Открытка с сакурой.

      Чимину семнадцать. Ему осталось всего полгода до перехода в старшие классы. А потом всего лишь еще два года — и институт. Он радостный, отчасти, потому что старшая школа находится довольно далеко и выделяет некоторым ученикам общежитие. И Пак обязательно будет претендовать на чертову комнату, просто потому что так у него настанет свобода.       С возрастом требования становились только сильнее. Пак должен был лучше следить за собой и впитывать больше учебного материала, чем ранее. Еще один нюанс заключался в том, что Чимин рос действительно красивым юношей. Девочки в его классе, которые уже давно пережили пубертат, начинали постепенно подбивать клинья. И проблема даже не в том, что родители не разрешали ему заводить девушку, а в том, что девушки совершенно не заводили его.       Чимин не понял, в какой период своей жизни к нему пришло осознавание того, что стройные ножки, длинные волосы и подтянутая красивая грудь Пака совершенно не интересуют. Все его одноклассники буквально выставляли себя аполлонами и хвастались, как круто имели какую-то девушку в школьном туалете, ну, а Чимин. Чимин просто один раз поймал себя на мысли, что слишком долго разглядывает торс вышедшего из ванной Чонгука.       Гук — вообще отдельная тема для обсуждения. Он начал расти слишком быстро и становился красивым до чертиков. Довольно сообразительный и начитанный, с довольно неплохим для своего возраста телом и все еще выше Чимина на полголовы мальчик, который Пака начал пугающе привлекать. Только вот сам Чонгук относился скорее к категории «смотри какая девочка, спорим, я подогну ее под себя?». В общем, Чонгук был натуралом.       Ну, а Чимин ловил себя на том, что оно и к счастью, потому что так у него не будет ложных надежд на счастливое будущее.       Чонгук часто забирал Пака со школы, потому что тот заканчивал значительно позже, и отводил погулять. Чимину родители начали давать по два часа после каждого учебного дня, но только с условием того, что тот будет приносить отличную оценку за каждый предмет. Теперь Пак выворачивался наизнанку буквально на каждом уроке, чтобы после провести день с Чонгуком.       — Хеен. — Гук улыбается и подбегает к старшему, обнимая его. — А я тебе латте купил. и булочки. Держи. — Протягивает Паку пакет с едой и дарит самую яркую улыбку из всех возможных.       — Привет, Гукки. Спасибо, я приятно удивлен. — Чимин улыбается ему не менее ярко и берет пакет со сладким и кофе. — Расскажи, как у тебя день в школе прошел.       — Отлично прошел. — Чонгук загадочно хихикает. — Помнишь, я рассказывал тебе про новенькую? Йоко. Так вот, теперь она моя девушка. — Он смеется и пьет капучино со сливками и банановым молоком. — Она такая классная, ты даже не представляешь. Она веселая, милая и очень красивая. А еще нее такие ножки тонкие, мне кажется, я одной рукой могу обхватить ее щиколотку. И при этом у нее есть грудь, я бы даже не назвал ее маленькой. Очень длинные волосы, почти по пятую точку. Мне всегда нравились девочки с длинными волосами, это так эстетично. Только мне кажется ей неудобно такие космы носить, но вроде не жаловалась пока. А еще она была в Японии, в Токио! У нее там даже есть маленький домик, она обещала свозить меня этим летом, представляешь? Я так сильно хочу в Японии. И у нее есть собачка! Мы договорились, что теперь будем вместе по вечерам гулять с нашими собачками, хочешь сегодня присоединиться? Заодно я познакомлю вас, мне кажется, ты очень понравишься ей. — Чонгук тараторит так быстро, что Пак еле улавливает вообще суть разговора, но это не помешает его накопленному хорошему настроению буквально сразу же испариться.       Внутри становится как-то тяжело, будто бы всю грудную клетку перевязали тяжелыми цепями и кинули пака в водоем. Легкие наполняются невидимой жидкостью, отчего дышать становится в несколько тысяч раз тяжелее, а в глазах будто бы слезы застывают, хотя Пак изо всех сил старается не плакать.       — Хен? ты чего такой грустный? Что-то случилось?       — Нет, Чонгук. — Чимин мотает головой и прикладывает бесконечное множество усилий, чтобы натянуть на свое лицо улыбку. — Просто стало немного тоскливо. Расскажи мне еще что-нибудь.       — С удовольствием.       А потом Гук начинает еще очень долго что-то рассказывать, эмоционально плеща руками и то и дело повышая интонацию.       А Чимин, наверное, впервые за всю их дружбу не слушает. Он определенно точно ненавидит всю свою жизнь.       — Что это, Чимин?! Почему у тебя за тест всего девяносто восемь баллов, где еще два?! — Мама бьет его по лицу и кричит, чтобы тот даже не смел закрываться руками, потому что получает полностью за дело. — Это все твой Чонгук! Ты должен меньше общаться с ним, у тебя так сильно упали оценки! Ты что, хочешь так опозорить нашу семью?!       — Но этот тест был действительно сложным! — Повышает тон Пак, срываясь на истерический плачь. — Нет, нет, только не бей, пожалуйста, я исправлю оценки. — Он громко всхлипывает и кричит, когда отец бьет его ремнем по ногам. Мальчик падает на пол и сжимается в клубок, пока еще несколько ударов приходятся на его спину, оставляя сине-красные следы, которые не дадут ему нормально спать и уже завтра расцветут гематомами по коже, а потом останутся уродливыми шрамами.       — Не смей повышать голоса на старших, Чимин. Еще одна такая выходка — я буквально придушу тебя своими же руками, тебе ясно? — Недовольцо цедит мать Пака. — Тупица. Ни на что не годный, даже учиться нормально не можешь. Тебе должно быть стыдно — И после уходит.       Отец даже не помогает подняться, говоря лишь что-то про то, что Чимин обязан помыть посуду и переписать двадцать страниц из нового учебника по химии, который ему купили на днях.       Пак поднимается, еле стоя на ногах от ноющей боли во всех конечностях, всхлипывая и просто лишь уходя на кухню. Спина адски болит, на рубашке, кажется, останутся маленькие капельки крови, потому что кожа в некоторых местах просто лопается от таких сильных ударов ремня. Кому бы до этого было дело. Юноша стоит и моет тарелки, пока по щекам еще бегут соленые капли. Он правда никогда не понимал, почему должен делать на сто из ста, почему ему не прощают даже два процента. Ведь он не машина, не робот, а, в первую очередь, простой мальчик. Просто школьник, который мечтает гулять с друзьями ночью, чтобы смотреть звезды, мечтает пойти в художественную школу, чтобы учиться тому, что действительно так нравится, а больше всего мечтает жить в нормальной семье. Которая будет ценить его, как личность, а не как продолжение рода, которое вечно «обязано». Мечтает просто наконец вырваться из этой чертовой клетки       — Хен? — Чонгук вырывает его из прострации. — Ты меня вообще слушал? — И смеется, когда Чимин как-то невнятно кивает. — У тебя там вроде есть право на одну ночевую в месяц. Сегодня моя мама уехала к подруге на день рождения, отпросишься? — Чон улыбается и строит свои маленькие щенячьи глазки. Чимин просто не имеет права ему отказать после такого. Он вообще никогда не мог сказать Гуку «нет».       У Пака и правда было право на одну ночевку в месяц. Они с мамой договорились об этом после нескольких первых мест на городских олимпиадах, и Чимин впервые в жизни увидел пользу от своей хорошей учебы. Он достает телефон, который уже отличался от прежнего и был сенсорным, дорогим и довольно красивым, но совершенно бесполезным, ведь там все равно проверяли абсолютно все, запрещая общаться даже с Гу. Он набирает маму и ждет с замершим сердцем. Та отвечает после трех гудков.       — Да? — Довольно спокойным тоном.       — Привет, можно мне остаться у Чонгука сегодня? — Негромко спрашивает Пак, очень боясь ответас.       — А что ты получил сегодня? Уроки на понедельник сделал? — Сегодня была пятница.       — Сделал. — Большую часть уроков в Корее делалось на дополнительном времени после школы, поэтому Пак даже не соврал. К тому же он и сам часто делала домашнюю работу во время перемены — все равно заняться было больше совершенно нечем. — Получил отлично по биологии, математике, корейскому, английскому, физкультуре, экономике и классической корейской литературе, а еще сто баллов по тесту по химии и грамоту за внеклассное творчество. Ну, тот клуб по шахматам, в который ты недавно сказала мне записаться.       Чонгук стоит в стороне и молча охуевает от того, как хорошо учится его друг, ведь для самого хотя бы четыре — уже отличный результат. Гук вообще не отличался учебой и был самым что ни на есть троечником, но его за это никогда не ругала мать и просила просто следить за теми предметами, которые Чону нужны будут для колледжа. Тот выбрал архитектурный и довольно неплохо владел физикой, а Чимин просто всегда восхищался, что у Чона есть право выбора. Даже немного завидовал.       — Разрешила. — Выдыхает Пак через какое-то время и убирает телефон в карман. — Но нам нужно будет зайти ко мне. Прибраться и взять вещи на сон.       — С каких пор тебя перестала устраивать моя одежда. — Будто бы обиженно хмыкает Гук.       «С тех пор, как у тебя появилась девушка.» — Думает Пак, а на вопрос лишь пожимает плечами.

