~
Веки были тяжелыми. Тело болело. Губы потрескались, а в горле ужасно пересохло. Откуда-то издалека раздавался звук капающей воды. Ориентация в пространстве возвращалась, но очень медленно. Он точно знал, что уже не парил, а лежал на чём-то мягком, укрытый. Неуверенный в том, где находится и зачем ему всё это. Руки затекли. Тэхён сделал ещё одно усилие над собой, чтобы открыть глаза. Мелкий прищур ослепил; свет, проникающий в комнату между ставнями жалюзи, раскрасил противоположную стену в полоску. Парень проморгался, прислушиваясь к постороннему шуму, и переваривая информацию. Это место казалось ему незнакомым. — Дженни, — инстинктивно сорвалось с губ, шепотом, когда взгляд Тэхёна коснулся мирно сопящей в кресле девушки. Где-то на задворках памяти всплывали странные образы, в груди разлилось теплое чувство. Он облизал губы, скорее инстинктивно, и позвал ещё раз, более уверено, — Дженни. Голос все ещё был слабым и хриплым. Ким поежилась на месте, словно находясь между сном и реальностью, готовая в любой момент вернуться и к первому, и ко второму. Тэхён самонадеянно попытался поднять руку, безуспешно; всё его естество тянулось к этой красавице с кресла напротив, однако одного желания не хватало. Странное чувство жжения пронзило ладонь и предплечье, отчего он беспомощно заскулил. Дженни тут же проснулась, напуганная столь внезапными звуками, едва ли не подскочив на месте. Обессиленный Тэхён, пытающийся достать до неё, помог ей собрать всю картинку воедино. — Малыш, — прикрикнула Ким, в два мгновения оказавшись у постели жениха, болезненно приземляясь прямо на колени перед ним. Она не знала, успела ли проснуться, но точно знала, что если это сон, то пускай он не заканчивается, — Господи, ты очнулся! Её звонкий голос отдался болью в голове, из-за чего лицо Тэхёна искривилось. Дженни локтями оперлась о край матраса, приподнявшись над ним, и аккуратно поцеловала в скулу, в нос, едва ощутимо прикоснулась к губам. — Я думала, что ты… Тэ. — Она очертила кончиком носа путь вниз по шее и зарылась в изгиб плеча. Ким ещё раз попробовал поднять ладонь и дотронуться до растрепанных и спутанных на концах волос невесты. — Я виновата, я так виновата… — Джейн, — привычно насмешливо позвал Тэхён, несильно согнув руку в локте. Его пальцы скользнули вниз, к лопаткам, однако резкая боль отдала в плечо. Ким тут же вздрогнул и тяжело выдохнул. — Не двигайся, — попросила Дженни, чуть отстранившись, — тебе нужно ещё восстановиться. — Где я? — задал очевидный вопрос Ким, хотя по обстановке можно было легко догадаться. Он скосил взгляд в сторону капельницы, а затем вновь вернулся к своей возлюбленной. — А… — Что последнее ты помнишь? — вырвалось из груди. Ким внимательно изучала его реакцию, надеясь, что прозвучала негрубо. Он обвёл комнату непонимающим взглядом, чувствуя, как массивный поток информации куда-то от него ускользает. — Мы повздорили с Каем у клуба… Кажется, я стукнулся головой, но… Я же здесь не из-за простой царапины на макушке? Дженни застопорилась, смотря на Тэхёна немного… Испуганно. Неделя, вот столько пропало из его памяти. Стычка с Чонином, предложение, показания в полиции. Она не знала, как объяснить произошедшее, и нужно ли было говорить об этом прямо сейчас? Ким всё ещё чувствовал себя паршиво, слова, давались ему с особым усилием, с одышкой. А тут такие новости. «Но он поймет, если я начну юлить», — раздался в голове голос сознания, — «может, стоит потянуть с этим?». — Я пойду и позову врача, — решив повременить, ответила Дженни и подарила обезоруживающую улыбку, — ни о чём не беспокойся. Ты пришёл в себя, а это