Сяо Цзю, живучий сукин лорд

Эффект, который произвела эта фраза, был поистине ошеломляющим, и, на скромный вкус Сяо Цзю, уморительным до коликов. Прежде обоих заклинателей волновало, по большему счету, состояние ребенка и характер нанесенных ему ран. По этой причине они и склонились над его телом, словно заботливые наседки, соприкасаясь рукавами одежд и едва ли не залезая друг на друга. Лже-Шэнь так и вовсе от волнения то и дело то теребил подол собственных одеяний, то пытался ухватиться за своего шишу, как утопающий хватался бы за ветку дерева. Теперь же, когда доклад главы клана молнией пригвоздил их к месту, заклинатели так и замерли в своих полу-скрюченных позах, с неестественно повернутыми головами и руками, занесенными над Бинхэ. И если Му Цинфан еще пытался как-то оправдать свое положение главы школы, подавив нервный спазм в уголке рта и в сосредоточенном выражении сведя брови, то его двойник не изволил даже стараться: его рот распахнулся, как врата перед колесницами дорогих гостей, глаза удивленно и часто-часто моргали, да и в общем-то самозванец выглядел так, словно вот-вот вознесется на Небеса, предварительно обхаркав все вокруг дурной кровью. Не менее примечательным штрихом было то, что преспокойно помиравший на постели пациент был самым решительным образом раздет по пояс, смертельно бледен, а целитель продолжал двумя пальцами удерживать край его разорванной рубашки. Злой Дух Шэнь, хмыкнув, мысленно увековечил сию картину в своей памяти как «Два тупых перевертыша пойманы с поличным при попытке сожрать свежий труп». Юэ Цинъюань, что было горько признавать, на их фоне выглядел едва ли не статуей божества. Глава клана опустил глаза, всего на мгновение, словно принося извинение всем присутствующим за то, что сие произошло на территории его школы, а после заговорил вновь. Голос его, прежде мягкий, вобрал всю холодность смертоносного клинка. - О том, насколько ситуация серьезна, можно судить при одном взгляде на ученика Ло. Вот то, что, по мнению главы Цанцюн, вам следует знать о случившемся:… Сяо Цзю, крайне заинтригованным тем, в какие волны вылился брошенный им в омут камешек, чинно опустился на циновку, на которой обыкновенно медитировал, и весь обратился в слух. Рассказ Юэ, как и следовало ожидать, был ясным, последовательным, и не заключал в себе ненужных измышлений, ни к чему не ведущих мелких деталей и особенно тошнотворного в устах многих рассказчиков пафоса, который нередко искажал лаконичность фактов разнообразными драматическими «Ах!» и «Ох!», рядя серьезное дело в наряд дешевой балаганной постановки. Что, однако, ничуть не мешало свергнутому Злому Духу с чистой совестью подправить эту рукопись на свой вкус заинтересованного зрителя. А дела обстояли так: появление Лю Цингэ на пике Цинцзин с самого начала произвело эффект разорвавшейся под ногами пороховой бочки. Хотя бы потому, что Бог Войны, не озаботившись о том, чтобы доложить о своем прибытии надлежащим образом, спикировал на одну из башенок замка Цинцзин, до криков напугав прогуливающихся по саду учениц. После чего, под не менее ошеломленные крики, замахнувшись мечом на невидимого противника, с этой башни свалился, совершил несколько кульбитов в воздухе, продолжая сражаться по мере своего падения, и успокоился лишь, проделав собой в земле дыру глубиной в пару чи. Когда наименее боязливые адепты отважились приблизиться к новообразованию в пейзаже, то немедля узнали в скрючившемся на дне ямы главу пика Байчжань, и объявшему их ужасу не было предела. Если сам Бог войны, непобедимый Лю, лежит на земле в изодранной одежде, бледный, как мертвец, и к тому же истекает кровью, то тварь, доведшая его до такого состояния, должна по меньшей мере быть Пожирателем Миров! К тому же, истекающий кровью и стремительно теряющий ци заклинатель пришел не куда-то, а на пик Цинцзин, то есть на землю человека, чье присутствие соглашался переварить, лишь убив предварительно пару дюжин демонов. Какое ужасное происшествие могло заставить его явиться к замку своего негласного врага, тем самым невольно призывая его в помощники? И где, где же эта тварь, с которой Бог Войны так храбро сражался?! Не оставляя ошарашенным ученикам времени на измышления, шишу Лю открыл свои невидящие глаза и прошипел: - Где… Ученики пика Цинцзин, готовые с радостью принести шишу все, что