Как Ромео и Джульетта

      Людей в моём окружении, которые не умеют кататься на роликах от слова совсем, можно посчитать на пальцах одной руки. И если бы это сделал кто-то из моих знакомых, то я бы первой входила в их число. Когда-то, в детстве, Данте пытался научить меня ездить на роликах по дорожкам сада, но всё было безуспешно. Я пыталась, падала, разбивая коленки в кровь, плакала и снова пыталась, опираясь на руки брата. Но всё прошло в пустую и я предпочла просто сидеть в комнате и рисовать глупые картинки в комнате под мультсериалы, пока Данте с Элизой смеялись, вместе катаясь на роликах.       Но я же не думала, что когда-нибудь мне сможет это понадобиться! И зря. Сегодня Александр потащил меня парк кататься на роликах, чёрт возьми!       — Нет! Нет. Я ни за что не пойду с тобой! Я даже устоять на роликах не могу, не то, что кататься! — кричала я в трубку, вызвав у Нильсена бархатистый смех. Но это было совершенно не смешно!       — Не переживая, каттен, я научу тебя, — клянусь тётушкой, в этот момент он точно усмехался.       И вот. Теперь мы идём по идеально выложенной дорожке парка в сторону специально отведённого места для катания на роликах и велосипедах и всего подобного. Точнее Нильсен идёт, а я плетусь на негнущихся ногах рядом. Его руки сжимают мою ладонь, пытаясь придать мне уверенность, но эти попытки заканчиваются провалом. Сердце колотится, как бешеное, будто я иду не кататься на роликах, а прыгать с моста, что было бы кстати вот прямо сейчас.       По всей видимости, Алекс заметил моё, мягко говоря, волнение. Именно поэтому он сильнее сжал мою ладонь, а после остановился и наклонился к моему уху:       — Не переживай так, каттен. Это же всего лишь катание на роликах. Я же просто обязан научить тебя.       Ничего не ответив, я продолжаю крепко сжимать грубую руку Нильсена, мысленно моля асфальт и землю разойтись на две части, чтобы я могла провалиться вниз. Желательно, сразу в жаркий Адский котёл, где я буду плавиться. Но это будет, как минимум, лучше, чем падать задницей вверх лишь из-за того, что я не смогла удержать равновесие на роликах. Ну, а если сбегу — то я смело могу сказать «пока» Нильсену, потому что после мне будет просто-напросто стыдно смотреть даже ему в глаза после этого. Наверное, будет даже хуже, если я невольно поцелую асфальт.       Везде слышен детский смех и разговоры молодых мамочек, обсуждающих лучшие техники кормления новорождённых. Возле небольшого озера бегают парнишки лет семи, указывая пальцами на двух плавающий белоснежный лебедей, которым, мне кажется, всё равно на всё то, что происходит вокруг. В отличии от меня.       Как только я начала успокаиваться по поводу того, что я могу опозориться, как в голову тут же запрыгнули воспоминания о фотографии из газеты. И мысль и том, что всё может повториться, и тётушка вновь узнает, после чего мне придётся на неделю дольше просидеть дома, — пугала. Я и так сбежала, пока выдалась эта возможность, а всё ухудшать мне не очень-то и хотелось.       — А… Эм… Слушай. Может мы как-то в следющий раз, а? — тихо промямлила я, наконец отцепившись от крепкой мужской руки.       В ответ услышала лёгкий, хриплый смех. Ладно, хорошо, я готова потерпеть полчаса позора, лишь бы ещё раз его услышать. Сразу после чего Алекс притянул меня к себе обратно, обхватив крепкой рукой мою талию. Но несмотря на соблазн его смеха, мне удалось выдавить:       — Я серьёзно, Нильсен, — и чуть ткнула его в бок, насколько это позволяла его рука, крепко прижимающая меня к нему.       Сначала я ничего не услышала в ответ, кроме гробового молчания, которое капало на мозги как капли воды из не до конца закрученного крана. Но после он остановился и устремил взгляд своих ледяных, как два айсберга, глаз прямо на меня.       — Ты серьёзно так страшишься простого катания на роликах? — в этот раз в голосе он было но насмешки, ни даже какого-либо намёка на неё. В ответ я, проглотив тягостный ком в горле, кивнула. А после сразу услышала тяжёлый выдох.       На секунду в голове легко пробежала мысль а том, что он сейчас медленно отпустит меня, развернётся и уйдёт. Я понимаю, что то, что я отказалась — мелочь. И что, зная Александра с его в принципе не обидчивом характере, волноваться не стоит и я просто себя накручиваю, что, впрочем, обычно и происходит. Но страх всё равно поселился в грудной клетке тяжёлой ношей.       Его напряжённое лицо смягчилось, что придало мне в какой-то степени уверенности.       — Хорошо. Тогда куда ты хочешь сходить? — от этого вопроса я немного опешила, причём в прямом смысле этого выражения.       — А… Э… Ну знаешь, я не против сходить на роллердром, просто я совсем не умею кататься на роликах. Но если бы ты смог бы меня научить, то я бы…       — Я же тебе уже сказал, лилла каттен, захочешь — научу. — и вновь на его губах заиграла хитрая улыбка.