***

      — Хочешь выпить сегодня? — Предлагает Чонгук, когда они выходят из дома старшего, успев переделать несколько дел по дому и даже покушать.       — Мм, я не пил ничего, кроме пива в Японии тем летом. Я, конечно, не против попробовать, но где мы достанем?       — Я знаю одно место, где мне продают, но туда нужно будет доехать на метро. Недалеко, всего семь станций по нашей ветке. Твои родители же уже не отслеживают твое jps? — Чонгук улыбается, когда Чимин мотает отрицательно головой и с улыбкой ведет его до метро.       Чимин очень плохо ориентировался по городу. Его совершенно никуда дальше двора не пускали, иногда только в центр города, но это только если с отцом на машине. Конечно, Пак был в метро, и ни раз, с мамой они достаточно часто пользовались этим видом транспорта, однако он все равно совершенно не понимал, как там ориентироваться. Какие-то ветки, вечно спешащие куда-то люди и переходы на линии (Чимин, если честно, совсем не понимал, как всем этим пользоваться.)       Поэтому Пак надеялся, что Чонгук действительно знает, куда ехать, иначе они просто пропали. Юноша просто следует за другом, почти не слыша, что тот ему говорит, потому что в метро было ужасно шумно. Грохот поездов отдавался сначала неприятным звоном в ушах, а после их просто напросто закладывало.       Туда они добрались совершенно без происшествий. Спокойно вышли на нужной остановке, поднялись на улицу и дошли до небольшого магазинчика. Там долго выбирали, что взять. Точнее, выбирал только Чонгук, потому что Чимин абсолютно ничего в алкоголе не понимал. Гук же взял им по две бутылочки пиво и виноградное соджу. Что это такое — пак в душе не представлял, но Чон описал это: «Ну как русская водка, только на рисе и с виноградом». Честно — легче не стало.       Они немного погуляли по району и выпили по бутылочке пива: Чимину немного дало в голову, отчего Чонгук долго и упорно хохотал, потому что ведь это самое начало. Пак тоже смеялся и старался не подавать виду, что у него чертовски кружится голова.       Уже зайдя обратно в метро, Чонгук сообщил Чимину, что сейчас самый пик времени, когда рабочие люди едут домой, и что если туда они ехали от</b откраины в центр - это не страшно, а вот сейчас они поедут от центра <b>в окраину. И сначала Пак совершенно не понял, что это значит, но когда же увидел полностью забитый людьми вагон — уже захотел предложить пройти эти несколько десятков километров пешком.       Чонгук же рассмеялся и затащил Пака в вагон, взяв за руку, иначе они просто бы потеряли друг друга в толпе людей.       Гук толкнул Чимина к стене и прижался совсем близко, так, что тому буквально было тяжело дышать. Он чувствовал, как соприкасаются их грудные клетки, бедра и кое-что… более личное. Чимин зажмурился и старался просто ни о чем не думать. Оставалось лишь молиться богу, что давший в голову алкоголь и довольно душный воздух вокруг не дадут о себе знать.       Запах Чонгука забивается глубоко в легкие и остальные мысли резко просто покидают голову Чимина, заставляя щеки алеть. Чонгук стоит слишком близко, и это позволяет Паку разглядеть каждую мелочь его лица. Каждую клеточку, родинку и прыщик, каких было совсем мало, но все же были. Все-таки, подростковый возраст.       — Ты чего весь раскраснелся, м, хен? — Где-то над ухом спрашивает Гук. — Ты странно реагируешь на близость со мной, не находишь? — Он пальцами ползет по чужой талии и смотрит на то, как Пак жмурится, после заливаясь звонким смехом. — У тебя не было секса, не так ли?       — Чонгуки, это немного не то, что я хотел бы с тобой обсуждать. Ты же прекрасно знаешь, какие у меня родители. Так что нет, не было. — Пак говорит довольно серьезно и открывает глаза, сталкиваясь взглядом с взглядом Чонгука. И утопая в нем с головой.       — Но ты же дрочил? — Еще через пару минут задает вопрос Чон.       — Мне семнадцать, конечно я дрочил. Кто сейчас этого не делает?       — Не знаю.       Они оба смеются, и это помогает Паку почувствовать себя легче. Но только до момента того, пока поезд не начинает резко шатать. Потому что тогда Чонгук буквально вжимается всем своим телом в Чимина, и у того дергается то, что не должно было.       — Чимин? — Дергает одной бровью вверх.       — Тебе показалось. Просто ничего не говори мне по этому поводу, понятно?       — Понятно, понятно.       Дальше доезжают без происшествий. (Если конечно не считать бешено бьющееся сердце и ноющий член Чимина.)       Успокаивается юноша только ближе к дому. Он отвлекается на разговоры с Гуком, на птичек и кошечек, постепенно успокаивая свой организм и приводя его в норму. Пак поглядывает на Чонгука как-то неоднозначно и улыбается каждому его рассказу.       — Ты ведешь себя странно после метро, хен. — Смеется Чон. — Тебе так понравилось со мной обжиматься? — Он пихает Пака в плечо и смеется еще громче, видя покрасневшие кончики ушей.       — Не самый тактичный вопрос, который ты мог задать. Но что если да? — Чимин ведет бровью и смотрит на Гука снизу вверх.       — Это немного странно. в плане, мы же лучшие друзья, как тебе может нравится находится со мной в такой близости? К тому же, мы оба парни…       — Что странного в геях? Ты гомофобен? — Чимину такая ситуация нравится все меньше и меньше. Раньше они не разговаривали про ориентации, потому что у Пака априори не могло никого быть, а у Чонгука всегда падали взгляды только на девушек.       — Нет, что ты. — Чонгук слабо улыбается, расслабляя этим немного. — Я даже в какой-то степени бисексуален. Просто, наверное, не встретил еще такого парня, который зацепит. В плане, я пока не представлял себя в отношениях со своим же полом, но не могу отрицать тот факт, что мог бы попробовать. Ты чего?       Чимин же просто прибывал в слабом шоке от услышанного. Он никогда бы не подумал, что, чисто теоретически, у него есть шанс попробовать отношения с Гуком. Хотя вряд ли младшего привлекают подобные парни. К тому же Чонгук буквально пару минут назад назвал влечение Пака ненормальным, ведь они лучшие друзья.       — Я гей. — Выпаливает Чимин и задерживает дыхание.       — Воу. — Чонгук смеется. — Прикольно! — Он улыбается.       У Чимина гора падает с плеч. Внутри сразу становится так легко и спокойно, ничего уже не тревожит и не отяжеляет. В один момент его руки просто будто бы развязали и дали свободно дышать.       — Почему ты не говорил раньше? Даже если бы я был гомофобным — для тебя бы сделал маленькое исключение. Ты не чужой человек, ты лучший друг для меня!       — Да, Гукки, я знаю. Просто, наверное, я и сам не так давно понял это.       — Хорошо. В любом случае я рад, что ты поделился со мной. — Чонгук открывает подъездную дверь перед Паком и пропускает его внутрь первым.       — Спасибо. — Чимин заходит и сразу же вызывает лифт.       — Нам бы с собакой погулять. — Гук хнычет. — Так не охото.       — Давай я один погуляю. А ты пока сообразишь нам ужин. Не будем же мы ужинать алкоголем. НЕ СМОТРИ ТАК НА МЕНЯ, НЕ БУДЕМ Я СКАЗАЛ! — Пак звонко смеется и берет поводок. — Гулять! — Собака сразу же выбегает в сторону двери.       