ему может потребоваться, тем не менее, так и не дождались от него пояснений. Тогда Лю Цингэ, в один решительный прыжок выбравшийся из ямы и буквально пролетевший над головами адептов, приземлился в нескольких десятках шагов от ямы и принялся рубить деревья с таким остервенением, словно каждое из них нанесло ему личную обиду. - Где…где…ГДЕЕЕ ЭТОТ… Адепты, в которых, в силу юного возраста и наивности, еще теплилось желание жить на этом свете подольше, приняли коллективное решение не пытаться намекнуть шишу на неуместность уничтожения резиденции их учителя. Все, что они могли, это беспомощно бежать вслед за Богом Войны, держась притом на почтительном расстоянии, и наблюдать за тем, как тот прокладывает в небольшом парке новую тропу с решимостью гильдии лесорубов. Внезапно, словно вспомнив о чем-то (или задумавшись над тем, насколько стилю его совершенствования подходят сражения с неодушевленными противниками), Лю Цингэ замер на месте и перестал обращать в щепки детище Шэнь Цинцю. Глаза его при этом вращались с ужасающей скоростью, а рука, сжимающая меч, билась в судороге. Тут уже в головы некоторых учеников закралось пугающее подозрение: а что, если противник оказался настолько могущественным, что разум главы Байчжань отравлен, а то и вовсе его покинул? Не стоит ли немедленно позвать на помощь старших? Но так уж вышло, что, когда источающий пульсации невообразимо сильной ци заклинатель с перекошенным в ярости лицом замирает прямо перед тобой, уставившись в пустоту горящими глазами, и выглядит так, словно в любой момент может сорваться, последнее, что тебе хочется делать – это выдавать свое присутствие. И бег в сторону леса, в котором упражнялся шицзунь Шэнь, равно как и сигнальный огонь, едва ли можно было назвать в этом случае делом разумным. Именно поэтому никто из учеников не сдвинулся с места, и несколько десятков глаз продолжало пристально наблюдать за заклинателем. Тот, резко развернувшись, с обнаженным Чэнлуанем понесся прямо на них. Разумеется, выстроившаяся в произвольном порядке шеренга тут же расступилась, освобождая ему дорогу, но Лю Цингэ, как оказалось, волновали вовсе не ученики: его взгляд приковал к себе теплящийся вдалеке огонек. Одиноко мерцая в некотором отдалении от замка, он принадлежал бамбуковой хижине Шэнь Цинцю. Видимо, кто-то из младших слуг как раз зашел, чтобы проветрить жилище главы пика и сменить простыни, подготавливая все ко сну, вот и зажег на прикроватном столике масляную лампадку. Как бы то ни было, этот крошечный огонек света подействовал на Бога Битв, как тухлая приманка - на низкопробную тварь: с диким ревом, в котором крик взрослого мужчины слился с гневом Неба и визгом упыря, он бросился вперед, да так, что даже ветер за ним не угнался. Как только ученики поняли, что целью шишу является обитель их обожаемого наставника, мысль о безумии Лю Цингэ приобрела еще больший вес, что не могло не внушать ужаса. Неужели глава пика Байчжань осмеливался обвинять своего шисюна в нападении на него? Неужели действительно собирался развязать битву прямо в его собственном доме, напав врасплох на безоружного? Или же мерзкая тварь, за которой он гнался, притаилась в доме наставника?! Как бы быстро ни неслись ученики, шишу Лю все равно бежал быстрее. Он достиг хижины и согнулся, словно дикий зверь, припадая к земле, готовясь для решительного броска. Но в последний момент, когда меч заклинателя, описав кривую дугу, должен был встретиться со стеной, из толпы бегущих один словно бы обрел крылья, легко вырываясь вперед; после чего этот же худенький силуэт, походящий больше на тень, нежели на человека, схватил на бегу с земли первый подвернувшийся камень и решительным броском отправил его прямо в спину Бога Войны. Это был Ло Бинхэ. До этого мгновения Сяо Цзю крайне увлеченно рисовал в своей голове картину Бога Войны Лю, гоняющегося по окрестностям за его призраком, и едва ли не помирал при этом от смеха (если бы, конечно, был способен умереть дважды), ничуть не гнушаясь приукрашивать рассказ шисюна всяческими деталями и красочными описаниями. Однако при звуке этого имени все его веселье сдуло одним решительным порывом, а лицо скривилось судорогой, как от острейшей зубной боли. Бесплотному духу, лишенному даже подобия тела, вдруг показалось, что его опустошили изнутри, вытянув все, что еще