Без четверти двенадцать

Дженни не знала, что ей следует делать. Она была обезоружена и абсолютно измотана, не говоря уже о том, что эмоционально разбита. Но Кай смотрел на неё со странным затуманенным взглядом, как будто сквозь неё, и казалось очевидным лишь одно. Некуда отступать. — Привет, малышка, — издевательски протянул он. — Уходи, иначе я за себя не ручаюсь, — угрожая, выдала Ким, сложив свои прелестные наманикюренные пальчики в кулаки. Чонин, наверняка, пришёл сюда, чтобы завершить начатое, иначе, зачем ещё? — Дженни, — с некой добротой в голосе начал бывший возлюбленный, сделав шаг вперед, однако в следующую же секунду напоролся на неожиданное сопротивление. Женщина в гневе была способна на многое, особенно в свирепом… Так что Ким не стала медлить. Либо ты, либо тебя. — Джейн, нет! — прикрикнул приказным тоном Тэхён, зная, что она собиралась сделать. Его низкий голос сорвался на последнем слоге. Он мысленно выругался за свою бесполезность, понимая всю отчаянность ситуации. Ким дернул рукой, чтобы вытащить иглу с капельницей из вены, но не успел. Хрупкая и маленькая Дженни, бесстрашная Джейн, повалила на пол больничной палаты Чонина (который был на две головы выше и килограммов на тридцать больше). Её ноги обвили его торс, руки беспокойно махали в воздухе в попытке нанести новый удар по лицу. Кай перехватил маленькие кулачки со странной ухмылкой. Перевернул тело Ким, словно она ничего не весила, и навис как какой-то зверь, нагло прижав к полу. Коленом уперся в подол платья, склонился над шеей, дыханием опалив дорожку до уха. — Ну не здесь же, любовь моя, — наивно прошептал Кай, потуже сжав женские запястья, — не при женихе. Ким задергалась, но его доминирование оказалось безоговорочным. Кай стал непредсказуем, опасен и силён — Дженни никогда не боялась Чонина, но сейчас понятия не имела, что могло бы помочь. Такой расклад безмерно пугал. Единственное, на что она была способна, так это плюнуть ему в лицо и брезгливо отвернуться. — Плохая девочка, — ехидно хмыкнул Кай, почувствовав на своей коже слюну. Увы, не от поцелуя. Поэтому Чонин решил быстро исправить возникшее недоразумение. Он уверенно стянул девичьи щеки пальцами, наслаждаясь вынужденной покорностью, и придвинулся к желанным губам, надеясь доказать свои чувства. Как вдруг… Сильный и неожиданный толчок снес его в сторону, заставив кубарем откатиться к стене. Дженни болезненно зажмурилась в ожидании продолжения. А когда открыла глаза — увидела холодный свет лампы над собой и взволнованное лицо Чимина, помогающего ей принять сидячее положение. Дыхание сбилось, комната впереди плыла, а затылок болезненно пульсировал. Она дрожала. — Дженни, — испуганно позвал невесту Тэхён, кое-как облокотившись на кровать, держась за спинку. На его обмотанном бинтом теле местами выступали красные разводы, игла от капельницы беспомощно болталась у ног, которые Ким свесил вниз. — Пак, она в порядке? — Да, — успокоил друга Чимин, рассматривая бывшую жену на предмет каких-либо повреждений. Его рука покоилась на плече, он легко встряхнул Дженни, заставив выйти из ступора, — вы можете хоть полчаса прожить без приключений? — Тэ… У тебя кровь, — выдавила из себя Ким, проигнорировав вопрос, а затем взволнованно перевела взгляд в сторону. Сокджин уверенно приструнил Кая, грозно держа пистолет, снятый с предохранителя, у груди оппонента. Ким едва сдерживался, казалось, что ещё немного, и палец бы «случайно» соскользнул с курка. Гнев Кима заполнил всю комнату; он так яростно дышал, практически рычал сквозь сомкнутые губы. — Двинешься, и я выстрелю, ты понял?! — сорвался Джин, ткнув холодным стволом оружия в нашитый на рубашку карман. — Помнишь, занятия в тире? Я не мажу. Таким агрессивным друзья видели Сокджина впервые. — Ауч, герой, — сквозь непонятную улыбку протянул Чонин, — Дженни сама на меня набросилась. Я, как и обещал, пришёл лишь поговорить, — он уверенно прикоснулся к пистолету и медленно опустил его вниз, не сводя пристального взгляда с «друга детства», — может, научишься разбираться в ситуации прежде, чем угрожать, Джинни? — Алло, брейк, — бестактно вмешался в перепалку Чимин, твёрдо стоящий на ногах и поддерживающий взволнованную Дженни, — мериться