Пока Чонгук делает им домашнюю пиццу — Чимин один гуляет с собакой и просто переваривает информацию, которая на него обрушилась за сегодняшний день. У Чонгука появилась девушка. Но при этом Чонгук бисексуал, и, если найдет своего парня, то сможет начать с ним отношения. Все это немного тревожит Чимина, потому что теперь Гук знает и про его ориентацию, а это значит, что какие-то касания можно будет рассматривать под вторым углом. Паку от всего этого тяжело, но сегодня у него в планах просто напиться и ни о чем не думать. Совершенно ни о чем.       Однако это «ни о чем» отходит на задний план, когда они действительно напиваются. Чонгук смеется буквально от каждого бреда и с заплетающимся языком рассказывает Чимину забавные истории, а Пак смотрит на губы, который тот постоянно облизывает, и слишком хочет их поцеловать.       Потом они начинают играть в «правда или действие». Сначала это что-то абсолютно легкое, типа «с каким айдолом ты бы переспал» или «присядь 50 раз на одной ноге», но в какое-то время у Чимина щелкает алкоголь в голове и на ответ «действие», он буквально выпаливает:       — Поцелуй меня.       Чонгук расширяет глаза, поднимает брови и смотрит на красного как рак Пака, но после встает и стремительными шагами подходит к нему, буквально засасывая.       Чимин совершенно не понимает, что происходит между ними сейчас, но лишь закрывает глаза и обвивает шею Чона руками. Тот быстро и как-то жадно (?) сминает губы старшего, посасывая каждую из них по очереди и водя языком. Это вызывает у Пака дрожь по всему телу и стоны.Эйфория. Он слабо прогибает поясницу и сводит бровки, начиная делать абсолютно то же самое, что и Чонгук — хватать губы и воображать, будто это не губы, а самый вкусный леденец в его жизни.       Когда они встреются языками — у Чимина внизу живота затягивает тугой узел, а в горле застывает стон. Воздух в легких совершенно кончается, дышать становится неимоверно тяжело. Чонгук ведет своим языком по паковскому и прижимает того ближе за талию. Пак сидел на высоком барном стуле, Чонгук же стоял между его раздвинутых ног. Младший водит руками по его бедрам, заставляя дрожать. Гладит так высоко, рядом с пахом, и там же сжимает, издавая какое-то утробное урчание.       Гук в какой-то момент отстраняется, напоследок проводя по губам Чимина языком. Он еще какое-то время стоит рядом и наблюдает за тем, как Пак тяжело дышит, так и не открыв глаз. Это заставляет улыбнуться и даже почувствовать себя растроганным.       — Я выполнил свое действие? — С гордостью в голосе интересуется Чонгук, когда садится на место.       Чимин кивает и, наконец, открывает глаза. Внутри все еще бушует огонь от того, что между ними только что произошло. Для Чимина это определенно больше, чем просто действие. Для него это буквально первый и, наверное, единственный поцелуй (если конечно Чонгук не решит все это когда-нибудь повторить).       — Ну и славно. Уже достаточно поздно. — Гу улыбается. — Пойдешь в душ?       — Пойду. — Чимин икает и поднимается, чувствуя, как тело сразу же заносит в сторону от алкоголя. Чонгук его ловит и ставит прямо.       — Ладно, сегодня можно обойтись и без душа. Идем в спальню уже. Там поболтаем, если ты не вырубишься раньше времени. — Чонгук спрыгивает со стула.       Он тоже достаточно пьяный, но контролирует себя куда лучше даже несмотря на совсем юный возраст. Чон ведет старшего в спальню и помогает переодеться, конечно же не рассматривая достаточно красивое спортивное тело с постепенно проявляющимся прессом и красивыми косыми линиями мышц на руках (хотя кого мы пытаемся обмануть, конечно же Чонгук смотрит, да буквально разглядывает).       — Спокойной ночи, Чимин-а. — Шепчет Гук, ложась рядом с Чимином.       — Спокойной ночи, Гукки.       А потом Пак чмокает в уголок губ и обнимает крепко, засыпая в ту же секунду.       У Чонгука уснуть не выходит.