подавало признаки сознания и оставив пустую, скукожившуюся оболочку. Бинхэ. Сучий выродок Ло Бинхэ, бросившийся вперед, дабы спасти бамбуковую хижину от гнева впавшего в безумие Бога Войны и швырнувший в него булыжник. В объяснении дальнейшего уже не было смысла, однако Сяо Цзю, как и остальным, пришлось его выслушать. Будучи младшим адептом пика и не владея никаким закаленным оружием, кроме собственной решимости, мальчик, разумеется, не мог оказать главе пика Байчжань никакого серьезного сопротивления. А вот что он сделать мог, так это послужить приманкой, которая отвлекла бы внимание явно одержимого чем-то заклинателя. И этот замысел удался: вся убийственная мощь искажения ци немедленно переключилась на Бинхэ. Который как раз занес руку для второго броска, но, обнаружив, что он не понадобится, бросил камень и ласточкой помчался к замку, высоко скинув ладонь с вспыхнувшим на нем ярким огоньком. Путеводный ориентир для потерявшего разум Цингэ, дабы тот вновь не вспомнил об мягком свете из учительских окон. Почему же к замку, а не к лесу? Как же можно, ведь как раз там, где-то под кронами деревьев, как раз оттачивал свое мастерство учитель! А после…после... Оставалось загадкой, какие такие неведомые силы не позволили Богу Войны добить Бинхэ окончательно. Возможно, удовольствовавшись тем, что его жертва не подает признаков жизни, Лю Цингэ оставил его считать последние секунды до конца и, пошатываясь, убрел прочь. Разумеется, никто из адептов, прибывавших в ужасе, не попытался его остановить. Как и не попытался во время всей экзекуции прийти на помощь Бинхэ, молча наблюдая за тем, как из их собрата в буквальном смысле выбивают дух. Шидзе Нин, в истерике бросившаяся вниз, к подножью горы, чтобы привести учителя, была на их фоне образцом решимости и героизма. Закончив рассказ, Юэ вновь закрыл глаза и опустил голову. - Никто не смог указать мне направление, в котором удалился шиди. Однако, если это действительно искажение, обнаружить его не составит труда. Судя по следу, который оставляет лорд пика Байчжань, его состояние вскоре не укроется ни от одного клана. Открыв глаза, Юэ обвел застывших в напряженном внимании слушателей взглядом. - Полагаю, разговоры о том, чтобы скрыть этот факт, неуместны, - с мягкой безапелляционностью заметил он. – При сложившихся обстоятельствах… - тут его взгляд невольно затуманился, остановившись на Бинхэ, - …нельзя недооценивать исходящую угрозу. Несколько поразмыслив, Юэ добавил: - Возможно, в скором времени мне придется принять ответственность за все бедствия, учиненные лордом пика Байчжань. Однако в настоящее время я должен позаботиться о том, чтобы этих бедствий было как можно меньше. Предлагаю действовать быстро и…открыто. Сяо Цзю, аура которого только чудом не разъедала пол, на котором он сидел, мрачно воззрился на него со своей циновки. - Какое благородство, шисюн, - выплюнул он. – Истинный глава клана во всем величии своего милосердия. Смотри не опоздай, как обычно. Дзинь! [Успешно активировано мрачное предзнаменование! Мастер Шэнь, вам начислено сто баллов "Затаенной злобы"] Сяо Цзю даже не поморщился. Однако же, увлекшись столь легко рассказом о похождениях шиди Лю, свергнутый лорд начисто выкинул из головы госпожу Сис-Тэ-Му, равно как и второго ее подопечного. А это уже был, если и не критический, то большой просчет. Переключив внимание на своего двойника, Сяо Цзю с удивлением заметил, что тот, закончив изображать рыбу, выброшенную на берег, выпрямился, и весь его облик теперь источал сосредоточенную решимость. - Глава клана позволит этому недостойному отлучиться на пару минут? – поинтересовался он подрагивающим голосом. Злой Дух Шэнь наблюдал за ним с отстраненным вниманием человека, который уже ни на что не надеется, и просто ожидает развязки. - Сейчас? – брови Юэ Цинъюаня слегка дрогнули, но спустя миг вновь ровными дугами разлетелись над глазами. – Мне бы хотелось немедля приступить к обсуждению плана действий. Так как шиди Му, очевидно, придется остаться подле ученика, а официальный совет клана будет стоить слишком многих растраченных усилий, чем быстрее мы… - Этот Шэнь понимает, - перебил самозванец самым неучтивым образом, склоняя набок голову, - но дело займет немного, и так как оно имеет прямое отношение к…пострадавшему, - тут голос самозванца дрогнул, - я счел