Кто-то кроме меня

В тот день Ника проснулась поздно. На лекции идти не было никакого желания, а до семинара оставалось неприлично много времени. Благо, что общежитие было в одной станции до университета, и можно было предаваться сонной неге до обеда, не испытывая ни малейшего угрызения совести. Солнечные лучи медленно расползались по обоям, наполняя комнату светом, и девушка лениво жмурилась, но нарочно не отворачивалась. Соседка давно ушла по своим делам. Телефон был выключен, хотя вряд ли кто-то стал бы звонить и писать Нике этим утром, и спокойствие нарушали лишь едва различимый шум улицы где-то под окном, да гудение водопроводных труб за стеной: сосед принимал душ. Восхитительный в своей бессмысленности и беспечности день. Блаженный полусонный вздох. Через пару часов можно будет встать и неспешно проследовать в ванную, а там и на учёбу. Но это потом, не сейчас. Казалось, всё время, проведённое Никой в статусе студентки было именно таким – ленивым, неспешным, в ожидании чего-то грандиозного, способного встряхнуть и наполнить жизнь смыслом. Только вот откуда это что-то придет – большой вопрос, ведь сама она не предпринимала попыток наполнить эту самую жизнь событиями. Нет, Ника не была изгоем или странной девушкой не от мира сего, она просто не любила суеты. Порой она рассуждала о том, как было бы здорово, если бы можно было проживать жизнь, сидя где-то в уютном кресле, и изредка благосклонно кивать своему персонажу на экране: да, всё верно, так и сделай. Или не делай, это глупость. Но, к сожалению, суть человеческого бытия такова, что оно всё же требует личного присутствия, а потому Ника прилежно посещала университетские занятия, когда это было необходимо, общалась с избранными людьми – теми, с кем можно завязать знакомство как бы невзначай, по ходу сюжета, чтобы не отвлекаться на сторонние квесты. Такой порядок вещей вполне устраивал её. Минимум тревог. Будущее видится определённым настолько же, насколько и настоящее. Чего ещё желать? Наконец, солнце перекатилось через крышу общежития, в комнате стало не так светло, и Ника высунула ноги из-под одеяла и опасливо, чтобы не задеть босыми ступнями холодный пол, надела тапочки. Бр-р. Осенняя погода давно вступила в свои права, в отличие от отопления. Формально его дали где-то месяц назад, но бетонные стены упрямо не хотели прогреваться. Кажется, кто-то из знакомых отпустил по этому поводу неуклюжую шутку, мол, народу много, а всё никак не могут «надышать». Кутаясь в пушистый халат, взятый из дома, Ника приводила себя в порядок перед зеркалом, придирчиво разглядывая в отражении собственные брови, никак не желавшие становиться симметричными. Расчесала густые каштановые волосы, по привычке не трудясь сооружать из них какую-то причёску, накрасила ресницы, замазала прыщик на подбородке и, вполне этим удовлетворённая, поставила кипятиться чайник. Какими бы тягучими и неспешными ни были сборы, Ника наконец закрыла за собой комнату на ключ и отправилась в путь. В наушниках звучала давно знакомая мелодия в исполнении инди-группы средней известности, и мысли крутились где-то около текста песни. Уже на выходе из метро кто-то дотронулся до плеча Ники. Она обернулась и тут же лицо её озарила улыбка: это была Лиза, её одногруппница, которая, очевидно, тоже сегодня между освоением наук и сном выбрала последнее. – Совсем ничего не боишься? – задорно улыбнулась та, тряхнув мелированными кудрями. – Я не одна такая, как видишь, – в тон ей отозвалась Ника, – Григорьев хочет, чтобы мы ходили на его пары, а оставшееся время мы должны готовиться к его парам. Так что, думаю, он даже порадуется, что мы не тратили своё время на бесполезные предметы! Лиза улыбнулась. Погода была отличная, до начала семинара оставалось ещё достаточно времени, иных проблем не было. Самое время для эмоционального рассказа о том, как она вчера искала акрил определённого оттенка, и ни один