Легенда о кельте, покорившем Персию

Колин не сказал бы, что священный огонь храма в Сузах сильно отличается от любого подобного огня в любой лачуге на окраине города. Только в лачуге его поддерживают для более приземленных целей, вроде приготовления пищи, и делают это с меньшим пафосом, чем здесь. Альфе приходилось посещать множество храмов, поддерживая их в том числе финансово, чтобы хоть как-то сглаживать то, что он не принадлежит ни одному из народов Персии. Если в ряды тех, кто желает ему смерти, встанут еще и религиозные фанатики, его шансы выжить сократятся еще вполовину. Впрочем сейчас ему не до его старых размышлений о местных обрядах, которыми он всегда занимал время до окончания всех молебнов, его волновал реальный убийца. Колин велел проверять всех, кто въезжает в город, снарядив на проверку одного из стражников, который знал запах омеги, и с тех пор как вчера регент, наконец, прибыл в Сузы, новостей не было. Он устал, просто устал от постоянного напряжения, по ночам он почти не спал, только днем, в самое пекло, удавалось передохнуть, но этого было очень мало. Игра со смертью больше не казалась забавной, всюду мерещилась опасность, даже сейчас головой он понимал, что наемник не сунется сюда, слишком много стражи и мало места, но на душе было неспокойно. Несмотря на то, что уже был вечер, жар от огня заставлял обливаться потом, ни разу ветерок даже не колыхнул поднимающийся к небу столб пламени. Крыши у святилища не было, только массивные колонны, ограждающие площадку, и альфа с грустью посматривал в сторону дворца, заметного отсюда благодаря высоте. Колин вытер пот со лба и мог только поражаться от того, что обернутые в слои ткани служители храма нисколько не высказывали дискомфорт, продолжая окружать святилище и бормотать себе под нос. Солнце садилось ровно перед лицом регента и слепило глаза, словно все здесь сегодня происходит, чтобы он чувствовал себя как можно хуже. Порыв ветра налетел резко, прямо в лицо, охладив взмокшую кожу, напоминая, что где-то рядом река, простор, степь. Колин вздохнул с облегчением, и почти сразу это чувство сменилось на страх. Здесь! Он отступил ближе к страже, не понимая, где прячется омега, чей запах донес ветер, может, он ждет на выходе, затерявшись в толпе, или?.. Может ли он быть прямо тут? Нет, кругом только его люди и храмовые служители, никто бы не проморгал человека со здоровенным копьем! Так ведь? — Мы уходим, — Колин принял решение, и ему было плевать на недовольные лица вокруг святилища, ведь их божества вряд ли вмешаются прямо сейчас с намерением спасти его. Стража позади него зашевелилась, разворачиваясь на выход, когда вновь налетел ветер, прижав огонь вниз, и тогда альфа увидел его. Наемник стоял чуть дальше, одетый, как один из здешних послушников, до этого опустивший лицо, но сейчас смотревший прямо на него. Слова застряли в горле, но вернулись в тот момент, когда омега распахнул накидку, вскинув в руке свое оружие, которое прятал под ним. Момент был идеальный, стража была позади регента, один бросок — и все будет кончено. Но тут его заметили служители огня и заорали, повскакивав с земли и закрыв весь обзор. Тэрон отчетливо рыкнул и в порыве ярости всадил копье в ближайшего к нему, пробив острием горло, из которого брызнула зашипевшая в огне кровь. Спеша обогнуть препятствия и добраться до альфы, он прикончил еще одного, бросившегося на землю и взмолившегося Ормузду о пощаде. Он определенно молился не тому, впрочем, Тэрон все равно его бы не пощадил. Тут подоспела стража, оттеснившая регента назад и напиравшая со своими саблями, стараясь окружить его. Тэрон чертыхнулся, ударил ногой в жаровню и свалил ее, раскидав угли по засыпанному песком полу, заставив самых бойких отступить. Колин был вне досягаемости, но ярость мешала ему увидеть это, и он продолжал сражаться, с трудом оттесняя превосходящие силы. Он заколол еще двоих прежде чем понял, что его копье горит, но все равно продолжал бить им, наводя ужас на всех вокруг. Боль от огня, лижущего его ладони, пришла не сразу, но, когда он ее ощутил, она была просто чудовищной. Закричав, омега выронил оружие и уставился на свои руки, красные, с огромными волдырями, пузырившимися на коже. Это было невыносимо, он почти не заметил, как его схватили за локти, ударом сбили с ног, ставя на колени, перед глазами поплыло, похоже это были слезы. В этот момент он отчетливо услышал усталый голос Колина: — Достаточно. Закуйте его и бросьте в дворцовую темницу. — Кажется, больше Тэрон не на «особом» положении, и он был бы почти рад этому, если бы не боль в руках, которые ему заломили за спину, волоча прочь из храма. Вслед донеслось тихое: — И позовите лекаря. — Для кого? Здесь нет раненых, он всех убил. — Глава стражи не сразу догадался. — Для него. И что-нибудь от ожогов. * С самым мрачным видом Колин спускался вниз по лестнице, сжимая факел в руке, один, без сопровождения. Была уже глубокая ночь, последние несколько часов он провел как будто в мареве, что-то делая, что-то решая, но мыслями далеко. Ультиматум из святилища огня был доставлен быстро: передать им преступника, дабы они могли совершить над ним