силами будете позже. Давайте сначала к сути встречи, потом хоть переубивайте друг друга. — Встречи? — недоверчиво поинтересовался Тэхён, чувствуя странное жжение в районе правого бока. Его взгляд опустился на окрашенные в алый бинты, тело стало ватным, и он обессиленно прислонился к спинке кровати. — Воу… Это нехорошо… — Тэ! — Я за врачом, — отчеканил Чимин, наблюдая за тем, как Дженни в несколько мгновений оказалась рядом с Тэхёном и помогла ему удобно устроиться. На её запястьях остались характерные покраснения. Пак быстро выскользнул из палаты по направлению к ближайшей открытой двери или медсестре. — Что здесь происходит?! — отчаянно выругалась Ким, растерявшись на несколько мгновений. Совершенно не зная, что предпринять или как помочь вновь истекающему кровью жениху. Она села рядом с ним, наблюдая за бледностью лица, и успокаивающе провела ладонью по намокшим волосам. — Я пришёл проверить всё ли с тобой в порядке и предупредить, Джен, — объяснил Кай, даже не вздрогнув, — до меня дошли слухи, что кто-то в альянсе не прочь бы сыграть на честном имени Ким Чонина, раз уж отцу позволили временно меня отстранить. Полагаю, борьба за власть в золотой семерке набирает обороты. Они уже добрались до Тэхёна, наверняка, решат убрать и тебя, чтобы выставить это убийством на фоне ревности. Пау-пау, двумя выстрелами трех сразу. — Почему мы должны… Эх… Тебе верить? — сквозь стиснутые зубы, процедил Ким. Он всеми силами старался храбриться перед и без того бедной Дженни, но не выходило. Тэхён ужасно надеялся, что врач придёт через считанные минуты, а Чимин и Сокджин смогут о ней позаботиться. — Потому что, если бы я в тебя стрелял, то убедился бы, что ты мертв перед уходом, — ехидно заметил Чонин, вставая с места и отряхиваясь. Джин последовал его примеру, всё ещё держа заряженный пистолет наготове, — мне похуй на Тэхёна. Но я не позволю, кто бы это ни был, даже пальцем тронул Дженни.

~

Лалиса закончила свою смену и вместо отеля тут же отправилась в аэропорт — Сехун, конечно же, позаботился о личном транспорте для своей спутницы. Прежде Манобан ещё никогда не ездила на подобных дорогих машинах, что уже говорить о полётах на частных самолётах или специальном завтраке от лучшего шеф-повара Южной Кореи. Она словно попала в настоящую сказку, где красивый и статный миллионер приметил серую мышку, безумно влюбившись. А разве в жизни так бывало? Они оба отоспались во время шестичасового перелета, удобно устроившись в раскладывающихся креслах на борту люксового джета. Лалиса не особо любила самолёты, однако в этом чувствовала себя очень уютно. Поэтому при посадке даже с некой досадой в душе разглядывала залитую светом длинную взлётно-посадочную полосу. Бангкок встретил их ярким и палящим солнцем; после хмурой погоды ноябрьского Сеула, это было сродни благословению. — Наверняка, соскучилась по дому? — тепло поинтересовался Сехун, неловко поправив растрепавшиеся волосы. И кто разрешал ему выглядеть так хорошо после долго перелета? Манобан даже смутилась, вспоминая, как помято она смотрелась в отражении бортового зеркала. — Да, — честно отозвалась Лалиса, стараясь украдкой приструнить непослушные волосы, — как-то слишком много всего навалилось за последнее время. Приятно снова окунуться в родную среду. Сехун с интересом рассматривал её мягкие черты лица, длинные ресницы и приплюснутый носик. Она была другой, не такой как все остальные танцовщицы. С обостренным чувством собственного достоинства — Чонгук бы поспорил с этим — и волевым характером. Бизнесмену до одури хотелось узнать, как при подобных природных задатках, она докатилась до такой жизни? — Почему ты так смотришь? — наблюдательно подметила Лалиса, поймавшая пристальный взгляд Сехуна. Он улыбнулся, поспешно отвернувшись к иллюминатору, облизав нижнюю губу и сложив руки в замок. — Это из-за моей прически, да? — Просто впервые вижу, чтобы девушка была так красива без макияжа. Манобан заметно смутилась, ощутив странный трепет, зародившийся в самом низу живота. Ей так давно никто не говорил столь приятных и искренних комплиментов; она была золушкой, случайно попавшей в чью-то идеальную жизнь. Может быть, она нашла наконец-то своё «долго и счастливо»?