***

      Коленки всё ещё дрожат, когда Алекс заклеивает последнюю липучку на роликах. Я ещё при входе на роллердром заметила, что здесь довольно много людей, которые профессионально выполняют виражи. И тогда я точно удостоверилась, что буду выглядеть точно так же, как слон в посудной лавке, — глупо и неуклюже. Но я уже согласилась, и отказаться я больше не могу.        — Давай, каттен, а теперь вставай, опираясь на мои руки. Старайся удержать равновесие и не падать.       Я почувствовала, как под моими ладонями напряглись его мышцы, когда я попыталась встать. Но ноги уносились куда-то вперёд, отдельно от тела, отчего я чуть не упала вместе с Нильсеном на асфальт. Но повезло, что Алекс, в отличии от меня, был в кроссовках, и мог устойчиво стоять на земле.       Тело (по крайней мере верхняя его часть) находилось в полном подчинении, поэтому когда он отошёл и потянул меня за собой, «соединяя» ноги с туловищем, я не особо сопротивлялась. Но когда его руки стали отпускать меня, внутри сразу же зародилась паника, которая старалась не показывать себя последние минут десять.        — Нет, Алекс! Не отпускай меня! — даже я сама не узнала свой голос в приливе страха, который окутал меня с головой. Я плотно сжала глаза.        — Спокойно, лилия. Я здесь. Просто держись за меня и не отпускай. А ещё открой глаза и старайся держать равновесие, — голос раздался прямо над ухом, обволакивая в тёплое одеяло спокойствия. Чувствую лёгкое, почти невесомое прикосновение губ за ухом и наконец привожу дыхание в норму.       Внезапно меня окутал прилив уверенности. Я прислушалась к совету Алекса и открыла глаза, после чего уменьшила давление на крепкие руки парня. Ноги стали тут поневоле разъезжаться, но для того, чтобы не упасть, я постаралась поставить их на уровень плеч. И это помогло. Я стояла и ноги не собирались разъезжаться в разные стороны. Но отпускать Александра всё равно был страшно.       — Вот, молодец, каттен. А теперь я пойду назад и потащу тебя за собой, чтобы ты проехалась, — он всё так же лучезарно улыбался, а моё подобие улыбки, появившемся на пару минут, тут же исчезло. Испытание номер два.       Я почувствовала телом и увидела, как он отдаляется, не отпуская мои ладони из своих, а потом просто тянет меня за собой. Ноги, которые мне удалось собрать вместе, тут же стали разъезжаться. Но я быстро поняла, что для того, чтобы предотвратить возможный шпагат, мне нужно направить их в одну сторону, и они сами собой съедутся. Что и произошло. На лице вновь появилась улыбка, а когда я подняла взгляд с ног на Алекса, то увидела ответную.       — Молодец, каттен. Так держать.       Но это не придало мне ни единой капли уверенности. Вообще нет. Ноги трястись от напряжения, которое я оказывала на землю. Казалось, ещё сильнее надавлю — и земля проломится на две части.       Словно прочитав мои мысли, Алекс произнёс:       — Не дави так сильно на асфальт, а то дыру пробьёшь. И боюсь, что фраза «Дальше земли не упадёшь» не сработает.       И я могла бы послушать его совета. Но Нильсен шёл спиной прямо на дерево, и вот-вот он врежется в него. Но как только я открыла рот, чтобы предупредить Алекса, меня неожиданно и резко притянуло к нему, из-за чего из меня вырвался какой-то непонятный хриплый звук. Его лицо болезненно скорчилось, но спустя несколько минут снова стало спокойным. По всей видимости, старался не показывать физическую боль, которую он испытывал в тот момент, что, должна признать, у него выходило неплохо.       Я же застыла, не в силах отстраниться и отъехать, что, собственно, не особо хотела. Просто застыла, как вкопанная, и продолжала нагло рассматривать его лицо. Я могла заниматься этим вечность. Особенно глаза... Они были не просто голубые. Цвета неба в облачную погоду, в которых плескались морские волны в моменты ветров. А при возбуждении они темнели и становились прямо как звёздная летняя ночь, которую я могла наблюдать на крыше особняка.       Губы находились в безумно опасной близости. От этого становилось ещё более невыносимо. Хотелось прикоснуться к ним. Но я прекрасно понимала, что не могу это сделать. Да и вообще не могу находится с ним так близко в парке. И просто с ним. Так много не могу, и так мало можно. А хотелось наоборот.       Только сейчас я поняла, что не чувствовала за тот час, который мы провели вместе, ни разу его приятный будничный привкус кофе на своих губах. От осознавания в груди всё сдавило, а желание стало только больше.       Возможно, всё то, что между нами — неправильно. Возможно, всё должно быть по-другому. И я не должна бояться каждого поцелуя. Бояться того, что нас застанут врасплох. Но иначе я не могла. Мы не могли. Не могли, как каждая среднестатистическая парочка проводить каждую свободную минуту вместе, если не болтая о всякой чепухе, будучи одурманенными влюблёностью, то целуясь. Просто не имели права. Да что уж говорить. Больше того, мы не имели права находиться рядом на расстоянии меньше пяти метров. Не то, что сейчас, когда я полностью прижата к Алексу его руками за талию, изнывая от желания просто-напросто поцеловать его.       И я не сдержалась. Мои губы прильнули к его, а руки переместились на его сильные предплечья, сокращая расстояние ещё больше. Нильсен явно ожидал этого шага, ведь сразу он стал отвечать и перенял инициативу на себя. Меня перестали смущать люди, которые находились не так далеко от нас. Перестали смущать положение, в котором я находилась.       Из смущённого поцелуй стал страстным. Щёки запылали, когда одна его рука опустилась на мою ягодицу, сжав её. Сдавленный стон, сразу же заглушённый новым поцелуем, вырвался из самой глубины горла.       — Мы должны прямо сейчас остановиться, или я не смогу остановится.       И я тоже. Я не могла отстраниться, будучи неуверенной в том, что не смогу устоять на ногах без опоры.       И, к моему счастью, а возможно и сожалению, он схватил меня за руки развернул меня вместе со мной, медленно, но верно, подкатил меня к ближайшей скамейке.