консультант в магазине не смог ей помочь в этом. Ника как раз была отличным слушателем, внимательным и спокойным: в нужный момент кивала, улыбалась, хмурилась. За эту постоянную готовность составить компанию и поддержать Лиза, как и все прочие одногруппники, её и ценила. Наверное, характер Ники можно было назвать лёгким. Она сама была такой... лёгкой. За это подруга мысленно сравнивала её с какой-то героиней сказки, пусть она и не обладала смехом, похожим на звон серебристых колокольчиков, лучезарной улыбкой или бездонными глазами в обрамлении пушистых ресниц. Вероника Ковалёва, студентка второго курса факультета социологии, не слишком выделялась на фоне прочих девушек. Среднего роста, довольно плотного телосложения, со светлой кожей с едва различимыми веснушками. Наверное, самой Лизе на её месте хотелось бы внести перчинку в такую внешность: украсить кожу парой-тройкой неожиданных татуировок, проколоть ухо в нескольких местах, красить тонкие губы помадой. Но если Ника об этом не задумывалась – что ж, её дело, простота не отталкивала Лизу. Личность творческая, она даже как-то раз рисовала портрет подруги. Теперь небольшой лист картона висел у той над кроватью в общежитии. Ника часто задумчиво разглядывала его под разными углами, пока рисунок не начинал казаться каким-то доселе неизвестным шедевром Пикассо. Дорога до учебного корпуса не отняла много времени. Заглянуть в гардероб, пройти по коридору, пара лестничных пролётов, снова коридор – и вуаля, вот и нужная аудитория! Владислав Игоревич ещё не пришёл, и можно было присоединиться к чужой беседе: может, что интересное расскажут. Впрочем, сегодня Нике явно не везло: роль повествователя на себя взял Марк, который в этом году переехал в другое общежитие в комнату к математикам. С этого времени всякая его история была посвящена их совместным «тусовкам», но по какой-то необъяснимой причине быстро скатывалась в обсуждение каких-то узкоспециальных тем, что вгоняло слушателей в тоску. Хотя самого Марка скучным назвать было нельзя: неглупый и увлекающийся, он мог с успехом вести дискуссию о политической борьбе в США, о спорте, о новинках кинематографа... Порой его знаниям недоставало глубины, но он умело компенсировал это энтузиазмом. Именно поэтому, кстати, на сегодняшнем семинаре группа полагалась именно на него. Вряд ли кто-то из присутствующих подготовился достаточно хорошо, но он хотя бы сможет уболтать профессора и выиграть время. Как раз когда Марк вещал что-то по поводу предстоящего теста, в дверях показалась высокая статная фигура Владислава Игоревича. Он кивнул моментально притихшей группе и с достоинством проследовал за стол. Пригладил пышные усы, взял в руки список группы так, будто это была утренняя газета, и приступил: – Аникеев, Сергей?.. – вопросительно-манерная интонация повисла в воздухе так, будто он в очередной раз удивлялся присутствию такого студента в группе. Эта его особенности быстро стала своего рода внутренней шуткой среди студентов, но самого Владислава Игоревича, наверняка знавшего об этом, ситуация ничуть не смущала. Он всем своим существом ненавязчиво бросал вызов привычному университетскому окружению. Эксцентричный, в своей извечной жилетке и всегда идеально чистых ботинках, он ещё при первой встрече заявил студентам, что корни у него польские. А значит, и называть его следует не Владиславом, а ВладИславом. – Здесь! – бодро подал голос с дальней парты Сергей. – Здравс-с-ствуйте, – мягко улыбнулся Григорьев, не отрываясь от списка, – Волкова, Анна?.. Ника прикрыла глаза. Ещё восемь фамилий, затем она, затем ещё одиннадцать, а уж потом придётся собрать волю в кулак и отвечать на вопросы. Пока что ей совершенно этого не хотелось, да и день сегодня такой ленивый... Ну и кто, спрашивается, заставил её согласиться пойти вечером в бар? Вчера она, конечно, была полна сил и решимости куда-то идти, особенно легко согласиться