~

Ким ужасно проебался. В одной вещи, которая казалась ему важнее всего на свете, которую он принёс в клятву перед алтарем, держа свою возлюбленную за руки и смотря ей в глаза. Они с Джису не выходили на связь с тех пор, как Джин поспешно покинул кухню из-за звонка от отца Чонина. А вечером, когда вернулся из больницы, уже не застал её. Ким не явилась на ужин, сославшись на плохое самочувствие и ушла отдыхать в гостевую. Ему в голову не пришло ничего лучше, чем бросить её наедине с переживаниями и просто-напросто уехать в клуб. Ким вполне мог поинтересоваться, в порядке ли его жена, но вместо этого сглупил, струсил и зарылся в бесполезных отчётах, в судебном извещении для дачи повторных показаний. Выпил, закурил, потом ещё и ещё, пока в беспамятстве не заснул на диване. Ребёнок. Это слово проскальзывало внутри целый день, занимало каждую свободную мысль. Сокджин так и не выяснил, где найти тот сакраментальный и потаённый восторг, что полагалось испытывать молодому отцу. Вполне возможно, что его просто не было. Но так дальше не могло продолжаться. Играть в прятки с Джису становилось глупо и неосмотрительно, поэтому он решился на первый шаг. Нажал на ручку двери в свою старую комнату, в которой не жил с двенадцати и в которой — по словам миссис Ким — сейчас находилась его жена. Сокджин правда волновался, периодически подбирая интонацию и правильные слова. Но всё пропало, оборона рухнула, когда его взору предстала одинокая фигура, перелистывающая фотографии в старом детском альбоме. — Джин уже тогда был симпатичным мальчиком, — подала голос Джису, без опаски поворачиваясь в сторону дверного проёма и тут же замирая на месте. Она явно не ожидала его увидеть, сжимая обложку, впивающуюся в подушечки пальцев. Улыбка быстро сошла с губ. — Оу, я… Ты, наверное, хочешь побыть в этой комнате? Он почувствовал, как миллион иголок разом вонзились в его тело; от этого теплого и наполненного заботой взгляда захотелось спрятаться. Лучше бы она осуждала его и ненавидела, чем понимала и принимала. — Я пришёл поговорить, — твердо заявил Сокджин, не зная, почему выбрал столь официальный тон. — Хорошо, — деловито поддержала Джису, отложив альбом в сторону и приблизившись к кровати, — тогда не против, если я присяду? Не думаю, что это будет простой разговор, а у меня не так много сил, чтобы ссориться. Ким медленно подошла к постели, но так и не рискнула взобраться на матрас. — Что? Почему ты вообще о таком спрашиваешь? — чуть обидчиво возмутился Сокджин, одергивая себя же. Его жена подарила слабый кивок в знак благодарности и медленно устроилась рядом с подушками, — у тебя что-то болит? — Всё в порядке. Ким оценивающе посмотрел на неё, однако постоянно возвращался к такому плоскому, облаченному в хлопковую кофту животу. Неужели… неужели там что-то происходило? Разве можно было назвать набор клеток, с рисовое зернышко, ребенком? — Сколько? — Сколько я знаю? — поспешно переспросила Джису, чувствуя себя некомфортно от того, как её муж, в прямом смысле, пялился. Она свела пальцы перед собой. — Или срок беременности? Три недели. Три недели. Это всего лишь смесь сперматозоида и яйцеклетки, размером с булавочную головку, подумал Ким. Немыслящая, несформировавшаяся. Масса. Только-только прикрепившаяся к матке. — Суя… — хотел было начать Сокджин, однако его поспешно прервали. — Нет, — отважно заявила Джису, — Джин, я не… Ты же знаешь, я не смогу сделать аборт. Это уже малыш. — У этого ещё ничего нет, — парировал Ким, подходя к окну, за которым расположился серый и хмурый ноябрьский день. Он заметил низкие тяжелые облака, нависшие над городом, и поспешно зашторил их, создав в комнате некое подобие темноты. Задумку рушила лишь большая светящая люстра в виде спирали. — Я… Попытаюсь не давить, просто выслушай меня, пожалуйста. Сокджин в секунды добрался до выключателя и тут же погрузил помещение в искусственно созданные сумерки. Его идея удалась, и он даже обрадовался, что хоть что-то в его жизни