***

      Я чувствовала, как крепкая рука Алекса сжимает мою талию, прижимая к себе ближе. Мы медленно брели по тускло освещённой улице. Создавалось ощущение, будет в этом мире только мы, какая-то кошка, воющая за углом и эта самая улица небольшого по количеству домов района. Здесь было много особняков, которые занимали огромное количество места. Казалось, этот район больше чем весь Патели-Бридж.       Мы молчали. Иногда молчание говорит больше, чем простые слова. Да и не хотелось. Хотелось просто ощущать тепло его тела, слушая размеренное сердцебиение.       Сейчас хотела забыться и забыть всё на свете. Забыть о том, что нам на самом деле нельзя находится вместе, забыть о странных тайнах наших семей, забыть о моём домашнем аресте, который до сих пор в силе.       Но блаженное молчание прервал Нильсен:       — Знаешь, я про кое-что забыл тебе рассказать, — одним выражением он смог вмиг заинтересовать меня. Я оторвалась от рассматривания приближающегося яркого фонаря и перевела взгляд на тёмное лицо Алекса, вопросительно приподняв бровь.       — И что же?       — Я тут узнал о здании, которое было изображено на фотографии, — не став медлить и интриговать, Александр продолжил, — Это офис. Сейчас он выглядит по-другому, но сейчас и другое время. Оказывается, раньше была компания, полностью принадлежащая твоей тёте и моим родителям. Но потом, по неизвестной причине, она распалась.       Информация повергла меня в шок. Всю жизнь мне тётушка говорила, что самостоятельно создала компанию. Самостоятельно подняла её с колен. Самостоятельно всё это вывозила. И что до создания компании: «Silver-Harris», у неё не было ни одного опыта в стиле маркетинга. Она действительно гордилась этим. А теперь я узнаю, что всё было совсем иначе.       — А дальше что? Ты узнал причину? — я развернулась и встала прямо напротив Алекса, смотря на него с надеждой.       — Нет, больше мне ничего не удалось узнать. Теперь я в самом деле загорелась мыслей узнать, что же произошло между нашими семьями.