Come what may

"Красная Шапочка, по дороге идя… Сказки кончились, я растерялся над бездной, над потоком любви" Ф.Г. Лорка

— А потом, Родж, сколько бы я не пытался загнать эту мысль куда подальше, — я сжал запястье Роджера, — прости меня за подробности. Однажды я проснулся, как это бывает, выдохшимся, под слегка липким одеялом… Я кончил во сне, Родж, и снились мне ни голые девчонки, ни упругие сиськи… Мне приснился он. Приснился после того, как я пытался нанести ему макияж перед концертом. Я лежал в постели, тонкое шелковое бельё невыносимо нежно скользило по моему телу, я видел свою грудь вновь катастрофически волосатую, хотя вот уже пару лет я тщательно избавлялся от растительности. Я почувствовал, как чьи-то тонкие прохладные пальцы, перебирая волоски, движутся от живота вверх, разгоняя по моим мышцам тягучую слабость. Я инстинктивно выгибался навстречу ласковой ладони, в глубине моего горла рождался низкий, животный звук — звук звериного удовольствия. Из густой дымчатой темноты появился силуэт красного капюшона, медленно нависающего надо мной. Серебристые глаза сверкнули, поймав мой взгляд в металлические сети, будто подавляя мою волю. Я с трепетом узнал этот излом бровей, этот изгиб губ, я вдруг ощутил, как обнаженное тело придавило меня к матрасу. Горячая дрожь пробежала от корней волос до кончиков пальцев. Мой юный гость, без стеснения прижимаясь своими бёдрами к моим, наклоняя чуть вбок свою голову, заговорил: — Почему у тебя такие большие глаза? — Чтобы лучше видеть тебя, — угадал я. Он начал беззастенчиво потираться об меня. Это было так непривычно. Я чувствовал твёрдую грудь, тёплый живот, острые тазовые косточки, я чувствовал… — Почему у тебя такие большие уши? — острый язычок влажно обвёл ушную раковину, вдыхая жар своего тонкого голоса. — Чтобы слушать тебя, — простонал я. Он, обвивая руками мою шею, легко скользит губами о губы, почти не касаясь, медленно шепча: — Почему у тебя такие большие зубы? На что я резко переворачиваюсь, подминая его под себя. — Это чтобы съесть тебя, — дико зарычал я, вгрызаясь в его полудетский поцелуй, врываясь в нетронутый рот, хрипя и задыхаясь, будто боясь не успеть, забирая всё, что он даёт мне и отнимая то, что даже не предлагает. Он скулит, хнычет, как маленькая девочка. Его мягкие бедра размыкаются подо мной. Я чувствую жар, я чувствую зов моей аморальной природы, зов горячей крови. Я — голодный зверь, и вот — моя добыча, блудно улыбаясь, вышептывает растерзанными губами: — А почему у тебя такой большой…? Я не даю ему договорить. — Потому! — бешено врываясь в чужое тугое тело. Роджер смеётся: — Он действительно сказал: почему у тебя такой большой член? — Ага, — я хохочу вместе с ним, — прости, Родж, я знаю, что тебе это непонятно, возможно, даже неприятно, но… Смех Роджера резко оборвался. Он уставился на меня неожиданно просящим взглядом, будто зажимая во рту куски невысказанных слов, но за секунду проглотил их. — Непонятно, — он опустил глаза, — да, пожалуй, непонятно. Но, Фредди, ты мой друг. Продолжай.