за столько лет осталось постоянным. Однако Джису, непонимающе следившая за нелогичными действиями, так и не разобралась, к чему её муж устроил темень. — Что ты делаешь? — взволнованно уточнила она, одернув смявшийся край кофты. — Посмотри наверх, — с улыбкой на губах заметил Ким, глазами указав направление. Он уверенно продвинулся в сторону полутороспальной кровати. В детстве постель казалась ему просто огромной, а сейчас на ней едва ли умещались двое взрослых. Джису в недоумении задрала подбородок и не поверила своим глазам. Потолок выглядел как уменьшенная копия звездного неба, царившего вечером над северным полушарием. Флуоресцентные вкрапления, впитавшие в себя энергию от люстры, ярко светили и создавали ощущение ночи. Сокджин удобно устроился рядом с женой, вытянувшись во всю длину, и положил голову рядом с родным плечом. — Это… Дух захватывает. — Не знаю, рассказывал ли я тебе, но в детстве всегда хотел стать астрофизиком, — тихо начал он, тщательно подбирая слова, — изучать небесные объекты, строить ракеты, высчитывать траектории метеоров. Я ненавидел экономику и финансы, все эти мероприятия, на которые водил меня отец, — Сокджин скользнул взглядом по напрягшемуся лицу Джису, пытаясь считать её эмоции, — но ходил, потому что это было единственное время, когда мы с ним виделись. Шестилетний я очень сильно разочаровался бы, если бы узнал, что вырасту в наследника компании без возможности заниматься тем, что мне нравится. Ким ощутила странный порыв нежности, захвативший её тело. Она приспустилась и прижалась к груди мужа, понимая, что всё складывается невыносимо правильно — вот так находиться в его объятиях было невыносимо правильно. — Я не хочу, чтобы мой ребенок чувствовал себя таким же брошенным, — признался Сокджин, медленно проведя пальцами по женской ладони, лежащей у него на груди, — не хочу отсылать его в двенадцать в интернат, как какую-то ненужную вещь, а в восемнадцать отправить в именитый университет, изучать то, что ему не по душе. Сейчас… Я копия своего отца. У меня нет времени даже на «нас», а тут ещё и дети. Что кроме денег я смогу им дать? Отмазку, что работаю на их светлое будущее? — Сокджин… — Джису, я хочу, чтобы у нас была семья. Очень. Но не сейчас. Она приподнялась на локте, уронив голову на ладонь. Её темные волосы дотронулись до подушки, а губы до губ мужа, причём довольно неожиданно. Ким не вполне понял, что произошло, однако инстинктивно ответил на спонтанный порыв. Он так соскучился по ней.

~

Лалиса брезгливо смотрела вниз со смотровой площадки, поскольку ей было немного не по себе от того, насколько высоко они находились. И хотя массивное ограждение препятствовало падению, колени всё равно непроизвольно дрожали. Сехун встал за её спиной, положив руки по разные стороны и наслаждаясь живописной панорамой. На самом деле высотные здания шумного Бангкока интересовали его не так сильно, как светловолосая танцовщица с манящим цветочным ароматом. Казалось, её кожа впитала нотки лотоса и жасмина, которыми окутывались роскошные залы Большого дворца. Манобан выглядела восхищенной; частная экскурсия в недоступные уголки достопримечательности произвела неизгладимое впечатление. Её детская наивность и непосредственность не могли не трогать. — Иногда чувствуешь себя таким маленьким по сравнению с чем-то большим, — философски заметила Лалиса, делая шаг назад и закономерно натыкаясь на широкую грудь Сехуна, — собираешься меня сбросить вниз? — И пропустить ещё одно твоё «О, Божечки, в-а-у», — насмешливо пошутил бизнесмен чуть склонив голову, — ну уж нет. К тому же, нас ждёт ещё живописный закат перед отлётом. — Почему нельзя остаться здесь навсегда? Манобан даже не поняла, как сказала это. Возможно, вот оно — то самое осознание, которое помогло бы ей двинуться дальше, оставить в прошлом болезненную влюбленность в Чонгука, работу в агентстве. Она прежде не задумывалась над вопросом возвращения в Таиланд так серьёзно, как сейчас, стоя на высоте