подобную дерзость необходимой. Лицо главы клана стало предельно серьезным. - Шиди, у тебя появились какие-то зацепки? - Этот Шэнь…не сможет сказать наверняка, но он почти уверен, что сможет определить, что именно спровоцировало искажение ци. Повисла тишина, и, поколебавшись мгновение, лже-Шэнь поинтересовался: - Это ведь может помочь, верно? Му Цинфан поджал губы. - Если шисюн Лю пребывает в беспамятстве, не утратив при этом духовную силу…любая зацепка о том, что могло спровоцировать его недуг, будет очень кстати. - Это будет очень наруку не только нам, но и ему самому, - тихо согласился Юэ. Лже-Шэнь, при всей своей бесцеремонности, не решался покинуть комнату без прямого позволения главы клана. Шисюн, словно забывшись, некоторое время оставлял его замершую в вежливом ожидании фигуру без внимания, но потом все же поднял глаза. - Тебе понадобится помощь? - Отнюдь. Я…этот наставник справится своими силами. - В таком случае, ожидаю твоего возвращения. Сяо Цзю молча проследовал за фигурой в его обличье, не удостоив Юэ Цинъюаня и единым взглядом. Ло Бинхэ, до этого пластом лежавший на постели, вдруг вздрогнул, и грудь его дернулась вверх, словно нечто причинило мальчику резкую, мучительную боль. Заклинатели в спальне тут же склонились над ребенком, да и фигура лже-Шэня на мгновение застыла. Но лишь на мгновение, ибо заклинатель, мотнув головой, чуть ли не бегом бросился вон из хижины. Ради интереса Сяо Цзю попытался призвать к ответу своенравное божество, вернувшее его в мир, но разум его нащупал лишь пустоту. Очевидно, зала переговоров с госпожой Сис-Тэ-Мой была занята кое-кем другим. Замерев на самом пороге, лже-Шэнь сделал несколько нетвердых шагов вперед и замер, опираясь рукой на низенький бамбуковый заборчик, окружавший хижину. Лицо его выражало растерянную сосредоточенность с легким флером паники, но, что примечательно, хоть губы самозванца и шевелились, ни одного звука с них не слетало. Раньше он не стеснялся чуть ли не орать в присутствии Сяо Цзю, но теперь, получив оплеуху, понабрался осторожности. Любопытно, хотя и не очень своевременно. Сяо Цзю, которого картина Бинхэ, поднимающего руку в его защиту, повергла в даже ему самому не до конца понятное бешенство, не мог даже как следует позлорадствовать, наблюдая за мучениями своей неудавшейся копии. Ему казалось, что все его бесплотное существо было соткано не из воздуха и обрывков воспоминаний, а из газообразной желчи, разъедающей весь мир вокруг и его самого. Умершему заклинателю повезло, что у него не было, как такового, лица, ибо застывшее на нем выражение повергло бы любого случайного зрителя в полнейшую прострацию, побудив навеки отрешиться от благ земных и постичь науку затворничества в каком-нибудь монастыре. Лже-Шэнь лишь сильнее тряс головой, прижимая пальцами к вискам. - Нет, нет, нет, - вдруг забормотал он, - так совсем не годится… Долго же он держался без своих воплей. Целых три минуты, браво. С силой прикусив губу, Шэнь Цинцю замотал головой. - Сколько?! - сорвалось с его губ. - - Система, да ты…ай ладно. Плевать. Давай! Давай, я принимаю условия!!! Какой же противный голос. Сяо Цзю поморщился и закрыл глаза, чувствуя, что все равно продолжает сосредоточенно читать по губам самозванца, о чем тот ведет разговор. Невелика беда, догадается и без подсказок позже. Не то, чтобы его соперник был гением стратегической мысли. Сяо Цзю, не в силах одолеть собственных демонов, медленно побрел от лже-Шэня как можно дальше. Он остро чувствовал необходимость в уединении, и невозможность этого тугим канатом затянулось на его шее, уволакивая разум куда-то вниз, в бездну. Но если нельзя побыть наедине, можно хотя бы отойти от источника раздражения. - Эй ты…ты…Шэнь Цинцю. Я знаю, что ты сейчас здесь и меня слышишь. Я знаю, это все - твоих рук дело. Против воли, но Сяо Цзю все же обернулся. Разумеется, взгляд лже-Шэня блуждал в пространстве между ним и деревьями, не в силах ни за что зацепиться. Стрела, пущенная наугад. Какое жалкое зрелище. Злой Дух Шэнь вновь вознамерился продолжить свой путь к самой крайней точке, до которой могла натянуться связующая их нить. - Не делай вид, будто ты здесь ни при чем. Яви себя! Усмешка, вспыхнувшая, подобно блуждающему огню, на губах Сяо Цзю, застыла искаженной гримасой. На этот раз, голос двойника прозвучал внутри его головы.