главное. Остальное решаемо. Она поднялась с колен, оставив ещё три поцелуя повсеместно, и медленно направилась в сторону выхода из палаты, чтобы позвать доктора для нужного осмотра. Наверное, это вообще первое, что следовало сделать, однако Ким была слишком потрясена, когда услышала родной голос. — Джейн, что случилось? — настороженно спросил Тэхён, совершая ненужные действия. Он приподнялся на локтях, в попытке принять сидячее положение, а затем упал на подушку. Тело ломило. — Тэ, пожалуйста, не нагружай себя, тебе нельзя, — с надрывом попросила Дженни, разрывающаяся между походом до врача и желанием держать жениха за руку. Она набрала полную грудь воздуха, а затем выдохнула. Её руки тряслись, прямо, как и голос, — в тебя стреляли.~
Сокджин был в ярости. Нет, в бешенстве. Он чувствовал, как в крови циркулирует адреналин, как у висков выступают вены. Это казалось какой-то глупой и несмешной шуткой. — Как вы вообще можете говорить о возвращении Кая в альянс? — возмущенно выдал Ким. — Послушай, сын, пять лет лечения в учреждении для душевно больных вполне себе строгое наказание, — устало объяснил Ким-старший, смотря прямиком на свое дитя, — отец Чонина — мой близкий друг. Да и Чон-ни хороший мальчик… — Он избил Джису! — нервно прикрикнул Джин, едва сдерживая гнев. — Чуть не убил Тэхёна! Если для тебя это «хороший мальчик», то, что тогда нужно совершить, чтобы упасть в твоих глазах?! — Последнее не доказано. Чонин не выходил из дома уже три дня, к тому же, — в последней попытке утихомирить сына, заявил Ким-старший, невозмутимо дотянувшись до стакана, — мне очень жаль, что так получилось с Джису. Но Кай сожалеет и раскаивается… Он болен, Сокджин. Ему стыдно за своё поведение. Я понимаю и твою позицию, и позицию друга. Может быть, когда ты сам станешь отцом… — Чушь, это всё блядская чушь, — сорвалось ругательство с губ. Джин оперся на стол, даже ударил, с таким усилием, что тарелка, стоящая на краю просто-напросто упала. Джису и миссис Ким, которые до этого старались не вмешиваться в перепалку своих мужей, опешили. В комнате воцарилась тишина. Позолоченные борта фарфора теперь украшали дорогой паркет. — Я уберу, — без эмоционально выдала Джису, которая оказалась по горло сыта спором своего мужа с отцом. Миссис Ким тут же отреагировала на её заявление и поспешно надавила на плечи, заставив усесться за стол. — Ни в коем случае, — заботливо проворковала она, кинув в сторону «своих» мальчиков строгий и недовольный взгляд, — ты сейчас вообще не должна напрягаться. А вы, двое, — постыдились бы! Ладно, он не в курсе, но ты, Джинни… Совсем хочешь меня без внуков оставить? Миссис Ким сложила руки на груди и приструнила оппонентов взглядом. — Причём тут внуки? — нервно, но не так, как на отца, огрызнулся Сокджин, плохо связывая между собой ситуацию и обвинение. — Ма, я не настроен обсуждать тему внуков прямо сейчас. И не лезь, пожалуйста, в дела компании… — Сокджин, может быть, ты хоть немного перестанешь волноваться о бумажках и обратишь внимание на свою беременную жену? — в обвиняющем тоне выдала миссис Ким, а затем посмотрела на невестку. — Вы оба просто возмутительны. Когда уже поймете, что помимо альянса существует то, ради чего вы заколачиваете свои миллионы?! Джису уронила голову на руки, зарывшись в волосы и не зная, что теперь ей делать. Не так она хотела об этом рассказать, совершенно. Когда пришли результаты анализа крови на ХГЧ, который Ким сдала «на всякий случай», она не поверила своим ушам. Три недели. Доктор Мин объяснил, что её организм довольно сильный, поэтому угроза выкидыша хоть и была высокой при драке с Каем, но