птичьего полета и наблюдая за исключительным видом. Это дело действительно открывало ей всё новые и новые стороны себя. — Кто тебе запрещает? — удивленно поинтересовался Сехун. — Если хочешь, так останься. Я улажу все дела в Сеуле и привезу вещи. Не думаю, что танцовщице будет так сложно разорвать контракт с клубом. «Если бы всё было так просто…» Лалиса внезапно обернулась, хватаясь за поручни и важно смотря на собеседника. Теперь их лица находились прямо напротив друг друга, она специально приподнялась на носочках, чтобы выглядеть более собранной и желанной. — Это такая новая политика по депортации граждан? — ехидно пошутила Манобан, закусив нижнюю губу и прищурившись. — О, нет, ты — правительственный агент, которому приказано обезвредить опасного эмигранта. — Сдаюсь, поймала с поличным. Разрешите применить к вам наказание? Они оба рассмеялись. С Сехуном было ужасно легко, он понимал её с полуслова, словно чувствовал всё тоже самое — не важно, шёл ли это разговор о политике или о вечернем ток-шоу. Лалиса в какой-то момент попросту забыла, что, вообще-то, бизнесмен являлся частью их задания и числился возможным подозреваемым. Его улыбка согревала ярче знойного солнца, прикосновения заставляли ощущать себя самой особенной девушкой на Земле. — Что за наказание? — Танец, — подмигнув, оповестил Сехун, сделав шаг назад и протянув галантно руку. — Мне нравится наблюдать за тем, как ты танцуешь. Манобан благодарно ухватилась за неё, все ещё проходя ближе к центру площади. В динамиках играла странно-знакомая мелодия, заставившая Лалису ещё шире улыбнуться. — Разве… Разве это не песня из «Пятидесяти оттенков серого»? — удивленно уточнила она, непонятливо хлопая ресницами и округляя и без того большие глаза. — Точно… Теперь меня можно называть Анастейша Лиса Стил*. — Пожалуй, пропущу раунд и останусь просто Сехуном. — Ну, это же, так скучно. Совсем не хочешь подыграть? Пальцы бизнесмена легко обвили талию Лалисы, её правая рука легла на плечо, а левая обхватила подставленную мужскую руку. Они медленно начали покачиваться, в такт плавно струящейся музыки, кружась на небольшом участке, свободном от посетителей. — Мне почему-то кажется, будто я знаю тебя всю свою жизнь, Лиса. — Ты просто перегрелся на солнце, — весело ответила Манобан, инстинктивно выпрямив спину и прикоснувшись средним и указательным пальцем к основанию шеи. Его флюиды манили, но нутро не давало полностью раствориться в чувстве эйфории. — Я предупреждала, что нужна панамка… Сехун опасливо склонился ещё ближе, при желании он мог бы губами прикоснуться к мочке её уха. Странная дрожь пробежала по позвоночнику, заставив Лалису смутиться и лишь пугливо покачиваться в такт. — Я позволю тебе задавать темп, — пропел бизнесмен, поразив глубиной баритона. Песня абсолютно точно не подходила ему по стилистике, но то, с какой уверенностью он её преподносил, не могло не трогать, — потому что я больше не рассуждаю здраво. Моя голова кружится, всё видится размыто. — Так чего же ты ждёшь? ** — подпела Лалиса, встретившись с его темными и блестящими глазами. Господи, и как её сердце всё ещё могло выбирать Чонгука, заставившего пройти через столько, когда напротив стоял, без преувеличения, идеальный мужчина? Казалось, что они просто встретились в неправильное время, при не самых удачных обстоятельствах. — Из нас вышел бы прелестный дуэт, — ухмыльнулся Сехун, сгладив неловкую паузку и прокрутив Лалису вокруг своей оси. Манобан вернулась в начальную позу, безобразно коротко кивнув, — взорвали бы сцену. — Несомненно. Совсем скоро она должна была покинуть родные края, вернувшись в такую холодную и черствую Южную Корею, чтобы встретиться с тем, кого хотела забыть и вечно хранить в памяти одновременно. Может быть, после задания ей действительно стоило бросить всё и переехать в Бангкок, подыскать себе новую работу и начать с чистого листа? Без оглядок на прошлое. Без постоянного ощущения отчужденности. Только она и светлое будущее.