было, сидя дома под одеялом. Но сегодня... Кажется, суммарного времени сна и утренней неги было явно недостаточно. Где-то она слышала, что у человека есть два «я» – «чувствующее» и «комментирующее». И если последнее даёт обещание лечь спать вовремя, начать учиться с нового семестра или бегать по утрам, то первое упрямо игнорирует по утрам будильник, требует объедаться мороженым и всячески открещивается от выполнения домашнего задания. Сегодня Ника чувствующая явно выигрывала у Ники комментирующей и тихо её ненавидела. Но обещание есть обещание, тем более, компания обещала быть приятной. Лиза несколько раз настойчиво дотронулась пальцем до локтя Ники. – Здесь! – запоздало встрепенулась она. Нет, развеяться будет даже хорошей идеей. Совсем выпала из реальности. Надо только дождаться конца семинара, при этом желательно не отхватить «минус». Как и многие другие преподаватели, Владислав Игоревич считал своим долгом отмечать работу студентов на занятиях. Никто точно не знал, постигнет ли несчастного с плеядой отрицательных значков в списке кара небесная на экзамене, но на всякий случай большинство старалось не нарываться на неприятности. Вероятно, этого от студентов и хотели – постоянного напряжённого внимания. Но как бы ни старались преподаватели поддерживать их в этом состоянии, были те, кому на подобную чепуху было просто наплевать. Минут через двадцать после начала пары в двери аудитории вплыла Вика. Никто особо не удивился столь внезапному появлению одногруппницы: наверняка она задержалась в одной из кофеен неподалёку, а потом таксист ехал слишком долго, а потом оказалось, что спешить Вика не очень-то и хотела. – Здравствуйте, Владислав Игоревич! – очаровательно улыбнулась она и, не дожидаясь разрешения войти, направилась на своё место. Это срабатывало почти всегда. По непонятной причине каждый раз срабатывало то, что, наверное, стоит назвать именно «женскими чарами», и хорошенькой девушке многое легко сходило с рук. Сама Ника относилась к этому вполне ровно, но некоторые её товарищи не скрывали своего раздражения. Та же Лиза порой ворчливо вставляла в речь мысли, что, мол, могли бы хотя бы в приличных университетах оценивать людей по их работе, а не по тому, как они хлопают глазками. Впрочем, Ника полагала, что её подруга сама считала себя достойной похожего отношения со стороны преподавателей, которого почему-то не получала. Что ж, зато её оценивали по работе, как она сама того и хотела. Вика как раз что-то читала с экрана телефона из-за раскрытой тетради. Наверное, Владиславу Игоревичу было попросту всё равно, что эта девица ему ответит и как именно, особенно сейчас, на семинаре. Да и потом... Ведь она, вероятнее всего, не причинит никому зла своим незнанием, если откроет салон красоты или шоурум на деньги родителей. Злом в данной ситуации будет как раз-таки тратить силы, а также своё и чужое время на то, чтобы доказать дочке состоятельных людей, что учёба крайне важна. В реальности, где высшее образование есть почти у каждого встречного, нельзя быть слишком требовательным к его качеству. Это ярлычок, чтобы быть таким же, как и все вокруг, а не показатель особых знаний или хотя бы особых личностных качеств. Вот тот же Мурад, например. Ведь он давно решил, что уйдёт в спорт, ну, или в бизнес, на худой конец, а образование ему нужно лишь потому, что семья считает его необходимым. Конечно, Владислав Игоревич не знал ничего ни о планах Мурада, ни о финансовом положении Вики, хоть и мог догадываться, но Ника была почти уверена в том, что рассуждал он именно так. Наверное, Сама Вероника Сергеевна, будучи заслуженным преподавателем где-то в 2040 году, поступала бы точно так же. Если повезёт, из двадцати двух человек достойными специалистами в своей профессии станут два-три человека, действительно оставит след в истории кто-то один с курса, если повезёт. Так зачем пытаться вырастить два десятка