миновала. «Доктор Мин», — подумала про себя Джису, — «врачебная тайна, да?». — Что? — ошеломленно осведомился мистер Ким, быстро переводя взгляд с жены на сына. Джису даже смотреть на Сокджина боялась. Она почувствовала, как весь гнет вчерашнего вечера, да и вообще прошедшего времени, захватил её. Слезы позорно скатывались по щекам, пальцы едва успевали их ловить. Джису вынуждала себя успокоиться, но не выходило, не получалось остановить эмоции. Миссис Ким по-матерински обняла невестку, помогая справиться с подступающей к горлу истерикой. Женщина в возрасте коротко кивнула головой, как бы сигнализируя о том, что здесь не помешала бы помощь. — О, детка, всё хорошо, — убаюкивая в своих объятиях, заявила миссис Ким, — всё лучше некуда. Сейчас я уложу тебя в кровать, а затем принесу одно чудное средство. У тебя ещё не начались странные предпочтения в еде? Потому что, когда я была беременна Сокджином, то с первого дня начала хотеть что-то из ряда вон выходящее. Сразу стало понятно, что у нас будет гурман. Сокджин почувствовал леденящую пустоту, оставшуюся после этой новости. Ребенок? Разве Ким не должен был находиться на седьмом небе от счастья и кружить Джису в своих объятиях, как полагается в таких случаях? Благодарить всё и вся за этот бесценный дар? Сокджин не мог управиться с работой, хобби, личной жизнью, а тут ещё и ребенок… Это просто добило. — Почему ты молчал? — удивленно поинтересовался мистер Ким, поддерживающе похлопав сына по лопаткам. Казалось, его родители были рады этой новости, больше чем он. Теперь, когда они так воодушевлены, разве мог Джин настаивать на аборте? — Я не знал, — тихо отрезал Сокджин, мечтая покинуть столовую комнату и остаться наедине с ошеломляющей новостью, которая только что перечеркнула всю спланированную жизнь. Джису так и не решилась посмотреть ему в глаза.~
Чеён выходила после дневного воскресного душа, — второй лучшей вещи в мире, по её мнению — когда наткнулась на него. На ней было симпатичное нижнее бельё, бежевого цвета, с рюшечками, кружевами, абсолютно новое. Надетое по случаю хорошего настроения и прошедшей тяжелой смены. Она обтирала полотенцем длинные пепельно-фиолетовые волосы, беззастенчиво прокрутившись перед зеркалом у входной двери. А затем до её ушей донеслось легкое покашливание, заставившее инстинктивно закрыться. — Мог бы смотреть на это вечно, — игриво подметил Чимин, явно наслаждаясь ситуацией. — О мой Бог, мистер Пак! — от неожиданности вскрикнула Чеён, растерявшись на долю секунды, и накинула на себя влажное полотенце. Оно скрыло её тело лишь наполовину. — Что… что вы здесь делаете? — Я зашёл позвать тебя на обед, но дверь оказалась открыта, — спокойным и ровным тоном ответил бизнесмен, сложив руки перед собой, — подумал, что лучше подождать внутри, вдруг в ванной моются грабители. — Я убью Лису, — выругалась танцовщица, усердно прикрывая свои достоинства, — спасибо за беспокойство. Их неловкую паузу прервал настойчивый звук в дверь. Чеён разъяренно обернулась, догадываясь о том, кто мог стоять за этим беспокойством. — Эй, Розэ, прости, я заболталась с курьером! — послышался уступчивый голос Манобан из коридора. — Они опоздали на тридцать минут и дали дополнительную порцию, представляешь? Ну же, еда сты-ы-ы-ы-нет. Чеён распахнула дверь перед Лисой, одной рукой придерживая абсолютно малый кусок полотенца. Чимин инстинктивно расстегнул верхнюю пуговицу выходной рубашки в клетку. Манобан прошла в номер, ни о чем не подозревая, а затем застопорилась, увидев своего псевдо босса. — Мистер Пак? — Новенькая? — Чеён не говорила, что у неё были планы, — насмешливо пролепетала