~

Чонгук уже собирался уходить. Вынужденное свидание с Юнджи проходило хуже некуда — она говорила без умолку, чтобы заполнить возникающие паузы неловкости, а он просто сидел и смотрел в одну точку в ожидании конца. Ему даже вслушиваться не хотелось, а ей было достаточно и парочки легких кивков. — …Знаешь, а он такой неприятный. К тому же полез ко мне под юбку, будто ему что-то светило, — ехидно продолжила Юнджи, водя десертной ложкой в воздухе. Достать фотографии с её телефона оказалось проще некуда; танцовщица не особо следила за вещами и поэтому при первом же отлучении в уборную, Чонгук подключил мобильный к переносному компьютеру. — И вот чувак кладёт мне воны на тумбочку, а затем такой: «Раздевайся!», — она большим и указательным пальцем показала стопку денег высотой около десяти миллиметров, — да я за такие гроши даже не посмотрю в его сторону… Слишком. Много. Бесполезной. Информации. Чонгук не представлял, как Сухо доверил этой болтушке слежку, а уж тем более сбор компромата. Танцовщица же являлась абсолютным дилетантом — такие не делали копий, потому что боялись попасться — и максимально неосмотрительной. Она даже не заподозрила, что в её телефоне шарились, хотя Чон в панике положил тот экраном вниз, когда возвращал обратно. — Короче, я развела его на вот эту сумочку, — гордо продекларировала Юнджи, приподняв свою покупку, — правда симпатичная? — Ага. Юнджи насупилась, раскусив Чонгука и его утраченный интерес. Чон хотел было сгладить углы ситуации, но не знал, стоило ли оно того? В противном случае она могла на него обидеться и захотеть больше не разговаривать — идеальный же план! — О, я вижу, в чём дело, Чонгук, — быстро выпалила танцовщица, зачерпнув мороженное, нетривиально поданное в кокосе и посыпанное желейными шариками, — ты позвал меня назло своей шизанутой бывшей? Отличная месть, я ведь ей ещё на приёме не понравилась. Чонгук чуть не поперхнулся собственной слюной от услышанного. Вообще-то, он пригласил её как раз-таки из-за Лалисы, которая находилась в Бангкоке и на четыре взволнованных сообщения ответила лаконичным: «Всё под контролем». Ну и, разумеется, из-за дела. — Шизанутой бывшей? — недоверчиво переспросил Чон, откашливаясь. — Да… Как её… Лиса, точно, — задумчиво продолжила Юнджи, представив в мыслях коллегу по цеху и состроив недовольное лицо, — без обид, но она немного поехавшая. Миловидная, поэтому и нравится нашим богатеньким клиентам. Мой тебе совет: оставь это дело. Разве тебе нужна такая взбалмошная подружка? Ты, вроде бы, симпатичный и ответственный парень, такие суки как она просто пройдутся по твоему сердечку. Чонгук вскипел, стиснул зубы и силился, чтобы едко не парировать. Да, Лалиса была излишне эмоциональна, но точно не заслуживала и части всей той грубости, которую так неосторожно выпаливала Юнджи. — Послушай, Юнджи, — уверенно начал Чон, заготовив в голове длинную и весьма красноречивую речь. Он даже придвинул бархатный стул, чтобы стало лучше слышно. Казалось, эта тема впервые оживила его вечер и настроила на настоящий диалог. Всё бы так и шло, как вдруг… В зал ступила красивая миниатюрная кореянка, с темными длинными волосами, плавными чертами лица и потрясающей осанкой. Её взгляд случайно зацепился за Чонгука, она подарила ему теплую и сумасшедшую улыбку. Такую знакомую, заставляющую испытывать дурацкий трепет. — Нихуя себе красотка, — поспешно выругалась Юнджи, обернувшись в сторону объекта, на которого без зазрения совести уставился её собеседник. Незнакомку сопровождал странный низенький мужчина, — объект, её задание — пользующийся всеобщим вниманием. Чон опустил глаза, словно школьник, в надежде, что парочка уйдет глубоко внутрь, но ему так не могло повезти. Их посадили прямиком за стол напротив, оказавшийся единственным свободным в помещении. Чонгук бросил ещё один взгляд, теперь украдкой, прежде чем попытаться собраться с мыслями, замечая, что его точно также разглядывает… Юи.