Веберов из кучки скучающих детей, если затея заранее обречена на провал? В коридоре кто-то звонко рассмеялся, заставив старосту группы негодующе закатить глаза. Вот такие безответственные люди, как некто за дверью, и мешают таким ответственным людям, как Марина Чайкина, становиться легендами российской социологии. Честно говоря, мешают не только они, но говорить о реальных проблемах в данном случае – моветон. Зная это, сама Ника становиться видным учёным не планировала, ведь, сказать по совести, быть смеющимся в коридоре человеком, наверное, куда приятнее. И быть дочкой владельцев крупной сети ресторанов – тоже. Она очень живо представляла себе эту жизнь: симпатичная отдельная квартира где-то в черте Садового кольца, не так уж и важно, своя или съёмная, обеды и ужины где-то в модных кафе, вместо томительного ожидания в очереди в столовой, идеальная внешность – разумеется, благодаря тому, что она, хорошенькая от природы, могла бы проводить свободное время за косметическими процедурами. А одежда, а вечеринки!.. Порой Ника развлекала себя мысленной игрой, суть которой была предельно проста: представлять себе, что бы она делала сейчас, будь она именно такой девушкой. Наверное, сегодня она бы вовсе не пришла в университет, понадеявшись, что во время сессии ей всё сойдёт с рук, и приехала прямиком в бар из своей уютной квартирки. Вот только пошла бы она в этот бар, веди она другую жизнь? Наверное, её вечер прошёл бы совсем в другом месте и в другой компании, среди таких же девушек с брендовыми сумками. Эта часть игры в красивую жизнь не очень нравилась Нике, которая бы очень не хотела менять ту компанию, с которой её свёл университет. Люди неординарные, даже в некоторой мере, они бы вряд ли смогли вписаться в компанию вроде той, где проводила время Вика. Может, то, что красивая жизнь остаётся лишь игрой, и к лучшему. Стоило Нике прийти к этому выводу, как тут же в её мысли ворвался голос Владислава Игоревича: – Вероника Сергеевна, вы с нами? Вероника охнула и тут же принялась сбивчиво читать вслух ту часть конспекта, куда ткнула ярко-голубым ногтем Лиза, пытаясь помочь подруге. Пара размытых ответов на дополнительные вопросы, и допрос был окончен. Наверное, ответ можно было назвать удовлетворительным лишь с натяжкой, но, кажется, минус Владислав Игоревич ставить не стал: решил, что сегодня счастливая Вероника Ковалёва с пустой головой будет меньшим злом. Ника не сомневалась, что мыслит он именно категориями добра и зла, как и положено человеку, напоминающему вымышленного персонажа. Почему бы и нет? – Вероника Сергеевна, вы с нами? Остаток семинара пролетел незаметно, и теперь с этим вопросом обращался к Нике Марк, шутливо копируя интонацию преподавателя. Отправиться в бар вечером среды было именно его идеей, которую, впрочем, все единодушно поддержали. По слухам, завтра единственный семинар должен был вести аспирант, а значит, ожидалась халява. О повторении пройденного можно было забыть и посвятить вечер чему-нибудь более приятному. – Спрашиваешь! К этому занятию я подготовилась гораздо лучше, чем к семинару, – улыбнулась Ника. При всей своей любви к расслабленному, неторопливому времяпрепровождению, она любила такие вечера. Наверное, это и была студенческая жизнь, может, немного рафинированная, ограниченная стенами приличных заведений, пусть и недорогих, а не бурное стихийное веселье где-то на улице или в чьей-то квартире, пока никто не вызвал полицию, но разве это плохо? Они просто были детьми своей эпохи и развлекались так, как им нравилось, никому не мешая. Кажется, где-то писали, что молодое поколение совсем не такое, как их родители, что оно больше не хочет секса, наркотиков и рок-н-ролла. Нику это даже не задело, ведь она действительно была согласна на вкусную еду, некрепкий коктейль и инди, и хотела лишь, чтобы никто не влезал в её жизнь, как и она не имеет ни малейшего желания лезть в чужую.