Лиса, засматриваясь на то, как Розэ поспешно закрывает дверь. Ткань прикрывала лишь переднюю часть, оставляя прекрасный вид на ягодицы и ровную спину. Кажется, до Пак не сразу дошло то, что поворачиваться задом было не самой лучшей идеей. Молочная кожа и нежный цвет комплекта прекрасно сочетались между собой. — Я зашёл пригласить коллегу на обед, но обнаружил открытую дверь. Решил перестраховаться, — сглотнув, оповестил Чимин, уже бессовестно разглядывая формы танцовщицы, — если хочешь, присоединяйся к приглашению, новенькая. Розэ развернулась корпусом ко всем присутствующим и заметила, что они оба широко улыбались. Манобан поставила пакет с едой на столик, не решаясь сказать соседке о её провале, но Пак и без того всё осознала. Она быстро выхватила из шкафа какие-то две вещи и скрылась в ванной комнате, внутри сгорая от пережитого стыда. Чёрт, как школьница, переодевающаяся в раздевалке, дверь которой случайно приоткрылась. Чимин наверняка не раз видел полуголых девиц, с фигурой в разы привлекательней. Так почему же её сердце едва ли не выпрыгивало из груди от паники? — Вообще-то у нас как раз есть дополнительная порция том яма, — дружелюбно высказалась Лалиса, обнажая маленькие пластиковые коробочки с приятным содержимым, — какое совпадение, не правда ли, Пак Чеён? — обращение уже выкрикнула, зная, что из-за слышимости танцовщица прекрасно различит слова через стену. — Любите тайскую еду? — По крайней мере, ничего не имею против, — отозвался Чимин. — Если Чеён, конечно же, согласна на мою компанию. — Поверьте, я читаю её мысли. Розэ стопроцентно «за». Чеён поспешно вышла из ванны, натянув на себя белую майку с широкими лямками и… серые спортивные штаны Чонгука, которые смотрелись на худой танцовщице ещё забавнее. Лалиса несдержанно рассмеялась, цепляясь за плечо Чимина в качестве поддержки. Лицо бизнесмена озарилось каким-то непониманием. — Розэ, я думаю, Чонгук будет не против, если ты оставишь их себе, — задыхаясь от смеха, продолжила Манобан. Пак облегченно выдохнул, ведь на секунду он подумал, что штаны принадлежали какому-то другому. Например, иному молодому человеку, другу или парню Розэ. Но нет, это был всего лишь заносчивый бармен. И он, вроде как, из них двоих предпочитал Лису. Узел ревности, образовавшийся у солнечного сплетения, ослаб, но не распутался. — Ты же вчера сказала, что нужно держаться моды. Соответствую. Чеён и Лалиса обе рассмеялись, пуще прежнего, вынудив Чимина улыбнуться. Он не понимал и десятой доли диалога, однако звонкий девчачий смех не мог оставить равнодушным. После новостей о том, что Тэхён пришёл в себя и стабилен, у него словно камень с души упал. Ему не терпелось поделиться этой новостью с кем-то. — Прости за предыдущее шоу, — кивнув в качестве извинения, произнесла Розэ, — я… Учту, что не стоит выходить в… Таком виде. — Вообще-то это я должен извиняться. В следующий раз просто останусь под дверью. Манобан быстро перевела взгляд с одного на другого, изучающе наблюдая за невербаликой и мимикой. Паки были такими неловкими рядом друг с другом, заметно нервничали и осторожничали в выборе слов. Два взрослых, влюбившиеся, как подростки. Что-то внутри неё растаяло при виде зарождающейся симпатии. «Пусть хоть кто-то будет счастлив», — с некой грустью отдалось в груди. Лалиса не заметила, как инстинктивно потянулась к кулону со снотворным, который отдал ей Чонгук. Хоть кто-то.~
