям. Такое простое движение, кажется, помогло отбросить всю удручённость и вернуло Кассандру в привычное компетентное состояние. — Фуух, — выдохнула Рапунцель. — Ладненько. Всю боль выпустила? — повторила она слова фрейлины её же тоном. Кассандра криво улыбнулась, и огонёк в её глазах, потухший с уходом Юджина, вновь загорелся. — До последней капли. Пошли, думаю, моему отцу есть, что с тобой обсудить, а я займусь своим планом, — она поправила капюшон, и Рапунцель вновь постыдилась, что пролила очередную порцию слёз на её меховую отделку. — Иди к нему, обсудите дальнейшие действия; я попробую отправить Филина в разведку. Может, если узнаем, в какую сторону двигается буря, сможем решить, куда эвакуировать людей. Рапунцель кивнула и, разойдясь с подругой, взяла себя в руки. Кассандра так быстро собралась. Расчувствовалась на пару минут, и вновь за работу. Рапунцель ей даже завидовала. — Капитан, — подала она голос, встретившись с ним и Найджелом. — Есть новости? — Мы не можем более здесь оставаться, принцесса. Неизвестно, сколько ещё будет длиться буря, а из-за резкой смены погоды у нас не хватит запасов, чтобы прокормить весь город, — они стояли в углу зала, но с тех пор, как Юджин с разбойниками ушли, народ заполнил зал подчистую. Обстановка и так была напряжённая, а поставленный командирский голос капитана приковывал всё больше лишнего внимания. — Ваше Величество, Капитан, могу я просить вас перенести разговор в другое место? — предложил Найджел, вечно настороженный, вечно тактичный. — В вестибюль комнаты переговоров, например? — Да, это… отличная идея, — признала Рапунцель. Не стоило ещё сильнее беспокоить горожан. Найджел, учтиво поклонившись, указал им в сторону выхода, позже догнав их в коридоре. Итак, настало время принимать решения в больших вопросах. Она рождена для этого, и, даже если ей было немного страшно, пути назад не было. «Я справлюсь**», — пробормотала Рапунцель себе под нос. Она всё-таки королева, пускай и всего на день.