суд и наказать за деяния его. Альфа знал, что это означает смерть на костре, у них нет других казней, кроме этой, и на это нечего даже возразить. Омега виновен. Он хладнокровно убивал всех, кому не повезло подвернуться ему на пути, а если Колин не будет исполнять закон, то как он может требовать того же от других. В темнице было неуютно, мало света и почти полная тишина, изредка разбавляемая ворчанием стражника, что сидел в углу и скучал. При виде регента он вскочил и поклонился, а после бросился подбирать нужный ключ среди связки, которая болталась у его пояса, услышав звучное от эха «Открывай!». Дверь со скрипом открылась, и Колин только махнул, чтобы стражник отошел подальше, прежде чем он закрыл ее за ним. Комната была явно рассчитана на большое количество арестантов, так что одинокая фигура у дальней стены нашлась не сразу. Альфа оставил факел в специальной подставке у входа и некоторое время просто стоял и смотрел, как отсветы огня пляшут по опущенной голове и неестественно прямых оттого, что руки скованы за спиной, плечах. Надо же, молчит, уже пару минут регент здесь, а наемник молчит, даже глаз не поднял. — Что, сказать нечего? — Колин, спускаясь сюда, думал, что сможет сохранить спокойствие, но ничего подобного. Он все еще зол, даже злее, чем раньше. — О чем ты думал? О ЧЕМ ТЫ ДУМАЛ? В ответ все та же тишина, зашевелился кто-то в камере по соседству, но это и все. Неужели ему все равно? — Они казнят тебя! Вытащат на площадь, обкидают соломой и подожгут, а я ничего не смогу с этим сделать, ты понимаешь меня? Ты пришел за мной, ладно, убил моих воинов, они знают, чем рискуют, но тебе понадобилось пролить кровь служителей храма, у которых даже оружия не было. Зачем? Ты слышишь меня? Тебе что, все равно? Колин подошел вплотную и поднял за подбородок к себе лицо омеги, но тот сразу вырвался, отвернувшись. Даже так было видно, какие муки испытывает Тэрон, его запястья и щиколотки были скованы друг с другом, и не было никакой другой позы, которую он мог бы принять, а еще руки безостановочно терзала острая боль от ожогов. Он молчит, потому что в противном случае все, что будет слышно в темнице, — крик. Но альфа этого не понимает, потому только больше распаляется. — Тебя плевать на твою жизнь? Проклятье! Почему мне не может быть так же плевать? Ради чего я здесь? Ради кого? Человека, чьего имени я даже не знаю, потому что я, очевидно, этого не достоин!.. — Тэрон. — Голос дрожит, оттого Колин не слышит первый слог, замирает, и уже в полной тишине раздается. — Меня зовут Тэрон. Не думаю, что это уже имеет значение. У альфы шевелятся губы, он проговаривает имя про себя, а потом резко остыв, оседает перед Тэроном, словно все силы покинули его. Тот качнулся вперед и оперся об него сначала плечом, а потом прильнул, насколько позволяли его оковы. Сейчас омега пах больше кровью, чем цветами, Колин обхватил его рукой за плечи. — Что мне делать? С тех пор как ты появился, все стало вверх тормашками. — Регент помолчал. Лучше бы он не спускался сюда, велел передать безымянного заключенного и спрятался во дворце, пока бы все не закончилось. А теперь перед ним Тэрон, совершенно измотанный и страдающий, и за него можно убить сотню этих крикунов из храма. — У тебя был лекарь? Омега кивнул, Колин ощутил это движение на плече и только сжал сильнее в ответ. Нет. Он не отдаст Тэрона, даже если ему придется развязать из-за этого войну, просто не отдаст, все было решено еще в тот день, когда ему принесли злосчастный сундук со скорпионом на крышке. Немного отстранив поморщившегося омегу от себя, Колин сжал его лицо в ладонях и коснулся лбом лба. — Скоро я заберу тебя обратно в Персеполис. Тэрон. Ушел Колин быстро, не поддаваясь соблазнам и влажным, почти темным во мраке глазам. На выходе он велел стражнику снять с заключенного оковы, раз уж он все равно под замком. Он пересилил желание тут же забрать Тэрона с собой наверх, в свои покои, чтобы тот не сидел в вонючей темнице, ведь все же пусть копье и сгорело, угроза и без него все еще существовала. Оставшуюся половину ночи альфа просидел, размышляя о том, как лучше будет поступить, и, только когда за окном начали растекаться первые лучи солнца, выход был найден, пусть и бесчестный, но Колин уже принял для себя все решения. После этого он почти не заметил, как уснул, погрузившись в сон без сновидений, прерванный спустя час, или, может, два, начальником его стражи. — Господин, господин, проснитесь! Тот пленник, который вчера напал на нас, тот, что дрался горящим копьем, — Колин вздрогнул, моментально проснувшись, в испуге, что зря оставил Тэрона внизу. — Он бежал! С него сняли оковы, как вы и велели, он обманул стражу и исчез, мы не можем понять, как давно. Господин… Когда альфа повернулся к слуге, его лицо ничего не выражало, он велел обыскать дворец и отправить патрули в город, твердо зная, что если у омеги есть хотя бы один час форы, то даже сами боги не разыщут его вовек. Командир стражи поклонился и оставил регента одного. Тот вновь упал спиной на постель, закрыв локтями лицо, пряча его, пускай рядом и нет никого. — Спасибо, — шептал он всем известным ему богам. — Спасибо.