Тэхён пытался вспомнить хоть что-либо из пропущенной недели, но не мог. Врач сказал, что его слишком вовремя нашли и доставили, иначе он бы истёк кровью прямиком в большом доме Кимов. При следующей встрече, следовало обязательно поблагодарить Джису за своевременность и спасение. Но Тэхён не помнил, как оказался там и почему. В голове лишь периодически всплывал странный звук, знакомая мелодия. Она могла быть абсолютно бесполезной, какой-нибудь приставучей рекламой, но стоило только закрыть глаза, как Ким постоянно вспоминал один и тот же напев. — Странно осознавать, что ты не помнишь целой недели, — признался Тэхён, сплетая руки с рядом сидящей Дженни. Он рассматривал её безымянный палец, винный маникюр. Значит, Ким так и не решился позвать её замуж, как планировал? Какое разочарование. — Я был хорошим мальчиком? Дженни видела, как он пытался поднять ей настроение. Это разбивало сердце ещё сильнее, потому что она — та, кто должен был держаться молодцом и успокаивать. Ким слабо кивнула, свободной рукой отвела спутанные волосы со лба, оставила поцелуй у виска. — Ммм, — довольно промычал Ким, ухмыльнувшись, — знал бы, что ты становишься такой ласковой, давно бы выстрелил себе в ногу. — Идиот, — промямлила Дженни, нагибаясь ещё ниже, к губам. — Твой идиот. Дверь в палату распахнулась, заставив влюбленных ненадолго оторваться от своего занятия. Дженни бросила недовольный взгляд в проём, мечтая обматерить посетителя, но не поверила своим глазам. Она инстинктивно выросла, загородив жениха собой. Перед ними стоял одетый с иголочки Чонин.~
Чонгук сидел на полу возле кровати, листал фотоплёнку двухгодовалой давности, рассматривая улыбчивую и наивную Лалису с их поездки на Филиппины. Это было потрясающее, жаркое и веселое задание; он наслаждался каждым моментом, в особенности губами Манобан и её вопиющей преданностью. Где-то под конец присоединилась и Юи, маняще флиртуя с ним по вечерам в баре. Всё началось с забытого полароида, спрятанного в обложке заграничного паспорта. Чон знать не знал, что тот пролежал там всё это время, поскольку был сложен вчетверо в потайной кармашек. А сегодня случайно обнаружил его, раздумывая над идей: бросить всё и пролететь в Таиланд. Рядом с Чонгуком все ещё лежала эта давняя фотография, потрепанная и выцветшая от времени, с характерным отпечатком малиновой помады. Манобан всучила ему полароид и сказала, что у Чона теперь всегда будет её «полный Филиппинской любви поцелуй». А он смял его как нечто незначительное. Запрятал в сдвоенный карман обложки, словно корешок, оставшийся от билета на самолёт, или чек из кофейни. Чонгук был глупым и самовлюбленным, пользовался чувствами такой же глупой, но уже влюбленной в него девушки. Неудивительно, что Лалиса не хотела его знать, а тем более сотрудничать в расследовании. И если вдруг Сехун действительно заинтересовался ей, то почему Чон должен был вмешиваться? Он уже однажды разрушил её жизнь. Сломил эту прелестную и счастливую улыбку, с выступающими ямочками на щеках, блестящие светом и открытостью глаза. Манобан пережила пылающие чувства, перегорела. Может быть, их история слишком сложна и не преодолима, чтобы пытаться там снова что-то построить? Чонгук вышел из папки «Галерея», перейдя в раздел «Сообщения». Его пальцы начали печатать, а затем стёрли текст. Снова напечатали и снова стёрли. Под конец, Чон всё же собрался с духом и выдал: Я выужу компромат у Юнджи. Слетай домой на день. Чонгук откинул голову назад, удачно приземляясь макушкой в десяти сантиметрах от ручки выдвижного ящика. Его глаза были направлены в потолок, ноги упирались в боковую деревяшку кровати. Он неуклюже поднял руку, положив телефон на столешницу. Но прежде, чем перевернуть его экраном от себя, на него пришёл ответ.Спасибо, Чон. Я не подведу.
Чон так надеялся, что не пожалеет о своём решении.